part # 1

POV Frank

Только я начал засыпать, как меня начали толкать в бок, говоря издалека что-то вроде «вставай, Фан, вставай! Солнце село, вставай давай!».

Мыча что-то ещё более неразборчивое, я сажусь и пытаюсь открыть глаза. Во мраке мельтешат три тени, начинает реветь мотор, и противный запах добирается до моих ноздрей. Изрыгнув какое-то ругательство, я вскакиваю и мигом всё вспоминаю. Всё, абсолютно всё, даже то, что нам предстоит сделать.

- Как спалось? – улыбается Пати, поворачивая Понтиак к выходу, когда все уже влезли внутрь.

- Восхитительно! – воскликнул я. Сейчас мне очень хочется дать ему подзатыльник, но я просто беру ворчащего во сне Зарго на руки, и поглаживаю его по спине, чтобы успокоиться. Успокоиться? Да, я уже весь изнервничался, какие- то несколько секунд, но мне жутко, потому что я никогда не делал того, чем мы скоро займёмся. А мы уже мчимся туда, а за нами вьётся пыль.

Последние лучи заката потухли давно,  его расплывчатый призрак светлым пятном расползся по горизонту, и ночь постепенно затемняла его. Снова ночь. Теперь-то мне захотелось спать. И я как-то нехорошо себя чувствовал. Я с трудом съел что-то, похожее на сэндвич с сыром, которые Джет раздавал нам всем. Он сказал, что нет времени есть, сидя на одном месте, поэтому мы едим сейчас, но пути к тому месту, где мы должны что-то взорвать. Ну, я решил, что нужно что-то взорвать, потому что я не знал, что мы ещё можем делать там, куда мы направляемся.

- Кобра? – спросил я. Он сидел вместе со мной сзади, так что я решил поговорить с ним об этом.

- Ну?

- Что это будет?

- Ограбление. Почти – всё оставшееся мы уничтожим.

- Это склад?

- Нет, это небольшой химический завод. Там делают лекарства.

- Какие именно лекарства? – не понял я.

- Самые необходимые. Это один из главных заводов, так что мы устроим большой беспорядок, уничтожив их источник.

- Что-то я не понимаю… ведь люди в городах будут умирать без них, мы же, получается, только навредим так!

- А это смотря с какой стороны, - заметил Пойзон.

Я промолчал, ожидая, когда он продолжит. Он не продолжал. Тогда я спросил:

- С какой же стороны это не навредит?

- Подумай сам. Этим мы покажем людям, что вся организация S/C/A/R/E/C/R/O/W это кучка неспособных позаботиться о народе неудачников, раз они даже лекарство не могут уберечь от нас. Конечно, многие ещё больше захотят нас убить, но большинство задумается не о мести, а о своей заднице, и до всех вдруг дойдёт, что мы сильнее и круче, и что в этой войне победа за нами. Да, о патриотизме и чести можно говорить долго, но в таких ситуациях люди всегда пойдут за сильнейшим, а именно – за нами. Улавливаешь?

- Ну, да… и всё-таки…

- Это война, Фанни, тут никто никого не щадит, все эти овцы сами выбрали своё место, а именно – роль пешек, которыми помыкают, как хотят, так что это их проблемы. И тебе это не изменить, даже если ты спасёшь их всех, многие всё равно останутся такими же ничтожествами, как и были.

- Это безумие! – воскликнул я. Да, он был прав, не надо было меня даже убеждать в этом, потому что я и сам видел его правоту, но это всё равно оставалось  безумием.

- Да, это так. И это ещё не касаясь разговора о детях.

 - При чём тут дети?!

- Нет, Пати, не начинай, - закатил глаза Кобра.

- Фрэнки, ты так мало о нас знаешь… - хихикнул Пати, а потом повернулся назад, так, что я видел его лицо, и договорил, - мы воруем детей.

И он расхохотался, будто это смешная шутка. Что значит «воруем детей»? вот это мне уже не очень понравилось. Как и ощущения в животе. Фак…

Тяжело вздохнув, Кобра повернулся к окну. А мы ехали дальше. Чтобы уничтожить главный источник лекарств. От ранних стадий рака, от всех инфекций, от всего, что может болеть, гнить, сводить с ума. Мы обречём сотни человек на смерть, потому что им нечего будет вколоть или проглотить, чтобы облегчить свои страдания. Пока одни люди будут умирать, другие будут реветь у их кроватей, и клясться, что выпустят кишки каждому килджою в этом мире, и эти люди сядут в машины и поедут нас искать. Может, они уже у нас на хвосте. А другие люди будут собирать вещи и искать нас, чтобы присоединиться к нам. И те, первые, жаждущие нас убить, вдруг увидят в наших рядах своих соседей, своих одноклассников и коллег, может, даже друзей. Люди будут убивать друг друга со словами «как ты мог?!» и «прости, я сделал свой выбор!», со словами «сдохни, мразь!» и «мы всё равно будем существовать, мы вернёмся за вашими детьми!».  Вот оно как. Если бы была дверь в другой мир, я бы не задумываясь сбежал через неё. Но такой двери не было, а если и была, то я не мог её найти;  я остаюсь в этом ужасном мире и не стараюсь выскочить из машины, нет, я согласен, и я еду с этими убийцами к своей цели, достигнув которой, мы посеем хаос и смерть. По всей стране. Я не удивлюсь, если окажется, что мы сбиваем грузовые самолёты и ставим мины на мосты, по которым проедут трейлеры со своим грузом. Да, наверное, так и есть. Мы всё здесь разнесём к чертям.

Строения, черневшие на горизонте, заметно приблизились, и теперь я мог различить несколько отдельных корпуса. Около трёх, может, четыре, может, пять. Неважно – эти домишки ненадолго здесь. А подъехав ещё ближе, я вдруг увидел кое-что необычное. Мы ехали по дороге, по бокам которой стояли какие-то пеньки, которые были всем, что осталось от фонарей. Слева и справа от дороги распластались горки бетона и стекла, очерчивающие что-то вроде фундаментов домов. Сами дома будто ветром унесло, как такое может быть? Где-то торчали небольшие останки самих стен, но все они были не выше метра – город будто срезало! И на дороге стояли красные таблички, запрещающие нахождение здесь. «проезд запрещён», «прохода нет», «просьба покинуть территорию», «опасная зона».  Не слишком-то похоже на гостеприимство BL .  Тут явно что-то не так.  Табличек становилось всё больше, они выскакивали из темноты в свет фар, как красные призраки, и Пати сбивал их, ехал по ним, он будто вообще их не замечал, приближаясь к высоким зданиям. А потом резко свернул с дороги, хотя все таблички закончились, а последняя «убирайтесь!» и так лежала на земле, прожженная с одной стороны. Он заехал за обломки древнего супермаркета (о том, что это супермаркет, можно было догадаться по большой парковке) и заглушил мотор. Вышел из машины.

- Оружие у всех есть? – его звенящий в тишине голос казался очень непривычным.

Мы все кивнули. Даже я – у меня теперь был бластер, так что мне, очевидно, тоже придётся делать что-то более значимое, чем быть зрителем. Насчёт зрителей – Зарго проснулся и теперь тянул к нам свою мордочку, тыкаясь ею в стекло.

- Он останется здесь, - сказал мне Пати, кивнув на него.

- Хорошо.

- Взрывчатка? – Пати посмотрел на Кобру. Тот пошёл к багажнику. Вернулся с целой охапкой динамита и каких-то маленьких рыжих коробочек, который я никогда не видел.

- Всё берём, сколько влезет. – Скомандовал Пойзон. И больше всего карманов оказалось у меня. Я был весь напичкал взрывчатой хернёй! Это было необычное ощущение, было немного страшно, и в то же время я почему-то чувствовал себя почти неуязвимым и очень опасным. Мне это понравилось.

- А теперь вот наш план, - сказал Пати, и мы все подошли к нему поближе, готовые слушать.

- Мы влезаем в это здание, - он кивнул в сторону завода лекарств (я заметил на стене огромный рекламный щит со знакомой змеёй, обвившей бокал, и какую-то надпись, означавшую название завода), - берем заложников, потому что иначе нам крышка. Пробираемся в волшебную комнату, говорим всем, кто там есть, что мы убьём этого заложника. Выключаем все камеры и сигнализацию, а лучше вообще всё, убиваем всех, кто есть в этой комнате, кроме одного, на случай, если опять придётся иметь с ними дело, и дальше я скажу что делать. Сейчас идём тоже за мной – камеры пока работают, и мы можем передвигаться только по абсолютной тени, где нас не видно. Да, со всех входов светят фонари, но мы что-нибудь придумаем. Всё, за мной!

Он прижался к полуразвалившейся стене, которая была в тени, и двинулся в сторону завода. Мы пошли следом. На наше счастье, тут располагалась большая свалка, и контейнеры с мусором, как и сами кучи мусора служили нам убежищем. Почему-то почти весь мусор вонял тухлым мясом и аммиаком. Ужасная смесь. Я думал, что тут, наверное, меньше всего камер – кому нужно следить за помойкой. Чёрные мешки и баки поблёскивали, пробираясь между  ними мы упёрлись в стену. Живот у меня уже болел достаточно неприятно, но я решил, что это просто вонь так на  меня подействовала.  В стене, кстати, была большая дверь, через которую, наверное, выбрасывали всё это сюда. Да – она вдруг распахнулась, и оттуда вышел человек, толкавший перед собой тележку с мешками. Он не заметил нас, хотя мы были очень близко, но мы сидели в тени, поэтому он даже не глянул в нашу сторону. Не успел он отойти от проёма больше, чем на пять шагов, как Пати выскочил из темноты, и с размаху треснул его по голове. Не думаю, что он пробил ему череп, но звук был противный. Он дотащил тело до мусорного бака, и, открыв бак, закинул тело внутрь.

- Им плевать на мусорщика, - сказал он нам, захлопывая бак, - нужно взять кого-нибудь поважнее. Главный учёный или врач сошёл бы.

Мы кивнули, и юркнули в распахнутую дверь. Внутри было достаточно светло, но не слишком – это была не та комната, где всё должно было быть стерильным или что-то типа того, это вообще был какой-то чулан. Коробки, швабры, старая техника, хлам. За дверью, из под которой лился ярко белый свет, всё было по-другому. Но сначала Кобра открутил камеру, которая висела в этой комнате в углу. Когда камеры, одна за другой, показывают помехи, это заставляет людей нервничать, может, тогда они совершат больше ошибок. Что нам и нужно. Мы выскочили в коридор и Джет выстрелил в угол, в котором, как оказалось, тоже была камера. Теперь они не видят весь этот коридор, ярко освещённый мёртвым светом ламп, в котором наша кожа принимала противный серо-жёлтый оттенок. Коридор был пустым. Эта комната была в нём последней. Мы пошли в сторону других. Кобра остался у лифта, на случай, если кто-то вздумает спуститься на первый этаж. Уверен, такой же лифт и в другом конце здания. Соединялись они (здания) между собой коридорами, но все они были на втором этаже, так что первый полностью в нашем распоряжении. С этим коридором соединялся ещё один, справа.

- Нам больше не нужно искать ту комнату, - сказал Пати, подойдя к двери с табличкой, на которой была изображена молния. Он прожёг бластёром замок, и, когда тот стёк, мы зашли внутрь. Вот и всё, что нам было нужно – висело слева на стене. Электрощит. С его маленьким замком было ещё проще. Открыв его, Пати вырвал все провода из гнёзд, и началось...

 Где-то что-то щёлкало, пищало и замолкало, свет, который мы до этого видели в окнах соседних зданий, гас, пока не потух весь, включая коридор, по которому мы только что прошли. Сплошная темнота. Мы услышали, как всё вдруг всполошилось на нескольких этажах выше, везде. Люди возмущались, кто-то пытался найти переключатель, машины затихли, если они были, не знаю, главное, что хаос уже начался. Что-то красное вспыхнуло рядом (нет, это были не волосы Пати), и я увидел, как Пойзон держит в руке красный сигнальный фонарь. И улыбался. От этой улыбки становилось страшно. Даже мне.

Лифтом больше не попользуешься, так что Кобра присоединился к нам, когда мы шли к концу коридора, где находилась лестница. Время убивать…

Это было нечто. Я осознал, что я живое создание только на улице. Даже ощущения в животе на время исчезло. Всё пронеслось огненным вихрем, метелью тел. Мы бежали к машине, с мешками, набитыми пузырьками и коробочками, перепрыгивая чёрные пакеты с мусором (возвращались мы тем же путём). Позади звенели стёкла, которые выбивало волной, вспыхивали помещения, всё горело и полыхало. А я с трудом вспоминал, что же мы наделали…

Поднявшись на второй этаж, в полной темноте, с одним сигнальным фонарём Пати, мы были похожи на ужасного монстра, который явился, чтобы ужраться человеческой плотью. Мы носились по этажам, срубали всех, кто попадался на пути, как сорняков, крушили всё. Кровь вскипала в телах от жара бластеров, фонтанами билась о стены, кто-то кричал, кто-то нет, но они все смолкали, когда встречались с нами. Я сам не понимал, что делаю, но и не думал об этом, сбрасывая с себя руки, которые в судороге цеплялись за мою одежду и ноги, а шёл дальше, не отставая от красного огня, единственного источника света в кромешной темноте. Фантастика как мы сами не убили друг друга, но мы не убили. В конце пути, когда мы уперлись в тупик, Пати приказал заложить динамит. Мы это сделали. Свалили туда кучу всего – лекарства, контейнеры, огнеопасные вещества – отмерили очень длинный фетиль, чтобы успеть убежать, и свалили оттуда. По пути обратно захватили немного лекарств (четыре больших пакета, в которые бы уместился труп), и пошли в обратный путь. Добивали тех, кому не хватило первого раза, или кто успел спрятаться, неважно, скоро здесь всё сгорит, и заберёт их, этих людишек в форме BL с собой, в ад или туда, где им место. На ходу бросали взрывчатки в комнаты, и огонь от небольших взрывов распространялся с поразительной скоростью. Наш разум охватил такой кураж, что в конце нашего пути назад мы нередко бежали буквально сквозь огонь, сбивали его с волос и одежды, как каких-то насекомых. Мы были настоящими безумцами! И вот теперь мы бежали, вдыхая относительно холодный (внутри уже было пекло) ночной воздух. В дальнем крыле раздался взрыв, и кусок здания отвалился, как край ледника, просто съехал вниз, грохоча так, что земля дрожала. Нам повезло, и нас не задело. Благополучно добравшись до машины, мы забросили лекарства в багажник, и заскочили внутрь, к довольно тявкающему Зарго, завели мотор и укатили прочь. Сигнальный огонёк, который Пати таскал с собой, как раз погас. Сколько это всё заняло времени? Понятия не имею. Знаю только, что очень мало. Не более часа, меньше, несколько минут. И мы столько натворили – позади полыхали плоды наших трудов. А мы уже мчались по шоссе и громко ржали, и стоило нам успокоиться, как одного взгляда назад хватало, чтобы снова разразиться смехом. Даже Зарго как будто смялся. Интересно, а он понял, что мы только что наделали?

Пати что-то напевал, разжигая костёр. Кажется, он пел что-то про каких-то зомби; и припев мне казался знакомым, наверное, да нет, абсолютно точно, я уже слышал эту песню ранее. Было около трёх часов ночи,  ещё очень темно. Благодаря азарту, у нас хватило наглости разжечь костёр прямо посреди пустыни, не боясь привлечь внимание одного из отрядов, отправленных, чтобы убить нас. Мы спокойно расселись вокруг него (костра), полностью довольные жизнью, и я в этот момент ничего не боялся. Может, это адреналин в крови ещё не рассеялся, может, что-то ещё, но мне было как никогда хорошо. А ещё у нас в багажнике было пиво. Я об этом не знал до этого момента, но теперь был рад этой новости. Меня даже уже не волновал больной живот.

- Ну? – многозначительно спросил Кобра. Это он так всегда делал – говорил вроде ни о чём, но что могло относиться ко всему. Это очень удобно. Особенно, когда ты Кобра Кид.

Мы все молчали, будто обдумывали его «слова». А потом я кое-что вспомнил:

- Пати, ты обещал рассказать что-то интересное, не помнишь?

- А? – посмотрел он в мою сторону.

- Ты обещал, между прочем. Ты сказал, что будешь доволен, что остался жить, весел и потому расскажешь одну историю.  – Я улыбался. Потому, что я видел, по глазам видел, что он помнил и знал, о чём идёт речь.

 - Да, Пати, расскажи что-нибудь страшненькое! – поддержал меня Джет.

- Эээм, Да, - весело отозвался он, открывая бутылку с пивом. Я так понял, что ему надо сначала немного выпить. Нам всем надо было выпить. Что мы и сделали. Я почувствовал себя ещё лучше, даже боль в животе стала тише. Но всё равно проклятая рыба!

А ещё я вот что заметил. Эти трое пили по-разному. Меня всегда забавляло наблюдать за людьми, и сейчас представлялась неплохая возможность. Пати напоминал мне ковбоев из вестернов, которые привыкли пить виски, я даже захихикал от этой мысли. С такой же вальяжностью павлин в зоопарке распускал свой хвост. Кобра – как-то медленно и очень осторожно, как, не знаю…  ха-ха, как какой-нибудь крутой бандит, который корчит из себя такого спокойного человека! Может, поэтому его и зовут Коброй? А Джет как будто был самым спокойным из всех, но у него постоянно дрожали руки, отчего он казался мне одним из тех рокеров, играющих такой серьёзный классический рок, которые много пьют и много курят, похожие на каких-то древних вымирающих животных.

Но, когда я сам выпил побольше, то это перестало меня заботить, и я вернулся к осознанию всей приятности жизни. Когда ты едва не умрёшь, то вдруг так прекрасно жить.

- Ну так вот, - сказал Пати, и по тому, как он начал усаживаться поудобнее, я понял, что он готовиться к рассказу. Мы все тоже зашевелились, ища удобное положение.

А потом притихли, уставившись на него, готовые слушать. Поначалу мне не верилось, что он сдержит это обещание. Высокое синее небо светило сотнями звёзд, и на его фоне Пойзон, чьё лицо было освещено отблесками костра, был похож на картинку. А потом он начал рассказывать.