Сумерки ещё не сошли на нет, ночь всё ещё властвовала над округой, а адвокат предавался своим невесёлым мыслям. Кто он – Александр Мер, человек, который так мучил своего брата, убил родителей и измывался над бессчётным количеством женщин, юношей, не исключено, что и детей. Зацепки, их было слишком мало для того, чтобы, наконец, выйти на след Мера… В голове Джерарда, лежащего на кровати без сна, крутилось множество мыслей, идеи, которые никак не могли найти опору в действительности, выстроиться в идеальный ряд, дабы понять всё – от начала и до конца. Фрэнки спал, положив голову на грудь своего возлюбленного, и поглаживая его по волосам, Джер успокаивался – что-то внутри него ещё содрогалось от картинки, всплывающей в голове – булькающий от выступающей на губах крови Кроу, пытающийся ещё сказать Уэю имя убийцы. «Он так близко…вы видели его, вы его знаете…» Эта фраза не давала покоя, выжигая внутренности – он в доме. Он среди тех, кто в Гринвуде. Фрэнки заворочался во сне, сильнее обнимая Джерарда, чему адвокат нежно улыбнулся – он испытывал к юноше почти болезненную нежность. И любовь – она растворила Джера в себе, как «русская водка» растворяет в себе золото, поглотила его целиком, меняя, возрождая из пепла, подобно фениксу – Дориан Грэй разрушил свой портрет и начал новую жизнь. Едва взошло солнце, полный решимости, Джерарда осторожно освободился из объятий Фрэнка и, поцеловав его в лоб, вышел из комнаты, на ходу одеваясь. «Нельзя, нельзя никому говорить, куда я ушёл, ведь каждый из них, все, кроме Фрэнка, могут быть им…Боже, я становлюсь параноиком,» - подумал Уэй, и, оседлав коня, пустил его галопом в сторону дома аптекаря. Он должен был выяснить всё! О, насколько мрачны вы, английские леса! Туман, утреннее молоко, ещё не осел на землю, покрытую прошлогодней пожухлой листвой, скомканной, словно мокрые носовые платки, в которые рыдала юная барышня, страдающая от несчастной любви. Деревья расставили в разные стороны ветки, корявые, чёрные, обуглившиеся, как будто лес совсем недавно полыхал ярким пламенем, освещая мрачность графства, как адов огонь. Ни единого звука – ни птиц, ни сверчков – словно лес вымер. За всё пребывание в Гринвуде, Джерард ни разу не слышал звуков леса, как будто его и вовсе не было, словно лес был только полотном, вытканным умелой ткачихой. Сонная лощина…..Почему то эта история Ирвинга будоражила сознание Джерарда ещё в детстве, когда отец принёс маленькую книжицу в дом, книгу о Всаднике без головы – легенде маленькой деревушки, державшей в страхе не одно поколение её жителей. И сейчас, мучимый подозрениями, испуганный, Джерард словно переместился в ту книжицу из своего детства – он не был Икаботом Крейном, он не мог отдать себя всадникам – потому что у него было ради кого жить. Дорога к Спенсеру заняла, как и в прошлый раз, не очень много времени, и подъехав почти к самому крыльцу, адвокат влетел в дом, распахнув двери настежь… Пустота…По усадьбе гулял ветер, пустые аптечные склянки валялись то тут, то там, словно намекая, что в доме не всё так гладко. Сердце Джерарда дрогнуло, он шёл по холу к гостиной, осматриваясь, надеясь, что никто не выскочит на него с ножом или пистолетом. В просторном зале, прямо на полу было большое мокрое пятно, словно с дырявой крыши на паркетный пол падали, совсем недавно, крупные капли, но пятно возникло из - за разбитой вазы с цветами – её осколки лежали тут же, розовые с красными разводами, словно куски фарфора были обагрены кровью неумелого самоубийцы, пытавшегося порезать себе вены, как стало модно среди английской знати в последние годы. Джерард всегда считал это глупостью – уйти в мир мной «прекрасно - бледным» было так же глупо, как и брать с - собой в могилу принадлежности для ванны. Гостиная была не менее странной, чем и пустующий холл, с разбитой вазой – раскиданные диванные подушки, какие то лоскуты ткани и обрывки бумажных листов, а главное...след, кровавая полоса от чего – то тяжёлого. Запах был настолько угнетающим, что Уэй зажал себе нос, чтобы не ощущать его. Кровь была старой – это чувствовалось по её запаху – кто – то вытащил из подвала, находившегося под лестницей, весь кровяной запас аптекаря, если конечно это сделал не он сам, убегая от неизвестного злодея. В кабинете Спенсера был абсолютный бардак – листы бумаги, склянки, порошки, растворы, разлитые на полу…и аптекарь – Спенсер сидел в кресле, неестественно вывернув ноги. Развороченная, словно после драки комната, странного цвета пятна, от смешавшихся химикатов – всё это настораживало и пугало, не меньше чем абсолютно очевидный факт, касающийся хозяина дома - Спенсер был мёртв. Дрожа всем телом, Джерарда повернул кресло на себя за подлокотник из красного дерева, и с нарастающим ужасом стал вглядываться в меловое лицо аптекаря. Глаза, странные синие глаза, некогда так удивившие Джерарда и его спутников, совершенно поблёкли, выцвели до едва заметного серого оттенка, нос заострился, а благожелательная улыбка превратилась в каменно-холодную стойкость плотно сжатых тонких губ. Мистер Спенсер был холоден как лёд, бледен и его глаза, с сеточкой мелких морщин, неотрывно смотрели в окно, находящееся прямо напротив его кресла, на небо, туда, куда ему не страшно было уходить, туда. Куда он стремился вот уже много лет – к своей семье. Что – то рухнуло в сердце Джерарда, словно вместе со Спенсером, он потерял ставшего близким человека, привычного и доброго. Аккуратно прикрыв аптекарю глаза, Джер старался не смотреть на его сюртук, залитый кровью, из – за внушительной раны на груди, из которой торчала рукоятка ножа для бумаги, вероятно, схваченного убийцей прямо со стола Спенсера. - Покойтесь с миром, мистер Спенсер, - тихонько шепнул адвокат, и совсем уже было собрался уходить, как вдруг заметил, что в плотно зажатой руке аптекаря, явно что-то есть. Стараясь побороть неприятное ощущение, возникшее от соприкосновения с кожей покойного, Джерард разжал его пальцы, приложив немалые усилия. Что-то маленькое звонко ударилось об пол, покатилось и замерло у ножки кресла, на котором сидел Спенсер. Пуговица, маленькая бежевая рубашечная пуговица, Джерард видел подобные на модных в Лондоне сейчас рубашках с вышитыми манжетами. Тот факт, что эта пуговица, была сорвана аптекарем, в пылу сражения прямо с убийцы, скорее всего Александра Мера, не вызывал у Джерарда никакого сомнения. Но где, где он мог видеть такую? Мысль человеческая подобна лёгкому ветерку …Она облетает весь свет, путешествую вместе с грозовыми облаками, путаясь в кронах деревьев, шевеля волосы на детских головках, щекоча их и отправляясь дальше, на поиски своего хозяина, человека, которому принесёт осознание, боль, негодование, задумчивость – всё, что только пожелает сама, всё, что ей заблагорассудится. И мы не в праве искать её сами – она выбирает нас, каждая своего человека. Вот и сейчас, ужасная, чёрная как нам показалось бы, если имели бы мы возможность видеть её, мысль, гонимая холодный северным ветром, пронеслась меж обугленных ветвей мрачного леса, миновала распахнутые двери усадьбы Спенсера, и ни капли не жалея своего хозяина, ворвалась в голову Джерарда, принося с собой страшное осознание. Он вспомнил, он знает…Словно калейдоскоп, одна за другой, мысль возрождала в памяти картинки, мелкие детали которых казались когда то адвокату абсолютно незначительными, а теперь только подтверждающие его – чувства разочарования, ощущения того, что тебя предал тот, кому ты верил. - Нет, не может быть… – одними губами шептал Джерард. стоя в кабинете покойного Спенсера. Доказательства, которые он не видел, или может не хотел видеть выстроились наконец-то в единую цепочку, но это не принесло адвокату облегчения, только боль…. Александр добивается чего-то, иначе не был бы так близко к Гринвуду, давно покинул его, но он здесь, спасается от Охоты, задабривая её кровью, Мер….пытается подчинить всадников себе? Сорвавшись с места, Джерард выскочил из усадьбы Спенсера и, оседлав коня, повернул его в сторону Гринвуда. То, что появление Александра и его слепое желание убить Майки связано не только с местью, стало понятно адвокату сразу же, едва он узнал, что Мер – старший вообще жив. Столь расчетливого и продумывающего каждый ход человека, не могла интересовать просто месть – он должен был желание какой-то ведомой одному ему власти, но какой? Книга, в толстом переплёте, показанная Уэю Рэем в первый же день его пребывания в Гринвуде, родословная рода Айеро, начинающаяся с проклятого Карлом предка, с Всадниками, убивающими одного потомка за другим, позволяя им, до своего ухода, только обзавестись потомством, чтобы род не прервался и продолжал нести свою проклятую ношу – эта книга не могла не знать ответов, на волнующие Джерарда вопросы. Кому понадобилось взламывать библиотеку? Только тому, кто знал, что в книге есть нечто, дающее власть, спасающее от Дикой Охоты, и только тот, кто искренне думал, что её хранят именно там. Александр, только ему и более никому не надо было заполучить знание, упрятанное дворецким далеко от посторонних глаз, не среди сотен томов – а в кабинете отца Фрэнка. Абсолютно заброшенном и пустующем помещении усадьбы. Гринвуд ещё спал, о чём свидетельствовала брошенная Джерардом прямо во дворе старая сбруя, которая оказалась не подходящей для вороного коня, на котором адвокат умчался к Спенсеру. Глубокий утренний сон жителей усадьбы был только на руку Уэю – ему не нужно было лишних глаз. Конь остался во дворе, а адвокат, никем не замеченный, открыл парадную дверь усадьбы и отправился прямиком в кабинет сэра Айеро – старшего. Дверь открылась с лёгким скрипом, и снующие по комнате пауки, плотно оплетающие мебель паутиной, кинулись в рассыпную, в попытке спастись. Толстый слой пыли, покоящийся на мебели так и соблазнял Уэя громко чихнуть, но, зажав нос пальцами и сделав несколько вдохов и выдохов ртом. Джерард прикрыл за собой двери и медленно подошёл к столу, заваленному бумагами и книгами, так и не убранными после смерти их хозяина. И вот она – старая, заляпанная чем-то липким, покрытая свежей паутиной книга, открытая на той самой странице, на которой её открывал в день приезда Джера в Гринвуд Рэй. В спешке, перелистывая страницы, адвокат едва не рвал их, впиваясь глазами в некоторые строки, читая книгу по диагонали…Карл, Охота, проклятие, спасение от преследования, бычья кровь, жертва – слова мелькали перед Уэем как деревья за окном экипажа во время быстрой езды. И ничего, ничего, что намекало б на спасение от Всадников… Совсем уж было отчаявшийся адвокат, неожиданно наткнулся на полу истёртые буквы, написанные на последней странице книги, вероятно после многих лет травли семьи Всадниками: «И освободиться потомок грешника лишь тогда, когда потомок рода Викториона, сына Карла, убьёт брата своего на сей земле, обагрив её его кровью. И получит он всю власть над Всадниками и право управлять ими или отправить в прах, упокоив грешные души…» Джерард судорожно выдохнул – так вот какая власть нужна Александру – власть над Всадниками! Что ещё может пожелать человек, болезненно нуждающийся в управлении кем-то и в чувстве собственного превосходства? Только иметь в слугах призрачных королей прошлого, выполняющих любую прихоть своего хозяина. Но род Викториона, сына Карла… Неужели Меры их потомки? Перелистав всю книгу от начала и до конца ещё раз, Джерард не нашёл какого либо намёка на то, что в книге упоминается этот старинный аристократический род, и тем более Меры. Остался только один способ узнать, верны ли догадки, или это просто плод больного воображения адвоката? - Я должен, должен быть уверен! – Уэй схватился за голову и вышел из кабинета, спешно пересекая гостиную, проходя мимо удивлённо смотрящей на него, только что проснувшейся Маргарет, выходя во двор, к , слава Богу, ещё не рассёдланному коню. Он знал, куда ведёт его внезапная чёрная мысль – туда, откуда всё началось, туда, где всё для нас всех и закончится. Повернув коня, адвокат прикрикнул на него, и, словно демон, бегущий от крестного знамения, галопом поскакал в вечную обитель покоя – на кладбище Святой Марии. Среди печальных крестов, лицезреть которые Джерарду «посчастливилось» день назад, стояло несколько склепов, принадлежащих разным семействам, многие из которых давно покинули графство, решив уберечь себя и близких от опасности быть растерзанными Карлом и его всадниками, или же вовсе окончательно выродившимися и стёртыми безжалостным временем с лица земли. Склеп рода Айеро, в котором уже был Джерард, склеп семьи неизвестного господина, окончательно разрушенный, но явно хранивший в себе всего то несколько тел, а не целое поколение дворянской семьи. Но вот, на самом краю кладбища, Джер заметил небольшое сооружение, больше напоминающее спуск в винный погреб, а не изукрашенную усыпальницу. Медленно ступая по потёртым каменным ступеням, адвокат спустился к выломанной мраморной двери. Склеп был подземным, что говорило о том, что в нём покоится не один десяток тел, и его пространство едва ли не занимает всё поле маков, растущих на задворках кладбища святой Марии. Холод, сквозящий из пустого дверного проёма не был обжигающе ледяным, как тот, что щекотал щёки адвоката в склепе Айеро – это был совсем иной холод, словно ещё сохранивший тепло живого человеческого тела, недавно посещавшего дом скорби. Торопливо преодолев ступени вниз, Джерард стал ощупывать стену, на которую ещё попадал свет из проёма двери. Так и есть – на стене был закреплён новенький, скрученный из старой тряпицы и простой палки факел, уже достаточно обгоревший, но пригодный для использования. Факт, что некто недавно был здесь, стал неоспоримым. Джерард вышел наружу, прихватив факел с собой. Порывшись в седельной сумке, адвокат нащупал там кремень, и, через несколько минут, ему удалось заставить светоч вспыхнуть, озарив склеп ярким трепещущим облаком. Ряды мраморных гробов, в которых хранились останки умерших аристократов, один за другим, уходили куда то в право, ведя в глубь склепа, заставляя дрожащего от напряжения Джерарда бежать вперёд, на ходу глядя на крышки гробов, пропуская имена, а выхватывая одни лишь фамилии: Мер, Мер, Валакруа, Мер, Эдинье, Джонс, Мер, Риндон, Мер, Родгорн, Матье, Паридо….Викторион… Джерард остановился, чуть подавшись вперёд, впиваясь взглядом в крышку старинного, изукрашенного мраморного гроба – Морис Викторион, прямой потомок рода Карла и предок семьи Мер, догадки адвоката были верны. Но остановило Джера не только это, не только гроб Викториона, но и стоящий рядом с ним, гроб его супруги….Воздух, казалось, напрочь выдавили из грудной клетки, Уэя, он хватал ртом спёртую сырость склепа, стараясь не задохнуться. Марина Дрюон, супруга Мориса….Джеру всегда нравилась материна фамилия, казавшаяся ему более аристократической, чем немного смешная отцовская. Анна Дрюон - Уэй – потомок древнего французского рода, состоящего в родстве ни с одним королём и графом. Джерард Уэй имел столько же прав на эту благородную фамилию, сколько и его мать- адвокат был одним из потомков Викториона….Вот оно – спасение от охоты, Джер должен убить брата, чтобы подчинить себе Всадников и отправить их в мир теней. Но так как родных братьев у Уэя не было, на выбор ему представилось два человека, с которыми он состоял в кровном родстве – Майки и Александр. И Джерард не сомневаясь, выбрал последнего, пришпорив лошадь, уносящую его в Гринвуд. Когда вороной конь практически подъехал к воротам усадьбы, на плечо адвокату неожиданно сел ворон, нахохлившийся, печальный. - Адонис… - понял Джерард, погладив птицы по голове. Адонис вдруг каркнул и полетел куда то в сторону от ворот, приземлился в кустах терновника и призывно закаркал, словно подзывая Уэя к себе. - Что такое, Адонис? Что ты хочешь показать мне? Птица продолжала подавать голос, коверкая его на разные лады, искажая до неузнаваемости, пока адвокат не сдался и не последовал за птицей в кустарник. Ворон сидел на какой – то грязной тряпке, выжидающе глядя на Джера. - Ну и что это? Адонис каркнул. Нервно топчась по ткани, и поклёвывая какие-то красные капли, покоящиеся на ней…Капли…Джерард схватил тряпку и расправил её – пиджак, некогда нежно песочного цвета, модного покроя, сидящий на своём хозяине как влитой, придавая фигуре утончённость английского франта. Капли крови на воротнике – из разбитого носа Кроу, зелёная краска на рукаве – след от неудачного соприкосновения со свежеокрашенной оконной рамой в комнате Майки и… вырванный из полу пиджака лоскут, тот самый, что нашёл в доме Рэй. Сцена за сценой возникала в голове Джерарда – драка с Кроу в доме, прямо под дверью Майка, краска, лоскут …. Всё сложилось в одну картинку – мозаика закончена. Твёрдым шагом Джерард двинулся к усадьбе, преодолевая каждый метр всё с большей уверенностью и нарастающей в сердце злобой. Всё ещё пустая гостиная, грохот кастрюль на кухне – Маргарет готовит завтрак, шум и голоса на верху - дом просыпается. Но не эти звуки интересуют адвоката, а тоненькое тренькание пианино, стоящего в дальнем углу гостиной. Держа в руке пиджак, Уэй подошёл к играющему человеку, и проговорил, поражаясь тому, насколько холоден был его голос: - Здравствуй, Брендон. Или мне лучше звать тебя Александр? Крышка пианино захлопнулась и, развернувшись на стуле, сыщик повернулся лицом к Уэю. Губы сыщика растянулись в хищной улыбке: - Ты молодец, Джерри, быстро догадался! Знаешь, - Мер обошёл вокруг пианино и уселся прямо на его крышку. - Я ведь всёрьёз думал, что ты раскусишь меня на второй день, но ты сглупил. Наверное, это любовь решила тебя зрения. Неужели ты не видел? Я приехал сразу после убийства этой старухи, которая, к слову говоря, не имеет никакого отношения к королевской семье. Я никогда не заходил в комнату Майкла - потому что он узнал бы меня, а тебе говорил, что просто боюсь сумасшедших. И ты верил мне, Джерри, ты всегда мне слишком сильно доверял. Я чуть не прокололся лишь однажды - когда затеял драку с Кроу прямо под дверью комнаты своего братца и громко заговорил. Этот маленький урод узнал меня по голосу, и я думал, что ты сразу всё поймёшь. Но нет! Охота…она никогда не трогала меня. Ты был ранен, Фрэнки тоже мог пострадать, а вот я никогда не боялся её - я совершал ритуал, каждую ночь покупая кровь у Спенсера, приезжая к нему на твоём экипаже, а ты не верил, что это я. Наверное, ты ещё любишь меня, Джерри, хоть немного, а? Иначе ты бы не смотрел на все эти улики сквозь пальцы. Пиджак....я порвал его тогда, когда пытался убить Майка, и выкинул его по дороге к дому, ввалился в усадьбу без него - а ты не видел, или не хотел видеть. Я извозился в краске, я прятал горло за платками, чтобы ты понял, что я ношу на шее амулет! Господи, я сделал всё! Но ты не видел...Джерард, я так хотел, чтобы ты меня остановил. Но ты не сделал этого....И я рассердился. Кроу узнал меня - пришлось убить его, потому что он сказал бы тебе всё. А ты должен был найти меня сам....Джерри, мой дорогой Джерри - а я ведь всё ещё люблю тебя… Джерард не слышал последних слов Ури- в нём кипел гнев. Его друг оказался предателем, убийцей, монстром….
ааааааааа, а я догадывалась что это Брэндон!!!!! нельзя такое читать на ночь, блин. мой мозг щас взорвется от всей этой информации!!! но это круто, да!! слов других нету. я так понимаю, до конца осталось не много? мдааа, обвел их Брэндон во круг пальца, однако. как маленьких детей!!
Katarina, вы мой герой!!! спасибо за такие шикарные фики!!
Бооольшая буква "Ы" на роже, сейчас по швам расползется... ААА, автор, вам 5 и а я давно догадывалась что Ури это Алесандр п.с наверно лучше будет "царская" водка
Брендон? Неожиданно. Ни за что бы не подумала, честно скажу. На одном дыхании прочитала Как всегда, Вам цветочки ...Нет, пожалуй, надо еще . А так же пятерка и безмерное восхищение!
Всё -таки Брэндон?!! Вот чёрт! Вот уж не думал, что это он!.. Похоже, Джерард влип? Katarina, не устаю восхищаться Вашими творениями, хоть Вы мне никогда не отвечаете лично...
Екатерина, мы с подругой себе вчера днём весь мозг вынесли этим Александром А ночью меня осенило - почему всадники в одной из глав погнались именно за Джерардом, а не за Брендоном? Да и отмазки Брендона по поводу Майки..какие-то липовые.. А тут бац..глава Вы, конечно же, догадываетесь каково моё мнение
О ДААААААААААААА!!!!!! Да, я знала, что это Ури!!! Я ночами голову ломала и, о боже, я оказалась права Katarina, Вы мой кумир! Чтобы я так заморачивалась, пыталась найти виновных... А тут даже получилось! ^^ Я как всегда с нетерпением жду проды и жестокой расправы над Александром.
Спасибо всем)))Party_poison, MCR_PumpkinPie,Таиса, The Vee,BamMargera,Johnny,Sasha_Killjoy - спасибо всем большое)) а вам, St_Sebastian - отдельное спасибо за то, что не оставляли меня даже в очень трудные времена, когда я практически была готова всё это забросить
Неожиданно. Ни за что бы не подумала, честно скажу. 
