21.10.2012. Когда умирает известная личность, это невозможно оставить личной трагедией. Никто не знает, что ждет по ту сторону жизни, но мы позволяем себе поддаваться влиянию чьих-то философских рассуждений, берем на веру слова тех, кого не знаем и не узнаем никогда. Большинство людей, говоривших о жизни и смерти, жили за много лет до нас, и эти годы сделали их слова значимыми, почти неоспоримыми. А мертвецы, к сожалению, не разговаривают. Мы вынуждены верить словам живых о смерти, верить голосу разума. Априори.
В этот день в одной из квартир Нью-Йорка свет горел всю ночь. Там, так же как и в нескольких десятках других домов по всему городу, собрались люди, убитые общим горем. Еще в утренние часы на центральных телеканалах хлынула волна репортажей о том, что в нью-йоркском метрополитене поезд сошел с рельс. Происшествие унесло множество жизней. Говорят, в головном вагоне состава взорвалось две бомбы. Все было в огне, вместо повседневной болтовни и смеха – крики ужаса и плач. Представьте, вам звонят средь бела дня и сообщают, что ваша мать сгорела заживо в вагоне метро, ставшем тогда гигантской раскаленной консервной банкой. Или, может быть, они скажут, что вашей жене кусок раскаленного металла вошел в тело у верхних ребер, пройдя насквозь прямо меж ее грудей второго размера. И даже если вы никогда не любили ни ее саму, ни ее маленькие сиськи, в этот момент вы почувствуете, как в сердце расползается мерзкий холодок утраты. А может, вам никто ничего не сообщал, но вы просто знали, что кто-то из близких был в этом гребаном поезде. Убеждали себя в обратном, срывали телефон этого человека звонками, проливали галлоны слез, но все тщетно. Просто представьте на несколько секунд, что все так и было. Представьте, что вам не наплевать. Чувствуете? Чувствуете, как смесь страха и беспокойства заставляет тянуться к телефону? Успокойтесь, вам не позвонят. Не сегодня.
Вернемся к квартирам Нью-Йорка и людям, лишенным сна. Из десятков семей нас интересует только одна, только три человека, которые сегодня прокляли тот день, когда по общему решению перебрались в Большое Яблоко из спокойного Джерси. Эти люди не соединены родственными узами, а тот из них, у кого меньше суток назад был брат по крови, сейчас опрокидывает в себя уже вторую бутылку виски, бокал за бокалом. Они – не родственники, но сейчас их связь усилена в сотни раз. Редкий случай, когда можно не беспокоиться о том, не всадит ли нож в твою спину лучший друг. Праздник жизни с обширным гнойником смерти на теле.
- Майкс… - Не трогай меня. Не трогайте меня. Это все просто дурацкий сон. Чем больше я выпью, тем быстрее усну. А когда проснусь, все будет нормально, он никуда не уедет, он не сядет на тот поезд, он… - Майкс, ничего не изменится. Это не сон.
Просто для протокола – сегодня, около одиннадцати часов утра, Джерард Уэй вышел из своей квартиры, на ходу набирая номер брата и допивая кофе, купленный в ближайшем фаст-фуде. Нью-Йоркская подземка – не самая глубокая, связь хорошо ловится даже во время движения поезда. Таким образом, Джерард дозвонился до Майки уже сидя в вагоне. Разговор получился не долгим, и последним, что услышал младший Уэй, был оглушительный взрыв и скрежет металла. Сколько ударов пропустило его сердце в этот момент, не скажет ни один медик, с отличием закончивший свой институт. Дальнейшие действия выполнял уже не Майки, это была функция автопилота в его разуме. Повторный набор. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Повторный набор. Аппарат абонента…
Автопилот отключился, когда раздался звонок от обеспокоенного Фрэнка. Он уже двадцать минут не мог дозвониться ни до одного Уэя, и это было первым, что он сказал Майклу. А тот сорвался. Кричал и захлебывался слезами, чтобы Фрэнк провалился под землю со своими переживаниями. Майкл искренне желал, чтобы он встретился там с Дьяволом или с Богом, и воткнул кинжал в гнилое сердце любого из них за то, что они позволили такому случиться. Просто для протокола – Майкл Уэй до этого дня был атеистом. После этого дня он сменил свои убеждения на ненависть к богу.
Спустя полчаса чистой истерики Майкл согласился, что Фрэнк и Рэй должны к нему приехать. По стечению обстоятельств, они уже давно жили в одном городе. И хотя быстрее и проще всего можно было добраться на метро, единственное, о чем просил Майки – добираться наземным транспортом. Так они и сделали.
Чья-то смерть – не лучший повод выпить. Будь то единственный брат, лучший друг, злейший враг, пример для подражания, любовь всей жизни, будь то кто угодно – это отвратительный повод напиваться. Но по негласному согласию вслед за кровью и слезами всегда льется спиртное. Когда все слезы уже выплаканы, нервы истерты, а сердца разбиты, остается заполнять себя алкоголем. Бокал за бокалом. Пожелания, уносящиеся в небеса, звучат эхом прощаний вместе со звоном стекла. Через три дня, на похоронах, никто уже не сможет говорить искренне. Их единственная возможность попрощаться – здесь и сейчас.
- Майки, послушай, он был дорог всем нам, не только тебе. Но ты не вернешь его, если заработаешь отравление алкоголем. В конце концов, мы по-прежнему с тобой. - Да что ты знаешь, Фрэнк? Как ты можешь говорить со мной о нем, когда деньги группы были единственной причиной, державшей тебя рядом с ним? Звонкая пощечина оставила алый след на щеке юноши. - Замолчи, Уэй. Из твоих слов можно сделать вывод, что это ты, а не я ничего не знаешь.
Глаза Майки болезненно заблестели, но вместо ответа он лишь дрожащими руками поднес бокал к губам и сделал очередной глоток. Поперхнувшись, он судорожно закашлялся под безучастным взглядом Фрэнка. Рэй, сидевший по другую сторону стола, наклонился к нему, заботливо похлопав по спине. В адрес Айеро раздались невнятные ругательства, но кого это волновало? Фрэнк закатил глаза, прежде чем уйти в гостиную, оставив парней самостоятельно разбираться со своими психозами.
Он без сил упал на диван, ушел в океан своих эмоций, закрыв ладонями глаза. Часы показывали четыре утра, в это время все превращалось в единый оптический обман. Мир обесценился за одни сутки, но его притворное спокойствие стоило очень дорого даже сейчас. Раз за разом он вновь переживал сегодняшнее утро, будто это его жизнь оборвалась взрывом в метро. А потом все исчезало. Снова. Это было слишком расточительно – бросать все свои чувства на воспроизведение ситуации, которой никогда не было. Его заполняла пустота. Он больше не мог вспомнить глаза Джерарда.
- Фрэнк. Нет, замолчи, заткнись! Пусть комната останется заполненной тишиной. Пусть небо останется серым. - Фрэнк, мне очень жаль. Я не хотел говорить всех тех гадостей. Не получилось. Он просто запомнит небо серым. Ничего другого он не будет вспоминать. - Фрэнк?
Тонкие руки невесомо приобняли Фрэнка за плечи, вырывая его из небытия. Парень вздрогнул, будто только что очнулся ото сна. На своей шее он почувствовал влагу – Майки опять плакал, прижавшись лицом к его плечу. А он… ему было все равно. *** Фрэнк проснулся на том же диване, заботливо укрытый легким одеялом. Полуденное солнце било в окна, заливая квартиру ярким светом. Помимо Фрэнка в доме никого не было. Наверно, парни поехали разбираться с делами группы... Коллектива, от которого теперь ничего не осталось, как и от их жизней. Никто из них не хотел задумываться, что с ними теперь будет. Музыка была единственным возможным смыслом и средством их существования.
Фрэнка совершенно не радовала перспектива хоть чем-то задолжать дому Уэя-младшего, поэтому он покинул квартиру, даже не выпив кофе. Тем не менее, недопитую бутылку вискаря Айеро забрал с собой – вчера он к ней почти не прикоснулся, зато в будущем она вполне могла понадобиться. Четыре остановки на метро – удивительно, как у него не появилась фобия – и он дома. Два поворота ключа, щелчок замка, хлопок двери, обратные два поворота. Все. Про мир за родными четырьмя стенами можно забыть.
Этого момента Фрэнк ждал с той самой секунды, когда из слов срывающегося на крик Майки понял, что больше не увидит Джерарда. Он ждал только момента, когда останется один. Он больше не тратил мгновения своей бессмысленной жизни на то, чтобы разуться или скинуть куртку. Открученная крышка от бутылки полетела на пол, как и его тело. Растянувшись на спине посреди коридора, Фрэнк плеснул дорогим алкоголем себе на лицо, запрокидывая голову, заливая горло и ноздри, задыхаясь кашлем и снова глотая напиток. Отрываясь от этого мира.
Воспоминания о первой встрече с ним. Воспоминания о том, что они потеряли. О том, что он потерял. О том, чего больше не вернуть. Через боль, через ложь, через тонкое лезвие ножа. Все, что можно было вспомнить. Кроме цвета его глаз.
После второго дня голодовки алкоголь прожигал внутренности в самом буквальном смысле. Но дойти до холодильника было выше всяких сил. Впрочем, тот факт, что в холодильнике что-то было, вызывал большие сомнения. Но это ненадолго. Фрэнку вряд ли позволят умереть позорной голодной смертью. Игнорируя тянущую боль в желудке, он притягивал колени к груди и делал новый глоток.
К человеку привыкаешь быстро, к своим чувствам – несколько дольше. Когда эти чувства вообще появились? И как они могут уйти? Нет, они останутся с Фрэнком. Он же помнит все. Смущение, радость, дружбу, привязанность, влечение, похоть, нежность, злость и боль… У них ведь было все. Просто что-то он до сих пор не может признать. И никогда не скажет об этом ни вслух, ни про себя. Но эти чувства останутся. Эта память останется. Джерард останется с ним. Был – образом, полетом мысли. Появился – человеком, созданием из плоти и крови. Есть и будет – воспоминанием, неугасающим и достаточно реальным, чтобы Фрэнк мог позвать его. В любое время. Джерард не сможет бросить его. Он здесь. Внутри. Снаружи. Повсюду. Невидимый, но абсолютно реальный. Как бог. Юному красивому богу одиноко в этом мире.
На дисплее телефона попеременно высвечивались имена Майки, Рэя, Джамии, между звонками не проходило и нескольких минут. Невыносимо. Телефон мигнул прощальной заставкой и, отключившись, полетел из рук Фрэнка в дальний угол. Эгоистично, особенно после событий суточной давности. Но ему же все равно. И пусть думают что хотят.
Звонок. Пронзительный, долгий. Фрэнк неторопливо идет к двери. Два поворота, щелчок замка, посмотреть в глазок никто не утруждается. Но ставка на то, что это Майки или Рэй, уставшие от игнорирования их звонков, сливается мгновенно. За дверью, спрятав глаза за отросшей черной челкой, стоит Джерард. Как бы Фрэнк ни устал удивляться, в это мгновение он не может пошевелиться, парализованный шоком. Воображение рисует перед ним картины вчерашней катастрофы, он видит горящий поезд, перед ним Джерард сползает по стене вагона, не в силах держаться на ослабевших ногах, а на его груди расползается кровавая рана. Но вот он стоит перед Фрэнком, живой, невредимый, с легкой улыбкой, затронувшей губы. Только глаз по-прежнему не видно. Стоит в тишине, которую Фрэнк не может нарушить. - Я хотел зайти к тебе вчера, но мне показалось, тебя не будет дома. Слова режут тишину, а после тишина вновь режет уши. Фрэнк обездвижен, внутри него пылает огонь от выпитого виски, а перед мысленным взором все еще стоит душераздирающая картина смерти, которой, как оказалось, вовсе не происходило. Или? Он – рыба, выброшенная на берег. Доли секунды потребовались, чтобы забиться в предсмертной агонии обреченного животного, едва не упав на пол. Будто сраженный приступом, Фрэнк хватал воздух ртом и цеплялся за стены, бешено вращая глазами. Пытался схватиться за Джерарда. Коснуться его лица. - Нет. Это было необходимо Фрэнку. Он метался между двумя реальностями, пытаясь убить свое подсознание, подсовывающее ему картинку мертвого Джерарда. Интересно, если коснуться его бледного тела, это удастся? Но Джерард делает шаг назад. А если разбить бутылку о собственную голову? Наверняка. Фрэнк тянется дрожащей рукой к горлышку, но не успевает. Его подсознание оказывается сильнее. Он снова видит все те же картины – огонь, кровь, горящий Джерард в крови. Прямо перед ним, в дверном проеме. С губ юноши срывается крик. Это все ложь, ему только кажется. Он должен увидеть глаза Джерарда, он не помнит, какого цвета его глаза. Черная челка мешает желанию сбыться. Уэй медленно отступает. Его рубашка в крови, его руки в крови, его глаза… челка сбивается на бок, и Фрэнк снова кричит – у него нет глаз. На их месте зияют две черные пустые глазницы.
Звонок. Пронзительный, долгий, судя по всему – не первый. Не телефон. Дверь. Мышцы всего тела болезненно реагировали на любую попытку шевеления, Фрэнк чувствовал себя трехсотлетним драконом. Но он должен был подняться. Парень с удивлением отметил, что в квартире снова светло. Когда он обращал внимание на окружающую обстановку в прошлый раз, солнце уже село. Он уснул? И проспал, судя по всему, немало. Но выспавшимся он себя не чувствовал. Его добрые сны к отдыху не располагают.
Звонок. Черт. Фрэнк быстро подходит к двери, чувствуя проходящую по позвоночнику дрожь, когда он открывает замок. Он знает, кого боится там увидеть. Но это невозможно. И в то же время надеется. Бессмысленно. На лестничной площадке стоит незнакомый парень лет двадцати.
- Я уже подумал, вы там умерли. - Что? – Фрэнк пораженно уставился на юношу. - Вы мистер Айеро? - Да. Вроде им и был. - Я курьер. У меня для вас посылка. Заказчик утверждал, что вы совершенно точно будете дома, но вы так долго не открывали... Я успел подумать, что с вами что-то случилось. - Нет. Нет, все в порядке, как видите. Что от меня требуется? - Просто распишитесь в ведомости, и я от вас отстану. Парень как-то нервно рассмеялся, но Фрэнк не обратил на это внимания. Второй день – или уже третий – на него обрушивался слишком мощный поток информации. Поставив роспись в нужном месте, он забрал у курьера коробку и захлопнул дверь перед его носом. Не совсем вежливо.
Вот уж чего, а никаких посылок он точно не ожидал. Ситуация была в лучшем случае слегка комичной, не так много людей знало этот адрес, и никто из них не стал бы пользоваться услугами курьера. Если только это чья-то не особо удачная шутка. Но пометка «срочно», красовавшаяся на самом видном месте коробки, переубеждала от этой теории. Срочная доставка происходит в течение одного-двух дней, а всевозможные шутники прекрасно знали, что с недавних пор наступило не самое подходящее для веселья время. И как он не догадался спросить у курьера имя заказчика…
Коробка была вместительной, но не очень тяжелой по весу. Фрэнк не слишком стремился узнать, что там внутри, но какая-то его часть все же загорелась интересом. Поставив коробку на кухонный стол, он шагнул к крану, чтобы набрать воды. Его бил сушняк, что было совсем не удивительно. Он больше не был драконом, теперь он был бестелесным призраком. Ну, во всяком случае, своего тела он как-то не чувствовал. Только слабость. Напившись из-под крана воды, тошнотворно воняющей хлоркой, парень про себя отметил, что еда все-таки необходима человеческому организму для поддержания жизни, и ему не следует об этом забывать. Но это все потом. Сейчас есть вещи поинтереснее.
Коробка поддалась кухонному ножу, раскрывшись за считанные секунды. Увидев ее содержимое, Фрэнк разочаровано выдохнул. Фотографии. И, кажется, достаточно старые фотографии. Первое, что бросилось в глаза – ярко-желтые цифры, дата и время. Такие обычно ставились старыми фотоаппаратами 90-х годов и дешевыми мыльницами 00-х, юноша помнил, что у него самого была камера, где эту функцию с датой невозможно было убрать в настройках. Но сейчас, в 2012-м, этих фотоаппаратов почти не осталось. Во всяком случае, Фрэнк подобных давно не видел.
Увлекшись ностальгическим порывом, парень не сразу обратил внимание на саму фотографию. Его мысли некоторое время вращались вокруг даты, 22 октября этого года. Это вдвойне удивляло – мало того, что ему пришел такой вот доисторический привет, тем не менее, затрагивающий совсем недавнее время, так еще и посылку доставили всего за сутки, если не меньше. Но все это ушло даже не на второй, а, наверно, на десятый план, когда взгляд Фрэнка сфокусировался на изображении самой карточки. Он снова почувствовал себя рыбой, как в своем сне, легкие отчаянно не хотели принимать воздух. Не меньше минуты парень провел склонившись над коробкой, полной фотографий, каждая новая из которых была почти точной копией предыдущей. Как только возможность управлять своим телом вновь вернулась к нему, Фрэнк швырнул фотокарточку в коробку и бросился к телефону, чувствуя острую необходимость в том, чтобы поговорить с Майки.
А со всех фотографий, датированных вчерашним днем, смотрел живой и невредимый, но уже похороненный ими в мыслях Джерард Уэй.
Вау,круто :О Я даже заплакала А со всех фотографий, датированных вчерашним днем, смотрел живой и невредимый, но уже похороненный ими в мыслях Джерард Уэй.-уххх Жду проды.Ставлю пять,естественно))
пысы:Автор,вы играли в Ассассина?Респект и уважуха :D
Вот уж действительно получился приятный сюрприз этого вечера: соединение шикарной, впрочем, как всегда, заявки ReluctantWay вместе с охренительным (сорри, но другого слова просто нет) Автором encanto-de-fiera. Я тоже сейчас осталась без слов. Только эмоции переполняют сознание. Очень глубокие мысли, смысл, пробирает аж до дрожи и пресловутых мурашек по коже. Люблю такие заковыристые вещи. Извините за какой-то невразумительный комментарий, но мне действительно сказать больше нечего, кроме как спасибо за ТАКУЮ работу. С огромным нетерпением жду дальнейшее развитие событий. Вдохновения Вам!
Охх, не ожидал увидеть тут такие отзывы. Бета меня за этот фанфик заругала, я в итоге весь на нервах был.
Rainbow Reaper, спасибо большое, очень приятный комментарий, особенно от Вас - я как раз таки всегда восхищался Вашим стилем.) А насчет той строчки я долго сомневался, стоит ли ее вообще писать. Значит, не зря все-таки оставил.
Mr.X, и Вам спасибо. Не стоит пока так переживать - дальше будет хуже. Я оптимистичный автор, да. х) И, да, в Ассасина действительно играл. к слову, это было первым, что спросила моя бета, проверяя этот фанфик. : D
КризисСреднегоВозраста, ооо, мой любимый читатель, спасибо за комментарий. : D У меня внезапно случился выход из творческого кризиса и вылазка в песенный челлендж, а там эта заявка. Ну, вот и решил попробовать обновленные силы, пока свой старый фанф писать не в состоянии. Надеюсь, автор заявки в итоге тоже не разочаруется) В общем, пойду-ка я писать продолжение, еще целая ночь впереди.
Ах, вот я и добрался до компьютера. Читал вчера с телефона, здесь перечитал... и так захотелось все вам высказать!:D Я ума не приложу, за что вас ругала ваша бета, ведь оно прекрасно! Я имею ввиду, ваше, можно сказать, произведение, исполненное в таком, вашем, индивидуальном, прекрасном стиле, который мне пришелся крайне по душе. И начало завораживает, с кульминации же начали. Резкие перепады с нервов на апатию, с рыданий на безразличие, делают свое дело и придают рассказу реалистичности. Ваши мысли, которые занимают большую часть "Торжества..." тоже не остались в стороне моего внимания. Они, наверное, именно те, что присущи подобного рода историям. Более реалистичные, чем те, максималистские, которые я представлял. Я не разочарован, нет, что вы! Нисколько, серьезно. И, раз у вас, как вы писали выше, гулящая муза вернулась к вам и одарила вдохновением,то я очень и очень жду продолжения. А, еще, эти фотографии... Они настоящие или же приснились Фрэнку? Меня немного мучает этот вопрос, потому я жду продолжения еще сильнее. Я желаю вам побольше вдохновения и настроя на этот фик, да и на другие.
ох Да, сначала в глаза разумеется бросается стиль. Он безупречен. Пусть и так пафосно, что ли. Сюжет, фак, фак, меня этот сюжет не отпустит, мои мысли вокруг него. Черт, так интересно и хочу еще. 5.
Talassa, фраза про сиськи была для усиления эффекта. >:D Спасибо.)
Reluctant Way, ох, вашего комментария я ждал больше всего. Вот вы тоже начали хвалить стиль, а я теперь сомневаюсь, смогу ли я его поддерживать таким на протяжении всего фанфика. Но спасибо, я постараюсь. Как я вам уже говорил, история еще будет приближаться к соответствию заявке, и любовные треугольники будут, и всякие переживания-драмы-ангсты, но это все чуть позже. Просто я уже понял, что если начинать повествование с мексиканских разборок, оно заходит в тупик удивительно быстро.
Enoughmissmonster, рад, что мне удалось произвести впечатление такой завязкой. А стиль не столько пафосен, сколько злобен, как и сам автор. х) Спасибо.
Очарование Зверя, ну, это же ваш стиль, верно? Вы же не вытягивали каждое слово, оно ваше, вот такое, какое вы захотели, какое родилось и получилось. Так что не теряйте надежду заранее и знайте, все у вас получится. Я все понимаю-понимаю. А простые бытовые разборки нам и не интересны >D
Прошу прощения, что так внезапно поздно отписываюсь. Надеюсь, что всё-таки лучше поздно...
Да, стиль у Вас - запоминающийся, цепляющий. Подобные работы приятно читать уже из-за того, как автор умеет владеть русским языком. Вот это, наверное, больше всего отпечаталось в мозгу - эти речевые обороты, контрасты, верно найденное слово для каждого состояния, каждого персонажа. Правда, немного смутил авторский "вискарь" и "сушняк", вот не могу промолчать, хоть убейте А если брать историю в целом...хм, реалистично получилось! Реалистичность - как раз то, что хочется находить в фике, тема которого - смерть. Начиная от гореваний Майка, заканчивая "видениями" Фрэнка - всему верилось, всё могло бы быть.
И, правда, хочется ещё Для полноты картины, полноты впечатлений, чувств. Спасибо Вам за то, что есть, и что будет)
Reluctant Way, бытовые разборки я в принципе не умею писать, с диалогами и взаимодействием персонажей вообще большая проблема. Но без этого никуда, так что что-то приходится вытягивать, что-то пишется само.
taking part in a massacre, спасиииибо.) по поводу выделенных "авторских" выражений - да, каюсь, иногда меня заносит в этом плане, но я старательно приписываю это особенностям стиля. : D А то, бывает, получается либо что-то слишком пафосное и чопорное, как уже говорилось выше, либо наоборот развязное, что тоже не есть хорошо. Но, в общем, буду пытаться совершенствоваться. Еще раз спасибо за критику.
Очарование Зверя, а, кстати, излишнего "пафоса" или "чопорности" не пронаблюдалось мне у Вас. Наоборот, мне кажется, Вы умеете балансировать на грани пафоса и точности :)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
