http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_1_glava/2012-11-12-5387 1 глава

http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_glava_7/2013-02-01-5961 7 глава

****

Chapter 8. My scars remind me that the past is real

Сегодня мне снова было не уснуть. Я не знал точно, сколько времени я уже лежал так, бессмысленно вглядываясь в потолок и стараясь ни о чём не думать и просто отключиться, но у меня всё равно ничего не получалось. Я всё ещё пытался отбросить неприятные образы, которые так упорно рисовало сознание, даже несмотря на то, что у меня не слишком хорошо получалось, но, чем настойчивее становились мои попытки подавить дурные мысли, тем сильнее меня начинало охватывать беспричинное беспокойство. Окружающая тишина постепенно стала давить, и теперь я прислушивался к каждому малейшему звуку, охваченный этой непреходящей паранойей. Порой мне неприятно было находиться одному в комнате, даже зная, что Джерард дома, и теперь в очередной раз необоснованный страх охватывал моё испуганное сознание. Я перевернулся на живот, пытаясь заставить себя закрыть глаза, не вглядываясь больше в эти фантасмагорические отражения света, проникающего сквозь узенькую щель между занавесками, на стене. Паника лишь усиливалась, и я едва сдерживался, чтобы резко не выскочить из постели, поскорее включая свет, даже зная, что он мне нисколько не поможет.

Постепенно я начал более-менее успокаиваться, в который раз повторяя себе, что нельзя всё время так нервничать без повода, но уже в следующую секунду паника вновь охватила меня, мгновенно заставляя сердце бешено колотиться от страха. Я мог поклясться, что слышал, как что-то скрепит по стеклу. Этот неприятный, коробящий звук, от которого по телу прошлась неприятная волна мурашек, продлился всего какое-то короткое мгновение, но в звенящей тишине ночи он так резко ворвался в сознание, что я уже едва справлялся с охватившим меня ужасом. Через несколько секунд звук повторился, только на этот раз не так отрывисто, а гораздо более медленно, словно кто-то проводил ногтями по стеклу. Я замер, боясь выдохнуть воздух, словно застыв на месте, страшась даже едва шелохнуться. И тогда я снова услышал это, отчаянно стиснув зубы, болезненно прикусив нижнюю губу, чтобы сохранять молчание, несмотря на то, что мне уже начинало казаться, будто бы я вот-вот задохнусь. Этот ужасающий скрежет, словно кто-то водил чем-то острым по окну, казался мне теперь самым кошмарным звуком на свете, и сознание столь отчаянно и быстро рисовало самые жестокие и пугающие образы, что мне хотелось тут же вскрикнуть и позвать на помощь.  Я уже был готов молиться кому угодно, лишь бы только это всё так и осталось лишь моими больными фантазиями. Я уже чувствовал, как постепенно начинаю едва заметно дрожать, изо всех сил напрягая все мышцы, пытаясь оставаться недвижимым. Я не шевелился, плотно зажмуривая глаза, утыкаясь лицом в подушку, повторяя себе уже, должно быть, в сотый раз, что это всё лишь паранойя, разыгравшееся больное воображение, но от этого я боялся только больше. Боялся не темноты, не этого коробящего скрежета по стеклу, не того, кто мог издавать эти кошмарный звуки, а самой неизвестности. Перевернуться на спину, отодвинуть за шторы, выглянуть в окно - всё это теперь казалось мне таким тяжёлым, почти даже непосильным шагом на встречу к собственному кошмару, что я не мог пошевелить и кончиками пальцев, парализованный неконтролируемым ужасом. И мне было так страшно, почти физически тяжело продолжать находиться в этом доме, в этой комнате, на этой кровати, продолжать дышать, мыслить, существовать, что желание просто вмиг исчезнуть вновь овладевало моим сознанием, не позволяя сохранять даже частички разума, растворяющегося в этом кошмаре наяву.

Когда это что-то вновь проскрипело по стеклу, в следующую секунду уже сопровождаясь ударом, к счастью, недостаточно сильным, чтобы разбить окно, я не сдержался, шумно втягивая воздух, переходя на отчаянный всхлип, больше не в силах выносить это. Я резким движением перевернулся на спину, отползая к спинке кровати, притягивая ноги к себе и зажимая рот ладонью, часто прерывиста дыша, задыхаясь от паники и слишком ускорившегося сердцебиения. Остатками здравомыслящего сознания я прекрасно понимал, что мне нужно бежать отсюда, запереть дверь и поскорее уйти, но тело не слушалось, и сдвинуться с места вновь становилось невозможной задачей. Я пытался врать себе, что всё хорошо, вновь и вновь слыша отдающийся эхом в ушах стук и скрежет тонкого шатающегося окна, но моих сил едва ли хватало на то, чтобы не закричать от ужаса.  Я с огромным трудом сдерживал в горле рыдания, только хуже различая поплывшие от слёз стены, кажущиеся теперь дьявольской ловушкой, цитаделью пыток, в которую меня завёл собственный страх.

Что-то снова ударило по стеклу, теперь уже гораздо сильнее, так что я даже не был уверен, что оно всё ещё не разбилось, с трудом осознавая, что происходит. Я вскрикнул, больше даже не пытаясь сохранять тишину, подскакивая с кровати, дёргаясь и двигаясь так резко и с таким трудом, что я тут же споткнулся, падая, больно ударяясь коленями. Ноги словно назло отказывались держать меня, пока я в страхе упирался ладонями в пол, пытаясь поскорее подняться. Паника всё усиливалась, и мне уже начинало казаться, будто бы кто-то нарочно сдерживает меня, не давая пошевелиться и таща к себе, а слёзы мешали разглядеть хоть что-то в этой темноте. Я с трудом добежал до двери, врезаясь и буквально падая на неё, повисая на ручке, дёргая её вниз, но ничего не произошло. Я замер, шумно сглотнув, снова цепенея на месте, в следующую секунду опять отчаянно толкая на себя, но ничего не менялось. Я окончательно потерял контроль, понимая, что я заперт, и выхода больше нет, закрывая лицо руками, не в силах даже остановить слёзы. Мне казалось, будто бы у меня начинаются галлюцинации, а скрежет постепенно сменялся приглушённым шёпотом, заполняющим всё сознание. Я шумно всхлипнул, отдёргивая ладони, тут же чувствуя леденящий ветер на мокрой от слёз коже, вмиг замирая от ужаса, осознавая, что окно приоткрыто, а шторы раздвинуты в стороны. Затихнув, будто бы больше не присутствуя в собственном теле, не понимая, что происходит, я медленно направился вперёд, едва в силах разглядеть хоть что-то в этой холодной уличной мгле сквозь стекло. Приблизившись, я поднял дрожащую ладонь, намереваясь поскорее захлопнуть эту щель, наполняющую комнату леденящим ужасом неизвестности, но тут же замер, забыв, как дышать, замечая отражение в стекле, освещаемом луной со стороны улицы. Я почувствовал, как ледяная ладонь медленно прокладывает свой путь пальцами от края моего позвоночника к шее.  Не моргая, сквозь кристальную пелену слёз вглядываясь в окно, видя лишь как эта холодная рука, тянущаяся из тьмы, постепенно обхватывает моё горло, медленно сдавливая его, я непроизвольно захрипел, с сиплым свистом пытаясь втянуть воздух. Но уже в следующую секунду ладонь ослабила хватку, позволяя мне пошевелиться, так что я резко дёрнулся, оборачиваясь назад, чтобы увидеть всё ту же мрачную пустоту, хватаясь за подоконник из-за подкосившихся ног, от страха больше не в силах мыслить, ощущая, как этот леденящий ужас сковывает моё тело. Я резко развернулся, вновь вглядываясь в отражение в стекле, чтобы больше никого там не обнаружить. Никого, кроме себя самого. Но тот, кто стоял передо мной теперь - он пугал меня больше чего бы то ни было, и я не мог даже спустя несколько секунд заставить себя опустить взгляд на собственные руки. Я смотрел на это стекло и видел, как кровь медленно стекает по моим запястьям, пальцам, ладоням, покрытым более, чем десятком новых порезов, и чувствовал, как голова идёт кругом, а на коже плавно образуются мокрые дорожки от бегущих вниз капель. Наконец, пересилив себя, я в ужасе опустил взгляд, в тот же миг понимая, что это происходит на самом деле. Рукава моей кофты были закатаны и все заляпаны уже засохшими бордовыми пятнами, а в левой ладони я сжимал окрашенное алым лезвие. Не веря в происходящее, в ужасе выронив бритву, я вновь почувствовал слабость в ногах, обессилено падая на холодный кафель, весь залитый моей собственной кровью. Перед глазами всё плыло, и лишь этот тихий назойливый шёпот в голове заполнял всё сознание. Я с трудом ещё различал, что нахожусь в ванной, с грохотом сбивая какие-то вещи, ударяясь головой о пол, повалившись на запачканный красным коврик прямо перед выроненным лезвием. Сил больше не было, и только губы машинально отчаянно повторяли "этого не может быть", но мой собственный голос совсем пропал, и из груди лишь изредка вырывались хриплые всхлипывания. Меня всего трясло. Шёпот в голове усиливался, от чего казалось, будто бы мне с размаху ударили по вискам, а кровь давила так сильно, что череп будто бы вот-вот готов был взорваться. Мне хотелось кричать, задыхаться в рыданиях и звать на помощь, но я уже не мог. Я не мог больше даже дышать или двигаться, растворяясь в неустанно шепчущем низком голосе, повторяющем раз за разом "ты сам убил себя, ты сам". Я так хотел, так отчаянно желал набраться сил и крикнуть, что это не так, подняться с залитого кровью кафеля и убежать как можно дальше отсюда, но у меня лишь сильнее начинала кружиться голова, и я не мог контролировать это медленное падение в бездну. Я  терял сознание, понимая, что это конец, и во всём виноват я сам, больше уже не надеясь, что я лишь брежу. Веки становились всё тяжелее, но надежда только сильнее разгоралась во мне, и я не мог, я решительно отказывался верить, что умру здесь, сейчас, так скоро и так глупо. И, собрав последние силы, я, превозмогая отчаяние и страх, набрал в лёгкие побольше воздуха, в следующую секунду уже срываясь на отчаянный оглушительный вопль, сжимая руки в кулаки, жмурясь от боли, но всё же делая последний рывок, резко отрывая спину от пола и поднимаясь ...

Мне потребовалось ещё несколько мгновений, чтобы начать осознавать, что только что произошло, когда я вдруг подскочил на собственной постели. Я весь дрожал, покрытый холодной испариной, болезненно сильно втягивая ртом воздух, от которого скребло в горле, и я чувствовал, что если не прекращу, то вот-вот начну задыхаться в неконтролируемом приступе кашля. Осознание того, что это было лишь кошмарным сном, представало теперь таким непосильно для понимания, тяжёлым и внезапным, что я даже не мог собраться с мыслями, разрыдаться или закричать - ничего, кроме как продолжать отрывисто жадно вдыхать кислород, до сих пор чувствуя эту крепко сжимающую шею ладонь. Едва придя в себя, я тут же резко отодвинул рукава кофты ещё больше, чем прежде, дрожащими ладонями. Всё было в порядке: ни крови, ни новых порезов. Но я всё равно не мог ничего с собой поделать, бездумно прижимаясь лицом к рукам, натягивая рукава так сильно, что они почти закрывали теперь и самые кончики пальцев, страшась обнажить любой, даже самый маленький и незаметный, кусочек кожи. Наплевав на недостаток воздуха, утыкаясь в собственные руки, сжимая их в кулаки, я принялся бездумно раскачиваться вперёд-назад, словно обезумев от этого невыносимого кошмара. Неясное чувство паники до сих пор не отпускало меня, а запястья продолжали болеть, несмотря на то, что новых шрамов на них больше не было. Леденящий воздух комнаты настораживал, и мне вновь начинало казаться, что что-то здесь не так...

Сквозь шум в ушах, я расслышал, как скрипнуло стекло, в тот же миг заставляя сердце замереть и пропустить удар, словно я действительно был мёртв в этот момент. Снова в страхе пытаясь мыслить, я медленно поднял голову, устремляя взгляд в сторону окна, с ужасом обнаруживая, что оно действительно не заперто, и усиленный холодный ветер заметно колышет раздвинутые шторы. Я сглотнул, больше не осмеливаясь опустить взгляда, ощущая, как чужие пальцы медленно пробегаются по коже рук, на пару секунд исчезая, а затем резко схватывая меня за запястья. Я зажмурился, мотая головой из стороны в сторону, решительно отказываясь верить в происходящее, в слух повторяя себе, что это лишь очередной кошмар, только кошмар, и мне просто нужно проснуться. Но, почувствовав холодное прикосновение лезвия к коже, слишком ощутимо впивающегося в руку, весь мой здравый смысл тут же улетучился, и, боясь того, что я увижу, я открыл глаза, вглядываясь в человека передо мной, которым был я сам. Я смотрел на него, словно видя собственное отражение в инфернальном зеркале, только этот я был именно тем, кого я так боялся и усиленно пытался запрятать в самые глубины сознания. С ужасающими трупными пятнами и ссадинами на коже, испачканный кровью и грязью, с пустым взглядом побелевших глаз... Я видел истинное отражение того, кем в действительности был уже давно - мертвеца, добровольно погрузившегося в построенный собственными руками гроб и вырывшего себе могилу. Я даже не мог больше пытаться понимать, что испытываю: страх, боль, отчаяние, надежду, обречённость или же совсем ничего, только пытаясь осознать, действительно ли я убил свою душу, искалечил себя настолько, что больше не в силах жить по-настоящему, а не притворяться, но, несмотря на все мои усилия, именно этого я понять так и не мог. Другой я взглянул на меня своим невидящим застланным белой пеленой взглядом, зловеще ухмыльнувшись пустым ртом, истекающим чёрной густой жидкостью, перемешанной с кровью, в тот же миг изо всех сил нанося продольный порез на запястье, не выпуская вторую мою руку. Я больше не испытывал боли, когда он продолжил дёргаными, быстрыми движениями изрезать мою кожу, лишь страх. В конец запутавшись в том, что происходит со мной, я попытался отбросить все лишние мысли, убить их и похоронить вместе со всей болью и страданиями, что я никак не мог забыть даже теперь, и тогда я, наконец, понял. Тот, кто находился передо мной, был Фрэнком из прошлого, образом, преследующим меня и до сих пор являющимся самым страшным моим кошмаром, но мёртв был лишь он - не я. Я знал, что ещё не всё потеряно, что я смогу справиться со всем, смогу идти дальше, у меня ещё есть силы бороться, есть надежда. Я всё ещё жив и не должен сдаваться.

И тогда, пытаясь не терять последние остатки разума, всё ещё едва в силах держаться на ногах от страха, я резко дёрнулся изо всех сил, вырываясь из крепкой хватки моей ужасающей дьявольской копии. Я ринулся к двери, которая в этот раз не была заперта, прямо в беспроглядную тьму, не разбирая дороги и задыхаясь от собственного бешеного сердцебиения и паники, трясущимися ладонями пытаясь закрыть кровоточащие порезы, боясь снова упасть без сил. Я выбежал из комнаты,  дёргано оглядываясь по сторонам, не понимая, куда двигаться дальше, как скрыться от себя самого, от прошлого, как обмануть собственное сознание. Я опять начинал ощущать эту непроглядную, как тьма бесконечного коридора передо мной, безнадёжность, осознавать своё бессилие и обречённость, и слёзы в глазах вновь не давали различить хоть что-то, но я не останавливался, спотыкаясь, падая, но пытаясь найти выход из этого ужасающего кошмара. Повернув направо, я, едва не свалившись из-за подкосившихся ног, быстро сбежал вниз по лестнице, уже видя перед собой спасительную дверь, ведущую наружу.  Когда я был уже у самой цели, и оставалась всего пара шагов, я почувствовал, как чужая рука вновь схватила меня за запястье, так сильно впиваясь в кожу, что, казалось, будто бы вместо пальцев у него были лезвия. Я обернулся, вскрикнув от боли и бессилия, сгибаясь от приступа душащего кашля и рыданий, падая на колени, всё ещё не прекращая попыток вырваться, толкаясь, пытаясь отбиваться ногами. Ударив как можно сильнее, я смог-таки выдернуть бесчувственно повисшую руку, онемевшую от слишком сильной хватки, выскользнувшую из-за большого количества крови, скользящей по ладони. Не в состоянии подняться, всё ещё чувствуя, как лёгкие и внутренности скручиваются в узел, я оттолкнулся ногами, не позволяя себе упасть, борясь до последнего. И, уже дотрагиваясь кончиком пальцев до ручки, едва дотягиваясь до неё, отталкиваясь обессиленными руками от пола, я замер, медленно с ужасом поворачивая голову в сторону, осознавая, что этот Фрэнк всё ещё совсем рядом, и мне никак не скрыться. Он грубо схватил меня за руки, заставляя повернуться, вновь улыбаясь этой  демонической ухмылкой, отчего чёрная жидкость, пузырясь, выливалась из его рта вперемешку с кровью. Мне стало мерзко, и я едва сдержал рвотный позыв, отворачиваясь от этого отвратительного зрелища. Я стоял на коленях, не в состоянии поднять даже голову, сквозь пелену на заплаканных глазах вглядываясь в бесконечно падающие с порезов на запястьях бордовые капли,  различимые даже в такой темноте. Секунду спустя я, не выдержав, закричал от невыносимой острой боли в спине, в которую словно кто-то вонзил нож, проворачивая лезвие внутри. В следующий миг удар повторился, и я уже мог произнести ни звука, кроме протяжных приглушённых хрипов, непроизвольно вырывающихся из груди, в то время как сознание окончательно покидало меня. Горло заполняла кровь, которой я захлёбывался, падая на пол. Я больше не мог дышать, думать, мыслить, бежать, доживая свои последние секунды с мыслью о том, что я всё равно не смог спасти себя, несмотря на все усилия. Закрывая отяжелевшие веки, я почти уже отключился, когда кто-то вдруг опять схватил меня и начал трясти. Я зажмурился от внезапно усилившейся головной боли, перестав вдруг чувствовать что-либо ещё, постепенно начиная ощущать, как сознание вновь возвращается ко мне, в то время как дрожь охватывала всё тело. Тяжесть в лёгких медленно проходила, сменяясь головокружением, а кровь больше не заполняла горло. И мгновение спустя я, наконец, набрался сил, вновь обретая дыхание, шумно втягивая воздух до боли в груди, и открыл глаза...

Всё ещё с трудом разбирая хоть что-то из-за сильного головокружения, я поднял веки, с ужасом оглядываясь по сторонам, подскакивая на кровати. Передо мной всё плыло, кислорода не хватало, и мне было ужасно страшно и холодно. В панике подняв глаза, я тут же встретился с испуганным взглядом Джерарда, не в силах понять, реально ли происходящее, отодвигаясь назад, к стене, боясь до болезненной судорожной дрожи, снова начиная задыхаться от кашля. Железный привкус крови всё ещё оставался во рту, а всё тело невыносимо ныло от перенапряжения. Джерард осторожно протянул руку в мою сторону, отчего я не смог сдержаться, испуганно вскрикнув, боясь, что это не он, что мне вновь придётся терпеть всю эту боль. Я как можно дальше отполз к спинке кровати, резко прижимая руки к груди, притягивая ноги к себе, зажмуривая глаза в ожидании нового удара. Но, вопреки моей панике, его не последовало. Но я испугался только больше, всё ещё не в силах остановить приступ кашля, задыхаясь от недостатка кислорода. С каждым вздохом тело резко содрогалось, отдаваясь головной болью. Казалось, внутренности кто-то болезненно сдавливал, в то время как я отчаянно давился воздухом, изо всех сил прижимая к себе руки, пытаясь защититься. Мне было так холодно и страшно, и я чувствовал себя разбитым и потерянным в собственном прошлом, понимая, что, несмотря на все попытки, я не могу скрыться от него.

- Фрэнки, всё хорошо, это просто кошмар, ты проснулся, больше ничего плохого не случится, - мягко проводя ладонью по моей спине, взволнованно произнёс Джерард. Я не мог успокоиться, только сильнее вздрагивая от его прикосновений, вспоминая удары в спину, снова чувствуя эту фантомную боль, до боли прикусывая нижнюю губу, чтобы не давать воли эмоциям, не поднимая лицо. - Я здесь, я рядом. Всё позади, Фрэнки, слышишь меня? - кажется, наклоняясь ко мне, ещё менее слышно продолжил Джерард. Его голос казался таким реальным, что мне ужасно хотелось верить, что всё позади, но я всё ещё боялся пошевелиться, взглянуть на него, лишь сильнее содрогаясь от сдавливаемых в горле рыданий, стараясь не издавать, ни звука, не показывать свой страх.

- Пожалуйста, не надо, я не хочу умирать, - всё ещё не веря, что всё кончено, отчаянно выдохнул я, срываясь на приглушённый всхлип, закрывая лицо руками. - Пожалуйста, - хрипло повторил я, не зная, действительно ли можно было больше не бояться, или же сознание так жестоко издевалось надо мной. Мне так хотелось почувствовать себя в безопасности, убежать от этого кошмара и никогда не оглядываться.

- Тебя никто больше не тронет, обещаю! Фрэнки, посмотри на меня, никто не причинит тебе боли, никто... - очень осторожно касаясь кончиками пальцев моего лица, прося меня поднять глаза, проговорил Джерард. Я сглотнул, тяжело вздыхая, до сих пор прижимая руки к груди, не сдвигая их не на сантиметр. Всё ещё не двигаясь, я со страхом посмотрел на него, встречаясь взглядом с обеспокоенными глазами, полными сострадания и заботы. Ни один из нас не двигался. Я боялся вот-вот сорваться, чувствуя, как глаза вновь медленно переполняются слезами, уже начинающими стекать по и без того влажным щекам. Отрывисто вздохнув, сдавливая всхлипы в горле, я изо всех сил поджал губы, с надеждой глядя на Джерарда, переполняясь сотнями неконтролируемых эмоций, чувствуя болезненную необходимость выпустить из себя их нескончаемый поток, едва ли веря в облегчительное спасение. Я замер, не понимая, как мне оставаться сильным и пытаться держать это всё в себе. Если наяву я и мог себя обманывать, то эти сны каждый раз напоминали о том, что все мои попытки обречены, и прошлое сильнее меня. Я не хотел помнить, я боялся, я пытался отвлечься каждый раз, просыпаясь посреди ночи из-за этих невыносимых видений, но сегодня, сегодня они казались такими реальными и ужасающими, что я словно умирал наяву, медленно исчезая во тьме. И, когда в следующий миг Джерард вдруг наклонился ко мне, осторожно обнимая за плечи, вновь шепча, что всё будет хорошо, я не выдержал. В ту же секунду обессилено рухнув на него, всё ещё не отпуская собственные руки, я сорвался, больше не в силах продолжать делать вид, что я могу сам справиться со всем этим. Прижимаясь к его груди, я отчаянно разрыдался, стыдясь своих эмоций, бесконечно каря себя за очередной срыв, но вновь не в силах ничего с собой поделать, каждый раз всё сильнее задыхаясь от слёз, когда Джерард что-то успокаивающе бормотал, мягко поглаживая ладонями мою спину. В этот момент я чувствовал себя таким никчёмным, таким виноватым за то, что в очередной раз заставил его терпеть мой неконтролируемый срыв, переживать со мной эти страдания, успокаивать меня посреди ночи и оставаться сильным за нас обоих. И от этих мыслей становилось всё невыносимее, ведь я знал, что один действительно не справлюсь. В его объятиях я чувствовал себя защищённым, словно он мог оградить меня от всего мира, от собственных мыслей, от страхов, но в то же время это было так неправильно и жалко - вынуждать его вечно быть моим спасителем, переживать за меня. И, хотя осознание того, как сильно он заботился обо мне, было самым прекрасным чувством на свете, заставляющим верить в лучшее, улыбаться без причины и забывать обо всём, я всё равно не мог не думать о том, что сам вынуждаю его так вести себя по отношению ко мне, словно намерено давя на жалость. Но, в любом случае, Джерард всегда был так искренен и добр, что это завораживало. В каждое его слово хотелось верить, словно это являлось неоспоримой истиной, и, пока он был рядом, я мог и дальше верить в то, что ещё не всё потеряно. Он продолжал успокаивающе проводить ладонью по спине, а я постепенно начинал приводить дыхание в норму, всё меньше всхлипывая, теперь только шмыгая носом и невольно вздрагивая. Мне до сих пор было прохладно, но тепло, идущее от Джерарда, согревало, так что я непроизвольно прижимался ближе к его горячей груди. От него едва уловимо пахло смесью какого-то приятного свежего парфюма и фруктового геля для душа, и этот запах почему-то ещё больше успокаивал нервы, хотя из-за насморка я и не слишком хорошо его различал. Ещё пару раз глубоко вздохнув, пытаясь совладать с нервами, я осторожно отодвинулся от Джерарда, вновь ощущая неприятный озноб, потирая ладони друг о друга, согревая руки.

- Спасибо, - чуть слышно коротко произнёс я, понимая, что словами всё равно невозможно выразить мою бесконечную благодарность, неуверенно поднимая взгляд, стыдливо поджимая губы. Так хотелось упасть обратно в его объятия, чувствуя эту защищённость, словно скрываясь от реальности, но я понимал, что это было бы слишком неправильно и жалко.

- Как ты меня напугал, ты даже не представляешь! Ты так кричал во сне... - взволнованно пролепетал Джерард, заставляя моё сердце вновь и вновь разрываться на части от мысли, что я расстраивал его, пусть и не нарочно. Это отвратительное чувство гложило меня изнутри, и потому я только сильнее дрожал он отвращения и озноба. - Господи, да ты весь горишь, - проверяя температуру тыльной стороной ладони, огорчённо выпалил мистер Уэй, только усугубляя моё к себе отвращение, заполняющее теперь всё сознание. Я чувствовал себя так ужасно и физически, и эмоционально, что даже не мог заставить себя сказать что-то в оправдание, чтобы унять его беспокойство. - Потерпи немного, я сейчас принесу таблетки, от них тебе станет легче, - вглядываясь мне в глаза, наверняка, замечая мгновенно вспыхнувшую в них панику, ускоренно произнёс Джерард, уже направляясь из комнаты. Я испуганно уставился на него, боясь вновь остаться одному, едва сдерживаясь, чтобы не подняться следом. Должно быть, он это заметил, стараясь успокоить мою паранойю, тут же добавляя, - Я вот-вот вернусь, вот увидишь, - и с этими словами он поспешно скрылся за стеной, оставляя дверь открытой, включая свет в коридоре. Нервно оглядевшись по сторонам, я невольно уставился на окно, со страхом исследуя каждый его сантиметр, к счастью, с облегчением осознавая, что оно по-прежнему закрыто и плотно зашторено, так что опасаться нечего. Я не знал, сколько сейчас времени, но в одном был уверен наверняка: спать я сегодня больше не лягу, даже если впереди ещё почти вся ночь. Я закрывал веки, а перед глазами снова и снова вставали эти невыносимые картины порезов, почти ощутимо истекающих кровью, и мне до сих пор не хватало смелости взглянуть на собственные руки. С каждой секундой мне всё отчётливее начинало казаться, будто бы я действительно чувствую, как по коже стекают бесконечные алые дорожки, а тело постепенно немеет. Я не знал, что мне делать с этими непрекращающимися видениями во сне, кажущимися день ото дня лишь реальнее, не знал, как забыть об этой боли наяву, как избавиться от страха безнадёжности. Я понимал, что больше ни за что не возьму в руки лезвие, даже если всё будет становиться лишь ужаснее, но всё равно не мог очистить сознание от панических мыслей, что я однажды не смогу контролировать себя и совершу что-нибудь ужасное против воли разума. Но гораздо больше меня пугало то, что тот голос в голове каждую ночь повторял, что я сдался, умер не физически, а морально, ведь именно этого я боялся больше всего - перестать бороться. Голова болела и кружилась, а, несмотря на уже укрепившееся осознание реальности, мысли всё ещё были так спутаны, что понять и осмыслить что-либо самому казалось мне непосильной задачей, так что я лишь сидел в прежней позе, не осмеливаясь шелохнуться, с надеждой и страхом отсчитывая секунды до возвращения мистера Уэя, хотя бояться чего-либо уже и не было смысла.

 Он вернулся всего через минуту, в самом деле, не заставляя меня ждать, будто бы умея читать мысли, так хорошо осознавая, что именно мне так сейчас необходимо. Я с облегчением выдохнул, заметно успокаиваясь благодаря его присутствию, при этом всё так же не переставая стыдиться своего бессилия, но проваливая все попытки справиться с этим.

- Вот, возьми. Это жаропонижающее, оно снимет озноб, - протягивая мне небольшую упаковку с таблетками, пояснил Джерард, судя по выражению лица, почти сразу замечая моё замешательство. Нужно было просто подставить ладонь, забирая эти таблетки, но я не мог сделать даже этого, будто бы, перестань я прижимать руки к груди, старые шрамы на них вновь начали бы кровоточить, воплощая мой кошмар в жизнь. Посмотрев на таблетки ещё раз, я с отчаянием перевёл взгляд обратно на Джерарда, абсолютно не понимая, что мне делать, чтобы не показаться ещё более беспомощным, но в итоге я лишь оттягивал время, переживая только больше, чувствуя повисшее в воздухе напряжение и видя недопонимание в глазах мистера Уэя. Нахмурившись, кажется, намереваясь что-то произнести, он вдруг опустил глаза, замечая, как усиленно я прижимаю к себе запястья, не выпуская край кофты из пальцев, цепляясь за них, боясь обнажить кожу. Я не знал, о чём он подумал в этот момент, особенно переживая, не решил ли он, что я снова пытался сделать с собой что-то, но, словно прочтя, что у меня на уме, Джерард едва заметно коротко кивнул, давая мне понять, что всё в порядке, вместо меня доставая таблетку из упаковки. Вынув её, он осторожно зажал её между пальцами, осторожно поднося к моим губам, всё ещё плотно сжатым в линию от волнения. Нервно вздохнув, я разомкнул рот, мигом заглатывая таблетку, пока он аккуратно наклонял стакан с прохладной водой, чтобы я мог запить лекарство и смочить пересохшее горло. Через пару секунд от убрал стакан, а я вновь стыдливо опустил взгляд, не зная, как объяснить такое глупое своё поведение, сам толком не понимая, почему мне так трудно порой переступить через себя, позволяя эмоциям овладеть сознанием вместо того, чтобы прислушиваться к здравому смыслу. Не найдя, что сказать, я лишь устало вздохнул, пытаясь подавить опять выступающие на глазах слёзы, скрывая лицо за волосами. 

- Фрэнки... - тихо начал Джерард, должно быть, желая понять моё странное поведение. Я лишь ниже опустил голову, старательно продолжая попытки спрятаться,  не глядя ему в глаза. - Покажи мне свои руки, - осторожно касаясь пальцами моих ладоней, успокаивающе продолжил он. Я вздрогнул, вспоминая сон, отчего меня вновь охватывал страх от ощущения чужих рук на своих. Я знал, что он просто пытается понять и помочь, но мне требовалось какое-то время, чтобы избавиться от паранойи и паники. - Это из-за кошмара? - не убирая рук, всё ещё мягко обхватывая пальцами мои ладони, помедлив, спокойно спросил Джерард, пока я пытался привыкнуть к мысли, что это он сейчас держит мои руки, и никто другой, а значит ни о какой боли и опасности не может идти и речи. Я вновь кивнул, всё ещё боясь что-либо произносить, зная, что голос обязательно дрогнет, а я и так сейчас слишком сильно волновался. - Не думай об этом. Фрэнки, здесь только я, и кто бы ни заставлял тебя так сильно бояться, но его больше нет. И я всегда буду рядом, что бы ни случилось, не забывай об этом, - заставляя меня взглянуть на себя, тихо проговорил Джерард. Я непроизвольно едва заметно смущённо улыбнулся, пытаясь не обращать внимания на предательски выдающую меня скатывающуюся по щеке слезу от переполняющих эмоций. - Я лишь хочу помочь, - с надеждой произнёс он. И тогда я, наконец, смог расслабиться, переставая прижимать к себе руки, позволяя ему убедиться, что всё в порядке. Теперь мне действительно стало заметно легче, хотя с каждым его движением моё сердце всё сильнее ударялось о рёбра. Было так странно осознавать, что кто-то может касаться моих запястий, моих шрамов, кожи, не пытаясь при этом причинить боль, и я снова путался в бесконечном потоке мыслей, опять приглушённо всхлипывая, сам не понимая от чего.

- Спас-сибо, - невнятно пробубнил я, в который раз произнося одно лишь это слово, когда в голове крутилось столько всего, что я мог благодарить его бесконечно. Пытаясь улыбнуться дрожащими от волнения губами, я ещё раз взглянул на Джерарда, нервно хватая воздух, всё думая о том, как же ему удаётся быть таким невероятным, потрясающим, словно действительно идеальным. Мне почему-то вдруг так хотелось сказать ему об этом, ведь он и правда был для меня самым настоящим героем, спасителем, моей надеждой, но в итоге я лишь терялся, не зная, как подобрать правильные слова, если такие вообще существовали, только неотрывно смотря на него с глупым выражением на лице, взволнованно теребя край кофты.

- Ох, иди сюда, - замечая мой такой привычный ступор и смущение, улыбнулся Джерард, раскрывая руки для объятий. Я лишь нелепо улыбнулся в ответ, тут же утыкаясь ему в шею, руками повисая на его плечах. Мне больше не хотелось плакать, и чувство спокойствия и защищённости вытесняло все переживания и страхи, когда он был так близко. Теперь всё действительно было хорошо... - Расскажешь мне? - не разрывая объятий, мягко поинтересовался Джерард, очевидно, имея в виду мои сны.

- Конечно, - вздохнув, невольно прижимаясь ближе к нему, выдохнул я, понимая, что ночь будет длиться ещё долго. Но сейчас я уже не боялся, вспоминая его слова. Я мог довериться ему, я знал и хотел этого. И тогда, помедлив ещё пару секунд, я принялся рассказывать...