part # 1

POV Frank

Я продолжал стоять за машиной, пока в вертолёте творилось что-то невообразимое – кто-то кричал, что-то разбивалось, я слышал звуки ударов. Я услышал что-то ещё, какой-то странный звук, как от силовых вышек -  гудение, с каким-то треском, - я не знал, что это, но это пугало меня. Но потом вспомнил – с таким звуком вылетают заряды из бластера; да, точно. А потом всё стихло. Опять осталась только тишина и моё бешено колотящееся сердце. Зарго в моей руке чихнул и я подскочил на месте от этого резкого звука. Я уже хотел было подойти к вертолёту и посмотреть, что же произошло, как Пати сам выскочил оттуда и бодрым шагом направился к машине, держа что-то в руке. Бластер уже снова был в кобуре, и теперь слегка покачивался в такт его шагам.

- Они такие тормоза, что мне их просто жаль! – воскликнул он, подходя к машине.

- Ты убил их?

- Они бы убили нас, - он пожал плечами и открыл багажник. Закинул туда, как я понял, вещи из вертолёта, предназначение которых было известно одному ему: какие-то приборы, техника и прочее. И ещё кое-что, что больше всего привлекало моё внимание: корзинка, с розовым бантиком, белый платок скрывал её содержимое. Вот этого я уже совсем не понял – зачем Пойзону девчачья корзинка? И что там вообще лежит?

- Пати, что это?

- Где? – оглянулся он, закрывая багажник. Корзинку он туда не положил - понёс её с собой в машину. Я последовал за ним, всё-таки, нам здесь больше нечего делать, и ехать ещё далеко. Открыл, закрыл за собой дверцу, занял своё уже привычное место, положил Зарго на колени; это казалось таким привычным, будто я езжу с Пати уже несколько лет. Я подумал, что может быть, спустя лет пять, мы будем так же гонять по этим дорогам, сражаться с BL – сбивать вертолёты, взрывать их фабрики и заводы – и я подумаю точно так же: чёрт возьми, так привычно!

Пати снова взял у меня чихуахуа, только на этот раз оставил мне кое-что взамен его, а именно – эту корзинку, ту самую, с розовым бантиком.

- Пригляди за ними, окей? – он улыбнулся мне, заводя мотор и тут же трогаясь с места. Мы тут же набрали нашу обычную скорость, Зарго поудобнее устроился у него, вертолёт становился всё меньше и меньше, а вскоре и вовсе исчез на горизонте. Тогда я решил посмотреть, что же лежит под белым платком в корзине. Я был уверен, что там части тела этих несчастных  BL-овцев, попавшихся нам на пути. Глаза, например, или выдранные челюсти, или ещё что-то – я уже знал, какой Пойзон извращенец и неординарный человек, чтобы сделать нечто подобное. Однако подняв платок, я был поражён – там были… живые котята и кролики!

Сказать, что я такого не ожидал – не сказать вообще ничего.  Я недоумённо покосился на него.

- Что, что такое? – он, наконец, заметил мой взгляд.

- Мы ведь не будем их есть?

- Господи, Фрэнк… я собирался отдать их детям! если ты хочешь есть, я дам тебе что-нибудь другое.

 - Нет, я просто…

- Фанни, - он устало вздохнул, хотя мне показалось, что это не усталость, а привычный хрип лёгких курильщика, - да, я жесток, но это не касается животных. И тех, кого я не хочу потерять.

- А что они вообще там делают?

- Ты ведь не думаешь, что они ставят эксперименты только на людях? Конечно нет! Им подойдут все, кого некому защитить.

Я запустил руку в гущу пушистых тел, и десяток пушистых мордочек принялись обнюхивать её. Я не мог представить себе, как можно даже думать о том, чтобы издеваться над этими беззащитными животными. То есть, представить, конечно, мог, но это было, не знаю… так нельзя делать! Это не то, что «нельзя сбегать с уроков», «нельзя материться», или ещё что… просто нельзя и всё! И в то же время я был рад, что они теперь у нас, ведь так они в безопасности, если с нами самими что-нибудь не случится, так у них есть шанс прожить столько, сколько им отпущено, а не столько, сколько возможно в лаборатории BL.

- Пойзон… а что может случиться с нами? – почему-то я задумался над этим. А действительно, что? Если мы попадёмся к BL, если до нас доберётся S/C/A/R/E/C/R/O/W, мы и так принесли им кучу проблем – взорванные фабрики, убитые люди, - и, если нас не остановить, принесём ещё больше. Или так, или так, третьего не дано. Что с нами будет, что они сделают с нами? И вот от этого мне становится страшно.

- Я… не знаю.  – Он кусал свои губы, глядя на дорогу, поглаживая Зарго, - если б знал, меня бы здесь не было. Могу с уверенностью сказать только то, что меня не станут убивать на месте – это слишком просто и невыгодно, ведь я слишком много знаю, но есть ещё ты;  знаешь, всем говорят одно, но когда так получается, что тебе приходится испытать это на себе, то выясняется, что всё, что говорят снаружи – враньё. Иногда это даже к лучшему, может быть… - он кивнул куда-то вверх, но я понял: он имел в виду свои волосы.

Я молча наблюдал за ним.

- Слушай, как-то невесело, - недовольно заметил он, и потянулся к радио. Включил, и заиграла музыка, – вот, так уже лучше! – он вслушался, поймал ритм и начал подпевать.

Он пел Wake me up, when September Ends, и я чувствовал себя так, будто всё хорошо. Что мир, он такой; война  - это норма, преследование, убийства – это всё нормально, едва ли не обязательно, всё рушится, и так и должно быть, наши любимые умирают, и это урок для нас, мы сами всё это натворили…

Я чувствовал себя одиноким. От этой песни я всегда так себя чувствовал, но я ещё чувствовал то, что я не один такой, и на расстоянии, с помощью песен, мы перекликаемся друг с другом. Я знал, что эта была моя любимая группа, но не мог вспомнить названия, я бы даже не узнал их, если бы встретил.

И в этой каше, в этом беспробудном ночном кошмаре, мы нашли друг друга, и поэтому мы сейчас вдвоём. Я бы мог честно сказать, что люблю его. Не совсем так, как обычно это имеют в виду – я готов спать с тобой, есть то, что ты готовишь, целовать тебя, быть рядом, когда ты плачешь, слушать и никому не рассказывать твои секреты – я любил его, потому что он был здесь, когда некуда ткнуться, не боясь того, что тебя убьют. Это, наверное, даже больше. Я любил, что он есть. Как солнце, как небо – я будто бы уже не знал, как жить без него. И как я мог до такого докатиться?

А он всё пел. Я тонул в его голосе, как если бы вздумал поплавать в жидкости, чья плотность гораздо меньше плотности воды – я умею плавать, но я тону. Или как в болоте, так даже точнее. Зыбучие пески. Не знаю… мне хотелось его слушать, чтобы он вот так пел и пел, лучше только для меня. Пусть он будет певцом, но главным буду я – этот голос поёт мне, и, что бы кто не думал, я всё равно правее. Мне не было даже стыдно за такие мысли.  Наверное,  потому, что он действительно потрясающе пёт, его голос великолепен.

Похоже, он был солистом в своей группе. А я, судя по зуду в кончиках пальцев, возможно, гитаристом. Но я могу ошибаться. Как всегда – я ни в чём не могу быть уверен.

Песня закончилась. Мы вернулись в обычный мир. Я ощущал себя так, будто у нас только что был секс – настолько проникновенно. Но это было не так.

Песня закончилась, но следующая не начиналась. Зато начал говорить ведущий. Очень странный:

- Итак, новый день начался хорошо, по моим данным, был сбит один BL-вертолёт! Ну разве это не прекрасно?!

Я покосился на Пати. Тот, однако, явно был в теме: он насторожился, но не так, будто сейчас случится что-то плохое, но так, чтобы не упустить ничего, запомнить всё. А странный ведущий продолжал:

- Так же я уже знаю, что операция «ASSHOLE» прошла успешно, не так ли, Пати? Ты счастлив? Я счастлив! Мы все счастливы, мы все ждём тебя, тащи быстрее свою задницу сюда, иначе вечеринка пройдёт без тебя! Ха-ха, это шутка, ну ладно, теперь к делу, и, к сожалению, должен сообщить, что не всё так хорошо. На прошлой неделе сюда, в два-двенадцать-восемь,

(я был уверен, что это или шифр, или ложное место – не мог быть он таким идиотом, чтобы открыто сообщать, КУДА надо было явиться)

должна была явиться команда «FOX», которой до сих пор нет, нас это настораживает. У них две машины, оранжевые, Пати, вы наверняка рядом, вы могли заметить их следы? Мы потеряли связь теми зелёными придурками, -  да-да придурками, сказал не лезть туда, всё равно поезли! - похоже, с ними покончено, что тоже очень жаль. Фак, все пропадают нахрен. Пойзон, в зоне 69 опять беспорядки, но с этим позже – если ты ещё не в 1090, то я бы посоветовал её объехать; по данным BL, поганки устроили там пикник, скорее всего там мины  - они с этим быстро справляются. Если ты уже там, на всякий случай «покойся с миром, мы все помним тебя», но у тебя ещё есть шанс смотаться и поехать в объезд.

Мне стало не по себе. А Пойзону хоть бы что, сидит и улыбается, как безумный. Как будто ему уже нечего терять. Интересно, что это за 1090? И мы уже там, или ещё не поздно? Кто такие «FOX» и  зелёные придурки? Это случайно не те трупы на дороге? Мы проехали двух, Пати говорил, что проехал ещё двух, но скольких мы могли проехать на самом деле?

Голос ведущего не умолкал:

- Желаю всем удачного дня и удачного вечера, ну и ночи заодно, скоро снова встретимся, не бросайте трубку! И, да, Пойзон, если тебе суждено сегодня взорваться, дарю тебе песенку! – и после этого заиграла песня. Пойзон улыбнулся ещё шире, похоже, и вправду любил эту песню.

- Что это было? – спросил я.

- Доктор Смерть. Ди, так мы его зовём. Весёлый чувак! 

Очень. Он уверен, что ты умрёшь сегодня.

- Там правда могут быть мины?

- Разумеется!

Я посмотрел на котят и крольчат в корзинке. Спасли, ничего не скажешь.

- Да не переживай ты, всё будет просто отлично!

- Ты так думаешь? – я сам думал не так. Мина – это мина, и даже если ты такой крутой и смешной как Пати, всё равно взлетишь на воздух.

- Айеро, ты что, боишься? 

- Нет, я просто… эй, а откуда ты знаешь, что моя фамилия Айеро?

- Ты сказал.

- НЕ говорил.

- Правда?

- Правда. – Вот тут мне начало казаться, что мы с ним уже встречались, будто мы уже знакомы. С этого самого момента я начал это чувствовать.

- Точно?

- Точно.

- Круто, значит, я где-то услышал о тебе.

- Такое возможно.

- Мир тесен.

- Мы уже в зоне 1090?

- Будем минут через пять.

Это звучало так же, как «через пять минут  ты умрёшь». Что вы думаете, я испугался. Особенно когда он погнал машину ещё быстрее.

- Зачем ты это сделал?

-  Как «зачем»? иначе песня закончится к тому моменту, как мы въедем в зону! А я, между прочим, очень люблю эту песню! – его слова тонули в рёве мотора. Фак, мы неслись на всех 160! Мы летели, потому что я совсем не чувствовал дороги, пейзаж за окном не мелькал – вспыхивал!

Прошла минута. Мои руки, которыми я гладил пушистых зверьков, тряслись. Прошла вторая. Третья. Я думал, что ещё секунда, и мы взорвёмся, непременно взорвёмся! А потом Пати говорит, и я вздрагиваю от его голоса:

- Значит так, Гоул, мне нужна твоя помощь! Убирай эту живность назад, быстро! – он говорил так уверенно и властно, что я, не медля, сделал то, о чём он просил. Надеюсь, Зарго не станет ругаться  с кроликами и котятами. Хотя я бы всё равно не услышал его лая – на обоих окнах стёкла опустились, и ветер рычал на нас. Я глянул на потолок, зачем-то, и как раз в этот момент увидел, что открывается люк.

- Убрал? Умничка! Водишь машину?

Ууу, блин...

- Да!

- Иди сюда!

Как это «сюда»? Куда «сюда»? я понял это по-своему, и тут же  заскочил к нему на колени. Оказалось, что я правильно понял.

- Бери руль! – кричит он мне на ухо, потому что я сижу почти на нём. Он такой тёплый, что почти горячий, и теперь я понимаю, почему Зарго так нравится у него. Неуверенно, я кладу руки на руль, чёрный, гладкий, нагревшийся, как воздух вокруг. У меня такое ощущение, будто я держу в руке член Пати.  Фак, ну почему именно сейчас я вдруг думаю об этом?! Его руки, обтянутые перчатками, накрывают мои, заставляя увереннее сжать руль. Трогать руку в перчатке – всё равно, что целоваться через гандон. Убери эти мысли нахрен, Фрэнк, убери!

- Веди как можно аккуратнее, мы слишком быстро едем! – он так близко, что его губы касаются моего уха, и мне это жутко нравится, хотя слышу я его с трудом. Он проворно выбирается из-под меня, поднимается на ноги и высовывается в открытый люк на потолке, вытаскивая бластер. А я один веду его машину, я, чувак, которого он знает так мало, но доверяет свою жизнь – ведь одно резкое движение и нас занесёт достаточно, чтобы перевернуться, прокатиться и остановится уже смятым куском металла. Если это случится сейчас – то Пойзону оторвёт половину туловища, котят, кроликов и Зарго – расплющит, да и мне будет не очень смешно.

И тут я опять слышу этот звук, как от электро-вышек, только чуть выше и пронзительнее. А потом до меня опять доходит, что это бластер. Но ничего – сдается мне, что скоро я уже привыкну к этому новому виду оружия. Я смотрю на дорогу, практически ровную, на большой спуск впереди,  резко уходящий вниз, но краем глаза вижу движение по бокам. И вижу… это грёбаные BL! Их тут зашибись сколько! Они выскакивают из-за кустов, из-за стоящих чуть ли не на самой дороге белых машин. Впереди – заграждение. Кажется, что это большой фургон, но подъезжая ближе, я вижу – это картонка. И проношусь почти сквозь неё – она падает, а мы летим дальше, только слышен сзади треск и грохот: в зеркале заднего вида я вижу, как взрывается земля вокруг того места, где стояла картонка – мы, наверное, должны были объехать её; для этого нужна была гораздо меньшая скорость, на которой, проезжая по взрывчатке, мы бы обязательно взорвались. Непонятно, почему они не поставят на дорогу настоящую машину? Только я об этом подумал, как увидел впереди несколько машин, стоящих прямо на дороге. Не картонных.

- Пати?.. – зову я дрожащим голосом, не понимая, как он мне поможет. Но я ошибаюсь, когда думаю, что он ничего не сделает – в их сторону летит яркая искра и, врезаясь ровно в бак, взрывает их. Я несусь на вихрь огня и дыма, мгновение ничего не вижу, о нас ударяются осколки и железки, и снова вырываюсь на чистую дорогу. Позади нас остаются горящие машины, подстреленные люди и сплошное разрушение, а мы несёмся вперёд и вперёд, снося новые преграды и обрывая новые жизни. Несколько человек выбегали на дорогу, но я не останавливался – сбивал их, они подскакивали, как мячики, и, перелетая через машину, опадали сзади. Наверное, они столько всего ломали… но что им это – они умирали уже от одного удара бампера. Одного я переехал. Никогда не забуду этого – был такой звук, будто что-то лопнуло, и за нами остался кровавый след и ошмётки. А потом ещё одного. Кто-то бежал, чтобы бросить что-то под колёса, но они падали, как подкошенные, не успевая пробежать и половину пути – Пойзон не давал им приблизиться на расстояние броска. Ещё один попал под колёса, и я тащил его по дороге, пока он весь не размазался, как мелок. Меня уже тошнило так, что я не знал, как ещё держался, чтобы не блевануть. Скорее бы это закончилось.

Что-то яркое ворвалось в окно и исчезло, Пати вскрикнул, а кабина наполнилась ужасным запахом горелого мяса и шипением. Меня это испугало, и я с силой нажал на газ, и, хотя казалось, что быстрее ехать мы уже не можем, мы помчались быстрее. Как раз вовремя, потому, что в этот момент один из них всё-таки бросил гранату на дорогу, Пати пропустил его, когда его самого подстрелили. Самое странное было то, что мне это уже начало казаться забавным. Мелкие людишки, со своими мелкими проблемами, на такой огромной земле, придумали самую интересную игру – убивать друг друга. И пока ты убиваешь – тебе весело. Я как раз сбил ещё одного человека, а Пати подорвал фургон, вздумавший подрезать нас.

А потом весь этот ад начал сходить на нет – меньше людей, меньше машин, всего меньше, и всё больше и больше молчаливой пустыни. Голубое небо. Шпарящее солнце. Трупы и огонь позади и скорость и друзья впереди. Песня закончилась, теперь играла другая, неуместно весёлая. 

Минут через десять, пока Пойзон отстреливал преследователей, я немного сбросил скорость, и тот опустился в кабину. Он коротко простонал, опустившись на пассажирское сидение и схватившись за ногу. Его била дрожь. 

- Сильно? – спросил я, продолжая смотреть на дорогу, не позволяя сильно отвлекаться: было бы глупо выжить после такого и разбиться из-за невнимательности водителя. Краем глаза я увидел, что он мотнул головой, пробормотав что-то похожее на «буллщит», продолжая дрожать. Запах палёного мяса ещё витал в кабине, постепенно исчезая – теперь примешивался запах крови.