http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_1_glava/2012-11-12-5387 1 глава

http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_glava_4/2012-11-29-5502 4 глава

****

Chapter 5. Here comes a lullaby, your very own lullaby

Проведя всего четыре дня в доме мистера Уэя, я твёрдо решил измениться. Мысль о том, что я действительно мог бы попробовать исправить прошлые ошибки, воодушевляла меня, хотя я до сих пор не был уверен,  зачем делаю это. В самом деле, мне просто была неприятна мысль, что я трачу время и внимание Джерарда напрасно, оставаясь всё тем же никчёмным глупцом, не способным справиться даже с собственными  проблемами. По правде говоря, мне теперь отчего-то безумно хотелось доказать ему, что я чего-то стою, что я действительно могу исправиться, не смея больше взваливать весь груз своих эмоций и страхов на него,  стараясь справляться со всем этим самостоятельно. И, вопреки всему, я и правда начинал верить в то, что могу всё исправить, начать с нового листа, закрывая глаза на всё то, что я в себе ненавидел, пытаясь забыть  о прошлом, будто бы его и вовсе никогда не было. Но, конечно же, так сразу поверить в собственные силы и противостоять целому миру я не мог, несмотря на то, как сильно старался. Как бы я не пытался казаться сильным,  убеждая в этом в первую очередь самого себя, страхи и осознание собственной глупости не переставали преследовать меня, напоминая о всём том, что я так упорно пытался не замечать. Шрамы уже перестали болеть, оставляя после себя лишь едва заметные розовые следы, словно на их месте были лишь царапины, так что я смог, наконец, избавиться от повязок, значительно облегчая повседневную рутину, вроде принятия душа и переодевания. Джерард заранее позаботился обо всём, что касалось моего временного переезда, купив специально для меня не только новую одежду, но и обувь, и школьные принадлежности, и ещё кучу всего, вдобавок выделив мне отдельную  комнату, так что я до сих пор чувствовал себя ужасно неловко за всё, что он сделал для меня, не требуя абсолютно ничего взамен. Было всё ещё отвратительно осознавать, что я являюсь для него очевидной обузой. Мне хотелось бы точно так же радовать его, заставляя улыбаться, хотелось показать ему, что его старания, действительно, не напрасны, что я хочу верить ему, хочу измениться, исправиться, стать лучше. Его слова, дающие мне надежду, воодушевляющие улыбки, подбадривания, искренние сопереживания и такая необходимая поддержка - всё это было столь не привычно, что я всё ещё не знал, куда деть себя, находясь с ним наедине. Я никогда особенно хорошо не ладил с людьми, боясь открыться и показать себя настоящего - загнанного и напуганного, но с Джерардом всё было совершенно иначе. Хотя меня и ужасно смущало такое непривычное внимание и его частые вопросы о моём самочувствии, мыслях, страхах - обо всём на свете, но я всё равно никак не мог совладать с эмоциями, всякий раз глупо улыбаясь, безрезультатно пытаясь скрыть это, когда Джерард интересовался мной.

Больничный заканчивался только сегодня, и потому я мог, не переживая о проблемах, просто провести свободные дни, не выходя из квартиры, привыкая к новому дому, восстанавливаясь, пытаясь изо всех сил отвлечься ото всех угнетающих страхов, не перестающих преследовать меня ни на минуту. Конечно, флегматизм никогда не был моей отличительной чертой, но постоянное ощущение тревоги и пугающие ночные кошмары заставляли чувствовать себя таким разбитым, что начни я вновь прокручивать всё это в голове, и собственные мысли свели бы меня с ума. Но Джерард не мог не позаботиться и об этом, стараясь занять каждую мою свободную секунду, не позволяя вновь сокрушаться, оберегая от боли и страхов. Он обращался со мной так бережно и осторожно, словно я был не только лишь обыкновенным подростком, погрязшим в проблемах и вызывающим отвращение, а дорогой, хрупкой хрустальной куклой. Я чувствовал себя бабочкой, повредившей крыло и едва ли способной летать, но попавшей в невероятно бережные руки спасителя, старающегося помочь, не смотря на страх навредить ещё больше, хотя, уверен, он просто не был на это способен. Чтобы занять мои мысли и отвлечь от проблем в своё отсутствие, Джерард принёс мне достаточно много книг, буквально заваливая ими половину кровати, без умолку что-то воодушевлённо рассказывая про некоторые из них, вызывая у меня непроизвольную улыбку. Меня поражало то, как открыто он проявлял свои эмоции, одним своим присутствием давая надежду. Всю жизнь, сколько я себя помню, он был моим лучом во тьме, и теперь, когда я, наконец, в самом деле, мог просто подойти к нему и спросить что угодно, узнать больше о нём, поделиться своими переживаниями и, без сомнений, тут же найти поддержку, я чувствовал только большее смущённее, ведя себя абсолютно нелепо и так и не решаясь самому начать разговор, пытаясь хоть как-то сблизиться с Джерардом. Он всё ещё представал для меня вечным учителем, человеком, достойным искреннего восхищения, а сейчас я уж точно не был достаточно хорошим учеником, чтобы иметь право на то, чтобы требовать его внимания, когда мне только вздумается, заваливая своими глупыми вопросами и проблемами. Но я всё ещё хотел как можно больше узнать о нём, ухватить частичку его мира, его мыслей, пытаясь найти верный путь. И начать я решил с книг, если не приближающих меня к пониманию мыслей Джерарда, то, по крайней мере, хоть немного расширяющих мой скудный запас знаний, ведь, помимо кучи совершённых глупостей и неприятной наружности, даже выдающимся умом я похвастаться не мог. Джерард принёс предостаточно различных произведений всевозможных авторов: там был и Дэниел Киз, и Эрих Мария Ремарк, и Дэн Браун, и Джером Сэлинджер, аккуратно связанные стопки комиксов и даже пара журналов. Я жадно глотал каждую новую строчку очередного рассказа, но, несмотря на всё моё рвение, буквы и предложения словно растворялись в моём сознании, так же быстро исчезая, как и появляясь, как только я сменял одну главу на другую. Я был так глубоко погружен в собственные мысли, что моё навязчивое стремление к познанию литературы проходило бесследно, так что я решил на какое-то время отвлечься от этого и заняться чем-то ещё. Джерард также принёс мне бумагу, краски и карандаши, чтобы я мог рисовать, однако, зная о своих способностях в области искусства, я не рискнул даже начинать это безнадёжное дело, чтобы не огорчаться только больше. Помню, ещё давно я как-то раз слышал, что мистер Уэй когда-то занимался рисованием. Интересно, он хранит свои работы? Впрочем, я всё равно бы облажался и здесь, ведь мои познания в искусстве точно так же скудны и постыдны, как и в любой другой области.

Так или иначе, всё хорошее когда-нибудь подходит к концу, и сегодня мне предстояло вернуться к учёбе. Я и раньше достаточно часто пропускал занятия, но теперь всё было иначе, и я твёрдо решил измениться, хотя решить, конечно, было гораздо проще, чем воплотить в жизнь. К счастью, моей персоной никто не интересовался, так что не думаю, что вообще кто-то заметил бы разницу, даже перестань я и вовсе появляться в школе. Единственные люди, с которыми я время от времени пересекался, если и приходили на занятия к всеобщему удивлению, то в любом случае пребывали в таком состоянии, что едва ли осознавали, где вообще находятся. Выдавались, конечно, и дни их относительного "очищения", когда парни ограничивались лишь алкоголем, либо же им просто не хватало денег на то, чтобы как следует закинуться. Обычно именно в такие моменты я и проводил время в компании Рони, Генри и Фила. Им было абсолютно наплевать, кто желал присоединиться к очередной попойке, иногда, казалось, они не замечали  даже общества друг друга, пугая меня своей мертвенной отрешённостью и апатией. Но не смотря на то, как бессмысленно и глупо с моей стороны было связаться с этой компанией, отвратительное чувство стекающей по горлу мерзкой дешёвой выпивки, иногда смешанной с ещё каким-то дерьмом, обжигающей внутренности и неминуемо в итоге вызывающей головную боль и тошноту, стремительно заставляло отвлечься от всех мыслей. А, кроме саморазрушения, я просто не видел другого побега от терзающих моё сознание страхов и чувства собственной неполноценности. Мне вовсе не хотелось этого делать, никогда нет, просто до сих пор у меня просто не было никого, кто помог бы мне осознать это. Но, когда в тот вечер Джерард застал меня в таком омерзительном состоянии, Боже, никогда в жизни мне ещё не было так стыдно! Я готов был просто исчезнуть, раствориться в воздухе, только бы не чувствовать на себе его сочувственный взгляд, не принимать эту заботливую помощь, не заслуживая этого. В тот момент я предпочёл бы остаться лежать на холодной земле, ничего не соображая и зарабатывая воспаление лёгких, только бы больше не представать перед мистером Уэем таким жалким. Нет, больше  я не стану делать ничего подобного, ни за что! Пусть это, возможно, звучит глупо, но я, в самом деле, хочу измениться, хочу, чтобы мне больше не было стыдно перед Джерардом, хочу не вызывать у самого себя такой тошнотворное отвращение, забыть о прошлом, избавиться от всех этих мучительных кошмаров...

К счастью, дом мистера Уэя располагался всего в пятнадцати минутах ходьбы от школы, что определённо являлось невероятной удачей, так как я мог добираться на занятия пешком. Хотя Джерард упорно настаивал на том, чтобы отвозить меня собственнолично, но мне вовсе не хотелось в очередной раз его беспокоить, забирая ещё больше свободного времени. Однако моя удача никогда не длилась достаточно долго, так что, едва подойдя к дверям громоздкого угнетающего здания школы, я сразу же почувствовал что-то неладное, буквально ощущая на себе почти физически чей-то испепеляющий взгляд, отчего мне становилось как-то не по себе, хотя я и попытался списать это на паранойю.

Стараясь забыть об этом, я добрался, наконец, до кабинета литературы, которая сегодня стояла первой, всё ещё преследуемый необъяснимым чувством наблюдения. Так и не удосужившись снять натянутый до низа лба капюшон, я сразу уткнулся лицом в учебник, пытаясь отвлечься от ощущения, что кто-то действительно в упор пялится на меня, будто бы даже замечая это боковым зрением, что казалось ещё абсурднее. Звонок прозвенел уже через пару секунд, так что я с облегчением выдохнул, напоминая себе, что никому нет до меня дела, и постарался как можно быстрее переключиться на учителя, несмотря на все старания, тем не менее, как обычно, слишком глубоко погружаясь в собственные мысли, чтобы что-нибудь запомнить. И, клянусь, я был почти уверен, что дважды слышал перешёптывания за спиной, в которых звучало моё имя, всё ещё охваченный этой непреходящей паранойей, властвующей теперь в моих мыслях. Боже, я уже выдумываю всякие глупости без причины, должно быть, у меня и правда что-то не в порядке с нервами...

Следующими в расписании стояли две математики, так что я мог, наконец, занять голову чем-то другим и забыть о чёртовой паранойе. Я пропустил так много ещё в прошлом году, не говоря уже про нынешний, что не понимал абсолютно ничего, чувствуя себя ещё ущербнее от осознания, что даже учёба не удавалась мне достаточно хорошо, чтобы не стыдиться и этого. К счастью, сегодня не было запланировано никаких контрольных или зачётов, и я мог просто продолжать в десятый раз перечитывать пройденные главы с объяснением пропущенных тем, пытаясь хоть немого разобраться со всей этой кучей неясных формул и терминов. Но моё отвлечение длилось не долго, и, как только третий урок закончился, и я, собрав вещи, вышел из кабинета, в коридоре я снова столкнулся с чьим-то прожигающим взглядом на себе, теперь уже совершенно точно убеждаясь в том, что это действительно не было лишь моей фантазией и беспричинным страхом, слишком часто охватывающим меня в последнее время. Но я понял, в чём дело, лишь когда один из стоящих позади парней слишком громко произнёс свой вопрос: "Это же тот суицидник, да?". Я вздрогнул, застыв на месте в ту же секунду, поёжившись от внезапного осознания. Они знают. Мне вдруг стало тяжело дышать, и я почувствовал, как к горлу снова подступает комок, тяжело сглотнув. Все знали о том, что произошло и высмеивали меня за спиной. Боже, я... что мне теперь...

Расслышав приглушённый смех сквозь резко появившийся шум в ушах, ощущая слишком сильное давление, сопровождающееся головокружением, я сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоить себя, уже чувствуя, как дрожит дыхание из-за подавляемых беззвучных всхлипов, сжимающих горло, едва позволяя мне дышать. Я старался изо всех сил сохранять самообладание, направляясь в неопределённом направлении,  не думая сейчас о том, куда иду. Как... к-как они узнали? Я... Боже, я же не хотел, я... это отец, отец, почему никто мне не верит?

Мне хотелось разрыдаться в ту же секунду, ощущая все их взгляды, полные презрения и издёвки, на себе, в то время как я, не разбирая дороги, стремительно направлялся прочь от чужих глаз, пытаясь выбраться из этого кошмара, пока ещё не сломался окончательно. Влетев в ближайший туалет, к счастью, пустующий, я мигом заперся в одной из кабинок, как можно быстрее захлопывая за собой дверь, чувствуя отвратительную жалость, смешанную с презрением, к самому себе. Я должен быть сильным, я должен забыть о них всех, я должен! Болезненно сдерживая дыхание, боясь не выдержать и вновь разрыдаться, нарушая собственное обещание, я чувствовал себя отвратительно. Мне с трудом удавалось совладать с рвотными позывами, ощущая пульсирующую головную боль и словно скручивающиеся в узел внутренности, заставляющие сжаться, едва держась на ногах. Боже, как же я ненавижу себя за то, что не могу, как бы сильно не хотел, забыть о том, кто я есть, больше не являясь таким жалким разбитым неудачником, пристыженным собственными поступками, униженным и высмеянным, а начиная всё с чистого листа. Я мог бы переступить через себя, игнорируя все насмешки со стороны, но они слишком сильно ранили меня, задевая за самое больное, и я просто не мог скрываться от этой правды... "Лучше бы довёл дело до конца"... - должно быть, они правы. Всем ведь наплевать, что я не хотел смерти, никому нет дела, что я бы сделал это лишь потому, что больше не было сил выносить всю эту боль, терпеть собственную ничтожность. Никто никогда не пытается понять, почему ты делаешь что-то, они лишь глотают гнусную ложь и сплетни, полные желчи и ненависти, осуждая за то, о чём понятия не имеют...

Успокоив нервы, не прекращая повторять себе, что я достаточно силён, чтобы игнорировать брошенные мне в спину издёвки, я, наконец, вышел из кабинки, скрывающей меня от окружающих, не намереваясь отступать назад из-за упрёков и осуждений. Я действительно хотел исправиться, несмотря на то, что никто не верил в меня, зная, что должен быть сильнее всего этого, должен побороть свои страхи, как бы трудно это ни было. Я внимательно слушал на всех оставшихся уроках, пытаясь понять как можно больше, сосредотачиваясь на учёбе вместо того, чтобы, не прекращая, уничтожать себя морально. Пусть это глупо, пусть я наивен и безнадёжен, но главное ведь, по крайней мере, попытаться, не так ли?

Выходя из здания школы, я, наконец, вздохнул с облегчением, чувствуя себя гораздо лучше, когда параноидальные мысли и отдающиеся в голове угнетающие голоса постепенно перестали меня преследовать. Как бы я ни старался убедить себя, что действительно могу справиться со всем один, это было не так. Я чувствовал себя невероятно измотанным, как физически, так и эмоционально. Но меня всё ещё не отпускала мысль, что отец может случайно оказаться рядом, и меня тут же охватывала паника, так что, не смотря на усталость, я едва сдерживался, чтобы не перейти на бег, лишь бы только поскорее оказаться в безопасности, запираясь в комнате, прячась от внешнего мира. Я так не хотел оставаться один, чувствуя непреодолимую необходимость находиться рядом с кем-то, создавая себе иллюзию защищённости, но в то же время мне было так отвратительно ощущать на себе эти укоризненные взгляды, слышать насмешки и продолжать безнадёжный побег от собственных мыслей, заставляющих дрожать от страха и отвращения. Джерард видел это, стараясь как можно чаще подбадривать меня, пытаясь отвлечь от мрачных мыслей, но я всё равно умудрялся испортить всё, боясь сказать что-то не то и в итоге просто напросто избегая общения с ним, хотя и чувствуя очевидное облегчение, когда он приходил с работы. Это странно, но в последнее время я всё чаще ощущал себя ещё более одиноким, проводя большинство времени в размышлениях, даже когда мог общаться с мистером Уэем, особенно, учитывая, как сильно мне этого хотелось. Это было ужасно глупо, и мне не хотелось бы признавать правду, но в тайне я мечтал лишь о том, чтобы забыть о всех глупых страхах и поговорить с Джерардом, отвлечься от всего и просто провести время с ним, не вынуждая себя оставаться одному, когда мне этого так не хотелось. Но предрассудки были сильнее меня, и я продолжал прятаться в своей комнате, придумывая какие угодно отговорки, лишь наблюдая за ним со стороны, всё ещё чувствуя себя обременительной обузой.

Наконец, дойдя до дома Джерарда, я поспешно достал ключи, нервно ковыряясь в замке, прежде чем дверь всё же поддалась моим усилиям и открылась. Не теряя времени, я сразу же захлопнул её за собой,  тут же пожалев о своей неосторожности, прислушиваясь к звенящей тишине, боясь услышать посторонние звуки. Боже, какой же я идиот, хватит уже быть таким параноиком, это так глупо...

Чтобы вновь не навыдумывать себе очередных глупостей, я решил отвлечься, заняв себя чем-то другим. Недолго думая, я решил, что мне всё же стоит сделать попытку подтянуть оценки, и начать я решил с домашнего задания, что оказалось не таким уж и простым. Каждая вторая строчка вызывала у меня непонимание, и приходилось вновь и вновь отлистывать страницы назад, чтобы найти тему, в которой объяснялась та или иная формула или определение. А пока я искал одно, то уже начинал забывать другое, едва ли осознавая, о чём вообще был текст. В конце концов, через пару часов безнадёжных стараний я почувствовал, как неосознанно погружаюсь в сон, с трудом соображая и в итоге отключаясь прямо сидя за столом, уткнувшись лицом в учебник по математике...

****

Проснувшись, я не сразу осознал, что отключился достаточно надолго, абсолютно не понимая, когда я вообще успел уснуть. Чувствуя, как ноет спина и шея из-за неудобной позы, я, поморщившись, выпрямился, ощущая неприятные покалывания в затёкшем теле. Стоп, это что... оу. Мне потребовалась ещё пара секунд, чтобы осознать, что на мою спину был накинут тёплый шерстяной плед, только что упавший на пол из-за моих телодвижений. Я невольно смущённо улыбнулся, осознавая, что Джерард так заботливо побеспокоился о том, чтобы мне было как можно удобнее. Боже, это... это так... ох. Выходит, он уже дома? Неужели я так долго спал?

Недолго думая, я решил спуститься вниз и поздороваться с мистером Уэем. И, хотя я всё ещё чувствовал себя совсем неуверенно при мысли об общении с ним, порой мне всё равно было не удержаться, и я поддавался сиюминутному порыву, несмотря ни на что, желая на миг завладеть вниманием Джерарда. Я старался не шуметь, осторожно спускаясь вниз по ступенькам, не зная точно, сколько сейчас времени, учитывая, что я достаточно долго сидел за учебниками, прежде чем отключиться, и мог уснуть уже вечером, так что если бы сейчас была ночь, меня бы это не удивило. К тому же, если вдруг мистер Уэй занят, мне вовсе не хотелось бы ему мешать, так что я решил, что лучше будет не создавать лишнего шума, чтобы зря не раздражать своим присутствием. К счастью, Джерард ещё не спал, а, как я и думал, сидел в гостиной. Я на пару секунд замер в нерешительности, прежде чем набраться смелости и подойти к нему, но, как только я уже собирался это сделать, мне вдруг показалось, что не стоит этого делать. Что-то в его виде было непривычным и... странным, хотя я сразу не мог сказать, что именно. Осторожно сделав шаг назад, теперь осторожно наблюдая из-за края стены, чувствуя себя достаточно нелепо из-за этого, я продолжил украдкой смотреть на Джерарда, не понимая, в чём же дело и сначала чувствуя себя невероятнейшим идиотом. Лишь когда он повернул голову так, что лампа освятила лицо, я осознал, что же было не так. Внутри в тот же миг всё сжалось, в то время как он отрывисто выдохнул, опуская голову вниз. Я почувствовал себя ужасно, замечая его искажённое болью лицо, сгорбленную спину, в то время как он, упираясь одной рукой о край стола, смотрел на какой-то листочек, который сжимал в другой ладони. Я привык видеть Джерарда всегда таким сильным, смелым и счастливым, вечно поражаясь, сколько света и доброты в этом человеке, в то время как сейчас мне начинало казаться, будто бы он едва сдерживает слёзы, так что моё сердце словно разбивалось на тысячи осколков. Мистер Уэй отложил в сторону бумагу, снова шумно прерывисто выдохнув воздух, проводя руками по лицу, и мне вдруг стало так стыдно. Стыдно за то, каким эгоистом теперь выглядел сам я, обрушивая весь шквал своих страхов и проблем на Джерарда, в то время как он сам ни секунды не давал мне унывать, своим теплом и искренностью давая мне надежду, лишь потому что чувствовал, что я этом нуждаюсь. Хотя он сам теперь представал передо мной таким разбитым, угнетённым и несчастным, что моё сердце разрывалось на части от стыда и волнения, но он всё равно мог оставаться сильным за нас обоих, внушая не только себе, но и мне, что всё будет хорошо. Если бы я только мог забрать его боль так же, как он делал это с моей...

Продолжив наблюдать за Джерардом, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться самому, видя его отчаяние и стыдясь того, как я жалок, я заметил, что теперь он взволнованно сжимал в руке телефон, видимо, не решаясь набрать какой-то номер. В голове сразу же возникли слова того случайно подслушанного в больнице разговора, когда он пообещал кому-то больше не вмешиваться в его жизнь. Я почувствовал себя ещё ужаснее, осознавая, что, возможно, именно из-за этого человека он теперь  выглядел так угнетённо, жалея о своём поступке, и тогда получалось, что виной всему этому был именно я. Если бы только можно было знать наверняка... Неужели, действительно, я являлся причиной боли Джерарда? Я же не мог... боже, я... я не хотел, не хотел!

С ужасом осознав, что из-за меня у мистера Уэя могли быть какие-то проблемы, я неосознанно попятился назад, чувствуя бесконечный стыд и отвращение к себе от одной только этой мысли. И тогда я случайно наткнулся спиной на край полки, ударяясь рукой об угол, тут же закусывая губу от неприятных ощущений, сживая ладонь в кулак от боли. Кажется, я задел что-то, и оно упало на пол, издавая достаточно слышный шум, чтобы Джерард его услышал, так что я успел мысленно упрекнуть себя уже сотню раз, осознавая, что натворил. Я замер на месте в ожидании, не решаясь снова что-либо сделать, только всё портя, когда внезапно рядом раздался голос мистера Уэя:

- Фрэнки? - послышался неуверенный вопрос, в то время как я снова упрекнул себя в глупости, не переставая напоминать себе, какой же я придурок. - Ты проснулся? - поинтересовался он, уже самостоятельно отвечая на свой вопрос, выходя из комнаты и замечая меня, так и оставшегося стоять в нерешительности у прохода, ожидая, сам не знаю, чего.

- Я... мгм, я просто делал уроки, и у меня не очень получалось, потому что я устал, и... ох, - запутавшись в собственных мыслях, не понимая, зачем вообще мне придумывать какие-то оправдания, я теперь избегал взгляда Джерарда, боясь вновь увидеть в нём ту боль, которая ранила меня сильнее собственной.

- Я заметил, - по одной только интонации я без сомнений мог сказать, что он улыбается, и эта мысль снова не давала мне покоя. Как ему удаётся так быстро забывать обо всём плохом, находя свет даже во тьме? Если бы я только мог быть таким же сильным, если бы я мог... Не удержавшись, я всё же поднял взгляд на Джерарда, подтверждая свои догадки, но всё же не в силах улыбнуться в ответ, хотя я и чувствовал себя чуточку лучше, осознавая, что сейчас уже всё в порядке.

- Эй, - осторожно положив руку мне на плечо, хотя я всё равно нервно вздрогнул из-за постоянного напряжения, призывая меня вновь обратить на него внимание, мягко проговорил мистер Уэй, - У тебя ведь всё хорошо? - с искренней взволнованностью произнёс он, вглядываясь мне в глаза, снова заставляя чувствовать стыд из-за того, что я не мог достаточно хорошо сдерживать эмоции, вечно отражая все переживания своим угнетённым внешним видом.

- А у тебя? - не выдержав, чуть слышно выпалил я, не в силах больше держать мучавший меня вопрос в себе, со страхом перед правдой смотря на Джерарда в ожидании. - Только скажи, если я что-то сделал не так, и я всё исправлю, клянусь!

- Оу, Фрэнки, - снова так мило улыбнувшись, что уголки моих губ сами тут же поползли наверх вопреки отвратительному настроению, подходя ближе, похлопывая меня по спине, ответил мистер Уэй, -  Ну что ты, ничего плохого же не случилось, даже не думай о таких глупостях! - в самом деле, вселяя мне надежду, что всё вовсе не так печально, как я думал, продолжил улыбаться он, хотя я всё ещё чувствовал недоумение из-за того, что же тогда могло произойти.

- Но я ведь всегда всё делаю не так! Я столько всего натворил, столько неправильных поступков совершил... пожалуйста, ответь, я так не хочу снова облажаться и всё испортить! - всё ещё утопая в бесконечных страхах, сомнениях и чувстве вины, не мог успокоиться я, нервно теребя край кофты и взволнованно прикусывая губу, ожидая его ответа.

- Откуда такая чепуха у тебя в голове?  - заметив, что я вновь опустил голову от стыда, Джерард едва заметно коснулся пальцами моего подбородка, обращая моё внимания на себя, чтобы я не смел больше сомневаться в его словах ни секунды, - Фрэнки, послушай меня. Совершать ошибки - это нормально, и здесь нет ничего постыдного. Все мы иногда делаем что-то, что не можем простить себе ещё долгое время, погружаясь в переживания и самоугнетение, вместо того, чтобы идти дальше. Но прошлое есть прошлое, Фрэнк, и как бы сильно нам не хотелось забыть о чём-то, но чем сильнее мы пытаемся, тем больше боли себе причиняем... Порой нужно осознать, что ты уже не в силах что-то изменить, и просто внушить себе, что всё изменится к лучшему. Ведь стоит только начать жить настоящим, не зацикливаясь на том, что осталось в прошлом, как ты поймёшь, что всё вовсе не так уж плохо. Не теряй надежду и всё образуется, вот увидишь! - говоря от чистого сердца, вновь улыбнувшись ближе к концу, произнес Джерард, и мне вдруг захотелось просто обнять его, говоря спасибо. Спасибо за то, как одними лишь словами он заставляет мое сердце биться чаще, давая надежду и веру в то, что я, в самом деле, могу быть сильным и избавиться от всех страхов. - Я знаю, что это не так просто - просто поверить, что всё изменится к лучшему, но я вижу свет в твоих глазах, Фрэнки, я вижу, что ты пытаешься справляться с накопившимся в одиночку, и как это тяжело для тебя. Но не забывай, что ты не должен бороться один, и отныне я всегда буду рядом и помогу тебе справиться со всем переживаниями, если только ты сам мне позволишь, - с этими словами я всё же не выдержал, чувствуя себя маленьким глупым ребёнком, но всё же отчаянно обнимая его, не желая больше скрывать своих эмоций.

- Спасибо, -  невнятно пробормотал я, крепко обхватывая Джерарда руками, чувствуя себя переполненным безграничной благодарностью и почти физически ощущая необходимость прижаться к нему, не зная, как ещё выразить все накопившиеся во мне эмоции, ощущая это странное ощущение трепетного счастья, граничащее со слезами радости. Он тут же обнял меня в ответ, на пару секунд, в самом деле, заставляя забыть обо всех проблемах, позволяя мне действительно почувствовать себя счастливым на этот короткий миг. Но уже в следующее мгновенье я отпрянул, не желая смущать ни его, ни себя самого, как бы сильно мне не хотелось продлевать этот момент целую вечность.

- Ты, должно быть, снова ничего не ел днём, ведь так? Надеюсь, мне не придётся в очередной раз убеждать тебя съесть хоть кусочек? - одаривая меня картинно-строгим взглядом, скрестив руки на груди, что выглядело достаточно забавно, поинтересовался Джерард, уже заранее зная, что я бы ни за что не смог сказать ему нет после этого разговора, тем более, что я действительно был достаточно голоден. - Отлично, молчание - знак согласия, так что теперь у тебя совершенно точно не выйдет отказаться! - не дожидаясь ответа, уведомил мистер Уэй, уже направляясь в сторону кухни. Улыбнувшись, я проследовал за ним, в который раз удивляясь, как ему так быстро удавалось прогонять моё уныние...

Не думая больше о плохом, стараясь следовать совету жить настоящим моментом, я, в самом деле, почувствовал себя гораздо лучше, отвлекаясь от всех проблем и сосредотачиваясь лишь на поглощении безумно вкусной картофельной запеканки, приготовленной мистером Уэем, и мысли о том, как же сильно я всё-таки благодарен ему. Было уже почти двенадцать, так что я, по видимому, уснул достаточно поздно, но эмоциональное напряжение сделало своё дело, и я всё ещё чувствовал себя достаточно измотанным, решив снова направиться спать, как только с едой будет покончено. В голове все ещё крутились слова Джерарда, и я почему-то подумал, что у него очень приятный успокаивающий голос. Помню, пару лет назад я однажды слышал, как он поёт, и это действительно было завораживающе. Но затем отец заметил меня и велел подняться в свою комнату, не мешаясь под ногами, и всё очарование моменты было испорчено. Тем не менее, мысль о том, что Джерард невероятно красиво поёт, достаточно крепко отложилась в моей голове, хотя ничего более конкретного я вспомнить не мог.

Покончив с едой, я неохотно поднялся из-за стола, поднося тарелку к раковине, не смотря на усталость, не горя желанием возвращаться ко сну, вспоминая о непрекращающихся кошмарах. Порой мне не снилось ничего, либо же я просто не мог вспомнить этого, как сегодня днём, но в остальное время я продолжал видеть все эти ужасающие картины из прошлого и потаённые страхи подсознания, не дающие мне покоя. И если теперь я мог как-то справляться с ними наяву, вспоминая слова Джерарда, то во сне контролировать их было просто невозможно...

- Что-то не так? - чуть слышно поинтересовался мистер Уэй, видимо, замечая моё замешательство, выводя меня из короткого забвения.

- Мгм... всё хорошо, - солгал я, ещё немного подумав, прежде чем всё же озвучить причину своего беспокойства, - просто... тяжело заснуть, когда знаешь, что ночью тебя будут преследовать бесконечные кошмары, - пожав плечами, делая вид, что меня не особо волнует этот факт, признался я, всё же неторопливо направляясь в сторону своей комнаты.

- Оу... так тебя мучают кошмары? - почему-то удивляясь этому факту, видимо, не понимая, почему я молчал об этом прежде, запнувшись, произнёс Джерард. - Хочешь... я побуду с тобой, пока ты не заснёшь? Расскажу что-нибудь, чтобы ты мог отвлечься от дурных мыслей, - недолго думая, предложил он, вновь переходя на ту бархатистую успокаивающую интонацию, когда его голос звучал особенно приятно. Мне потребовалась ещё пара секунд, чтобы оправиться от своего очередного оцепенения, осознавая суть его слов.

- А тебе... тебе точно не трудно? - зная, что мне следовало бы отказаться, но не в силах побороть желание провести с ним ещё немного времени, всё же переспросил я, уже заранее зная, каков будет ответ.

- Конечно, нет! Давай, поднимайся к себе, а я приду через пару минут, - улыбнулся Джерард, потрепав меня по голове, взъерошив волосы, отчего я снова невольно улыбнулся, - Договорились? - я кивнул. - Вот и прекрасно!

Вновь погружаясь к мысли о том, что у него невероятно притягательный голос, я проследовал наверх, направляясь в свою комнату. Всё-таки мне безумно хочется как-нибудь снова услышать, как он поёт...

Переодевшись в пижаму, я мигом забрался под одеяло, тут же отмечая очевидное превосходство кровати над жёсткой поверхностью стола, улыбаясь от мысли, как же прекрасно всё-таки нежиться в мягкой тёплой постели, даже на какой-то момент забывая о предстоящих неприятных снах, забирающих немало сил и давящих на психику. Уткнувшись в подушку, я постарался откинуть эти мысли, думая теперь о том, что мистер Уэй обещал помочь мне отвлечься, и я с нетерпением ждал того, что же он скажет.

- Не высоковато ли? - заставляя меня поднять голову, обращая взгляд в сторону двери, показался в проходе Джерард, очевидно, намекая на мою маленькую... ну, относительно маленькую, гору из трёх подушек, на которых я лежал. Улыбнувшись, я убрал одну из них из-под головы, протягивая ему, стараясь удобнее устроиться, кладя голову на бок, в самом деле, чувствуя, как меня клонит в сон, гораздо быстрее, чем ожидал.

- Ты красиво поёшь, - зачем-то озвучил свои мысли я, уже не задумываясь о том, как странно это звучало, утыкаясь носом в подушку, довольствуясь и одним лишь присутствием Джерарда рядом, успокаивающим и вселяющим надежду на лучшее.

- Хм... - видимо, не найдя, что же ответить на мою внезапную реплику, задумчиво проговорил он, судя по колебаниям кровати, устраиваясь на второй половине постели, - Я мог бы спеть для тебя... если хочешь, - уже тише проговорил он, заставляя моё сознание взволнованно встрепенуться. Боже, неужели он правда... он... для меня?

- Правда? - с надеждой переспросил я, теперь поворачиваясь обратно, так, чтобы я мог видеть его, едва ли веря в реальность происходящего, не сдерживая глупой улыбки от внезапно охватившего меня упоительного предвкушения чего-то восхитительного.

- Конечно, почему бы нет, - пожав плечами, ответил Джерард, поправляя мне одеяло, снова заставляя смущённо опускать глаза и ликовать от необъяснимого трепета, всё ещё чувствуя себя непривычно хорошо от его бескорыстной заботы. Мне потребуется ещё время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что кто-то, действительно, может заботиться обо мне...

С этой мыслью я вновь закрыл глаза, чувствуя теперь себя невероятно счастливым, готовясь услышать колыбельную Джерарда. Прошло ещё около минуты, прежде, чем он, наконец, запел, в ту же секунду заставляя меня покрыться мурашками от пронизывающего насквозь, завораживающего, проникающего в самое сердце бархатистого приглушённого голоса, такого прекрасного, что у меня перехватывало дыхание...

- So long to all of my friends, everyone of them met tragic ends... - и, пытаясь подавить всю ту бурю эмоций, в миг охвативших меня, с мыслью о том, что ничего красивее раньше я не слышал, я стал медленно погружаться в сон, отдалённо разбирая слова моей самой особенной колыбельной, больше ни секунды не сомневаясь, что теперь мне точно не приснится ничего дурного...