Глава 3. http://notforsale.do.am/blog/proshhaj_i_spokojnoj_nochi3/2009-12-30-1204 

(то, что непременно произойдет несколько месяцев спустя)

 - Джерард! Нет! Пожалуйста! – я не успевала перебирать ногами вслед за мужем, тащившим меня за волосы через высокий порог темной комнаты. В тусклом отблеске каминных углей его лицо выглядело нечеловеческим – искаженное ненавистью и злостью.

Он швырнул меня вперед, стряхнув с пальцев вырванный клок черных волос.

 - Ты ему ничем не поможешь, - процедил он с презрением, выпуская еще одну пулю в распластавшееся у празднично накрытого стола тело Фрэнка.

Настоящее время.

Больше всего на свете мне хотелось одиночества.

В большом и пустом доме, не перекидываясь словом ни с одним человеком, не встречаясь ни с кем глазами, проводя вялотекущие дни по расписанию «Джерард дома, Джерарда нет», сидя с книгой в оглушающее тихой комнате – мне нестерпимо хотелось одиночества.

Я была одинока. Но не физически.

Дом  - такой холодный с виду, кишел невидимым мне, но таким ощущаемым сердцебиением – из комнаты в комнату – служанки и приходящие уборщицы, повар и изредка мелькающие через двор его помощники, охранник у дверей и посещающий по нескольким дням в неделю садовник – неслышным кровотоком заполоняли его каменные вены. Стоило мне выйти из спальни, как при возвращении я заставала постель застеленной, новые цветы сохнущими в вазе, а только начатую книгу убранной куда-то среди полок библиотеки.

Мэрион, худощавая женщина средних лет, всегда безукоризненно одетая, аккуратно причесанная, с застывшим на лице выражением педантичной учтивости обычно обнаруживается где-то рядом, стоит мне лишь задержаться в ванной дольше обычного. Я застаю ее, озабоченно ждущей под дверью. Двери у нас теперь не запираются даже в ванных, но, я думаю, она скорее сделает встревоженный звонок Джерарду, чем позволит себе заглянуть.

Возможно, она в этом доме живет. Возможно, нет. Ее следовало бы называть гувернанткой, если меня еще можно причислить к детям. Хотя, по степени доверия мне оказываемого, можно. Или - экономкой. Или - присматривающей за хозяйством и хозяйкой. Или же – лишающим меня последнего психологического отдыха осведомителем мужа.

Она следит, чтобы я вовремя принимала лекарства.

Следит за списком исходящих телефонных звонков. Стационарный телефон. Мобильного у меня, кажется, нет. Хотя, я и со стационарного не звоню.

Согласовывает с Джерардом время ужина, если он задерживается, или же, наоборот, грозится приехать раньше.

Так же, она координирует действия остальной, плохо известной мне прислуги.

Но, все же, основной целью Мэрион является шпионаж.

 - Извините, могли бы вы не ходить за мной по пятам? – я старалась не выглядеть враждебно, отвернувшись от окна и наткнувшись в очередной раз на удаляющийся по направлению к выходу туго затянутый узел темных волос.

Она замерла и обернулась. Вышколенная улыбка тронула идеально накрашенные губы:

 - Простите, миссис, но это – моя работа.

 - Надеюсь, вам хорошо платят, - ирония моего тона не осталась незамеченной.

 - Достаточно, - улыбка стала шире. Мэрион снова направилась к выходу.

Я поспешила вслед за ней.

 - Если бы я платила вам больше, вы могли бы уделять мне меньшее внимание?

Она вновь остановилась и обернулась, изучая выражение моего лица. Я надеялась, что выгляжу не так жалко, как мне самой это представлялось.

 - Я подумаю, - на этот раз в комплект к улыбке прибавился еще и хорошо отрепетированный доверительный взгляд.

 - Надеюсь, этот разговор останется между нами.

 - Конечно, - она была ниже меня ростом, и я видела в вырез выглаженной юбки золотой крест, прячущийся между пуговицами – блестящий новизной, инструктированный маленькими драгоценными камнями.

Я еще долго смотрела в пустоту дверного проема, после того, как Мэрион покинула комнату. Сжав кулаки, я чувствовала, как злость во мне нарастает.

Он, похоже, пытается сделать мою жизнь еще более невыносимой.

У меня нет никаких связей с миром, находящимся за пределами этого угрюмого, вселяющего отчаяние дома. Да и с самим домом меня ничего не связывает. В нем не было ни комнаты, ни даже кресла, которые бы мне нравились.

Я ненавидела спальню.

В кухню меня попросту не впускали - спустя полтора месяца после свадьбы Джерард нанял повара. Бэльта ревностно оберегала священное ей пространство и чужаков там не терпела. В особенности тех,  с чьими головами было не все в порядке, как в моем случае.

В этом доме я слыла чудачкой, слыла ненормальной, сумасшедшей. Служащие сочувствовали моему несчастному мужу, которому так не повезло. Он практически ходил у них в героях из-за своей странной привязанности, из-за любви к женщине, не вполне владеющей рассудком.

Я изнывала бездействием, которое со стороны Джерарда было чем-то вроде наказания за мое присутствие в его жизни.

Мне нечем было заняться по дому. Стоило мне выкинуть газету, как Мэрион неизменно вежливым голосом напоминала, что мне нельзя ничем себя утруждать. В моем неустойчивом душевном состоянии не нужно подвергать себя каким-либо физическим нагрузкам, пусть даже таким малейшим. Она отчитывала горничных, и газета никогда больше не находилась в том же месте.

Раньше я любила бывать в библиотеке. Никем не замечаемой, сидеть с книгой в одном из неприметных углов. Погружаться в несуществующий мир, забывать о мире, меня окружающем.

Но вскоре Джерард перенес туда свой кабинет, заперев ту комнату, которая когда-то кабинетом была. Теперь туда вела единственная запирающаяся дверь..

Вечером, когда большинство служащих разъезжались, дом утихал, и комнаты его казались просторнее, коридоры – длиннее, а повороты их - угрожающе извилистыми.

Зеленый парк с искусственными водоемами, раскинувшийся по ту сторону дороги темнел, фонари вдоль подъездной дороги к дому вспыхивали, освещая закрывающиеся ворота.

Служащие разъезжались только после возвращения моего мужа.

***

К ужину Бэльта позволила мне помогать ей на кухне, что я и делала, расставляя посуду на двух персон. Не знаю, насколько была ей нужна моя помощь, но, скорее всего, я ей больше мешала своим  постоянным присутствием под боком, стараясь как можно реже выходить в столовую, где Джерард уже сидел за столом, в серьезной задумчивости подперев рукой подбородок. Обычное саркастическое выражение его лица сегодня сменилось просто недовольным, и он, то и дело, запускал пальцы в уже отросшие и вновь крашенные в черный волосы. «Тебе, я думаю, так будет привычнее» - его слова.

Сквозь пряди, упавшие на лицо, он поднял взгляд, встретившись с моим.. Я вздрогнула, выронив вилки.

Бэльта незаметно поморщила пухлое лицо в ответ на мою неуклюжесть.

 - Я сама унесу это, миссис. Возьмите, пожалуйста, графин.

Еще раз, украдкой взглянув на нее, я подхватила графин и вышла в столовую, тесную присутствием мужа.

Наполнив бокал Джерарда, я поставила его с краю, стремясь занять свое место с противоположной стороны стола. Я уже отвернулась, когда он неуловимым мягким движением обхватил мое запястье, заставив тем самым остановиться. Я замерла, застигнутая врасплох.

 - Как прошел день? – его глаза неотрывно следили за моим лицом. Он развернул мою руку и поцеловал ладонь, слегка изогнув бровь.

Я снова вздрогнула, невольно отпрянув. Что это? Демонстрация чувств при престарелой кухарке?

 - Как всегда, замечательно, - ответила я без тени иронии в голосе.

 - Линзи.., - начал было он, но снова задумался и немного промолчав, выпустил мою руку, принимаясь  за ужин.

Сказав Бэльте, что со стола уберу сама, я отпустила ее домой, мысленно ликуя лишней возможности хоть чем-то занять себя. Обмануть иллюзией работы. Забыться за скучным, ничего не значащим делом.

 - На днях я познакомлю тебя со своим братом...

Еда комом застряла в сжавшемся горле.

 - ..и с ребятами из группы, - он оторвал усталый взгляд от тарелки, - Ты должна будешь вести себя подобающе, согласно нашему уговору.

 - Я не смогу.

 - Тебе придется.

Я ничего не ответила, боясь вызвать его злость. Он лишь покачал головой, подчеркивая безапелляционность сказанного.

 - Мы говорили о полутора месяцах, Лин. Тебе уже пора вернуться из свадебного путешествия.

 - Я не смогу, - повторила я шепотом.

 - Тебе понадобится весомый повод, чтобы не сделать этого в течение недели, - Джерард раздраженно откинул салфетку и встал из-за стола, - Буду ждать тебя в спальне.

Он обернулся на пороге:

 - Да, кстати, не запугивай нашу экономку, - на губах скользнула едкая ухмылка.

Я с силой воткнула вилку в тушеный сельдерей.

 - Она не производит впечатления человека, которого Я могу испугать.

Ухмылка стала шире:

 - Она производит впечатление человека, помогающего моей ненормальной жене. Ты больна, Лин. Ее присутствие здесь необходимо для твоей же пользы.

 - Она мне не нравится, - прошептала я еле слышно с выступившей на глаза влагой горечи. Предательница.

 - Мне тоже, - он снова стал серьезен – погрузившись в раздумья, тихо прикрывая дверь.

Дождавшись, пока он выйдет, я опустила голову на вспотевшие ладони. Господи. Его группа. Я даже не знаю, были ли они на свадьбе. Его брат... В глазах потемнело. Еще одного Уэя мне не стерпеть.

Рука с хрустом сжала скатерть.

***

Весомый повод появился следующим же днем. Умер мистер Галлардо.

До того как Джерард, вернувшийся раньше обычного, сообщил мне, что отец скончался от сердечного приступа, Мэрион просила меня не снимать трубку телефона самой, в связи с ожиданием важного звонка.

Чувствуя, как распахнутые глаза наполняются слезами, я, не веря своим ушам, не сводила взгляда с мрачного лица мужа.

 - Когда это произошло? – пробормотала я, словно слыша себя со стороны.

 - Рано утром.

 - И я узнала об этом сейчас? Мне нужно домой, - голос оборвался на полуслове, - мне нужно поговорить с матерью.

Я все еще не верила, а тупая боль уже впивалась в левое легкое.

Я дернулась по направлению к выходу, но Джерард преградил мне дорогу.

 - Тебе никуда не нужно, - сказал он резко, - И узнала ты только сейчас, потому как мне совершенно некогда было выслушивать твою истерику днем.

Хватая ртом воздух, я силилась совладать с нарастающей в теле дрожью. Мысли с трудом переворачивались – ледяные иглы –  каждая вонзалась в воспаленное сознание, на какую бы из них я ни натыкалась.

 - Пожалуйста. Мне нужно... Я должна, - я поднесла трясущиеся пальцы к покрывшемуся испариной лбу. Мой отец умер. Последнее, что я ему прокричала - это горькое «ненавижу». Боль скапливалась тяжестью в грудной клетке, - Пожалуйста. Прошу.

Горло сжалось, ладони сами сомкнулись в защите, прижавшись к груди. Забыв обо всем, забыв о гордости, о ненависти, я молила мужа дать мне его безразличное разрешение участие в похоронной процессии.

Он окинул меня отсутствующим взглядом.

 - Нет.

 - Прошу, Джерард, как ты можешь быть таким чудовищем! Как мне нужно унижаться, чтобы ты понял, насколько мне это необходимо? – мой голос сорвался на крик. Я кусала губы, удерживая ускользающую реальность. Перед глазами плыло, в ушах билось неровно сердце.

 - Пожалуйста, - прошептала я, бессмысленно ухватив Джерарда за рукав его черной рубашки, - Не поступай так со мной.

 - Нет необходимости твоего присутствия на церемонии, Лин, - он устало склонил голову и, дернув локтем, вырываясь из моей хватки, направился к выходу из кабинета.

Глубоко дыша, чувствуя, как немеют пальцы, сжавшиеся в кулак, как бегут по подбородку слезы, я бросилась вслед, настигнув его у двери.

 - Выслушай меня, ты не можешь так! - рыдания стиснули грудь, задыхаясь, я цеплялась за Джерарда, не давая ему, безразлично глядящему на мое искаженное страданиями лицо, - Умоляю! Джерард! Это мой отец! Он не может уйти таким! - с этими словами дрожь сломила меня, я вся сжалась в узел, выпустив Джерарда. Сотрясаясь, обессилено обвив себя руками, я видела в отрешенном его взгляде, в глазах, окруженных усталыми тенями, непреклонный ответ. Ему не нужно было произносить и слова.

 - Прошу, позволь! Прошу! – я снова бросилась к нему.

Джерард схватил мое бьющееся в отчаянии тело, с силой прижав к себе.

 - Нет, Лин, - повторил он бесцветным голосом, еще сильнее обхватив меня, - Нет. Прости.

Комната поплыла кругами, дышать было душно и тесно в крепком кольце ненавистных рук.

Пару месяцев назад, я вот так же рыдала на груди отца, моля не выдавать замуж, как сейчас – с болью стиснув пальцами ворот черной рубашки, захлебывалась слезами, прося позволить мне сказать «Я прощаю» над открытой крышкой гроба. «Он не может уйти таким».

Внезапно, жалящая мысль пронзила голову вспышкой. Я зажмурилась, и, отпрянув, подняла глаза к бледному непроницаемому лицу.

 - «Прости»? – я отступила еще на шаг. – Ты сказал «Прости?», - истеричный смех вырвался из дрожащей груди, - С какой стати тебе, беспринципному негодяю, просить у меня прощения? Ты меня насиловал, унижал так, как только можно унизить, ты изводишь меня день изо дня своими грязными играми, ты лишил меня всего, что было мне дорого, ты презираешь меня настолько, что готов каждый день напоминать мне о моей ничтожности, о ничтожности моей жизни, превращая ее в опостылевший кошмар, втаптывая меня в грязь своих извращенных фантазий любыми жестокими способами... Ты говоришь «Прости»?

Я замерла, невидящие распахнутые глаза беспрестанно наполнялись соленым.

Джерард изучал мое лицо, на его же – не было никакой реакции на выплеснутое мной обвинение. Его рука сжалась в кулак и расслабилась, повиснув вдоль тела.

В расширенных ужасом зрачках, как в замедленной съемке, прокручивался  ужин предшествующего дня: «Линзи..» - Джерард разомкнул губы, но тут же их сжал, выпустив мою руку, следя за мной задумчивым взглядом.

Я сделала выдох. Вдох не получался.

 - Это ты, - прохрипела я не своим голосом, - Ты его убил.

Я с силой зажмурилась и, открыв глаза, натолкнулась на широкую улыбку, обнажающую оскалом белые зубы. Он сделал шаг навстречу.

 - Это ты убил его! – я лихорадочно  провела рукой по столешнице и  схватила со стола первое, что попалось под руку – нож для бумаг – выставив его перед собой, подобно факелу, отпугивающему волков, защищаясь, - Ублюдок. Не подходи ко мне. Не подходи. Если мне придется защищаться, я сделаю это. Я клянусь, - прошипела я, обходя стол и кресло, с целью приблизиться к двери, - Теперь, когда отца нет в живых, тебе не удержать меня здесь. Тебе не запугать меня. Больше некому прикрывать твои гнусные дела.

Джерард рассмеялся. Я вздрогнула, холодный пот выступил на спине. Я провела рукой по лицу, убирая растрепавшиеся волосы.

Еще никогда я не видела такой звериной жестокости, как та, что сквозила в светлых искрящихся весельем глазах.

 - Не неси чушь, Линзи, - он мгновенно стал серьезным.

Один бросок, и он уже сжал мою руку, отбирая нож. Схватившись за лезвие, Джерард с силой выдернул его, откинув куда-то назад. Обхватив мое запястье истекающей кровью ладонью, заламывая руку за спину. Я не сдавалась, извиваясь между ним и тяжелым столом-барокко, пуская в ход ногти и колени. Оцарапав его лицо, я снова схватила что-то со стола, но Джерард, напирая тяжестью своего тела, ухватился за мои волосы и, намотав их на руку, потянул ее вниз. Я вскрикнула и упала спиной на столешницу, на бумаги и канцелярские принадлежности, больно ударившись позвоночником.

Задыхаясь, я судорожно упиралась ладонью в его грудь склонившуюся надо мной. Он выдернул руку из-под моей спины, и уперся обеими о край стола, рядом с моими дрожащими диким страхом плечами. Слезы отчаяния снова начали душить, стоило мне лишь взглянуть в нависшее надо мной, пылающее злостью безжалостное лицо. Царапины, тянущиеся багровыми нитями от виска по скуле, припухли. Из разбитой губы сочилась кровь, опускаясь тяжелыми каплями на мою бьющуюся пульсом шею.

 - Не неси чушь, Линзи, - повторил скривившийся в улыбке рот, - Твой отец умер от сердечного приступа.

Следующая глава: http://notforsale.do.am/blog/proshhaj_i_spokojnoj_nochi_glava_5/2011-01-16-1455