На следующий день мы с Рэем никак не осмеливались разбудить Фрэнки. Нами было принято решение подождать, пока он проснётся сам, а только потом начать уборку всего того хаоса, царившего в спальне после вчерашней безумной истерики.
Когда время неумолимо приблизилось к часу дня, а мальчик так до сих пор не выказывал желания покидать мир грёз, мы решили больше не откладывать необходимые мероприятия. Уборка началась с очистки стен. Кровавые отпечатки ладоней, украшающие вертикальные поверхности моей комнаты, могли показаться интересным стилистическим решением интерьера, если бы не пугали меня до дрожи в коленях. Хотя эти следы довольно легко оттирались со стен, покрытых моющейся краской. Привести в порядок пол, напротив, оказалось заданием не из простых. Мы аккуратно смели все осколки в одно место, а затем совками сгребли получившуюся кучу в газету. Удивительно, как может одна простая лампа разбиться на такое количество кусочков и покрыть ими всё пространство в комнате.
Когда мы заворачивали стекло в бумагу, чтобы безопасно избавиться от него, боль в моём теле нанесла ответный удар. Я старался изо всех сил не дать Рэю что-либо заметить. Мне не хотелось вновь выслушивать об опасности содержания дома такого ребёнка, как Фрэнк, и о том, что он может нанести ещё больше вреда. Зачем в сотый раз слышать правду? С самого начала я понимал, что будет нелегко, теперь я знаю это наверняка. Но вместо изменения своего отношения, мне только сильнее хочется помочь Фрэнки, чем когда бы то ни было.
Я проверил мальчика и удостоверился, что он всё ещё спит, несмотря на дневной свет, заполняющий комнату и шум, производимый мной и Рэем во время уборки. Для него нормально так долго спать? Не думаю, что успокоительные были настолько сильными, особенно для кого-то с его проблемами, наверняка принимавшего лекарства посерьёзнее. Вероятно, дело заключалось в том количестве энергии, потраченной им вчера и вымотавшей парня окончательно. Он был слишком заведён, слишком зол, слишком безумен. Проявленная им сила казалась необъяснимой, это было по-настоящему страшно.

- Будет сложно оттереть эту кровь, она уже засохла, - Рэй разглядывал красные разводы на полу.
- Я схожу за каким-нибудь средством. Их делают не для удаления пятен крови, но, полагаю, это всё же лучше, чем просто лить воду, - сказал я. Возложенные на химию надежды оправдались не полностью, работать шваброй было неудобно, поэтому нам пришлось опуститься на колени и продолжить очищать запачканную поверхность. Волна неприятных ощущений, прокатившаяся вдоль спины, заставила меня выпрямиться и зажмуриться от боли.
- Всё нормально, Джерард?
- Да, я в порядке, просто ушибся слегка, я же говорил тебе.
- Уверен? Я могу закончить один… - предложил он.
- Ни за что, Рэй. Ты вообще не должен помогать мне. Фрэнк и всё, что он делает, целиком и полностью моя ответственность, - я настаивал на своём. Он открыл рот, намереваясь ответить, но передумал, увидев, что я вернулся к своей задаче. Мой друг знал, каким упрямым я могу быть. Вскоре боль в спине стала невыносимой, и мне вновь пришлось прерваться. Рэй раздражённо закатил глаза.
- Ради бога, посиди молча. Я закончу сам.
- Но, Рэй…
- Без «но», - он указал пальцем в сторону кровати.
- Ладно… - я тихонько улёгся, не желая побеспокоить Фрэнки.  

Рэй ушёл спустя примерно час, а Фрэнк всё ещё спал. Я начал беспокоиться, реально беспокоиться. Должен ли я попытаться разбудить его? Может, нужно вызвать врача?
Я придвинулся к нему поближе. Его дыхание было размеренным, черты лица расслабленными и умиротворёнными. Казалось, с ним не происходит ничего плохого. Идея лишить мальчика самого спокойного сна, который я когда-либо видел, звучала как преступление. Я решил подождать ещё чуть-чуть.
В тоже время мне необходимо было чем-то заняться, чтобы не сойти с ума от беспокойства за Фрэнки. Я вспомнил об идее, посетившей мою голову вчера ночью, когда хаос наконец закончился. С трудом поднявшись и промычав от боли что-то несвязное, я принес из кухни стул и подставил его к шкафу, чтобы дотянуться до самого верха.
Поднимать руку было невероятно больно. «Ах, точно… Я держал Фрэнки, пока он вырывался как зверь больше пятнадцати минут до прихода Рэя», - ответил я сам себе. Не обращая внимания на дискомфорт, я достал большую коробку с самой верхней полки и уселся с ней на краешек кровати.
Я заглянул внутрь коробки, большинство предметов в которой были напоминанием о моих юношеских годах, немного вещей, призванных помочь справиться с ностальгией. Игрушки, детские книги, даже несколько тетрадок за первый класс, совсем мало, так как остальное осталось в старом доме. Добравшись до дна синей ящика, я вытащил прямоугольный, чёрный с золотым, деревянный футляр и открыл его. На красном бархате, выстилавшем футляр изнутри, располагались старые часы. Стальные, но с деталями из золота. Кроме этих самых деталей в них не было ничего примечательного, но часы хранились в нашей семье несколько поколений. Это была одна из тех традиций, когда отец передаёт реликвию старшему сыну или дочери, если сыновей не было, на восемнадцатый день рождения. Что мой отец и сделал, хотя я так ни разу их и не надел. Часы до сих пор работали, но на вид были слишком старомодными и дурацкими, поэтому у меня не возникало желания их использовать. Кроме того, они были антикварными и достаточно дорогостоящими, показываться в таких небезопасно, а мой отец прибил бы меня, если бы я потерял их или, хуже того, – продал. А что, если я избавлюсь от них на время? Если я… заложу их?
Да, я сделаю это, а моему отцу знать не обязательно. Пока Майки не в курсе, мне нечего бояться. Мне нужны деньги немедленно, Фрэнк должен показаться врачу. Произошедшее напугало меня не только потому, что он проявил грубость ко мне. Ещё больше меня беспокоили путаница в голове мальчика и его постоянная нервозность, которые могли по своему негативно отразиться на здоровье Фрэнка. В какой-то момент во время вчерашних боёв мне показалось, что у него случится сердечный приступ.
Плевать на семейные традиции, мне нужны деньги. Я придумаю, как выкупить их попозже. А сейчас я прячу часы в свою сумку, складываю вещи обратно в коробку и повторяю болезненную процедуру со стулом.

Я размышлял о своих последующих действиях, когда услышал слабый плач за спиной. Повернувшись, я увидел Фрэнка, который наконец-таки проснулся. Он сидел и разглядывал свои ладони, повязки на которых пропитались кровью. Попытавшись согнуть пальцы, Фрэнк захныкал ещё больше.
- Эй, я уже соскучился по тебе. Как ты себя чувствуешь? – я тихо спросил, хотя, судя по его лицу, ответ был очевиден.
- Н-нехорошо. Мои… м-мои руки б-болят с-сильно. Всё т-тело б-болит. Г-голова тоже б-болит, и г-горло. Ч-чувствую себя нехорошо, н-нет, - он прохрипел, роняя прозрачные слезинки. Я сел на подушку позади него и взял мальчика за талию. Он наклонился ко мне, а я зарылся носом ему в волосы, кратко целуя его голову.
- Я знаю, что может улучшить твоё состояние – ванна, - предложил я. Он сильно вспотел и уже не очень приятно пах, но был слишком измучен, чтобы стоять под душем.
- Но руки б-болят! К-как я п-помою с-себя? – спросил он. Я об этом не подумал. Фрэнки казался необычайно сообразительным сегодня.
- Ох… ты прав. Давай сделаем так: если ты пообещаешь мне, что никуда не уйдёшь, я наберу ванну и помогу тебе, хорошо? Прежде всего мне нужно думать о его потребностях, даже если моё предложение может повлечь некоторые неудобства для меня.
- П-правда? Л-ладно. Я останусь з-здесь, об-бещаю, - он шмыгнул носом и слабо улыбнулся на этот раз.  

Как только всё было готово, я проводил Фрэнки в ванную. Его ноги тряслись и не слушались, поэтому он опирался на меня и медленно брёл, опустив голову. Я набрал прохладной воды, день был слишком жаркий для горячей ванны.
- Б-болит…
- Знаю. Давай, помогу тебе с этим, - я потянул за край футболки. Он поднял руки, и я снял её полностью, оставив мальчика в одних застиранных, белых в зелёный горох боксерах. Я знал, что не должен смотреть, да я даже не хотел этого делать, но мои глаза не слушались и сами по себе уставились прямо на его трусы. Такие милые и сексуальные одновременно, в точности как Фрэнки. Я вернулся к его лицу и встретил робкую улыбку.
- Ты можешь снять их сам? – спросил я. Он не услышал меня, и продолжал смотреть будто зомбированный. - Фрэнки? Твои боксеры, ты можешь их снять? – я повторил.
Он поднёс руки в резинке и попробовал опустить их немного.
- Н-не могу! Руки… б-больно, - вскрикнул он. В этом момент, я заметил кое-что в его трусах, чего там не было несколько секунд назад. Прогоняя этот образ из головы, я встал позади него и стянул боксеры до щиколоток, после чего Фрэнк отпихнул их прочь. Я делал это с закрытыми глазами, не желая обнаружить себя, разглядывающим его задницу словно какой-то извращенец. Правда, когда я их открыл, Фрэнк уже обернулся и стоял передо мной абсолютно голый, что, казалось, его совершенно не стесняло. Возможно, он просто не осознавал всю странность и ненормальность ситуации так же, как не мог распознать опасность.
- Я… я м-могу залезть т-теперь? – он спросил по-детски. Повинуясь инстинктам, мои глаза опустились чуть ниже его живота, подтверждая первоначальную догадку. Я быстро перевёл взгляд обратно к лицу мальчика. Очевидно, он не понимает, что происходит с его собственным телом, что заставляет меня чувствовать себя ещё хуже. – Д-джи? М-можно?
В глубине души, я понимал, что моё желание разглядывать его было вполне нормальным. Я взрослый мужчина, а Фрэнк не маленький мальчик, хотя и ведёт себя иногда таким образом. Более того, он доневозможности красивый. Тем не менее, видя его невинность и неосведомлённость, я начинал ненавидеть себя за слабость.
- Подожди… - я добавил ещё немного холодной воды. – Теперь давай.  

Всё то время, пока я купал парня, Фрэнк смотрел мне прямо в глаза, во всяком случае, пытался это делать, насколько позволяли его плохо фокусирующиеся зрачки. Он прикрыл их только, когда я принялся мыть его волосы, медленно массируя голову, а на его лице появилась довольная улыбка. Конечно, я не собирался трогать его интимные части тела, а Фрэнк сказал, что не может сделать этого самостоятельно, поэтому мне пришлось разрешить ему пропустить эту процедуру на сегодня.
- Д-джи? – он заговорил некоторое время спустя.
- Да?
- Мне… мне с-снилось к-кое-что. Д-думаю, снилось, н-не уверен.
- Что это было, Фрэнки? – я наклонил его голову, чтобы ополоснуть волосы.
- Я д-держал лампу в р-руке. Ту, что р-разбилась? И… и х-хотел ударить тебя! – он сбивчиво рассказывал. Я сглотнул. Ему на самом деле это снилось? Или он неожиданно вспомнил? – Вот как это п-произошло, Джи?
Я больше не хотел ему врать.
- Ну… да. Но ты себя вчера неважно чувствовал, твоей вины в этом нет. Я знаю, что ты вовсе не хотел причинить мне вред, к тому же так и не ударил меня, так что не переживай.
Слёзы присоединились к капелькам воды на его мягкой коже.
- Нет. Это неправильно. Н-неправильно. Зачем я так с-сделал? Я никогда, н-никогда не об-бижу тебя, Д-джи, правда!
- Знаю, Фрэнки, ты…
- Я не п-помню, но, н-наверное, он с-сказал мне так с-сделать! Д-да. П-потому что иногда… он говорит, что я н-никому не н-нравлюсь, и… и тебе т-тоже, - он громко втянул носом воздух. – Я же н-нравлюсь тебе… да, Д-джерард?
Услышав эти слова, я не смог удержать слёз. В тоже время я был рад тому, что Фрэнк осознал ненормальность своих действий. Даже если от его воспоминаний остались только разрозненные картинки. Даже если он, скорее всего, сделает это снова, потому что просто не сможет контролировать свои действия. По крайней мере, он знал, что совершённое им было неправильно и непреднамеренно. Этого для меня было достаточно.
- Конечно, ты мне нравишься! Пожалуйста, не думай об этом так много, я знаю, какой ты на самом деле хороший мальчик! – я мягко поцеловал его в ушибленный лоб.
Он поднял свою раненную руку, повязку с которой я уже снял, и дотронулся до моих губ, ощупывая их так, как это делал бы слепой человек. Потом он обнял меня за шею и наклонил ближе к себе, закрыл глаза и впился прямо в мой рот, даря немного более страстный и требовательный поцелуй, чем предыдущие. Я не двигался, но и не отталкивал мальчика. Когда Фрэнк отстранился, его лицо выражало столько грусти, будто он думал, что опять сделал нечто плохое.
Я больше не мог бороться с собой. Я взял его лицо в обе ладони и поцеловал в ответ, очень осторожно, словно боялся сломать мальчика, хотя на самом деле просто не хотел нанести его разуму ещё больший вред. У меня были сомнения в каждом моём шаге, а опасения удвоились после предыдущей ночи. Но я любил Фрэнка.
Казалось, его улыбка растянулась до ушей.
- Т-теперь ты мой п-парень? – спросил он. Как же мне хотелось ответить «да», я хотел посмотреть, насколько широкой может стать эта улыбка, хотел держать его в объятьях и целовать снова и снова, долго и более страстно. Но… у меня есть приоритеты. Я не могу рисковать, ещё слишком рано. Психическое здоровье Фрэнка - на первом месте, я должен подождать, пока он не начнёт принимать лекарства. И это ещё не всё. Если я скажу ему, что мы встречаемся, он, вероятно, захочет поведать эту радостную новость каждому встречному. А этого допускать нельзя.
- Нет, пока я не могу быть твоим парнем. Отныне мы… друзья, которые не могут жить друг без друга, и любят обниматься и целоваться, чтобы доказать это. Только нам придётся хранить в тайне такую дружбу, хорошо? – ответил я. Моё пояснение, возможно, было немного глуповатым, но я подбирал слова, которые Фрэнки мог понять. Они не были откровенной ложью и не звучали как жесткий отказ. Он счастливо кивнул и поцеловал меня в щёку.
- Мне н-нравится наша т-тайна! – он развеселился.  

Как этот мальчик мог быть таким свирепым? Пока я оборачивал его в большое полотенце, я молил о том, чтобы больше никогда не увидеть его в том состоянии.
После этого, я смазал его порезы детским кремом и снова забинтовал руки, чтобы раны не сильно беспокоили. В последнюю очередь, я предложил мальчику аспирин и стакан воды.
- Нет… - он прикрыл рот ладошкой.
- Это просто аспирин, чтобы голова не болела и всё остальное, - я попробовал ещё раз.
- Я с-сказал НЕТ! Н-никаких т-таблеток. Фууу.
Думаю, настаивать было неразумно.
- Ты любишь мёд, не так ли?
- Д-да!
Я опустил таблетку на дно стакана, перемешал получившееся с мёдом большой ложкой и передал напиток Фрэнки, которой с любопытством за мной наблюдал.
- Попробуй.
- Л-ладно… - он попробовал воду кончиком языка и вздрогнул. Я уже подумал, что он откажется пить, но потом Фрэнк облизал ложку, пока она не стала чистой. – Л-лучше, но всё р-равно ч-чуть-чуть фууу.  

Пару часов Фрэнк был предельно тихим, пока постепенно не превратился в обычного себя: того, кто много болтает, прыгает и без устали играет с Пёсиком. Он жаловался по поводу своих рук время от времени, но потом что-то его достаточно отвлекло и заставило позабыть о боли. С другой стороны, возвращение к «нормальности» означало уход от реальности. Всё было не так плохо, пока он счастлив в своём воображаемом мире. К сожалению, это был не тот случай.  

***  

Телефонный звонок раздался, когда Фрэнки решил немного вздремнуть. Я почти подпрыгнул до потолка, увидев на дисплее номер Боба, отчаявшись наконец узнать хорошие новости.
- Боб! Ну что, брат друга твоего друга или кто-то там ещё выяснил какую-нибудь информацию? – я не успевал делать вдохи-выдохи между словами.
- Спокуха, старичок!
- Да говори уже!
- К сожалению, нет. Этот парень работает в полиции, у него была возможность пробраться в участок. Беда в том, что его поймали за этим нехорошим делом, и ему пришлось уносить ноги в срочном порядке. А попробовать ещё раз слишком глупая затея… - сказал Боб. Не везёт, так не везёт.
- Я понимаю.
- Не раскисай! У него есть приятель, который работает в полиции другого города и может оказать нам услугу. Он позвонит мне на неделе, если добьётся успеха! – он продолжил. Ещё друзья друзей друзей? Это зашло слишком далеко…
- Боб, я говорил тебе, что не хочу вовлекать много людей!
- А я говорил тебе, что никто из них не создаст проблем! – заявил мой блондинистый товарищ. Я сомневался, но был слишком утомлён и травмирован для спора.
- В любом случае спасибо. Перезвони, если узнаешь что-то ещё, окей?
- Окей! До связи, Джерард!
- Пока…  

Я чувствовал себя подавленным, потерянным, лишённым кислорода. Мне нужно пойти куда-то прямо сейчас, я хочу расслабиться и ощутить себя в безопасности. Ещё мне необходим свежий воздух и побег из этих четырёх стен, чтобы проветрить голову. Фрэнки с радостью согласился, когда я предложил ему прогуляться, хотя подходящих мест для этого было не так уж много. Мы оба находились не в лучшей физической форме для длительных путешествий, и шумных мест нам желательно избегать.
В итоге я пришёл к варианту, удовлетворяющему две мои потребности: мы спокойно пройдём пару кварталов до ломбарда и, может, купим колу по дороге. Нет надобности торопиться, хотя я страстно желал заложить часы сегодня. Чем дольше жду, тем сильнее сомневаюсь.  

- Теперь, пожалуйста, веди себя тихо и не убегай слишком далеко, - я сказал Фрэнки, как только мы вошли в ломбард. Пока я искал часы в сумке, Фрэнк прошаркал неуверенной походкой в направлении стола.
- П-привет! – он поздоровался с хозяином. Фрэнк всегда был невероятно общительным, за исключением ситуаций, когда парня окружала толпа пугающих его личностей.
- И тебе привет! – мужчина сделал попытку пожать руку Фрэнка, но остановился, заметив повязки. – Эй, что случилось с твоими руками?
Я весь превратился во внимание, слушая ответ Фрэнка.
- Я п-порезался. С-стеклом. Л-лампа разбилась. Если г-гномы скажут тебе, что это они с-свалили её на пол, не в-верь им. Это н-неправда. Н-нет. Они с-слишком малы и не могут с-сдвинуть её! Это я… я р-разбил, но не н-нарочно. К-клянусь. – в его голосе было столько печального очарования.   
Парень посмотрел на меня по-доброму, в его глазах я разглядел сочувствие.
- Что же творилось вокруг, раз он умудрился поранить обе ладони?
- Бардак, - ответил я. – Этот небольшой паренёк иногда учиняет большие беспорядки!
- Ох, у меня есть маленький ребёнок, я знаю, как это бывает!  

Владелец магазина тщательным образом изучил часы и назвал цену существенно выше, чем я мог ожидать. Наверное, снова сработала магия Фрэнки, я почти уверен, он может очаровать любого, кто в состоянии отбросить свои предрассудки. Какая бы не была причина, всё, что имело значение на тот момент – у меня появились деньги.
- Не волнуйтесь, я позабочусь о них до тех пор, пока вы не сможете их выкупить, - мужчина принял моё молчание за сомнение. – Я понимаю, как трудно принимать решения подобного рода. Семейная традиция, не так ли?
- Да, но мне нужны деньги, поэтому… договорились.  

***  

В эту ночь я уговорил Фрэнки принять ещё одну таблетку аспирина с мёдом, чтобы облегчить его общее состояние. Мне очень хотелось дать ему успокоительного, но накачивать мальчика таблетками без необходимости было не разумно. После сказки на ночь и часа бессвязного бормотания Фрэнки наконец задремал. Я на цыпочках вышел из спальни и мучительно плюхнулся на диван с телефоном в руке. Следующим пунктом моего плана был звонок матери.
- Мам, ты не занята?
- Прямо сейчас я свободна, но должна буду вернуться к работе через несколько минут. Сынок, что-то случилось?
- Нет… я звоню, потому что мой босс выплатил мне аванс, - я соврал.
- Правда? – она недоверчиво спросила.
- Да, Сара в курсе моей ситуации, хотя, конечно, думает, что Фрэнк мой брат. В общем… у неё появились деньги и желание мне помочь.
- Ну, полагаю, ты заслужил этого.
- Разумеется. И… Фрэнку последнее время совсем нездоровится, я больше не могу откладывать визит к доктору.
- Понимаю.
- Дело в том, что… мне нужно найти хорошего специалиста, который может держать язык за зубами. Этот человек должен владеть всей добытой нами информацией о Фрэнке, чтобы помочь ему. Я не могу выдавать себя за его родственника, а потом признаться, что ничего не знаю о мальчике! Как я объясню это? И мне придётся назвать его полное имя! Я всё оплачу, но мне нужен тактичный человек, который никому не расскажет, что у меня есть Фрэнк! Боже…
- Спокойно, Джерард! Дыши! Если ты помолчишь пару минут, я смогу подумать, хорошо?  - мама прервала мой отчаянный монолог. Она размышляла целую вечность, а, может, и две минуты, как сказала, но мне они показались бесконечными.  

- В моей больнице нет психиатров. Ты знаешь, какая она маленькая. Но у меня есть хорошие друзья, работающие в других местах. Уверена, кто-нибудь нам обязательно поможет, я поспрашиваю.
- Ты сможешь?
- Конечно, сын.
- Только, пожалуйста, поторопись. И не говори друзьям ничего, потому что…
- Джерард, перестань! Я пойду и спрошу прямо сейчас. Не волнуйся, подробностей от меня никто не узнает. Я просто скажу, что нужен доктор, который не будет болтать. Доволен?
- Да…
- Расслабься, мы кого-нибудь найдём. У тебя есть деньги, мы же не просим бесплатной помощи! – она повысила голос, от чего я непроизвольно вздрогнул.
- Ты права, извини. Я просто безумно переживаю за Фрэнки и хочу помочь ему.
- Что-то ещё случилось, о чём ты мне не рассказал? – она начала догадываться. Я не мог ей признаться.
- Нет… прошлой ночью он сильно перенервничал и поранился немного. Он в порядке, просто напугал меня. Я хочу, чтобы он поправился, - я выдал ей безопасную версию.
- Боже, бедный ребёнок. Не беспокойся, я обо всём позабочусь и позвоню тебе сразу, как найду доктора. А сейчас я убегаю. Пока, Джерард, люблю тебя!
- Ладно… пока, мам. Тоже люблю тебя и спасибо.  

Я повесил  трубку и поблагодарил судьбу за такую мать. Мне придётся подождать, пока Фрэнк подлечится, а потом серьёзно поговорить с ней. Я вёл себя не лучшим образом последние месяцы, да что уж, я был полным мудаком, а она не заслуживает такого отношения. Она всего лишь беспокоится обо мне. Теперь я понимаю её как никогда.  

Я услышал шаги, приближающиеся к дивану, и узрел маленькую фигуру. Фрэнки «держал» своего щенка только руками, не прикасаясь к нему ладонями, будто невидимое животное могло причинить боль его ранам. Что ещё более важно, Фрэнк дрожал. Не той обычной дрожью, что с ним иногда случается. Нет, по лицу было видно, что мальчик напуган, встревожен. Я подошёл и взял его за подбородок, слегка приподнимая голову вверх.
- Фрэнки, что случилось, детка?
- Я… я п-проснулся… там ч-что-то ш-шептало в спальне, и я был один, и я ис-спугался и не с-смог заснуть. Они не п-переставали шептать! – рассказывал он едва различимым голосом.
- Что они говорят?
- Н-не знаю… не п-понимаю, но всё равно с-страшно. П-пёсик слышал их тоже. Видишь? Он д-дрожит, - Фрэнк показал мне своего питомца. Возможно, просто дурной сон?
- Наверное, тебе это приснилось. Давай, я уже собирался ложиться, теперь ты не будешь один, - я отвёл его в комнату. Фрэнк остановился как вкопанный, когда мы перешагнули порог спальни.
- Н-нет, мне н-не приснилось! Они всё ещё ш-шепчут, ос-станови их! – он закрыл уши и начал плакать. Я забрался в постель и похлопал по месту рядом с собой.
- Иди сюда. Фрэнки прилёг и так сильно обнял меня, что стало тяжело дышать.
- С-слышишь? Ты п-понимаешь, о чём они г-говорят? – пробормотал он.
- Нет, Фрэнки, я ничего не слышу, - я ответил честно.
- Но п-почему?
- Не знаю, малыш, наверное, они не хотят, чтобы я их слышал. Но я уверен, они не причинят тебе вред.
- Я н-не хочу их с-слушать! – он зарыдал.
- Тогда я буду петь тебе на ушко, пока ты не заснёшь, чтобы шёпот больше не тревожил, - сказал я ему. Фрэнк перестал плакать и прижался своей головой ко мне. И практически касаясь губами его уха, я запел.  

When I look into your eyes 
I can see a love restrained. 
But darling when I hold you, 
don't you know I feel the same? 
'Cause nothing lasts forever 
and we both know hearts can change.
And it's hard to hold a candle 
in the cold November rain...         

В такие моменты, когда Фрэнк не был счастлив в своём собственном мире, мне до боли хотелось вытащить его наружу и освободить. 

***  

На следующий день, как только я вернулся с работы, Рэй сообщил, что звонила моя мать.
- Спасибо! Я перезвоню ей прямо сейчас. Как всё прошло сегодня?  - я обнял Фрэнка, который был нацелен поцеловать меня в губы. Я постарался избежать этого любой ценой. - Не сейчас, Фрэнки, - я сказал сквозь зубы.
- Л-ладно, - он прошептал в ответ.
- Неплохо. Ничего, с чем бы я мог не справиться. Он не всегда меня слушался, и у нас теперь есть ещё один мокрый стул и разбитое яйцо, но, в основном, день был хороший, по сравнению с другими, - отрапортовал Рэй, не вникая в наши с Фрэнком секретные разговоры.
- Приятно слышать!
- Хотя он мало ел.
- О… ничего страшного. Он хорошо позавтракал утром. Я позвоню маме, а потом постараюсь накормить его печеньем, - сказал я, направляясь за телефоном.  

- Мам! Ты нашла врача? – я спросил тут же, стоило только моей маме взять трубку.
- Джерард…
- Да, знаю, я спокоен, теперь рассказывай.
- Хорошо. У меня мало времени, поэтому я постараюсь быстро. Фрэнк записан на приём через три дня…
- В четверг? – я прервал её.
- Да, Джерард. В шесть вечера. Этот человек – старый друг одной медсестры. Он и психиатр, и невропатолог, и живёт недалеко от твоего города. Она сказала, мы можем доверять ему. Я уже беседовала с ним и поведала всё, что мы знаем о Фрэнке, поэтому тебе не придётся рассказывать ничего страшного на глазах у мальчика.
- Ух ты! Спасибо, мам! Чтобы я делал без тебя?  - я волновался, но всё же был счастлив оттого, что помощь для Фрэнки уже так близко.
- Отчаялся, конечно! Теперь… запиши адрес на всякий случай, хотя я постараюсь пойти к врачу с вами. Поторопись, мне нужно убегать!
- Хорошо, диктуй, - я схватил блокнот и ручку. – Фрэнки, мне не слышно! Прости, мам, он поёт. Всё, я готов.
Прежде чем я успел поблагодарить маму, Фрэнк выхватил трубку из моей руки.
- Д-дай, я спою ей песню, к-которую сам с-сочинил!  
Улыбаясь поющему мальчику, я ощущал радость и надежду. Нормальная жизнь совсем рядом, я уверен.