*** Утром следующего дня Пати, обмотав голову мокрым вафельным полотенцем, сидел за столом и, насильно вливая в себя дымящийся чай, рассказывал о том жутком зрелище в заброшенной усадьбе. Природа, щедро одарившая парня не только женственной аппетитной внешностью, но и чересчур богатой фантазией, в мельчайших подробностях описал жуткую трапезу зверя и человека, которые дрались из-за мёртвого ребёнка. Когда разговор дошёл до момента, в котором молодой мужчина принялся терзать несчастное тельце малышки, Джет тут же закрыл рот Пати своей широкой дублёной ладонью и, зашипев, кивнул на полати, на которых лежала заболевшая Грейс. Вряд ли упоминание такой жестокости было бы этично при девочке, поэтому Пойзону пришлось понизить разговор до шёпота. - Вот именно в тот момент я и понял, где заканчивается мораль и начинается желание есть и жить. Я увидел, как человек переступил себя, замутнённый голодом до тошноты. Ужасно, просто ужасно. У меня было ощущение, будто я нахожусь в барокамере, ничего не соображаю, и мне показывают какую-то чудовищную сцену из дешёвого хоррора, но подсознание просто кричало, что это взаправду происходит, и от этого мне просто хотелось лечь прямо там и умереть. Вам не передать, какой нечеловеческий страх я ощутил в заброшенном доме, наблюдая за тем диким пиршеством!.. Я видел мерзость, а не человека, прогнившую тварь, но я не мог, просто не мог его порицать, потому что понял: мы – следующие… Кобра вздрогнул от последних слов брата и испуганно посмотрел на него: - Ты думай, о чём говоришь, Пати. Всё-таки мне ни капли не смешно после таких рассказов. - А мне, думаешь, смешно?! – хлестнул его злобным взглядом Пати, яростно сминая окурок в банке из-под чая. – Смешно мне было видеть, как эта гнида рвёт на части труп существа, которое даже соображать ещё не начало?! Смешно мне было, когда мне в душу заглянул этот волк?! Да я там чуть от инфаркта не умер, лицезрея всё, что происходило во дворе!!! Это слушать вам противно, а каково было ВИДЕТЬ это?! Видеть и осознавать, что такая ситуация неизбежна, что голод свирепствует, как раненый кабан, что он никого не щадит, ни нас, ни животных!!! Я бы отдал всё на свете, лишь бы забыть то, что я вчера видел! Так что, дорогой мой братик, я вас не пугаю и не пытаюсь рассмешить, а просто констатирую факт: любой из нас может оказаться в аналогичных условиях, вот тогда мы и посмотрим, кто человек, а кто волк в шкуре овечки. Грейси, всё это время тихо лежавшая и с жадностью вслушивающаяся в разговор, вдруг почувствовала, как парализовало всё её тело. То был доселе невиданный страх. Она привыкла во всём полагаться на старших, считая их почти что кудесниками, богами, которые уберегают её ото всех бед, делая мир добрым и безопасным, но теперь она поняла, что они тоже боятся, и от это ей стало нехорошо. Если уж сам Пати Пойзон говорит, что он не в силах изменить что-либо и что подобное может случиться с каждым, то на что теперь надеяться?.. На то ребёнок и ребёнок, чтобы безоговорочно слушаться взрослых и доверять им свою хрупкую жизнь. Но на сей раз девочка не выдержала. Перестав притворяться дремлющей, она перевернулась на бок, свесила ноги с полатей и, кашлянув, подняла на Пати мутный взгляд. Тот, встретившись с ней глазами, тут же смутился и слегка порозовел, поняв, что девочка слышала часть его неутешительного рассказа. - Чего тебе, Грейси? – стараясь не звучать грубо, спросил Пойзон, промокая лоб полотенцем. Грейс, засопев и откашлявшись, начала говорить со страшными хрипами в груди: - Это правда, что вчера волк съел ребёнка? Пати только хотел ответить как можно мягче на этот вопрос, но его перебил Кобра: - Неправда, милая. Его съел человек. Увидев, как побледнел ребёнок, Пати тут же заорал на брата: - Да что за шутки у тебя?! Что на тебя нашло, Кобра?! Она же сейчас в обморок упадёт!!! Грейс, Грейси, не слушай этого дурака, никто никого не съел, я просто рассказывал старую историю о… - Я всё знаю, - твёрдо ответила девочка, отдышавшись и уняв бешеный стук сердца. – Я знаю, что тут небезопасно. Знаю и том, что тут люди едят людей. Пати, - она подняла на обеспокоенного киллджоя взгляд, полный мольбы и отчаяния, - давай вернёмся домой, пожалуйста, прошу тебя! Мне тут очень страшно. Раз вы боитесь, то и я боюсь. Мы же живём в лесу, где полно нечисти, особенно ночью. Деревья оживают и хотят нас схватить, а ещё я слышу, как воет собака где-то вдали, и мне очень страшно каждую ночь. Я крепко-крепко зажмуриваюсь, закрываю уши одеялом и подушкой и пытаюсь себе представить, что я сплю на пляже у нас в Калифорнии, светит солнышко, и мне так хорошо, так тепло и спокойно… И лишь тогда я засыпаю, но всё равно мне снятся эти злые деревья и большая белая собака, которая плачет по ком-то на развалинах… Мне тут страшно, я всего боюсь. Поехали домой, Пати. Пойзон был до глубины души потрясён откровением девочки, которая видела и чувствовала больше, чем сами парни. Да, действительно, лес был одним огромным недружелюбно настроенным организмом, в который они вторглись без спроса и нагло, как паразиты, вот он и пытается теперь избавиться от незваных захватчиков, выживая их из своих недр. Как же он раньше не замечал, что закаты здесь – цвета свежепущенной крови, облака тяжело стелются по небу, как расплавленный металл плывёт по воде бесформенными кляксами, что туман слепо шарит по земле в поисках жирной добычи, а лес всегда тянет к нему свои мохнатые зелёные лапы, порываясь цепить за ворот куртки и задушить?!.. Здесь тишина, здесь покой, но это лишь усыпление бдительности, на самом же деле воздух тут пропитан вязким запахом опасности и настороженности. Природа замерла в предвкушении славного пира, а пировать кровожадные твари будут ими – киллджоями. Озарение буквально прошибло Пати, и он, моментально покрывшись липким потом, почувствовал сильный озноб. Господи, да тут каждый день одни эмоциональные потрясения да стрессы!.. Он даже и не удивится, если выяснится, что он давно весь седой, вот только из-за ядрёной алой краски это не видно. М-да, вот так заданьице дал Ди!.. Никаким «морским котикам» такая жизнь и не снилась. Ад, сущий Ад, и они в самом его жерле. Кошмар. Честно взглянув в глаза Грейс и увидев там покорность и мольбу, как в глазах преданной собаки, Пати шумно вздохнул и произнёс: - Дорогая моя Грейси, я буду честен с тобой, ведь ты одна из нас, а со своими людьми мы всегда предельно открыты. Да, тут страшно, даже очень, и мы все давно это поняли, но решили не расстраивать тебя, ведь ты ещё так мала, что волноваться и переживать за свою жизнь!.. У тебя должно быть счастливое детство, полное мыльных пузырей, солнечных зайчиков и крылатых качелей, но вместо этого ты получила сырую землянку, ненасытный туман и колючий страх в сердце. Прости меня за это, но я не могу ничем тебе помочь. Я не могу изгнать ужас из этих краёв. Никто не может. Да, мы по-прежнему будем защищать и любить тебя, но сосны и большая белая собака никуда не исчезнут. Ты должна понять, что тут мы ни над чем не властны, тут свои законы и хозяева, а мы – чужие. Солнышко, я и сам не рад тут находиться, но пока что мы не можем отсюда уехать. - Почему? – в хриплом голосе ребёнка было столько отчаяния, что Пати просто взвыл: - Да потому, что ещё месяц не прошёл, прошло только грёбаных восемь дней, и мы в этой ловушке навечно! Грейси обиженно засопела носом. - Больше я с вами никуда не поеду. Буду жить с Ди и Нойзом на их ранчо. Нойз скоро женится на Айове, племяннице Ди, так что я буду играть с ней, а она будет обо мне заботиться. Вы все какие-то злые, а Ди добрый. - Именно из-за него мы здесь, из-за твоего «добренького» Ди, - не оборачиваясь к девочке, ледяным тоном произнёс Пойзон, роясь в поленнице. Наступило тягостное молчание, прерываемое лишь работой сопливого носа Грейс. - Эй, Пати, красная ты задница, хватит уже переводить дрова, а не то мы так целый лес сведём под ноль, чтобы отопить этот курятник! – недовольно заворчал Джет куда-то в район спины командира, согнувшегося в три погибели и набирающего поленья в охапку. - Слушай, у меня колотун и отходняк, так что пожалей меня, Стар! Что, неужели у самого не было куска льда в районе желудка после славной вечеринки? – хитро подмигнул ему Пойзон из-за плеча. - Давишь на больное. Ладно, фиг с тобой, жги печь, а я пока что разденусь, чтобы не задохнуться в этой сауне. Грейси, поняв, что больше нет никому до неё дела, легла обратно на матрац с печальным вздохом; Джет, отдуваясь, принялся за третью кружку крепкого зелёного чая, Кобра скромно макал хлебный сухарик растопленный шоколад, который не были разгрызть в состоянии даже лисьи зубы Пати, поэтому Кид и растопил его, а Гоул кидал на оголённые плечи и шею командира нежные взгляды, лаская ими эту молочную светящуюся гладь. Удивительно, но, хоть Пати и Кобра были братьями, кожа у них была совсем разная даже на внешний вид. У Кобры она была такая же светлая и почти прозрачная, поэтому под ней просвечивались все венки, выступающие небольшими припухлостями на предплечьях и кистях, а щёки выглядели обветренными и слегка шершавыми. У Пойзона же лицо будто бы матово светилось от своей фарфоровой тонкости, и кожа на руках была удивительно мягкой и нежной, прямо-таки девичьей. Фан всегда задавался вопросом, какие же особенные манипуляции производит Пати со своим телом и лицом, чтобы выглядеть всегда лет на двадцать? Неужели купается в крови младенцев?.. Ужаснувшись собственной неудачной мысли, печально актуальной в последнее время, Гоул смущённо хмыкнул и принялся помешивать стебельком малины розовый отвар в кружке, изредка глядя на Пати, складывающего дрова у печурки. Как же он хорош!.. Эх, если бы только он пореже был сукой, то Фан бы не задумываясь ползал за ним всюду на коленях, выполняя все его приказания, как покорный вассал, ведь этот человек умеет поработить волю и сознание одним только своим видом. Соблазнительным. Слишком соблазнительным… Пати, поплевав на руки, принялся возиться со ржавой заслонкой, которая ужасно грохотала, но никак не желала поддаваться. Сдавленно шипя сквозь сжатые зубы, Пойзон продолжил дёргать её в разные стороны не совсем послушными руками, чем несказанно веселил Джета, фыркающего в кружку с чаем и пускающего пузыри. Наконец проклятая дверца поддалась, и Пати с радостным кличем распахнул её, как вдруг услышал отчаянный вопль Стара: - Закрой немедленно!!! Пойзон недоуменно уставился на киллджоя. - Не понял, с чего я должен закрывать? Мне холодно, я хочу погреться, поэтому должен растопить печь. Джет, с тобой всё в порядке? Ты, что, там наркотики прячешь? Стар с вечера засунул наполовину осушенную литровку самогона в зев печи, совсем забыв о ней, как вдруг бутылку тускло блеснула из кучки пепла своим вдавленным донышком. М-да, Пати как-то совсем не вовремя полез растапливать буржуйку!.. Хмыкнув и пожав плечами, Пойзон нагнулся и принялся всматриваться в глубь печи. - Так, что там у нас? Ребята, почему вы никогда не выгребаете золу из устья, а?! Тьфу, эта гадость лезет в нос и рот! Так, стоп, а это что?.. Опа, подарок от Санта-Клауса! Не рановато ли, на дворе только июль, хотя… Такой подарок всегда актуален. И, радостно заржав, он вытащил бутылку с таким видом, будто бы она упиралась и сопротивлялась. - Джет, у тебя туговато с фантазией, раз ты засунул её туда! – захохотал Пати, потрясая штофом. – Всё, не нужна мне растопка печи, я вот чем согреюсь и полечусь! - Нашёл, сука, - скрипнул зубами Джет. - Пойзон, не глуши ты эту гадость с утра, - брезгливо посмотрел на муть в руках парня Гоул, - лучше выпей ещё горячего чаю, сразу согреешься. - А я и того выпью, и того, - Пати нагло выхватил кружку у Стара и принялся залпом пить золотисто-зелёную душистую жидкость, обжигаю глотку и пищевод, но испытывая при этом неописуемое блаженство оттого, что нутро стремительно согревалось, и муть отступала. - Слушай, Пати, Гоул сказал, что в лесу видал парочку пихт, так что будь другом, набери пихтовых шишек. Мы разведём костёр из можжевельника с этими шишками, а Грейс подышит целебным дымом с эфирными маслами, будет нечто вроде огромного ингалятора. Ей что-то совсем худо стало, - Джет с беспокойством посмотрел на девочку, громко шмыгающую носом и хрипящую в земляную стену. Пати поперхнулся чаем и закашлялся: - Стар, я же не ботаник, чтобы знать, как выглядит столь редкое дерево! Да и где вообще Фан нашёл его?! - О, ты элементарно распознаешь пихту: у неё шишки голубые и растут вверх, как свечи. Найдёшь деревья на востоке. Просто пойдёшь прямо, мимо озера, затем от красного валуна пройдёшь метров пятьдесят и увидишь этих красавиц. У пихт хвоя светлее, чем у сосны, так что они будут выделяться на фоне бора. Подберёшь более-менее свежие шишки с земли, только смотри, чтобы они не были вычищены хитрожопыми белками, целые подбирай, хорошо? - Если Фан видел деревья, то сам бы и собрал шишки, - пробурчал Пати, с раздражением отставляя в сторону стакан и накидывая свою неизменную куртку. – Куда я пойду в таком состоянии? Так, ребятки, как хотите, а я опохмелюсь, иначе вообще не смогу с места сдвинуться. И, наклонившись вниз, поднял с пола бутылку, покрытую тонкой коркой золы, любовно сдул пыль, отряхнул бутылку и, никого не стесняясь, откупорил штоф и принялся пить с таким наслаждением, будто он был бедуином, месяц плутавшим в Сахаре без капли воды. Трое парней с нескрываемым удивлением смотрели, как Пойзон присосался к бутылке, алчно вытягивая из неё до одури горькое и вонючее содержимое. Видимо, похмелье у него было нешуточное, потому что руки тряслись, как у заправского алкоголика, и мутные струйки самогона стекали по подбородку, далее лились по шее и капали на распахнутую грудь. Зрелище это было довольно жалкое: молодой красивый парень, вожделеюще припавший к этой несчастной таре с огненной водой, как младенец – к бутылочке. У Джета не было сил наблюдать это убожество, поэтому он осторожно заметил: - Пати, прошло уже восемь дней с момента нашего приезда сюда, а мы так и не сходили к Ласло. Прошу тебя, пошли к нему. И хватит пить, а не то, боюсь, празднование падения мира растянется у тебя ещё как минимум дней на десять, так что свою миссию мы не успеем выполнить в месячный срок. Давай ты оторвёшься от своей сосочки и наконец возьмёшь себя в руки. Хватит бить баклуши, пора и честь знать. Пойзон издал какой-то булькающий звук и, убрав губы от мокрого горлышка бутылки, странно посмотрел на Джета, а затем, подойдя к нему, брызнул ему в лицо самогоном, как пятиклассник, плюющийся водой в друга, и заорал: - Молчать!!! Не порти мне с утра настроение! Я опохмеляюсь, а не пью! Я лучше знаю, что надо делать! Скажи спасибо, что я вообще в таком состоянии согласился опять выполнить твою просьбу. Всё, это последний раз, когда я куда-то хожу, потому что мне надоело быть у тебя на побегушках, да и вечно что-то происходит, стоит мне оказаться одному в лесу. Да, а почему именно я должен идти в лес?! Раз Фан видел пихты, то пусть сам и идёт. В свете недавних событий мне боязно куда-либо выходить, не имея при себе огнемёта. - Не указывай на других, как пятилетний ябеда, и так сказала Грейси, что хочет, чтобы именно её любимый старший брат сделал для неё доброе дело, а не только ныл и корчил злобные рожи, - ядовито улыбнулся Кобра. - Моя смерть будет на её маленькой немой совести, - закатил глаза Пойзон. – Да не пойду я шишек искать, вдруг меня медведь задерёт!.. Джет, задумчиво и мечтательно глядя вверх, промурлыкал будто бы про себя: - А у медведей как раз брачный период начинается… Кобра с Фаном захохотали, Пойзон же раздражённо поморщился. - И ещё тебе надо проветриться. Иди быстрее на свежий воздух, а не то я сейчас задохнусь от запаха перегара, - поморщился Гоул, облизывая прутик, который служил ему ложкой. - Да, быстрее, - поддакнул Джет, вытирая капли алкоголя с лица. - Злые вы, - буркнул Пати и полез наверх. – Если меня долго не будет, то устраивайте поиски. Возможно, мной уже будет лакомиться какой-нибудь извращенец, надрачивая на моё изуродованное тело. И, захохотав собственной невесёлой шутке, скрылся в люке, бодро посвистывая и передразнивая ранних южных птиц. *** Восьмой день ничем не отличался от предыдущих семи, но вот теперь природа не казалась такой живописной и дух не захватывало от серебристой вуали, затягивающей светлый лик солнца. За каждым кустом притаилась смерть; она стерегла живых на деревьях, подкрадывалась к ним сзади дуновением ветерка, выслеживала из укромных кроличьих нор, облизывалась и щёлкала зубами, сидя на замшелых валунах, бессильно тянула крючковатые пальцы, шурша своим капюшоном в рогозе, тяжело вздыхала и стонала в самом сердце леса, отчего птицы с испуганным писком и гортанным криком упархивали с насиженных мест и тучами вились над синими кронами сосен, предвещая что-то мрачное и неутешительное. Пати сразу вспомнил ужастик «Сайлент Хилл», который посмотрел с Гоулом буквально за месяц до Пожаров. Этот фильм был единственным произведением кинематографа, которое впечатлило привередливого Пойзона, навсегда врезавшись ему в память чем-то тяжёлым и сумрачным. Эти хлопья пепла, душащие город-призрак своим седым покрывалом, этот урод в кожаной юбке-фартуке, с огромным тесаком в руке и металлической пирамидой на голове, эта секта свихнувшихся религиозных фанатиков… Но самыми яркими моментами Пати считал другое: стаи ворон, разрывающих небо на тысячи осколков своими неподвижными угольными крыльями, и этот отчаянный, скручивающий душу в тугой узел вой сирены, предвещающий начало кошмара и разгула всякой нечисти… С тех пор Пати немного побаивался воронов и, в частности, гудков или сирен, поэтому он старался как можно быстрее справиться с заданием, которое было связано с диверсиями на фабриках или заводах, чтобы вовремя смыться и не услышать этот душераздирающий вой раненого монстра, который рычит от ярости и догоняет тебя, чтобы убить… Очнувшись от раздумий, Пойзон потряс головой, чтобы прогнать назойливые мысли, паучками пролазящие в его сознание, и спешно закурил, зашагав в сторону озера. Самое удивительное, что парень только сумел подметить за последние дни, эта привычка Лебединого озера всегда пребывать в состоянии штиля и всегда сверкать своими бирюзовыми бездонными недрами, будто ветер никогда не заглядывает в этот укромный уголок равнины. Осколок водяного зеркала и на сей раз был спокоен и тих, как дитя, заснувшее на свежем воздухе, поэтому Пати, хмыкнув, ещё раз удивился про себя отрешённости озера и направился в сторону красного валуна. Посидев на его зернистой прохладной поверхности и докурив терпкую сигарету, он принялся отсчитывать пятьдесят метров, размашисто шагая, чтобы наверняка прийти именно к пихтам, а не к лиственнице или кедру, хотя они тут вряд ли произрастали. Закончив считать шаги, Пойзон перевёл взгляд со своих сапог, которые он рассматривал всё время, на деревья перед ним и принялся вглядываться. Та-ак, что там говорил Джет?.. Голубые шишки, растущие вверх?.. Да, кажется, это – пихта. Пати, вразвалочку подойдя к дереву и лениво озираясь вокруг, начал искать взглядом опавшие шишки, но не заметил ни одной, как вдруг его взгляд наткнулся на целую охапку голубых красавиц, аккуратно прикрытых сверху мхом, травой и хвоей. Какой-то неутомимый труженик натаскал столько шишек под дерево и попытался их спрятать, конечно, неумело, но по-своему усердно. Пойзона тут же охватила дикая жадность, которая завладевает людьми, стоит им только наткнуться на поляну, полную грибов или кустов, охающих от тяжести ягоды. Взять, подобрать, унести как можно больше шишек, чтобы не бегать больше в этот треклятый лес!.. Плевать, кто оставил тут эту хованку, главное, украсть и спать спокойно. Пати, обняв руками стог шишек, поднял его и тут же разочарованно охнул: вощёные шишки постоянно выскальзывали из рук и падали на землю, так что унести их все не представлялось возможным. Конечно, можно было снять куртку и уложить их туда, но ведь назад придётся идти через наветренные поляны, а при тяжёлом похмелье и ослабленном организме подхватить простуду очень легко. Что же делать?.. Громкий возмущённый треск прямо над ухом заставил Пати вздрогнуть от страха и рассыпать шишки. Прямо на стволе пихты, повиснув вниз головой, цепляясь четырьмя лапками за шершавую кору и грозно распушив огромный хвост, сидела шоколадно-рыжая белка с серым пузом и грудкой и возмущённо кричала что-то на своём беличьем языке. Вероятно, она обнаружила, что её припасы кто-то разорил, и теперь очень сердилась, найдя этого наглого красноволосого воришку, который даже и не думал прятаться. Пойзон улыбнулся толстой белке и протянул руку, чтобы дотронутсья до зверька, но она лишь щёлкнула языком и, стуча коготками, умчалась с головокружительной скоростью вверх по стволу пихты, затерявшись в густых ветвях, которые сыпали салатовую хвою на голову парню. Пати, почувствовав, как иголки падают ему на нос и волосы, принялся вытаскивать их оттуда, попутно ругая жадную белку, и принялся снова подбирать с земли рассыпанные сундучки с зёрнышками. На этот раз он рассовал их по карманам, за пазуху, а что не вместилось, то решил унести в руках. Довольный собственной рассудительностью и смекалкой, Пати повернул было назад, чтобы пойти по прежнему маршруту домой, но остановился, как вкопанный. По земле медленно полз туман, поедая всё на своём пути и оставляя в сухих ветвях деревьев и кустов ватные обрывки своего полога, которые слабо развевались на ветру, как борода кудесника. Дорога, по которой в восточную часть леса пришёл киллджой, была теперь перекрыта стеной мглы, которая застилала собой всё: и бор, и небо, и солнце, накрывая поляну грязно-белым куполом из дыма и пара. Пойзон в панике оглянулся и увидел, что и впереди путь ему преградила пелена тумана, ползущая к нему и протягивающая свои щупальца, чтобы схватить и разорвать лакомую добычу. Пати стало трудно дышать от осознания того, что туман выполз из неоткуда, как исполин, настигнувший добычу. А вдруг это ловушка, и туман уже поджидал его, знал, что он прийдёт сюда, а затем вылез из-за красного валуна и начал разрастаться и застилать собой небосвод, чтобы поглотить глупого красноголового мальчишку, забредшего в эту гиблую часть леса?.. Да, это западня, и его атакует со всех сторон ожившее дыхание земли, такой алчной и ненасытной. Туман почти полностью застлал лес, остался только этот жалкий клочок бора из пары пихт и Пати с топорщившимися от шишек карманами и майкой; дымка уже успела подобраться к испуганному Пойзону и невесомо лизнуть его в руку, и тут он понял, что пора бежать. Не разбирая дороги, он быстро пошёл вперёд, наклоняя голову, когда назойливые лапы хвойных деревьев пытались хлестнуть его по лицу или рвануть за волосы. Парень физически ощущал, как со спины наползает и хрипло дышит туман, стараясь догнать беглеца, попутно пожирая всё, вставшее на его пути. Это был разумный организм, агрессивный и злобный, а Пати был всего лишь дичью, которую надо загнать до изнеможения, пока её губы не окрасятся в багряный цвет кипящей крови… Вот так, не разбирая дороги, Пойзон шёл около минут двадцати, а просвета в монотонном частоколе сосен так и не наблюдалось. Казалось, что весь мир теперь состоял из этого белого киселя, равнодушных деревьев и жгучего страха. Куда он, Пати Пойзон, выйдет, если будет постоянно двигаться вперёд? Наверное, достигнет польской границы или же провалиться в болото, с которого, вероятнее всего, и приполз этот дымчатый монстр, проснувшись от жуткого голода. В голову начавшего нервничать киллджоя очень некстати заползла гаденькая мысль о том, что многие люди аналогично плутали в странном вязком тумане, который так же нагонял их, а затем они исчезали. Просто исчезали, раз и навсегда. - Да, а откуда тогда известно про туман, раз они исчезали и их никто не видел? – язвительно произнёс вслух Пойзон и сам же вздрогнул от чужого, грубого звука своего голоса, который звучал слишком неуместно в этой гротескной тишине. Постояв ещё минуту и заметив, что туман по-прежнему медленно, но верно настигает его, Пати попытался было повернуть назад и смело вступить в сероватую гущу, но затем сам же одёрнул себя: очутиться в самом сердце этой непроглядной мглы захочет только идиот, которым он наверняка является. Естественно, в тумане нет ничего страшного, но вот вступать в его густую пелену как-то не тянет… Пати постоянно напряжённо вглядывался в насмешливо расступающиеся перед ним сосны, отчего у него появилась невыносимая резь в глазах, и на траве заплясали разноцветные пятна. Одно из них было особенно отчётливым и кричаще-ярким; Пойзон даже зажмурил глаза и потряс головой, но и затем клякса не подумала исчезать, а стала лишь больше и заметнее. Пати готов был поклясться на тысяче Библий, что увидел… девушку. Да, увидел самую настоящую молодую девушку посреди этой чащи и голодного тумана!!! Сомнений уже быть не могло, поскольку её тонкая фигурка выделялась на постылом зелёно-сером фоне неоново-малиновым пятном короткого платья. Пойзон невольно улыбнулся своим мыслям о столь неожиданной и приятной встрече, да ещё и посреди дремучего бора… Oh la la, обстоятельства складываются весьма удачно, наверное, интуиция вела Пати на восток, а не на запад, домой. Этот день, с самого утра полетевший всем псам под хвост, должен же быть хоть как-то скрашен, например, встречей с прелестной незнакомкой, и плевать, что это какая-нибудь пугливая крестьянка с грудью пятого размера и такой же дырой в мозгу, главное, чтобы между ногами ещё не было зашито… Пати воспрянул духом, почувствовав, как в нём начинает шевелиться и просыпаться мужское начало, которое он, стиснув до боли зубы, глушил в себе почти год, яростно онанируя в уединении где-нибудь за гаражом Ди или в убогой душевой разорённого дома, который был временным пристанищем шайки киллджоев. Девушки были дефицитом в нынешней Калифорнии, особенно в пустыне, поэтому Пойзон и предпочитал удовлетворять свою ноющую плоть верной правой рукой, чтобы не подхватить что-нибудь весёлое и трудноизлечимое от разухабистых блатных пацанок, заполонивших собой окраины Бэттери-Сити. Стыдно такой яркой и почти одиозной личности, как он, загибаться от сифилиса или СПИДа, разваливаясь на куски… От приятных дум Пати отвлёк какой-то странный резкий звук, хлыстом разрезавший зыбкую тишину. - Halt, rot kopf!!! – зычный окрик разнёсся по окрестностям, заставив туман на мгновение испуганно остановиться и даже слегка рассеяться. Пойзон, вздрогнув, посмотрел перед собой и увидел огромные, наполненные выжиданием и напряжением синие глаза, в которых не было ни злости, ни ненависти, ни презрения, лишь настороженность. В десяти метрах от него стояла очаровательная юная девушка с синими бархатными глазами, по-скандинавски светлыми волосами, обрамляющими рваными прядками её хрупкие плечи, и в потрёпанном коротком малиновом платье, обнажающем её истощённую костлявую грудь. Лицо у незнакомки было худое, заострённое, с резко выпирающими скулами, острым и очень узким носом и с маленьким, аскетическим ртом, как у извечно нахмуренной Богоматери, томящейся в верхнем углу землянки. Светлая обветренная кожа девушки была измазана присохшей и частично отвалившейся грязью, оставившей бежевые разводы на впалых скулах. Ноги её были обуты в старые изношенные белые балетки, которые были так популярны буквально три-четыре года назад, а теперь они уже были истоптаны почти что в прах. Осматривая оценивающим взглядом блондинку, Пати вдруг заметил, что в правой руке она твёрдо держит какой-то предмет и недружелюбно смотрит на него исподлобья, не двигаясь с места. Это был тяжеловесный револьвер из какой-то частной коллекции с серебряной рукояткой и витиеватыми гравировками. И именно из его чёрного непроницаемого дула на Пойзона смотрела смерть, присев на корточки и подперев щёку рукой, такая игрушечная, печальная смерть, которую грубо запихивают в дуло пистолетов, чтобы она потом по принуждению вылетала и завершала свои дела. Онемев и растерявшись от такого холодного приёма, Пати машинально сделал шаг вперёд и тут же услышал этот чёткий, оглушительный крик: - Ich sage halt, rot dumkopf!!! Halt!!! Noch ein gang und ich werde feuern!!! Stehe wo du stehe!!! Namen dich!!! Wer bist du?! Was machst du hier, im der Wald?! Пойзон, услышав незнакомую отрывистую речь, решил, что лучше всего пока что общаться невербально. Он медленно поднял руки вверх, отчего часть шишек с глухим стуком упала в ржавый мох и покатилась дальше по земле. Стараясь выглядеть как можно непринуждённее и дружелюбнее, он слегка улыбнулся и осторожно сделал шаг вперёд. Пуля, пронзительно взвизгнув, просвистела у самой земли, впившись в сухую землю у самых ног Пойзона, отчего листва тихонько пошевелилась, слегка дымясь. - Блять, твою мать, ты ненормальная?!?! – завопил Пойзон, подпрыгивая на месте и глядя на девушки злыми глазами. Наверняка эта сумасшедшая из племени каннибалов, которая всюду носится со своим пистолетом и мочит без разбору всё, что мало-мальски пригодно в пищу. Вот и сейчас она хотела завалить парня, а не удовлетворить все его грязные желания, которые невольно родились при виде девичьего тела. Услышав английскую речь, девушка вдруг нахмурилась и, бесстыже засунув револьвер за кожаный ремень чуть пониже бедра, хрипло спросила, блестя синью глаз: - Что, не соображаешь ни бельмеса по-немецки? - Наверное, нет, раз не понял твои фразы, - огрызнулся Пати. – Ты вообще кто такая, чтобы стрелять в меня, а?! - Это я тебе задавала такие вопросы, - спокойно ответила блондинка, заводя руки за спину и глядя на Пати, бесцеремонно изучая его любопытным взглядом. - Тогда повтори их по-английски, раз знаешь язык, - парировал тот. - Я приказала тебе остановиться, назвав красноголовым идиотом, затем сказала, что, если ты сделаешь ещё шаг, я выстрелю, затем следовал приказ оставаться, где стоишь, назвать своё имя, кто ты и что делаешь в этом лесу. Ну, - она дерзко посмотрела прямо в его кошачьи глаза, - я жду. Не бойся меня, просто ответь на мои вопросы, это же так просто! Пойзон вдруг коварно усмехнулся и, небрежно вытащив из кобуры бластер, ловко повертел его на пальце. - Это ты должна бояться, принцесса, а не я. У тебя есть только револьвер, а у меня – бластер и член, который давно никто не ласкал, очень давно, около года, так что я дам тебе фору, чтобы было интереснее, секунд пять, а ты убегай. Поймаю тебя – пеняй сама знаешь на кого, потому что я раздеру тебя напополам, как лягушку. Ну ты и дура, что сунулась одна в лес. Неужели ты не знала, что тут бродят сексуально озабоченные маньяки, которые подкарауливают таких вот глупеньких молоденьких девочек, как ты, чтобы потом трахать их с ожесточением где-нибудь в берлоге медведя? А вдруг я один из таких, а? Пойзон, прикусив губу от нарастающего возбуждения и похотливо сверкая глазами, стал приближаться к девушке, порываясь схватить её за талию, но она ловко увернулась и, вытащив револьвер, прицелилась на сей раз в сердце Пати. - Закатай губу, приятель, тебе со мной ничего никогда не светит. Наша встреча – это случайность, так что лучше забудь о том, что видел меня, и иди своей дорогой. - Вот вся проблема именно в том, что забыть тебя я не в силах, моя таинственная незнакомка, ровно как и найди путь домой, - криво усмехнулся Пойзон. - Да ты настырный ублюдок! – присвистнула она. – Слушай, парень, ты не просто так появился в этом лесу, ведь всех тамошних жителей я прекрасно знаю. Я тебя никогда не видела в здешних краях, поэтому логично рассуждать, что ты пришлый. Давай, колись, откуда ты и почему заплутал в этом лесу? У нас отродясь не водилось здесь красноволосых попугаев в синих куртках и с жёлтыми игрушечными пистолетами. Пойзон почувствовал, как внутри просыпается огромный слепой червяк гнева, белый и склизкий. Тошнотворно и щекочуще извиваясь внутри, он ревёт и требует выхода, норовя разнести всё на своём пути. На сей раз монстра внутри Пати пробудили эти оскорбления о его волосах, одежде и оружии от какой-то замухрышки, а это было священно для киллджоя, ведь именно благодаря этим трём компонентам он и был киллджоем, не считая, конечно же, пламенного бесстрашного сердца, которое не заменит ни один бластер и ни одни крашенные патлы. Пойзон только было открыл рот, чтобы осадить зарвавшуюся девицу, как вдруг заметил её расширившиеся глаза и промелькнувший в них на мгновение ужас. Парень хотелось обернуться, чтобы увидеть, что же испугало девушку, но не успел, потому что через секунду спиной почувствовал чей-то телесный жар, который может исходить только от человека, смрадное клокочущее дыхание у себя на шее и болезненный укус в районе плеча. Услышав вскрик девушки, Пати резко обернулся и опешил, увидев перед собой оскаленный рот, полный кривых, ржавых зубов, словно их хозяин прибыл в настоящее из Средневековья. Сквозь приоткрытые ряды зубов вырывалось болезненное, нетерпеливое дыхание, пахнущее кровью и дымом. Лицо человека скрывал длинный капюшон балахона, но Пати было явно не до рассматривания внешности незнакомца, поэтому он, вздрогнув от отвращения, не целясь пальнул из бластера, задев руку человека. Тот взвыл и, схватившись за раненую конечность, упал на колени, по-звериному рыча. Девушка наблюдала эту сцену с неподдельным ужасом на лице, а затем, схватив тёплой мягкой ладонью кисть Пойзона, настойчиво потянула его куда-то вправо. - Ты куда? – он попытался вырваться, но девушка лишь зашипела и потащила его дальше: - Потом мне ещё спасибо скажешь за то, что спасла тебя. Руку не вырывай, а просто беги за мной! - Стой, но а как же… - начал было Пати, но тут человек, застонав, выпрямился и принялся с удивлением рассматривать обугленную дыру в рукаве хламиды и, переведя взгляд на неподвижно застывших парня и девушку, дико взревел, будоража искусственную тишь чащи своим животным рыком. Пойзон, поняв, что он зол и собирается кинуться на них, сам покрепче перехватил ладонь незнакомки и, уверенно потащив её за собой, начал стремительно убегать от чудовища, последовавшего за ними. - Ты же дорогу не знаешь! – завопила девушка, поняв, что мужчина сам не понимает, куда бежать. - А тебе не пофиг? – обернувшись, крикнул он. – Главное, убежать от этого монстра! Господи, да что за место тут такое?! Он начал петлять и кружить среди необъятных стволов сосен, надеясь запутать маньяка, гнавшегося по пятам, но неровное зловонное дыхание неизменно преследовало их, щекоча и без того взвинченные нервы. - Эта тварь нас настигает, поэтому надо смываться от него так быстро, как сможем! Готова? – крикнул Пойзон спутнице. - Готова! – крикнула она и сама рванула вперёд, утаскивая за собой Пати. - Беги, Лола, беги! – крикнул ей в спину и безумно расхохотался. Кажется, Господь всё-таки услышал его молитвы и даровал ему то, о чём парень всё время просил всевышнего, а именно ту самую жизнь, кипящую страстями и опасностями, которая осталась в пыльной Калифорнии – увядать и чахнуть под лучами жгучего солнца…
аххх. я как будто начала бежать, набирая и набирая темп, а потом вдруг резко бац и остановилась - пульс только-только приходит в себя, и сердце бешено колотится, словно я сама там вместе с пати и девчонкой убегала от каннибала. это... уау. уау
гооооул, я до последнего надеялась, что ты пойдешь вместе с пати, а тот как раз надринькался и... но не это главное, да, я помню как они могли отпустить пати одного? нехорошо как-то. хотя... они же киллджои, а не трусишки как я, которые в туалет ночью идти боятся.
интересненько интересненько-интересненько обломится что-нибудь нашему вождю красноголовых с этой воинственной незнакомкой? и как на это отреагируют бравые киллджои "упырь-веселун" и "малыш кобра"?
Nomen Nescio, спасибо за отзыв! Я, кстати, тоже трусишка, вот только боюсь не в туалет ночью ходить, а свешивать ноги с кровати, когда сплю, потому что свято убеждена, что под ней кто-то живёт... Например, какая-нибудь мерзость вроде каннибалов или Джастина Бибера. А Пати на то и Пати, чтобы никого не страшиться и ходить всюду в одиночку.
"И именно из его чёрного непроницаемого дула на Пойзона смотрела смерть, присев на корточки и подперев щёку рукой, такая игрушечная, печальная смерть, которую грубо запихивают в дуло пистолетов, чтобы она потом по принуждению вылетала и завершала свои дела" - эта фраза просто гениальна, забыла добавить.
шваброй бибера по морде, шваброй, и носками закидать
Ха-ха, именно так с ним, с этим поросёнком!!! Уже иду выклянчивать потные носки у знакомых футболистов, чтобы устроить этому молокососу душ из грязных сырков!!! Ну, а потом, как Вы сказали, шваброй по морде. Эх, мечты-мечты!..
Как же он хорош!.. Эх, если бы только он пореже был сукой - вот это уж точно :О мне кстати как-то фана жалко, какой-то он постоянно отрешенный, что ли.
знаете, я прочитала эту главу где-то час назад, а все до сих пор не могу подобрать слов, чтобы написать нормальный такой комментарий. вот я когда читаю, то будто выпадаю из реальности на время, настолько затягивает, отойти потом долгое время вообще невозможно. ладно, я, наверное, повторяюсь :facepalm:
Не за что, J.Devero ! Это моя работа - людям настроение улучшать своим бумагомаранием, я вроде как добрая фея, которая строчит слэш на радость людям. Я счастлива, если кому-то приятно то, что я делаю.
Джонни сегодня пьян, неадекватен и говорит о себе в третьем лице. Не обещаю внятный комментарий, но буду стараться. Честно-честно.
Меня позабавили булькающий при смехе чаем Джет и "хитрожопые белки". Я наркоман, я знаю.
Хммм, вот когда смотрела Сайлент Хилл(ночью в грозу :D) мне было вообще не страшно. Вот только из-за этой чертовой сирены меня передергивало всегда. Я тоже теперь сирен боюсь до ужаса, и когда едет та же пожарная машина, я начинаю в ужасе метаться из стороны в сторону.
Знаю, я обещала самой себе не обсирать говорить плохих вещей про Пойзона больше, но это бред изначально, я не я без этого. Так вот: озабоченный ты придурок, нахрена тебе дрочить заниматься самоудовлетворением за гаражами, если под носом ТАКОЙ брат?! Ну, или Упырь-веселун, в конце концов.(ахаха, Упырь-веселун :D) Всему-то его учить надо Надеюсь, что она ему не даст. ЭТО ТАКОЙ НЕНАВЯЗЧИВЫЙ НАМЕК, ЧТОБЫ ОН ШЕЛ К КОБРЕ, ДА.
А вот от этого тумана мне, кстати, стало страшно. Ох, очень.
У меня в жизни две мечты: Первая и самая главная - дать Джерарду пощечину и спросить "Какого черта ты творишь?!" И вторая, а, нет, третья(вторая или даже первая, конечно, связана с Майки, но это не то, что все успели подумать) - выразить свое сочувствие Биберу, потому что лично я никогда не вынесла бы столько ненависти в свой адрес. Ну, а может уже потом кинуть в него один носочек. Всего один.
Тут так похмелье описано круто, что, черт, я уже "в предвкушении" прям >< Посмотрим, что меня ждет завтра... Точнее, уже сегодня.
Малиновый Лис, во-первых, хочу предложить на "ты". Да, я пьян и нагл Обожаю этот смайл. Во-вторых, этот фик сделал мою ночь-следующий день и примерно весь последний месяц. И я, этакий грязный извращенец, преданно жду проды и Уэйцеста.(знаю, я всех достала)
Johnny, дай Бог всем писать такие адекватные и осмысленные комментарии, как это делаете Вы, даже будучи подшофе. А насчёт обращения... Конечно, я постараюсь привыкнуть к тому, чтобы называть Вас "ты", но, боюсь, всё равно возьмусь за старое. Я упрямый осёл.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
нехорошо как-то. хотя... они же киллджои, а не трусишки как я, которые в туалет ночью идти боятся. 
интересненько-интересненько 
