http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_1_glava/2012-11-12-5387 1 глава

http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_glava_3/2012-11-21-5456 3 глава

****

Chapter 4. Someone who cares

Вновь и вновь прокручивая в голове слова мистера Уэя, я едва ли мог перестать сомневаться в реальности услышанного, с трудом сдерживаясь, чтобы тут же не наброситься на него, душа в объятиях в неконтролируемом порыве, в самом деле, не веря в своё счастье. И я всё не мог перестать неловко улыбаться, стараясь скрыть за отросшей чёлкой, наверняка, уже проступивший от волнения румянец на горящих щеках, хотя, уверен, равнодушный вид, и без того давался мне абсолютно неудачно и, заметь кто-то мою странную реакцию, решил бы, что у меня точно не всё хорошо с психикой. Впрочем, очевидно, врачи и так только об этом и думали, провожая меня осуждающими взглядами, полными неприязни, но сейчас мне не было никакого дела до того, что меня осуждают все эти люди, ведь Джерард - он верил мне, в самом деле, верил, а не делал вид, в отличие от окружающих, и эта мысль заставляла меня чувствовать себя чуточку менее неправильным и отвратительным. В этот момент мне даже хотелось расплакаться от переизбытка эмоций, как бы жалко это не звучало, но, отбросив такие глупости, я только пробормотал невнятное "спасибо", как завороженный, следуя за Джерардом, предстающим теперь передо мной самым настоящим героем, моим спасителем, о котором раньше я боялся даже мыслить, зная, что надежда слишком мала.

Джерард... мысль о том, что теперь я мог называть его именно так, всё продолжала крутиться в моём сознании. В самом деле, думаю, я давно уже мог не обращаться к нему так официально, ведь он никогда и не требовал таких формальностей, да и в период его тесного общения с моим отцом, мистер Уэй казался для меня практически членом семьи, хотя, наверное, это просто я себе понавыдумывал каких-то глупостей... Но, в любом случае, я даже в мыслях всегда обращался к нему именно по фамилии, потому что так, как мне казалось, должно было звучать уважительнее и лучше отражать моё к нему отношение. Это, наверное, даже несколько странно, что я вообще всегда хотел общаться с другом отца, да ещё и в свободное время допускал мысли о нём, но ведь Джерард, в самом деле, всегда был для меня настоящим учителем, помогающим разобраться нетолько в окружающем мире, но и в самом себе, за что я до сих пор бесконечно ему благодарен. Именно по этой причине, когда мистер Уэй перестал навещать наш дом, я окончательно потерялся и запутался в собственной жизни, полной непонимания и ошибок, к тому же, моё одиночество скрашивало разве что саморазрушение в виде алкоголя и лезвия, так что обратиться мне всё равно больше было не к кому. 

Но, по правде говоря, меня до сих пор слегка пугает мысль о том, что он позволит мне остаться в своём доме, впустит в свою жизнь, возможно, даже попытается исправить мою, ведь это может означать только то, что ему не всё равно, а как раз этого я и не могу понять. Отец никогда не проявлял ко мне какого-либо даже небольшого интереса, не говоря уже про остальных родственников, о существовании которых я даже и не слышал, а сверстники, если вообще и замечали такую неприметную личность, как я, то, наверняка, тут же начинали рассыпаться в оскорблениях и упрёках в мою сторону, делающих только больнее. В какой-то степени я всегда втайне завидовал самодостаточным, уверенным в себе людям, которым не было дела до мнения окружающих... то есть, не то чтобы слова других людей имели для меня такое уж важное значение, но, так или иначе, они всегда находили способ ранить меня в самое сердце, напоминая о ничтожности и ненужности, и от этого становилось только отвратительнее. Джерард же, сколько я его не помнил, ни разу не позволял себе слишком упрекнуть в чём-то ни меня, ни кого-либо другого, при этом всегда ведя себя достаточно открыто и не позволяя усомниться в своей искренности, как было в случае с моим отцом. Из всего этого я сделал вывод, что у него, должно быть, очень понимающий и мягкий характер, и именно это, наверняка, приносило ему немалую кучу проблем в жизни, ведь доброта и мягкосердечность вряд ли могли остаться незамеченными, и этим обязательно кто-нибудь бы воспользовался, а уж чего-чего, а такого издевательского к себе отношения мистер Уэй, точно, не заслуживал. И мне даже как-то неловко от мысли, что, в самом деле, я и сам злоупотребил его бескорыстностью и желанием помочь, сам того не осознавая. Но, в любом случае, одна только мысль о том, что Джерарду, действительно, не наплевать на моё существование, только больше заставляла меня глупо улыбаться и ощущать какое-то едва уловимое неясное, но всё же приятное волнение, от которого становилось чуточку радостнее, несмотря на то, что, наверняка, дело было вовсе даже не во мне, а в самом его характере.

Джерард, Джерард Уэй... тот факт, что я теперь мог называть его по имени, всё не давал мне покоя, вновь и вновь вырываясь в сумбурном потоке моих мыслей на передний план, отталкивая все остальные. Конечно, я снова уходил слишком далеко в своих фантазиях, но мне всё равно не переставало казаться, что даже такая маленькая деталь хоть немного, но сближала меня с ним. Мне хотелось ухватиться за эту едва ли существующую связь, за эту хрупкую призрачную надежду обрести хотя бы кого-то в этом мире, кому я не был бы безразличен так, как всем остальным, и потому мысли всё не прекращали беспорядочно проникать в мою голову, отвлекая от реальных событий, так что я очнулся от временного забвения, возвращаясь в реальность, только когда мы уже подошли к машине.

На этот раз я снова оставил выбор за задним сидением, намереваясь, таким образом, в очередной раз попытаться избежать возможных вопросов, ответы на которые я, возможно, и сам не мог дать с достаточной уверенностью, оставаясь в подобии уединения в пустующей половине машины. Хотя, по правде говоря, какая-то часть меня, несмотря не все опасения, до безумия желала, чтобы мистер Уэй всё же решил узнать что-нибудь, что угодно, о моих поступках, состоянии, мыслях... суть вопроса для меня была бы не так важна, как сам факт заинтересованности, пусть даже только из вежливости. Ох, это всё такие глупости, пора мне уже прекратить думать о всякой чепухе. В конце концов, мне вообще сейчас не стоит лишний раз напоминать ему о своём присутствии, учитывая, что, помимо постыдных и неприглядных поступков, о которых он уже знает, сами врачи изрядно постарались выставить всё в таком свете, что, кроме неприязни и недоверия, вряд ли, в принципе возможно испытывать к такой ходячей неприятности и обузе, как я, что-либо, кроме отвращения. И даже мой внешний вид, и без того ничем не выдающийся, а скорее даже наоборот, отталкивающий, уж точно, оставлял желать лучшего. Всё ещё туго перебинтованные руки, скрывающие заживающие недавние шрамы от осколков, не до конца сошедшие ушибы, не говоря уже про то, что, наверняка, на голове, как всегда, сейчас какая-то несуразица, и волосы топорщатся во все стороны, а сопровождающие меня, казалось бы, чуть ли не всю сознательную жизнь, синяки под глазами, держу пари, от всех моих ночных кошмаров, не прекращающихся ни на секунду с того дня, только стали заметнее, окончательно довершая картину неприятного жалкого существа, пугающего своим болезненным видом. По правде говоря, в обычное время я всегда старался как можно меньше думать о собственной внешности. Во-первых, не было нужды, ведь, по большому счёту, ни друзей, ни кого-то достаточно близкого и значимого у меня всё равно никогда не было, не говоря уже про такие абсурдные идеи, что моя персона, в самом деле, могла вызвать у кого-то неподдельный интерес и симпатию, а во-вторых, чем дальше я начинал углубляться в своих размышлениях в тему своего облика, тем больше мне становилось обидно и неприятно осознавать, что хилый хмурый парень в зеркале действительно является мной, и тогда последняя надежда на чью-либо поддержку и понимание тут же улетучивалась за считанные секунды, ведь, видя перед собой кого-то столь отталкивающего и сломленного, люди вряд ли стали бы размышлять о том, что этот кто-то тоже может иметь какие-то мысли, чувства и страхи, если не забывая о моём существовании в тот же момент, то, по крайней мере, пытаясь как можно скорее перевести поток мыслей в другую сторону, не портя зря настроение из-за присутствия какого-то странного подростка в радиусе своего поля зрения.

Однако, не смотря на то, что о своей внешности я всегда старался думать как можно меньше, мне, тем не менее, нравилось наблюдать за чертами лица, манерами поведения и мимикой других людей. Наверное, такой мой интерес появился из-за недостатка внимания и отсутствия кого-то, с кем я мог бы поделиться, но, так или иначе, когда моё сознание не было занято чем-то другим, я мог просто занимать свободное время, рассматривая окружающих без каких-либо особых целей и причин, исходя из обыкновенного интереса. Мне не хватало силы воли, чтобы подойти к кому-то самому, да и, очевидно, даже наберись я духу, это, всё равно, ничем хорошим бы не закончилось, потому я просто продолжал рассматривать попадающих под мой взор людей и предметы, пытаясь подметить какие-либо особенные детали. Наверное, это было, особенно, глупо, учитывая, что, чем больше прекрасного я обнаруживал в окружающем мире прекрасного, тем сильнее мне хотелось забыть о том, кем являлся я сам, и дело было даже не только в несуразной внешности, но и вообще во всём моём существовании, от которого я чувствовал себя той самой грязью и мерзостью, уродующей тот прекрасный окружающий мир, и, даже несмотря на то, что я прекрасно знал, как он скверен и без меня, ощущение, что я тут лишний, что я всё порчу и отравляю, не отпускало меня ни на секунду.

Пытаясь отвлечься от очередного потока угнетающих мыслей, я перевёл взгляд на Джерарда, сосредоточенно следящего за дорогой, вглядываясь в его лицо через зеркало, висящее перед передним стеклом. Если бы мне пришлось судить именно о его внешности, то даже не знаю, что конкретно я смог бы выделить, какую деталь назвать особенной. И дело было вовсе не в том, что его наружность, подобно моей, не представляла собой ни чего выдающегося и впечатлительного, напротив, каждая мельчайшая черта его облика была столь совершенна, что это, в самом деле, завораживало, и потому я не мог, вопреки здравому смыслу, оторвать взгляд от Джерарда, забыв обо всём и просто наблюдая за ним. Пожалуй, я вообще слишком много мыслей посвящаю ему в последние дни... это так глупо, знаю, мы ведь не семья, не друзья... да и никогда не будем ими. Пора бы уже смириться, но я ничего не могу с собой поделать.

- Ты голоден? Мы могли бы заехать в кафе по пути, - внезапно вырвал меня из мыслей мистер Уэй, переводя взгляд в зеркало, наверняка, замечая, как пристально я рассматривал его до этого. Я тут же в панике отвернулся к окну, снова проделывая уже излюбленное движение головой, стараясь закрыть лицо за чёлкой, чтобы не выдавать волнение. Нужно было просто отвернуться, отвернуться. Господи, почему я постоянно чувствую себя таким идиотом, хватит уже мне так нервно на всё реагировать...

- Не то чтобы...то есть, я не... - как всегда, выпалив какую-то чепуху, невнятно пробормотал я, мысленно уже сотню раз отругав себя за очередную глупость, понимая, что только ухудшаю положение, делая ситуацию более постыдной. Нахмурившись, я закусил губу, стараясь отвлечься от очередного провала, не удержавшись, снова поднимая глаза на мистера Уэя, чтобы убедиться, что он уже не смотрит. Осторожно посмотрев в зеркало, я затаил дыхание, осознавая, что он его взгляд всё ещё устремлён на меня, на этот раз уже, совершенно точно, стыдливо краснея, всё ещё прекрасно осознавая, что я только больше кажусь придурком от своего странного необоснованного поведения. Должно быть, заметив мою неясную даже самому себе реакцию, Джерард едва заметно улыбнулся кончиками губ, наверняка, про себя думая, что у меня всё-таки что-то не в порядке с головой, раз я такой дёрганный, хотя, скорее всего, так оно и было, учитывая мою патологическую глупость. Если я и дальше буду так взволнованно реагировать на его присутствие, то это, совершенно точно, ни к чему хорошему не приведёт. Боже, мне точно пора отвлечься, я перестаю понимать, куда вообще ведут мои мысли...

Остаток дороги до ближайшей закусочной мы провели в тишине, за что я был неимоверно благодарен судьбе. Должно быть, Джерард просто осознал, что толку со мной говорить всё равно нет, ведь единственными двумя видами поддержания разговоров, на которые я был способен, являлись бессвязное бормотание и нервные срывы, так что собеседник из меня всё равно получился бы вряд ли, тем более, что я ещё и вел себя как запуганный социофоб.

Выйдя из машины, я поспешно проследовал за Джерардом, буквально, не отставая ни на шаг, опасаясь, сам не знаю, чего. В самом деле, как бы не было мне страшно признавать это, но я всё ещё чувствовал периодические приливы паники, вспоминая об отце, о его словах, ударах, не в силах выкинуть из мыслей его сумасшедший взгляд, и вся та боль, отчаяние, неконтролируемый ужас тут же возвращались ко мне, заставляя переживать весь тот кошмар снова и снова. По правде говоря, до того, как мистер Уэй забрал меня из больницы, я каждый раз нервно подскакивал на постели, на миг даже переставая дышать, в очередной раз слыша, как

кто-то открывает дверь, намереваясь войти в палату. И, хотя сейчас я, наверное, должен был чувствовать некоторое облегчение от того, что отец больше не знал, где я нахожусь, но паранойя и страх всё ещё не отпускали меня, и потому мне очень не хотелось оставаться одному даже в самом безопасном месте, и я неосознанно искал защиты у Джерарда, не решаясь поднимать взгляд на окружающих, пытаясь отвлечь себя от дурных мыслей и уменьшая риск увидеть что-то пугающее. Хотя, пока он здесь, со мной ведь ничего не может произойти, ведь так? Боже, мне, совершенно точно, нужно перестать валить все несостоявшиеся надежды на мистера Уэя, ему просто жаль меня, это одолжение, не более того, мы друг другу чужие... Ох, мне вообще не стоит так часто думать о нём, это ненормально...

Продвигаясь вглубь кафе, мы дошли до самого конца, наконец, останавливаясь у небольшого столика в углу помещения, достаточно отдалённого от других, что не могло не радовать. Я всё ещё продолжал делать вид, что с неподдельным интересом рассматриваю монотонные рукава своей новой толстовки, не решаясь поднять глаза ни на Джерарда, ни на окружающих, всё ещё боясь увидеть перед собой до боли знакомое лицо отца. Просидев так порядка минуты, не проявляя каких либо эмоций, я бы и дальше продолжал упорно делать вид, что меня вовсе не напрягает происходящее, если бы мистер Уэй вновь не выдернул меня из моего, уже вошедшего в привычку, оцепенения, возвращая в реальный мир.

- Фрэнки, ты там не уснул? - заметив моё бездейственное спокойствие, снова чуть заметно улыбнувшись, мягко поинтересовался он, пододвигая ближе ко мне меню, которое до этого я даже не замечал.

- Я... просто задумался, да... наверное, - снова сболтнув лишнего, опуская голову обратно, в очередной раз поражаясь собственной несуразности, пробубнил я, устремляя теперь всё своё внимание к листику с перечислением подаваемых блюд, осознавая, что чем чаще я открываю рот, тем менее логичными и последовательными кажутся мне собственные мысли.

Уставившись в меню, я окончательно переключился на его содержимое, стараясь не думать в очередной раз, как нелепо я себя веду, а сосредоточиться на выборе еды. По правде говоря, после недели отвратительной больничной пищи, к которой я по возможности даже не притрагивался, я был ужасно голоден и готов сейчас съесть что угодно, а потому от разнообразия в меню у меня разбегались глаза. Но, в любом случае, очевидно, мне нечем было бы заплатить даже за обыкновенный стакан воды, а мысль о том, чтобы одалживать деньги у Джерарда, сразу же отметалась как неподходящая по ряду очевидных причин. Во-первых, мне, в любом случае, было бы неловко просить об одолжении у мистера Уэя, даже будь он сам мне чем-то обязан, а, во-вторых, после всего того, что он уже успел сделать для меня за эти несколько дней, я и без того чувствовал себя  отвратительно от одной только мысли, что кто-то столь добрый и мудрый, вроде мистера Уэя, мог тратить своё время на помощь какому-то безнадёжному убогому существу, вроде меня, априори не достойного чьего-либо внимания. Я даже не знаю, как мне вообще теперь отблагодарить его, да я ведь никогда и на словах поддержку-то чью-либо раньше не получал, не говоря уже о чём-то большем, а взамен я не могу даже адекватно поддержать диалог. Какой же я жалкий...

- Вы уже готовы сделать заказ? - заставив меня оторваться от меню, произнесла только что подошедшая молодая официантка, радостно улыбающаяся и выжидающе смотрящая на меня, готовясь записать заказ в блокнот. Кажется, кое-кто ещё пару минут назад собирался избегать взглядов людей, но даже с этим я не могу справиться, прекрасно.

- Мм...Фрэнк, ты уже выбрал? - следом поинтересовался мистер Уэй, наверняка, теперь тоже с ожиданием смотря на меня, мысленно, в очередной раз, убеждаясь, какой я медлительный идиот, пока я всё продолжал проклинать себя за оттягивание ответа, в панике пытаясь понять, что мне следует сказать.

- Я буду чай, - не выдержав напряжения, выпалил первую пришедшее в голову я, стараясь не думать о том, что они оба всё ещё продолжали сверлить меня взглядами, в чём я практически не сомневался, - чёрный, - не знаю, зачем, добавил я, отодвигая подальше это чёртово меню с кучей всяких аппетитных названий, издевательски испытывающих меня, и даже немного жалея о том, что я пренебрёг той не особо приятной на вкус больничной едой. Всё же лучше хоть что-то, чем вообще ничего...

- Фрэнк, - вздохнув, протянул мистер Уэй, явно, не удовлетворившись таким моим ответом. Будто бы у меня, в самом деле, был выбор, - если ты так и не закажешь что-нибудь съедобное, решив и дальше напоминать своим внешним видом и худобой маленькое ходячее приведение, то мне придётся сделать выбор за тебя, и, боюсь, тогда ты, точно, лопнешь, - воодушевлённо заключил Джерард, тут же вызывая у меня плохо скрываемую улыбку. Хотя это и звучало так, словно я был маленьким ребёнком, всё равно его слова казались мне какими-то особенно добрыми и приятными, а по искренней подбадривающей интонации без труда можно было понять, что он, в самом деле, хочет, чтобы я что-нибудь съел, но я всё равно не мог сдаться так просто, будучи и так слишком многим ему обязанным, чтобы чувствовать себя обузой ещё по какой-то причине. - Ну, давай же, Фрэнки, не заставляй меня чувствовать себя назойливой старой тёткой, насильно закармливающей окружающих до их окончательного превращения в объевшиеся шарообразные подобия людей, - усмехнувшись в конце предложения, Джерард снова попытался убедить меня что-нибудь заказать, заставляя меня глупо улыбаться от мысли о том, как упитанная пожилая тётушка-Уэй уговаривает упёртого не поддающегося мальчишку отведать её кулинарный изыск. Официантка, кажется, негромко хихикнула, не переставая вместе с Джерардом ожидать моего выбора, пока я всё ещё продолжал пытаться найти весомую причину, чтобы настоять на своём.

- У меня нет денег, - наконец, произнёс я, после недолгих раздумий, окончательно осознав, что в этой борьбе будет проще сразу сказать всё, как есть, не намереваясь и дальше слушать бессмысленные уговоры, хотя, в самом деле, эти короткие реплики даже успели заметно поднять мне настроение, отвлекая от неприятных мыслей.

- Глупости, я и так не позволил бы тебя платить, - тут же пресёк мою попытку мистер Уэй, продолжая настаивать на своём.

- Но я не... - не успел договорить я, прежде, чем Джерард снова перебил меня, упорно продолжая убеждать сделать выбор, так что мне, в самом деле, начало становиться жаль бедную официантку, всё ожидающую, пока мы вели бессмысленный спор, в котором никто не хотел проигрывать.

- Правда, всё в порядке, Фрэнки, просто выбери что-нибудь, ты же, наверняка, практически ничего не ел в больнице! - не отступаясь, настоял Джерард. - Иначе я обижусь, - демонстративно скрестив руки на груди, заключил он, теперь точно не давая мне шанса отказаться.

- Я... эм... у меня руки болят, - на ходу придумывая новое оправдание, плохо скрывая улыбку, продолжил пререкаться я, вспомнив про всё ещё забинтованные запястья и  пальцы. Это, в самом деле, начинает веселить меня, хотя, честно говоря, повязки, действительно, доставляют много неудобств. Не понимаю, почему мне до сих пор не следует их снимать.

- В таком случае, мне придётся собственноручно кормить тебя с ложечки, - пожав плечами, ухмыльнулся Джерард, даже несколько смущая меня. - Ну всё, Фрэнки, ты сам напросился! Принесите пожалуйста овощной суп, картошку фри, мороженое, самую большую пиццу, которая у вас есть, салат с...

- Хорошо, хорошо, хватит! - осознавая, что он, в самом деле, решил закормить меня, на одном дыхании выпалил я, поражаясь искренней доброте мистера Уэя, готового потратить столько денег просто на то, чтобы напичкать едой какого-то упёртого голодного идиота, вроде меня.

- О, и кофе, пожалуйста. И пирог... яблочный. А ещё... - продолжил издеваться Джерард, довольно улыбаясь, заметив мой, мягко говоря, ошарашенный взгляд, ведь, если он, в самом деле, собирался заставить меня съесть всю эту гору еды, то я, и правда, лопнул бы. - Ладно, думаю, этого будет вполне достаточно, - заставляя меня с облегчением вздохнуть, наконец, успокоился мистер Уэй, тем не менее, продолжая довольно улыбаться своей победе. Девушка, до сих пор терпеливо ожидающая, когда же я, наконец, определюсь, чего всё равно так и не произошло, быстро записала заказ в свой миниатюрный блокнот, закончив, озвучивая выбранное ещё раз, ожидая утвердительного кивка, и, снова едва слышно хихикнув, не скрывая улыбки и как-то странно, но, по крайней мере, доброжелательно бросая взгляд то на меня, то на Джерарда, удалилась. Я предпочёл просто забыть об этом, возвращаясь к собственным мыслям, поражаясь тому, как быстро у меня поднялось настроение от простого, хотя и немного странного диалога. И меня всё ещё не отпускает надежда, что мистер Уэй, в самом деле, обо мне беспокоится, как бы наивно и самонадеянно это не звучало... Интересно, он, действительно, откуда-то знает, что я люблю яблоки, или это простое совпадение? Боже, я снова думаю о каких-то глупостях!

После ухода официантки снова воцарилось молчание, которое я не особо хотел нарушать, довольствуясь приглушённой музыкой, неожиданно приятными мыслями и почти даже хорошим настроением. К тому же, мне не хотелось снова начать нести какую-то чушь, отвечая на очередной вопрос, так что самостоятельно разговор я бы, однозначно, начинать не стал, хотя, Джерарда, похоже, гораздо больше напрягало молчание, нежели меня, и я даже заметил, как пару раз он уже собирался что-то сказать, всё же замолкая, что, почему-то, казалось мне забавным. Да и вообще, его постоянные подбадривания и поддержка заметно поднимали мне настроение, заставляя снова и снова удивляться его открытости и бескорыстности, восхищаясь этим. Не думаю, что я бы когда-нибудь смог вот так просто прийти на помощь какому-то запуганному нервному, незначимому для меня, да и вообще несущему одни только проблемы подростку, только зря отнимающему моё свободное время, не говоря уже про материальный ущерб и, наверняка, неимоверно раздражающие и, вместо жалости, вызывающие неприязнь нервные срывы. В очередной раз осознавая, как я отвратителен, по сравнению с ним, мне снова стала неприятна мысль о том, что мистер Уэй продолжает общаться со мной. И если даже предположить, что моё присутствие, действительно, не приносило ему значительных проблем, и, в самом деле, было для него пустяком, то мне, всё равно, становилось ужасно стыдно и обидно рядом с ним, ведь я не мог не понимать, что не достоин того, чтобы кто-то вроде Джерарда уделял мне внимание. Я вообще не думаю, что заслуживаю чьей-либо заботы, мне кажется, было бы даже лучше, если бы отец  покончил со мной в тот день, всё равно я не вижу причин, благодаря которым моё существование имело бы смысл, я только вечно всё порчу своей неправильностью и отвратительностью.

Вспомнив о том, кем я являюсь, мне вновь захотелось просто исчезнуть, растворившись в воздухе, и я ничего не мог с собой поделать, постоянно прокручивая в голове мысль о том, что я просто ошибка природы, не имеющая права на существование, отчего я опять почувствовал подступающие слёзы. Мне снова невыносимо хотелось убежать, спрятаться, защищаясь ненавистным и ещё более пугающим одиночеством от всего мира, не позволяя никому заглянуть ко мне в душу, в сердце, пытаясь делать вид, что всё хорошо, когда, в самом деле, хотелось кричать от собственной беспомощности, позволяя себе разрыдаться, закрывая лицо руками, чтобы никто не мог видеть меня таким, пытаясь казаться сильнее, чем я являлся, внушая себе в тысячный раз, что мне есть, за что бороться, что я вовсе не так ужасен, как мне всегда казалось, что отец ошибался, говоря, что я всю оставшуюся жизнь буду оставаться таким же жалким и гадким, нелюбимым и ненужным, прекрасно зная, что каждое его слово - чистая правда.

Не сдержавшись, я тихо всхлипнул, опуская голову ниже, отворачиваясь в сторону, молясь, чтобы Джерард ничего не заметил. Не хочу портить ему настроение своим очередным срывом, не хочу, чтобы он смотрел на меня, чтобы замечал меня... я так отвратителен, что не стою даже одного его взгляда.

Не в силах больше сдерживать эмоций, я осознал, что вот-вот снова сорвусь, тут же подскакивая с места, отчаянно пытаясь придумать оправдание, молясь, чтобы не выдать себя дрожащим голосом и, наверняка, уже покрасневшими от подступивших слёз глазами, - Я...я...с-сейчас верн-нусь, - срываясь на очередной всхлип к концу предложения, пытаясь закрыть лицо перевязанными ладонями, я, едва не споткнувшись о впереди стоящий стул, выбежал из-за стола, намереваясь поскорее найти туалет, закрываясь там в одиночестве, чтобы никто не мог видеть моих слёз, прикусив губу от овладевших мной отчаяния и страха.

Поспешно забежав внутрь, я тут же захлопнул за собой дверцу кабинки, дрожащими руками справляясь с непослушной защёлкой, почувствовав значительное облегчение, когда я, наконец оказался в безопасности от посторонних глаз, всё ещё безуспешно стараясь контролировать слёзы, беззвучно содрогаясь от рыданий, медленно сползая по холодной поверхности кафельной стенки, пытаясь контролировать отвращение к самому себе. Я не мог, как бы сильно не хотел этого, перестать вспоминать, прокручивая в голове, удары отца, не мог избавиться от преследующего меня страха, не в силах обманывать себя, утверждая, что я не заслуживал этого. Я всегда был чем-то жалким и отвратительным, беспомощным существом, отправляющим существование, требующим уничтожения, чтобы больше не мешать жить остальным, но всегда тешащим себя ложной надеждой на несуществующее светлое будущее, которого я даже не заслуживал. Никто не пожалел бы о том, что меня не стало, никто бы никогда не сказал, что нуждается во мне, не позволил бы мне войти в его жизни, не смог бы полюбить меня, никто... 

Сделав несколько глубоких вдохов, вытирая мокрые от слёз щёки, я всё-таки смог более-менее совладать с эмоциями, теперь только чувствуя себя сломленным и разбитым физически, дрожа от внезапного вернувшегося озноба и не очень хорошо держась на ногах из--за охватившей меня слабости. Постараюсь больше не думать ни о чём, освобождая голову от любых мыслей, чтобы снова не позволить себе сорваться, предпочитая и дальше притворяться, что всё хорошо, что, впрочем, в любом случае, давалось мне не лучшим образом. Добравшись до раковины, с трудом прокручивая кран, позволяя потоку прохладной воды хлынуть наружу, я наклонился вперёд, осторожно умывая лицо, покрасневшее от слёз, не обращая никакого внимания на промокшие холодные бинты, насквозь пропахнувшие какой-то неприятной стерилизующей жидкостью из больницы, что ощущалось даже сейчас. Оперевшись локтями на стойку, я всё не отводил ладоней от лица, боясь даже открыть глаза, мечтая никогда не возвращаться в этот мир, просто застыв на месте на века, не заставляя себя и дальше постоянно врать и бояться.

Но в следующую секунду я вдруг почувствовал чьё-то неожиданное прикосновение на плечах, испуганно вздрагивая, едва не сорвавшись на очередной всхлип, надрывно вздыхая и прикусывая губы, чтобы опять не расплакаться. Это невыносимо, ненавижу себя за то, как я жалок...

- Фрэнки, что-то случилось? Я чем-то обидел тебя? Если да, то прости, я не хотел, - через пару секунд послышался успокаивающий бархатистый голос Джерарда, снова заставляющего меня чувствовать себя только ужаснее, ещё лучше осознавая всю свою неправильность рядом с ним, и я в очередной раз не мог сдержать хлынувшие из глаз слёзы, стиснув зубы изо всех сил, чтобы не издавать ни звука. - Эй, ну что ты, - пробормотал он, успокаивающе проведя ладонью по спине, другой убирая волосы с моего лица, отводя их в сторону, пытаясь заглянуть мне в глаза, чему я усиленно пытался препятствовать, отворачиваясь в другую сторону, проклиная судьбу за то, что он всегда должен видеть меня именно таким разбитым и испуганным.

- П-пожалуйста, н-не нуж-жно, - надорвано выпалил я, отчаянно пытаясь закрыться от него. Я хочу перестать чувствовать, забыть обо всём раз и на всегда...

- Всё будет хорошо, всё хорошо, Фрэнки, - аккуратно обхватывая мои запястья, должно быть, боясь причинить боль, приглушённо проговорил Джерард, не позволяя мне больше прятаться от него, заставляя взглянуть в глаза, боясь показать весь тот стыд и отчаяние, которые я не мог скрывать, даже пытаясь изо всех сил, - Я помогу тебе, только скажи, что произошло, - слегка наклоняясь, замечая, как усиленно я стараюсь вновь опустить взгляд, несмотря на все его попытки, Джерард всё продолжал пытаться помочь мне, даже не смотря на то, как отчаянно я его отталкивал, боясь признать и принять его заботу, ненавидя себя за всё, кем я являлся, ни на секунду не переставая чувствовать отвращение к себе.

- Я ужасен, ужасен, - сквозь плач прохрипел я, вздрагивая, осознавая, что мистер Уэй, что-то успокаивающе шепча, осторожно обнял меня, проводя по спине, позволяя в очередной раз сорваться, взваливая весь груз эмоций и страхов на него.

- Это неправда, Фрэнки, ты же знаешь, - проделывая всё те же осторожные мягкие поглаживания по спине, несущие в себе искренние тепло и заботу, вызывающие у меня приятные мурашки по коже, не согласился Джерард, пока я всё продолжал обессилено рыдать, повиснув на его плечах, страшась отпустить его, вопреки всему, ужасно боясь быть одному, мечтая поверить в его слова, поверить в надежду.

- Почему...п-почему ты пом-могаешь мне? - не понимая, тихо спросил я, срываясь на всхлипывания, сжимаясь, утыкаясь лицо в грудь Джерарда, пропитывая слезами его рубашку, приятно пахнущую едва уловимым ароматом парфюма и чего-то ещё. Я так хочу быть кому-то нужным.

- Потому что ты достоин этого, Фрэнки, - почти шёпотом, сохраняя всю трепетность момента, со всей искренностью проговорил Джерард, аккуратно прижимая мою голову к себе, осторожно пропуская пряди волос сквозь пальцы, заставляя меня чувствовать себя таким защищённым, нормальным, правильным... - Ты достоин того, чтобы быть счастливым.