После того как он дал мне комиксы, я поклялся перед самим собой, что буду читать как минимум по одному за ночь, и с тех пор сдерживал это обещание. Я действительно ими увлекся. Когда я долго не мог уснуть, они становились чем-то вроде спасения, бегства. Я моментально погружался в основную сюжетную линию и больше ни о чем не мог думать. Я стал понимать, почему он их так любит. Все, что он ранее говорил мне о комиксах, было правдой. Они хранили в себе приключения и дарили чувство свободы.
Я начал читать «Люди-Х», так как он сказал, что герои этого комикса были неудачниками, которых не воспринимало общество. В поисках более удобного положения, я поднял журнал с пола и вместе с ним улегся на кровать. Сперва мне было трудно вникнуть в суть, потому что там так много всего происходило. Но, не отчаиваясь, я все же заставил себя окунуться глубже, самостоятельно разбираясь в сюжете, тем самым давая этой истории второй шанс.
Мне потребовалось прочитать около половины журнала, чтобы все же вдохновиться и проникнуться идеей, отчаянно желая лишь одного – понять мир Джерарда. Я хотел, я так ужасно сильно хотел иметь с ним как можно больше общих интересов, чтобы мы могли говорить о чем-то новом. Я так устал лишь постоянно плакать при нем.
А с тех пор, как он поделился со мной своими комиксами, ни одна слеза не скатилась по моей щеке. Также я больше не мог вспомнить ни один из своих снов, когда просыпался утром. В течение вот уже нескольких ночей мне не снились кошмары.
Дела шли хорошо, потому что я не переставал думать, какая чертовски фантастическая у меня была жизнь. Я собирался уехать с Джерардом, в комнате аккуратно стопкой лежали чуть ли не самые дорогие ему вещи, которые давали мне надежду. И я знал, что каждый день меня ожидает как минимум два приятных действия – объятие Джерарда и еще больше новых материалов для чтения.
А я еще я с нетерпением ждал встречи с мамой.
В конечном счете, я оказался перед необходимостью поговорить с ней о моем переселении; я уже давно все решил для себя и не собирался отступать. Я избегал ее в течение нескольких дней, после того, как Джерард позвал меня с собой, в большей степени из-за того, что не был уверен, как обратиться к ней с этим вопросом. Я понятия не имел, что говорить. Я понимал, что вряд ли у нее возникнут острые претензии к моему переезду с Джерардом, потому что она знала, как я к нему отношусь. Она догадалась об этом с того самого момента, когда я впервые упомянул его в одном из наших разговоров.
Но начать говорить о нем снова, было чуть ли не самой сложной вещью в моей жизни. Я не знал, с чего начать. Я должен был придумать план, сказать то, что убедит ее. Также мне нужно будет говорить дружелюбным приветливым тоном, потому что именно в этот момент она просто обязана быть как минимум в хорошем настроении. Мне необходимо подобрать идеальные слова, которые показали бы ей, насколько удачные перспективы ждут меня впереди. Я просто обязан был придумать максимально убедительную причину своего такого внезапного переезда.
Весь день, проведенный в школе, я пытался составить план действия, но мне не особо удалось это сделать.
На протяжении двух часов, которые я находился дома, я боролся с самим собой, лежа на полу. Я продолжал говорить себе: «Окей, на счет «три» я встану, спущусь вниз и сделаю это». Я повторял эти слова, словно песню, фактически сталкиваясь с огромными затруднениями каждый раз, когда мысленно говорил «три». Я просто не понимал, как решусь на разговор с мамой.
Ну, давай начнем с того, почему я хочу переехать…
Все будет в порядке. Я собираюсь окончить среднюю школу, упаковать вещи и покинуть это место вместе с Джерардом. В августе я начну новую жизнь, и я был более чем счастлив. Я смогу, наконец, все время проводить наедине с Джерардом, каждый чертов день; вдыхать и выдыхать одним с ним воздух.
Вот как все будет.
Именно это я и скажу. Я скажу маме, что начну новую жизнь и встану на путь, который сделает меня счастливым. Я действительно надеялся, что все, что ее заботило – это мое счастье, потому что тогда все могло стать намного проще. Ей нравился Джерард, она постоянно говорила, какой он хороший парень и все тому подобное. Поэтому, если она поймет, что мое счастье заключается в совместном будущем с Джерардом, то тогда все должно получиться.
Я сел, довольно усмехаясь, чувствуя себя гребаным победителем. Он никогда меня не бросит.
Эти слова придали мне сил. Я просто должен сосредоточиться на всем, что он когда-либо мне говорил, и каким окрыленным я чувствовал себя в эти моменты. Медленно, но верно, он добился моего безоговорочного доверия.
- Мам, я могу с тобой поговорить? – спросил я, крадучись спустившись в гостиную.
Она сидела на диване, держа перед собой тарелку с салатом и смотрела какое-то вечернее ток-шоу. Стоило мне войти в комнату, она растерянно взглянула на меня, видимо, удивившись, что я выбрался из своей раковины, чтобы пообщаться с ней. Даже когда она была дома, я практически никогда с ней не разговаривал.
Я невольно заинтересовался, что она думала обо мне. Я был затворником, семнадцатилетним парнем-геем, который целыми днями сидел в своей комнате, отказываясь хоть как-то взаимодействовать с собственной семьей. С единственным человеком, из которого состояла эта семья.
- Да, конечно, присаживайся. Все в порядке? – она выглядела взволнованной. Выключив телевизор и отставив тарелку, она повернулась ко мне.
- Все хорошо, – уверил ее я, чтобы нечаянно не испортить ее настроение. – Я просто хотел… эм… поставить тебя в известность.
- Поставить меня в известность насчет чего? О чем ты? – спросила она, подозрительно прищурив глаза.
Пожалуйста, просто выслушай меня. Пожалуйста, не сердись и не включай эту пластинку, под названием я-твоя-мама-и-ты-обязан-слушаться-меня-потому что-ты-слишком-молод-чтобы-знать-что-тебе-нужно.
- Эм… Джерард, – я решил, что начну с его имени, чтобы использовать его в качестве приманки, тем самым располагая к себе маму.
Она задумчиво прикусила губу. Ее глаза мгновенно засияли, и, видимо, я не ошибся в своих расчетах. Приподнимая удивленно брови и одаривая меня легкой улыбкой, она ждала, пока я продолжу. Вот черт, я ненавидел заводить разговор самостоятельно. Я никогда не знал, с чего следует начинать. Джерард никогда не оставит меня… будь сильным… я смогу это сделать. Ради Джерарда. От этого зависит моя судьба.
- Мам… Джерард переезжает в Нью-Йорк через два месяца.
Как только я произнес это, мой язык словно прилип к небу самым неудобным и обидным образом. У меня не получится сказать все правильно, потому что слова отказывались выходить наружу. Черт, я не должен так нервничать всего лишь из-за разговора с собственной матерью, но упоминание имени Джерарда вместе с моим собственным выбило мое тело из равновесия.
- Я знаю, ты говорил мне.
- Да, я помню, но… на днях…
Ее брови взлетели еще выше, а лицо буквально засияло.
О, хорошо, пока все идет нормально. Она выглядит довольно и заинтересовано, это удивительно.
- Что произошло? Он поцеловал тебя, Фрэнк? У тебя был первый поцелуй? – спросила она, наклоняясь вперед и заглядывая в мои глаза.
Я опустил взгляд, желая как можно быстрее покончить со всем этим.
- Нет, он не целовал меня, – с горечью ответил я. Я не собирался рассказывать ей, что мой первый поцелуй случился почти два месяца назад. Она не должна быть в курсе этой информации. А я не нуждался в десятиминутной лекции по этому поводу. – Он задал мне один вопрос.
- Какой именно? Ближе к делу, Фрэнк, я пропущу свое шоу.
Так приятно было узнать, что проклятый телевизор значил для моей мамы больше, чем я. С другой стороны, для меня самого Джерард был дороже ее. Он заботился обо мне, в то время как она предпочитала от меня отказываться.
- Он спросил меня, не хочу ли я поехать с ним, – с напускным спокойствием ответил я.
Выражение ее лица мгновенно изменилось, и в ту же секунду на меня смотрели гребаным авторитетным взглядом, говорящим: «Милый, это не лучшее для тебя решение».
- В Нью-Йорк?
- Да.
- Чтобы помочь ему там устроиться? – продолжила она. Ее взгляд больше не казался таким участливым. Только взглянув на нее, становилось понятно, что ей не нравилось, к чему вел этот разговор.
- Нет, мам. Я хочу переехать туда вместе с ним.
Она покачала головой, на некоторое время отводя глаза в сторону. Мои внутренности скрутились в узел, а на лице появилась болезненная гримаса. О нет, нет… Я уставился на нее, ожидая ответа. Дерьмо, дерьмо, дерьмо, ее реакция точно не предвещала ничего хорошего… Я мог сказать это по тому, как она поджала губы и отказывалась смотреть на меня, выглядя при этом не слишком довольной.
- Фрэнк, – начала она, обращая на меня унижающий взгляд, используя такой же оскорбительный тон речи. – Это смешно.
Вот дерьмо.
- Что? Почему? – напряженно вздохнул я, начиная паниковать.
- У тебя нет ни денег, ни машины!
- И что? У Джерарда есть машина, – резко ответил я, забывая о моем первоначальном плане оставаться максимально спокойным и не портить ей настроение.
Я чувствовал, как у меня подлетело давление, а кровь ударила прямо в голову; мое тело моментально потяжелело, а я оказался словно в дурном сне без надежды на скорое пробуждение. Я начинал терять равновесие. Я был вполне уверен, что оттого как бешено колотилось мое сердце, из моих глаз могла просочиться кровь, медленно стекая вниз.
- Он не может повсюду брать тебя с собой.
- Нет, может, – настоял я. – Он сказал, что будет заботиться обо мне…
Сердитые слезы постепенно скапливались в уголках глаз, но я быстро поморгал, избавляясь от них ради собственного достоинства. Я не мог позволить ей увидеть, что она меня победила. Я не мог заплакать, потому что из-за этого мой голос начнет дрожать, а перед глазами все расплывется, и тогда у меня уже точно ничего не получится…
- Фрэнк, нет. Я не думаю, что ты к этому готов, – заявила она, снова покачав головой.
- Я готов, мама! Я оканчиваю школу через несколько недель! – воскликнул я, наугад выбрасывая первую приличную причину, пришедшую мне на ум. Становилось все сложнее и сложнее ее убедить.
- Да, но что будет потом? Что насчет твоего будущего? Ты еще даже ничего не планировал. Ты совершенно не знаешь, что делать с собственной жизнью.
Я был так чертовски расстроен, что просто не мог это выносить. Теперь я был готов взорваться в любой момент и потерять все, что у меня было. Я не хотел унижаться и начинать плакать – я должен был доказать ей, что у меня имелось достаточно сил, чтобы справиться с этим разговором. Вместо того чтобы тонуть в слезах, я хотел злиться. Гнев означал непоколебимую уверенность. Возможно, если бы я показал ей, что могу быть морально устойчивым, она пересмотрит свое отношение к моей самостоятельности. Я хотел, чтобы она поняла, что я могу устраивать свою жизнь, так как пока она явно этого не признавала. Я должен убедить ее… я просто обязан это сделать…
- Мама! Я хочу переехать вместе с Джерардом в Нью-Йорк! – выкрикнул я.
Мое терпение быстро заканчивалось. Все, что я до этого говорил самому себе, полетело к чертям собачьим, а теперь я, скорее всего, просто выведу ее из себя. Но меня это больше не волновало. Мне нужно было выплеснуть наружу все свои мысли и чувства прежде, чем они съедят меня изнутри. Я, блять, не заботился о том, что кричал на свою мать. У меня были слова, которые я хотел ей сказать, но она меня не слушала. Ей просто нужно было меня, блять, выслушать.
Не было ни одного предлога, способного оставить меня здесь. Джерард предложил мне переехать с ним, и я согласился сделать это, не обращая внимания долбаное мнение окружающих. Впервые в моей жизни появилось что-то хорошее, мне выпал шанс стать счастливым. Я не собирался позволить ей победить меня. И если мне придется устроить истерику, то я ее устрою.
- Фрэнк, тебе нужно время, чтобы повзрослеть. Ты ведешь себя неразумно, – устало выдохнула она, пожимая плечами. – Ты не можешь просто так уехать с каким-то мальчиком и ждать, что твоя жизнь наладится сама.
- Это ты неразумно ведешь себя! Я наконец-то знаю, чего хочу. У меня появилось направление, по которому я хочу двигаться, а ты мне этого не позволяешь, – срываясь на рыдания, прокричал я, а мой гнев уступил беспомощности. – Я имею шанс стать счастливым, а ты, блять, против этого…
- Не ругайся при мне, – пригрозила она, повышая голос. – Ты должен чаще задумываться о своем будущем. Что ты хочешь получить от жизни, Фрэнк?
Твою мать, я закипал все сильнее.
- Я хочу переехать в Нью-Йорк! И жить там со своим лучшим другом! – выпалил я. Неужели я неясно выражался? Насколько глупой была эта женщина?
- Фрэнк, мы оба знаем, что он больше, чем твой лучший друг. Ты не можешь всю свою жизнь следовать за этим мальчиком, – пришло время лекций. – Для начала ты должен сосредоточиться над карьерой и наладить свою собственную жизнь, а не становиться частью его жизни.
Я рыдал. Я не мог остановиться. Ее слова ранили меня, потому что она была права.
- Он просто мой друг, – произнес я. – Он уже подобрал квартиру. Мы уже обсудили арендную плату и все остальное. Почему я просто не могу уехать с ним? – проскулил я.
- Фрэнк, я забочусь о тебе, ясно? Я не хочу видеть, как ты гробишь свою жизнь.
- Как, блять, переезд может угробить мою жизнь?
- Не ругайся, – резко перебила она. – Тебе всего семнадцать, и ты хочешь уехать из дома. Ни один семнадцатилетний ребенок не может себе этого позволить.
Я отчаянно прорычал, стискивая зубы.
- Мам, я не принимаю наркотики, я не болтаюсь по вечеринкам, я примерный сын. Какого черта ты не можешь мне поверить?
- Я хочу, чтобы у тебя была хорошая жизнь. Ты не можешь вслепую вступить в новый и неизвестный тебе мир. Для начала тебе нужно многому научиться, – объяснила она, пытаясь вести себя рассудительно.
Но ее рассудительность никак на меня не действовала.
- Господи! Как я буду учиться, если мне ничего нельзя? Ты думаешь, что заперев меня здесь, ты поможешь мне вырасти и изучить мир? Джерард сказал, что он уже все продумал и…
- Дорогой, послушай. У тебя даже нет денег для колледжа.
- Я просто буду работать весь следующий год! – быстро ответил я, надеясь, что она все же сжалится и сдастся.
- Это не выход. Я все равно думаю, что ты не готов.
- Но я готов! Мам, ты не можешь так поступить со мной, – умоляюще произнес я.
Все складывалось ужасно плохо. Блять. Мне нужно было продумать запасной план. Она не отпускала меня. Я, блять, не мог уехать. Я останусь в Нью-Джерси, в одиночестве, и каждую чертову ночь буду плакать вместо того, чтобы спать. Так было всегда. У меня была реальная возможность сделать свое существование более терпимым, но эта злая ведьма, сидящая передо мной, просто не могла меня понять.
- Мама, – снова начал я, коротко дернув головой назад, чтобы избежать новых слез. Это просто кошмар, дурной сон… я скоро проснусь… и Джерард заберет меня в Нью-Йорк. Как она, блять, могла обо мне что-то знать? Ее даже никогда не было дома.
- Фрэнк, Нью-Йорк полон банд и плохих соблазнов. Я не хочу, чтобы ты там жил. Мне совершенно не нравится эта идея.
Я вытаращился на нее. Черт, эта женщина была невероятно нелогичной.
- Мам, мы живем в Нью-Джерси. Я уверен, что в Нью-Йорке не может быть хуже.
- Ты молод и не знаешь, чего хочешь.
- Пожалуйста, мама, выслушай меня… – как можно жалостливее проговорил я, чуть ли не становясь на колени. Я должен уехать с Джерардом, он не может оставить меня здесь… он сказал, что никогда этого не допустит.
- Нет. Я уже сказала «нет», Фрэнк, заявила она, ее решение казалось окончательным. – Ты слишком молод.
У меня отпала челюсть, а нос стало неприятно пощипывать из-за новых слез, готовых пролиться из моих глаз. Я опустил взгляд, чувствуя себя побежденным. Что мне делать? Это не может произойти. Я должен уехать с Джерардом. Так, блять, не может быть!
- Но, мам, я делаю всю работу по дому! Я делаю все, что ты мне говоришь. Я могу позаботиться о себе сам! Почему ты не позволишь мне уехать?
Почему она не могла сделать выводы? Она отлично знала, что я справлялся со всем под ее руководством. Каким бы замкнутым я не был, я не сомневался, что был примерным ребенком. Я, черт возьми, был хорошим сыном. Даже при том, что я едва ли с ней разговаривал, я постоянно вел себя вежливо. Я, может быть, и не относился к категории «маменькин сынок», но я, блять, знал, что всегда относился к ней с уважением. Я выражал сочувствие, когда она болела, принося ей горячий чай и печенье. Почему она не могла просто понять, что я в состоянии быть независимым и самостоятельно принимать решения?
Я знал почему. Потому что я не был независим.
Я предпочитал быть один, подальше от тех неудачников, с которыми дружил раньше, но в то же время я отчаянно должен был от кого-то зависеть. И она также это знала. Это выводила меня из себя. Я был уверен, что она никогда не слышала, как я плакал по ночам в своей постели, но она была моей мамой, и такие вещи по определению были ей известны. Точно так же как с Джерардом – тогда он просто пришел к нам на ужин, а мама уже догадалась, что я его люблю.
Но если она знала, что я нашел друга, который был готов меня защищать, то почему она тогда не могла это принять? Неужели ей казалось, что только она должна меня оберегать, лишь из-за того, что я вел совершенно никчемную жизнь. Что за фигня?
- Ты думаешь, что со мной что-то случится или что? Джерард этого не допустит. Он сказал, что будет заботиться обо мне.
Она на мгновение прикрыла глаза. Я знал, что ее угнетал этот разговор, но мне было все равно. Мне нужно было, чтобы она лишь поняла, что для меня будет лучше. Я не хотел, чтобы она думала, что я не выдержу расставания со своей любовью.
- Фрэнк, ты меня не слушаешь. Ты не готов стать самостоятельным.
- Но я и не буду самостоятельным! Джерард будет рядом, он будет обо мне заботиться!
- Для начала ты должен научиться сам заботиться о себе. Ты не можешь просто положиться на какого-то мальчика, с которым, как ты думаешь, у вас любовь…
- Мы не любим друг друга! – выкрикнул я. – Мама, ты отлично знаешь, что я могу за себя постоять! Я должен съехать.
- Единственная причина, почему ты так сильно этого хочешь, состоит в том, что у тебя есть к нему некоторое влечение. Но ты не будешь любить его вечно, Фрэнк. Твои любовные интересы длились не дольше трех месяцев, так почему ты считаешь, что с ним будет все по-другому? Тебе не нравится быть с людьми; я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Он, скорее всего, просто найдет себе там подружку и все.
Я уставился на нее в ужасе, не веря, что мои собственные плоть и кровь причиняют мне такую боль.
- Джерард гей! – были единственные слова, которые сорвались с моих губ, бушевавшие до этого в голове.
- Фрэнк, ты знаешь его… сколько? Два месяца? Если бы ты был ему интересен, он позвал бы тебя сразу, я уверена. Он, кажется, довольно расчетливый парень.
Я бросил на нее самый злой взгляд, на который был только способен.
- Я, наконец, нашел того, кто делает меня счастливым! – во весь голос прокричал я, окончательно выходя из себя. Гневные слезы размывали картинку перед глазами, ручьем стекая по моим щекам. – Почему ты забираешь у меня это? – спросил я, пытаясь оставаться сильным.
Я понимал, что должен был говорить что-то другое, то, что могло бы ее убедить. Я просто не мог прекратить плакать. Мои слова – запутанные, сердитые, сломленные, обозленные сами слетали с моих губ. Я не мог поверить, что моя родная мать, та женщина, которая среди всех остальных людей должна безоговорочно сильно меня любить с такой легкостью лишала меня единственного источника комфорта.
Я рванул наверх, и, добравшись до комнаты, свалился на кровать. Свернувшись калачиком, я не мог остановить поток неконтролируемых слез, стекающих на подушку. Нет, нет… пожалуйста, господи, нет…
Перевернувшись на живот, я спрятал лицо в подушку. Джерард уже несколько раз лежал на ней. Я не чувствовал его запаха или его присутствия, но я знал, что он все еще был там… он должен был…
- Блять, - прокричал я заглушенным голосом. Не имело значения, мог ли меня кто-то услышать… никому не было до меня дела. Решение было принято.
Я не переезжаю.
Я не мог верить тем ужасным, отвратительным словам, которые она сыпала на меня. Ты не нужен Джерарду, а он станет ненужным тебе.
Она разорвала меня; сначала получила власть над моим вечно пугливо колотящимся сердцем, а потом вырвала его из груди, забирая все, что еще держало меня в этом мире. Я унижался и умолял, в то время как она держала его в руке. Она сжимала его со всей мочи, заставляя неестественно сильно течь кровь по артериям. Алая густая жидкость текла по разорванным венам, тонкими струйками оплетая ее руку.
Она все сильнее сжимала сердце, пока не высушила его до конца. Пока оно не превратилось в сморщенный и иссохший кусок мышц, такой же хрупкий и тонкий как фарфор. Оно стало слишком ломким, и она воспользовалась этим в своих интересах. Бросая его на пол, она улыбалась, пока мое сердце с оглушительным грохотом разлеталось на миллионы мелких осколков.
Она смотрела и гордилась тем, что сделала – красными кусками моей души, мечты и сердца, бессмысленно раскиданными по полу. Когда с этим было покончено и больше уже ничего нельзя было достать из меня, она восхищалась своей работой, в то время как я беспомощно и испуганно оглядывался по сторонам.
У меня была душа, были мечты, была надежда, было здоровое счастливо бьющееся сердце. Я чувствовал себя заполненным. Такие чертовски прекрасные вещи происходили в моей жизни – у меня появился друг и планы на будущее. Но ничего не длится вечно, если я слишком долго нахожусь в гармонии с самим собой. Ее жестокие слова, ее «ты не можешь этого сделать», выплевывалось в мое лицо с такой очевидной насмешливостью, что становилось ясно – я буду заперт в этой комнате до конца своих дней.
Джерард переедет, он собирается стать свободным. Но я был заключен в тюрьму, вынужденный всю свою жизнь провести за белой дверью своей комнаты, продолжая тосковать из-за вещей, которые никогда со мной не произойдут.
Она только что меня убила.
Я оставался лежать на животе, дрожал и рыдал, в то время как картинки того, как мы с Джерардом могли бы жить вместе в нашей квартире, пролетали в моей голове. Осознание того, что у меня никогда не будет такого будущего, заставляло меня плакать еще сильнее. Я хотел просыпаться и разделять с Джерардом привычные рутинные обязанности. Я хотел каждый день видеть, как он живет – как он ест завтрак, как занимается делами, как выходит куда-то, а потом возвращается. Я хотел заниматься всем этим вместе, я просто хотел жить с ним.
Я продолжал думать, как мог быть далеко от дома. Все было бы лучше некуда. Я бы жил в одной квартире с единственным человеком, о котором заботился. Все свое время я бы проводил с ним, а он бы уделял мне все свое внимание, и ему больше никогда не пришлось бы иметь дело с Гэри. А я бы больше не был связан с этим дерьмовым городом, с этими дерьмовыми людьми и со своей дерьмовой матерью. Мы могли бы просто жить вместе и забыть обо всем остальном. На этот раз все было бы так прекрасно…
Но мне не разрешили стать счастливым. Отчаянно потирая глаза до болезненной красноты, я проклинал свою мать за то, что она меня родила. Очевидно, она завела меня только для того, чтобы иметь под рукой чертову игрушку, которой можно было бы так легко управлять.
То, что должно было стать началом, стало концом. Все за мгновенье обрушилось на меня, как и страдания в моей пустой груди. Я был полым, я нуждался в любви. Я нуждался в сердце Джерарда, стучавшемся в моей собственной груди, заставляющим кровь бежать по венам.
Я должен был позвонить своему другу, чтобы поговорить с ним. Я мучился, а он был моим единственным спасением. Максимально спокойно прокравшись по лестнице вниз, я схватил телефон и бегом бросился обратно в комнату.
Отчаянно набирая номер Джерарда, я про себя молился, чтобы он оказался дома.
- Алло? – ответила женщина.
- Скажите, пожалуйста, Джерард дома? – выдохнул я, раскачиваясь вперед и назад на ногах, промаргивая слезы, не успевшие пролиться перед мамой.
- Да, минуту.
Блять! Я не могу ждать так долго, я сейчас умру… пожалуйста, Джерард…
После приглушенных голосов и шарканья ногами, я, наконец, услышал его голос.
- Алло?
- Джерард… – прошептал я полу охрипшим голосом.
- Эй, куколка. Что случилось? – проворковал он.
Я фыркнул, задавая вопрос, не смотря при этом на себя.
- Почему ты думаешь, что что-то случилось?
- Фрэнки, я всегда это знаю.
- Джерард… – я плакал, обеими руками прижимая трубку к уху. До боли закусив губу, я задрал голову к потолку, пытаясь прогнать слезы.
- Что случилось, Фрэнки? Почему ты продолжаешь так произносить мое имя?
- Можешь подождать секунду? – спросил я, дрожащим от сдерживаемых воплей и криков голосом.
- Да, конечно.
Прикрыв динамик телефона и повернув голову максимально далеко от трубки, я кое-как прокашлялся.
- Джерард…
- Фрэнки, боже, что такое?
Он начинал волноваться, и я проклинал себя за то, что я был не в состоянии нормально ему объяснить, но я ничего не мог с собой поделать и выдавить из себя хотя бы слово. Все, что я мог произносить, это его имя, после которого мои губы начинали дрожать еще сильнее и голос окончательно срывался.
- Можешь поговорить со мной, пожалуйста? – спросил я.
- Мы говорим сейчас, – тут же ответил он.
- Я знаю. Но… мне нужно, чтобы ты приехал или что-нибудь… я должен тебе что-то сказать.
- Черт, друг. Что произошло?
- Я скажу, когда ты будешь здесь. Ты можешь приехать, пожалуйста? – чуть ли не скуля, тихим голосом произнес я. Я должен был как-то замаскировать свои рыдания. Если бы я пытался говорить как обычно, то мои слова затерялись бы в полном рту слюней с отяжелевшим языком.
- Да, конечно, Фрэнки. Я сейчас приеду, – мягко сказал он. – Скоро увидимся.
- Я люблю тебя, – прошептал я после того, как он повесил трубку. Появись как можно быстрее, пока я не сделал ничего неразумного.
*
Он вошел в мою комнату без стука.
Я собирался закатить истерику, как только открылась дверь, думая, что это была мама, явившая снова читать мне лекции. Облегченный вздох сорвался с моих губ, когда я за миг распознал мягкие длинные волосы и привычные обтягивающие штаны.
Я даже не поприветствовал его; просто посмотрел на того, кто может выслушать, и прошептал: «Спасибо», сползая на край своей кровати.
Он подошел сразу, но не стал садиться рядом. Подняв на него любопытный взгляд, я обнаружил, что он навис надо мной, не сводя с меня испуганного взгляда.
- Боже, Фи. Что случилось? – торопливо спросил он.
- Моя мама… – пробормотал я, желая лишь того, чтобы он сел как можно ближе.
Мне это не нравилось, я не любил, когда на меня смотрели сверху вниз. Я знал, что был слабым – слишком мягким и покорным. Но в такие моменты я чувствовал, что меня собираются отругать.
Было глупо так думать. Джерард никогда не рассматривал меня, как кого-то ниже себя. Он считал меня равным и каждый раз давал шанс. Все дело в моей ужасной матери, к сожалению, именно она заставляла меня чувствовать тем, кто не может позаботиться о самом себе. Я мягко ему улыбнулся, но он не выглядел слишком счастливым.
- Что с твоей мамой? – требовательно спросил он, прикасаясь рукой к моему лицу
Я замер, не дыша, когда он дотронулся пальцами моего лба, заправляя несколько прядей волос за ухо. Я понимал, что от этого мои брови оказывались на виду, и мне это ужасно не нравилось. Я не хотел, чтобы он видел мои недостатки. Мне не нужно было, чтобы он отворачивался от меня, уходил. Я нуждался в его присутствии.
Я продолжал наблюдать за ним, пока он не убрал руку.
- Я говорил с ней о тебе… – сказал я, чувствуя, как предательски дрогнул голос. Громко сглотнув, я повернулся к Джерарду лицом, когда он, наконец, сел рядом.
- Понятно, – мягко произнес он. – И о чем именно ты с ней говорил?
- Я сказал ей, что я… – я запнулся, поскольку ее слова с новой болью пронзили все мое тело.
Ты слишком молод. Ты не знаешь, чего хочешь.
Проклятье. Я снова собирался расплакаться. Нет. Я не хочу плакать перед ним. Он решит, что я слишком жалкий и нестабильный, чтобы быть рядом со мной, а потом уйдет. Собрав последние остатки сил, я глубоко вздохнул, пряча ладони между зажатыми коленями. Уголки глаз потяжелели от непролитых слез, но вздохнув еще раз, я уже хотел продолжить.
Он склонился ближе ко мне, его взгляд хаотично бегал по моему лицу.
- Она сказала «нет», – прошептал он. – Так?
Мой нос неприятно закололо, что грозило полной потери последних капель моего самообладания, поэтому я закусил губу, чтобы они предательски не дрожали. В этот раз я хотел быть сильным. Я хотел показать Джерарду, что могу быть сильным.
Я кивнул, на секунду закрывая глаза. Посмотрел сначала вбок, затем опустил взгляд, поскольку первая слеза медленно скатилась по моей щеке. Как можно крепче зажав веки, чтобы не дать пролиться еще большему количеству слез, я вдруг почувствовал что-то на своей коже. Мои глаза резко распахнулись, а я понял, что он вытирает пальцем влажный след с моей щеки. Затем он дотянулся до зажатой между моими коленями руки и накрыл ее своей ладонью.
- Все хорошо, – произнес он.
Его рука, напротив моей влажной, казалось ледяной. Все мое тело буквально горело от выделения такого огромного количества энергии, потраченной за несколько минут до того, как он приехал. Последствия моей эмоциональной вспышки будто покрыли меня дополнительным слоем кожи, отчего я испытывал неприятное тепло, окутавшее тело. И я практически чувствовал благословенную прохладу от его ладони, когда мы переплели дрожащие пальцы.
- У тебя холодные руки, – озвучил я свои мысли, чтобы немного рассеять повисшую в воздухе неловкость. Его дыхание стало единственным источником шума. Я посмотрел на наши соединенные ладони: его большая и широкая с тонкими пальцами заботливо накрывшая мою – маленькую и слабую.
- Обними меня, – сказал он, путая меня еще больше.
Он расцепил наши пальцы, а я подался вперед, чтобы обернуть руки вокруг его плеч. Внезапно он прижался ко мне всем телом, и я почувствовал, как его руки скользнули в передние карманы моей красной толстовки.
Я напрягся, ощущая, что они находились прямо напротив моего живота. Он, несомненно, мог нащупать лишнюю полоску жира выше пояса джинсов. Чтобы уменьшить площадь соприкосновения, я как можно сильнее втянул живот, отчего моя спина изогнулась еще больше, а грудь плотнее прижалась к его телу.
Если бы не плотный слой моей толстовки, я уверен, что он почувствовал бы мое бешено колотящееся сердце в грудной клетке. Недолго сомневаясь, я уже хотел опустить руки и отстраниться, но он резко откинулся назад, утягивая меня вместе с собой. Такое внезапное перемещение пустило по моему телу новую волну жара, а мои щеки моментально покраснели, когда я понял, что все еще держал руки вокруг его шеи.
Господи Иисусе.
Он посмотрел на меня, по-прежнему не убирая рук из карманов моей толстовки.
- Что ты делаешь? – спросил я, практически не дыша.
Находясь не дальше, чем в тридцати сантиметрах от меня, он мягко улыбнулся.
- Держу свои руки в тепле.
________________________ От переводчика: в прошлой главе я кидала визуализацию образов героев, и тогда мне на фб предложили еще одну подборку. по-моему, она даже лучше. по крайней мере Джерард в этом своем пальто с меховыми манжетами так точно :) Подборка образов героев от Disastery - Джерард: https://pp.vk.me/c608117/v608117553/4b06/kRB85Rsbl20.jpg Фрэнк: https://pp.vk.me/c03/u56111/38633/x_12087b4fbe.jpg
Ох, Фрэ, маленький глупый Фрэ. Иногда приходит время, когда надо делать мужские поступки, не дожидаясь разрешения... Ох, надеюсь, все у них получится, интересно, как же разрулится этот мамин запрет... Такие милые обнимашки на кровати, мрр... а этот балбес о своих жировых складках думает :-D Спасибо тебе огромное, ночная переводчица! Ты огромная умничка!!!
Оооооооо, невероятное удовольствие! это вот тот редкий фф, когда сидишь и лыбишься как чеширский кот, когда читаешь!!! такая милота! мне аж перечитать захотелось снова всё) и кстати, вот точно и прямо могу заявить, что перевод Ирни намного лучше, художественнее, изящнее, чем предыдущего переводчика!
Блин, Фрэнка то как жалко ( куколка плачет опять (( не, ну я его маму охотно понимаю между прочим) я, наверное, тоже не была бы в восторге на её месте... но очень надеюсь, что они с Джерардом выкрутятся..очень не хочется, чтоб было расставание (( и вообще, мне кажется, что они уже влюбились давно друг в друга) с замиранием сердца жду их признания....ох, даже не представляю КАК это произойдет!!!!
Потрясающая история!!! Ирничке - море солнца и лучи любви
P.S. о, и эта фотка Джи просто идеально подходит под образ) это пальто с мехом ага) ну а Фрэнк - он везде практически такой типичный Фрэнк : куколка с бровками и ярко-красными губами)))
Мне нравится мама Фрэнка, кстати. И в этой ситуации ее как раз можно понять) Порадовал тот момент, когда она спрашивала, поцеловал ли его Джерард, ведь здорово, что она легко относится к ориентации сына и к его отношениям с мальчиком. Вот тогда настораживает, почему же она ничего не делает с тем, какой же Фрэнк замкнутый и необщительный..странно же, когда мать и сын почти не разговаривают? Если Фрэнку не хватает внимания, то в первую очередь он его ждал от семьи и близких, от собственной мамы. Хотя слишком легко во всем и всегда винить родителей и слишком несправедливо зачастую.
Люблю этот фанфик, этого Фрэнка...да) Слишком многое из этого заставляет меня невольно проводить параллели с собой и со своей жизнью, вытаскивает наружу то, о чем хотелось бы не думать, просто скрыть ото всех, вытаскивает именно то, каким ранимым, мягким, беззащитным ты на самом деле являешься, когда слишком слаб, чтобы покрыть это уверенностью или энергией или чем-нибудь еще.) Все, что чувствует и переживает тут Фрэнк я просто пропускаю через себя, и это так усиливает впечатление от WISH.
И к Джерарду постепенно начинаю проникаться симпатией, особенно, когда он такое солнышко, как в этом эпизоде) ему ведь как раз придает сил и храбрости забота о Фрэнке, да?)
tons of love
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
