http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_1_glava/2012-11-12-5387 1 глава

http://notforsale.do.am/blog/nenuzhnyj_glava_5/2012-12-22-5630 5 глава

****

Chapter 6. Cause a heart that hurts is a heart that works

Разговор с мистером Уэем действительно дал мне такую необходимую надежду, вселяя веру в то, что всё будет хорошо. Я больше не должен был справляться со всем один, не должен был подавлять в себе все страхи, пытаясь не замечать их существования. Теперь, когда Джерард был рядом, всегда готовый поддержать и не позволяющий думать о дурном, я переставал чувствовать себя таким никчёмным и безнадёжным. Я ни секунды не сомневался в его искренности, чувствуя нерушимую поддержку, даже когда его не было со мной. Прокручивая снова и снова в голове его слова и поступки, вспоминая все поддерживающие улыбки, подбадривания, объятия, я почти физически ощущал, как мне становится теплее и уютнее, всё ещё едва ли веря в своё счастье. Отныне я должен был продолжать начатый путь, вырываясь из оков страха и боли, и Джерард становился моим проводником, освещая дорогу, охраняя от всех предстоящих опасностей и трудностей. А центром этого нового, пугающего своей неизведанностью, мира был он сам, и я всё чаще стал ловить себя на мысли, что едва ли пытаюсь замечать что-то ещё. Мысли о нём позволяли забыть обо всём на свете, отвлекаясь не только от прошлого, но и от реальности, что помогало мне продолжать попытки измениться к лучшему, игнорируя всю ненависть, усмешки и взгляды, полные отвращения от окружающих. Джерард становился для меня панацеей, так что я чувствовал будоражащий прилив сил и воодушевление, продолжая убеждать себя, что всё получится, ведь теперь в это верил не только я, но и он.

Но, без сомнений, проблема с учёбой всё ещё оставалась открытой, учитывая, что все мои старания всё так же проходили бесследно, исчезая в стремительном потоке прочих мыслей, тем более, что темы и правда были слишком сложными для моего восприятия, учитывая, что если я что-то и знал по предмету, то оно уже давно было забыто и похоронено где-то на кладбище сознания, заполненного кучей ненужных мыслей, возвращаться к которым совсем не хотелось. Потому мне просто не оставалось выбора, кроме как приступить к изучению всего этого с самого начала. Покопавшись в школьной библиотеке, я набрал целую кучу учебников за прошлый год, не рискнув всё же зайти ещё дальше, всё свободное время теперь посвящая чтению пропущенных параграфов и совершенно непонятных мне до сих пор тем, которые уставший от постоянных нагрузок мозг теперь окончательно отказывался воспринимать. С одной стороны, такой пароксизм учёбы, конечно, не был худшим решением, учитывая, что начинать новую жизнь с чего-то было необходимо в любом случае, но вот только я никогда, к сожалению, не отличался достаточным интеллектом, и потому мне всё чаще начинало казаться, что эта обсессивная идея как можно скорее исправить все пробелы знаний априори обречена на провал, и не стоит даже пытаться. Тем не менее, мне всё ещё безумно хотелось верить в то, что я дорог Джерарду, а ради него, как бы наивно и жалко это не звучало, мне хотелось становиться лучше. И тогда я вновь обретал надежду, продолжая кажущиеся бессмысленными попытки, напоминая себе, что без стараний я, в любом случае, ничего не добьюсь, а мысль о том, кто я есть сейчас, была слишком отвратительна и угнетающа, чтобы смириться без борьбы.

К счастью, хотя сплетни и распространялись с невероятной скоростью, и вся школа уже была в курсе того, где я должен был сейчас находиться на самом деле, учителя не подавали виду, что в курсе, что было для меня некоторым облегчением. О подобных вещах обычно сиюсекундно сообщали директору, затем неминуемо направляя к школьному психологу, чего мне совершенно не хотелось. Я не знал, что Джерард сказал тем докторам в больнице, кто помог ему и по каким причинам, но, в любом случае, я был бесконечно благодарен ему за то, что он доверился мне, освобождая от неприятных визитов к врачам, собственнолично берясь за ответственность помогать мне с восстановлением. К тому же, он был единственным человеком, кому я доверял достаточно, чтобы рассказать о своих переживаниях. Я знал, что, зарекаясь больше не возвращаться к ошибкам прошлого, я делал одолжение в первую очередь самому себе, но именно тот факт, что я дал обещание Джерарду, давал мне необходимый стимул и не позволял свернуть в пути. Хотя постепенно мне начинало казаться, что я и правда со всей этой бесконечной учёбой скоро сойду с ума, если уже не от параноидальных мыслей и панических атак из-за страха перед возвращением к отцу, то от бесконечных заданий, опытов, текстов и дат. Хотя наибольшей моей проблемой по прежнему оставалась неизвестность: я не знал, как долго ещё смогу оставаться у мистера Уэя, прежде, чем он решит, что со мной всё в порядке, и мне следует вернуться домой. И я не понимал, чего же боюсь больше: потерять Джерарда, прощаясь со всякой надеждой сблизиться с ним вновь, или вернуться к отцу, в это проклятое место, одни мысли о котором до сих пор вызывали дрожь и наводили ужас, пугая тем, что, не выдержав, я могу сорваться и вновь начать доводить себя до такого омерзительного состояния, когда физически ощущаешь себя ещё паршивее, чем подавлен морально. Я всё ещё был запутан и потерян в собственных мыслях, в одну секунду видя надежду, веря в слова мистера Уэя и ощущая мимолётное облегчение, а в следующий миг уже вспоминая, что скоро мне в любом случае придётся вернуться к прежней жизни, и эта мысль уничтожала меня. Я пытался, действительно пытался наслаждаться тем, что было у меня сейчас, но страх перед будущим никак не отпускал меня, хотя я упорно и пытался отгонять непреходящие навязчивые угнетающие идеи и образы. Лишь рядом с Джерардом я на какое-то время мог забывать обо всём на свете, действительно чувствуя себя счастливым и нужным, не понимая, чем я заслужил такую заботы. Когда он говорил со мной, неважно даже, о чём, когда просто находился рядом - все кошмары, и наяву, и во сне, переставали преследовать меня. Но я всё ещё понимал, что не могу постоянно следовать эгоистичному желанию и цепляться за него, как за спасительный круг, требуя внимания и поддержки. Без сомнений, стоило мне лишь сказать, и он тут же оказался бы рядом, к тому же, я всё ещё помнил его слова о том, что всегда могу рассчитывать на него, но я никак не мог смириться с тем, каким бесполезным являлся я сам, не отдавая ничего взамен, упиваясь его бескорыстной добротой. И потому я просто радовался, когда он сам интересовался мной, больше не смея отвергать его заботу и помощь, выдумывая вечные бессмысленные оправдания, несмотря на то, что всё ещё чувствовал себя ужасно взволнованным и глупым, постоянно боясь сказать что-то не то. И хотя Джерард бы, наверняка, только улыбнулся моей глупости и наивности, ни капли не изменяя своего ко мне отношения, но я всё равно не мог ничего с собой поделать, и все мои вечные промахи, касающиеся его, были почему-то особенно обидны, а мне и без того уже было, в чём себя упрекнуть...

Как всегда, увлёкшись самобичеванием, я вновь напрочь забыл о том, что должен был продолжать учить ненавистную математику, дающуюся мне так непросто, что я с лёгкостью мог поверить, что все эти формулы и цифры скоро заменят воспоминания о прошлом и страхи будущего в ночных кошмарах. Боже, мне начинает казаться, что я читаю эту строчку уже в десятый раз, но всё равно абсолютно ничего не понимаю. Порой я в самом деле чувствую себя идиотом, пытаясь понять что-то, когда начинает казаться, что это просто мне не под силу, и старания действительно бесполезны. К тому же, эта головная боль не проходит уже весь день, а бесконечная зубрёжка забирает все силы, и мне начинает казаться, что я опять усну, вместо того, чтобы продолжать эти безрезультатные попытки хоть что-то понять...

Вздрогнув от неожиданного приглушённого стука, тут же оправившись от сонливости, я не без труда осознал, что звук исходит от двери, не переставая поражаться своей параноидальной нервозности, заставляющей чувствовать себя психически-неуравновешенным придурком, вечно везде ищущим подвох и с непроходимым чувством паники ожидающим чего-то ужасного на каждом шагу. Боже, я и правда веду себя как идиот...

- Фрэнки, ты не спишь? - снова заставляя меня вздрогнуть, так и не дождавшись ответа, едва слышно произнёс мистер Уэй, приоткрывая дверь в комнату. Ну же, соберись, Фрэнк, хватит уже быть таким дёрганным, всё же хорошо. - Ох, только не говори, что ты снова уткнулся в книги и весь день провёл за учёбой! - приняв строгий вид, скрестив руки на груди, недовольно выпалил Джерард, почти обиженно прожигая меня взглядом, что почему-то показалось мне довольно забавным.

- Но мне в самом деле необходимо всё это запомнить, - устало вздохнув, пробормотал я, возвращаясь к утомительной горе книг, не слишком удачно пытаясь убедить по крайней мере самого себя в продуктивности своих безрезультатных стараний. А что, если я отвлекусь, и мой уставший разум полностью захватит та часть меня, что способна лишь на бесконечную прокрастинацию? Хотя, не случись этого, и я точно свихнусь от нескончаемых формул и текстов... Боже, ну почему мне не могло удастся хотя бы это?

- Честное слово, Фрэнки, твой непомерный трудоголизм не даёт мне покоя! Ты ведь, наверняка, опять засел в комнате на целый день, не отвлекаясь ни на секунду, не так ли? Я ведь даже не прошу больше, чтобы ты нормально питался, эта утопичная мечта уже умерла в моём сознании, так что придётся как-нибудь смириться с тем, что скоро тебя унесёт порывом ветра, но нельзя же всё время так себя мучить, в самом деле! Твоя одержимость учёбой заставляет меня чувствовать себя ворчливым обскурантом, подстрекающим на дурное, но, глядя на твой измученный вид, я всё равно ничего не могу с собой поделать, и навязчивая идея хоть как-то отвлечь и порадовать тебя никак не отпускает меня,  - настойчиво отодвигая прочь очередную книгу, в которую я бездумно пялился, ничего не понимая и медленно погружаясь в сон, пролепетал Джерард. Снова поймав себя на мысли, что его причитания звучат невероятно забавно и мило,  я в который раз не смог сдержать глупой улыбки, напрочь забывая о прежнем наставлении не отвлекаться, несмотря на явную на то необходимость. Боже, это так невероятно приятно, когда он обо мне беспокоится,  что я готов выполнить любую просьбу, лишь бы только порадовать его в ответ... - Ну посмотри же на меня, Фрэнки, отвлекись от этой своей невозможной миссии знать всё на свете, прошу тебя!  Неужели ты не сжалишься над надоедливым ленивым занудой? - выжидающе попросил Джерард, в очередной раз заставляя меня застыть на месте, опуская взгляд, с глупым выражением трепетной радости, смешанной со смущением, на лице, улыбнувшись, будто бы, и правда, не было ясно, что я просто не мог бы отказать ему, даже если бы он не был прав. К тому же, мысль о том, что мистер Уэй преподносит теперь себя в роли дурного примера, сбивающего меня с верного пути и склоняющего к гедонизму, казалась мне настолько абсурдной, учитывая однообразность моего нынешнего досуга и аскетичный настрой, что я никак не мог оставить его наедине с подобными мыслями. А осознание этой безграничной доброты и заботливости поражало меня с каждым разом всё больше и больше, так что позволить себе и дальше быть упёртым идиотом, тратящим время впустую, было бы огромной ошибкой, учитывая появившиеся иные перспективы.

- Думаю, с меня и правда на сегодня хватит, - поджав губы, сдерживая вечно одолевающую меня глупую улыбку, пожал плечами я, отворачиваясь от изрядно измотавшего меня заваленного учебниками стола и устремляя взгляд на Джерарда, уже заметно ликующего от своей маленькой победы, что только заставляло уголки моих губ неконтролируемо ползти вверх, несмотря на все попытки сдерживать это. - В конце концов, мне и правда не помешало бы отвлечься.

- Отлично! - едва ли не светясь от счастья, довольно воскликнул Джерард, в который раз удивляя меня своей непостижимой способностью по-детски непомерно радоваться даже таким мелочами. - А то я уже начал думать, что мне придётся силой выкрасть тебя из плена книг, - улыбнувшись, коварно прищурился мистер Уэй, судя по всему, уже продумывая план, как заставить меня напрочь забыть о бесконечной учёбе, хотя я и так уже думал вовсе не о ней. - В таком случае, может, ты заодно позволишь приставучему зануде впихнуть в тебя что-нибудь съедобное хотя бы раз в сутки? - продолжил он, вновь задавая вопрос, и без того не требующий ответа. Тем более, что он опять был прав в том, что я совершенно забыл, что нужно хоть иногда что-то есть, в который раз погрязнув в учебниках.

- Конечно, Джи, - не сразу осознавая, как назвал его, произнёс я, тут же одёргивая себя, не понимая, почему я произнёс это. Замерев в ожидании, как он отреагирует, чувствуя себя так, словно я и правда выпалил нечто очень постыдное, я вновь ощутил непреодолимое смущение из-за собственной оплошности, мечтая как можно скорее сменить тему.

- Вот и славно, - не придавая абсолютно никакого значения моим словам, что всё равно не сильно успокоило меня, спокойно ответил Джерард, пока я всё ещё терзал разум в поисках ответа на вопрос, почему же я вдруг назвал его именно так, да и вообще практически перестал мысленно обращаться к нему, как к "мистеру Уэю". - Тогда как будешь готов - спускайся, а я подожду тебя внизу. И одень что-нибудь потеплее, уже довольно поздно, на улице прохладно, а если ты вдруг заболеешь, то, честное слово, я не дам тебе притронуться ни к одному учебнику до выздоровления и только и буду целыми днями закармливать вареньем и отпаивать чаем! - словно это и правда было высшей мерой расплаты, прежде, чем выйти из комнаты, напоследок произнёс Джерард, скрестив руки на груди снова возвращая так забавно удающийся ему "почти строгий" взгляд. Я кивнул, уже не скрывая улыбки, вновь удивляясь тому, как просто ему удавалось отвлекать меня от всех проблем и дурных мыслей.

Теперь он действительно становился для меня другом, и я чувствовал себя невероятным идиотом, понимая, сколько времени просто напросто потерял впустую, в то время как нужно было лишь отбросить все эти глупые предрассудки, и тогда я мог бы сблизиться с Джерардом уже давно. Не зависимо от разногласий с отцом, ко мне он всегда относился одинаково хорошо, словно нас действительно связывало родство, и я не был ему кем-то чужим. С ним я чувствовал себя кем-то важным, правильным... нужным, и теперь, когда я начинал осознавать всю степень собственной глупости, то моя трусость казалась только более постыдной. Я в самом деле едва ли мог понять, почему же мне до сих пор не хватало смелости самому начать разговор, даже несмотря на то, как сильно мне этого хотелось. Конечно, моя беспричинная интровертность порой доходила до социофобии, а страхи вызывали панические атаки, но я знал наверняка, что Джерард никогда не оттолкнёт меня, не причинит боли, и сомнений здесь быть не могло, при этом всё равно продолжая наблюдать со стороны, чувствуя себя каким-то ненормальным одержимым преследователем, не решаясь даже просто заговорить с ним, будто бы я был каким-то незнакомцем с улицы. Меня порой в самом деле поражает, как же глупо и инфантильно я веду себя, когда дело касается социальных контактов, особенно - общения с Джерардом. Боже, я ведь действительно вечно болтаю о каких-то глупостях, да и веду себя также нелепо в его присутствии! Ох, теперь уж точно пора перестать думать об этом, пока я снова не вернулся к пессимистичному настрою и самоугнетению.

Не долго думая, я достал из шкафа кажущуюся достаточно тёплой на вид кофту, не забывая о просьбе Джерарда, в последнюю очередь желая огорчить его. Это было немного непривычно, учитывая, что раньше я вечно натягивал на себя толстовки, до самых глаз опуская капюшон и растягивая рукава, а то, что было на мне сейчас, скорее походило на свитер и едва ли закрывало шрамы на запястьях, так что я чувствовал себя гораздо менее защищённым, чем обычно, и слишком доступным для окружающих. Теперь моим единственным прикрытием оставалась изрядно отросшая чёлка, которую, по правде говоря, уже давно пора было укоротить, но этого я сделать никак не мог, ведь лишь она порой спасала меня от смущения. Мне никогда особенно не нравилось моё лицо, для меня оно было скорее отталкивающим, нежели привлекательным, да и вообще приятная внешность не была моей отличительной чертой ни в раннем возрасте, ни сейчас, а потому я предпочитал закрывать все возможные участки тела от взглядов окружающих, не желая демонстрировать никому свои бесконечные недостатки. Да и пребывая в полном одиночестве, я всегда облачался в непомерное количество вещей, чтобы не видеть самого себя, и, даже несмотря на то, как помогал мне Джерард, неприязнь к самому себе всё равно была сильнее меня, так что я предпочитал просто делать так, чтобы как можно меньше заострять на этом внимание, отчаянно пытаясь отвлечься на что-нибудь положительное.

Отбросив в сторону все неприятные мысли, настойчиво проникающие в моё сознание неконтролируемым рушительным потоком, я переодел кофту, спускаясь вниз, чтобы, наконец, покинуть эту душную угнетающую комнату, в которой я теперь проводил всё свободное время, постоянно пытаясь заставить измученный мозг запомнить хотя бы что-нибудь, в итоге тратя время впустую. Интересно, куда он собирается меня повести? Хотя какая, в сущности, разница, ведь вместо утомительной учёбы я проведу время в компании Джерарда, что заведомо означает лучший вариант досуга. Главное в который раз не облажаться и не испортить всё. Должно быть, мне так и не удастся избавиться от этой навязчивой идеи, как бы сильно я этого не хотел. Иногда мне действительно кажется, что страх вечно приносить одни проблемы никогда не отпустит меня.

- Ну, Фрэнки, я же просил одеться потеплее, сейчас же осень! - всплеснув руками, слегка обиженно воскликнул Джерард, как только я прошёл в гостиную. Боже, его забота всегда действует на меня слишком странно. Клянусь, когда-нибудь я сгорю от смеси смущения и волнения в один из таких моментов, честное слово. - А если пойдёт дождь? Ты уверен, что не замёрзнешь? - внимательно осматривая мой внешний вид, взволнованно пролепетал он, вновь заставляя меня опустить взгляд, скрывая лицо за отросшими волосами, чувствуя себе самым настоящим идиотом, но всё же не в силах совладать с эмоциями, будучи способным лишь украдкой неловко улыбаться от такого внимания.

- Уверен, - кротко кивнул я, прикусив нижнюю губу, уже направляясь в сторону входной двери, мечтая поскорее разрядить обстановку и скрыть лицо из поля зрения Джерарда. Я всё меньше начинаю понимать самого себя: я одновременно и хочу проводить с ним как можно больше времени, в тайне только и мечтая о том, чтобы его забота никогда не кончалась, но и, получая желаемое, неминуемо паникуя и приходя в ступор, не находя себе места и совершенно не зная, что ответить на любую, даже самую элементарную реплику. Вот и теперь мне не ясно, как стоит себя вести, хотя, казалось бы, ответ тут очевиден. Неужели мне, в самом деле, суждено вечно вести себя так странно и непонятно даже для самого себя в его присутствии? Ох, пожалуй, об этом мне тоже не стоит слишком много думать, иначе я начну путаться только больше...

Решив переключить внимание на что-нибудь более реальное и понятное, чем вечные вопросы моего сознания, я устремил взгляд на Джерарда, наблюдая за тем, как он закрывает дверь, пытаясь абстрагироваться от мыслей и не думать больше ни о чём вгоняющем в депрессию. Разделавшись с замком, он повернулся в мою сторону, улыбнувшись и ободрительно похлопав по плечу, снова заставляя меня чувствовать себя идиотом, когда я осознал, что он в который раз замечает, что я пялюсь на него. Ох, всё-таки мне действительно суждено вечно глупо вести себя...

Идя в сторону дороги, проходя мимо гаража, я осознал, что добираться в то место, куда мы теперь направлялись, придётся пешком, что было достаточно неожиданным, хотя и прельщало мне даже больше перспективы ехать на машине, ведь без особой на то необходимости раньше я по городу едва ли куда-то передвигался на ногах. Только в школу или на очередную бессмысленную попойку, но об этом мне сейчас вспоминать совершенно не хотелось. Однако, вопреки домоседству, мне всегда нравилось наблюдать за жизнью города, изменениями погоды, красотой окружающей среды. Бельвиль, конечно, не отличался особой живописностью пейзажей и ландшафтов, но всё равно чем-то привлекал меня, ведь всю сознательную часть жизни я провёл именно здесь. Хотя из всех времён года осень привлекала меня, пожалуй, всё же меньше остальных. Завораживающее великолепие переливов лучей на каплях утреней росы, покрывающей опавшие багряные и золотые листья, застилающие ещё зелёную траву - эта пленительная янтарно-салатовая гамма, разукрашивающая и делающая прекрасными обыкновенно мрачные серые улицы города, своим фантастичным солнечным диссонансом близящейся печальной действительности вгоняло меня в депрессию. Я обладал неутешительным свойством терзать себя образами грядущего конца, даже когда всё ещё лишь начиналось и, должно быть, именно поэтому наслаждаться моментом мне удавалось так редко. Глядя на роскошную восхитительность особо чарующей в это время природы, я не мог избавить себя от мыслей о том, что конец её уже совсем близок, и эта особенная поразительность её красоты лишь вгоняла в тоску от мыслей, как недолго осталось до момента, когда дождь и наступающие холода превратят пёструю листву в грязно-серый иссохший мусор, а трава пожухнет и увянет, сровнявшись с землёй до своего перерождения. Гораздо больше меня привлекала зима. Её чистота, дающая иллюзию очищения, казалась мне началом чего-то нового и прекрасного, и этот мнимый катарсис окружающей среды импонировал мне значительно больше, нежели её скоропостижная угнетающая гибель. К тому же, мои вечные страхи и депрессивность лишь усиливались при созерцании увядания природы, хотя я и пытался не думать об этом, находя особую привлекательность в любом времени года, несмотря на все лишние тоскливые мысли. Так или иначе, конец когда-нибудь наступает всему, и с этим фактом никто не в силах совладать, а потому нет иного выхода, кроме как просто покорно смириться с этим, позволяя времени выполнять свой долг.

Достаточно неторопливо передвигаясь вслед за мистером Уэем, я провёл в мыслях о достоинствах и недостатках окружающей флоры порядка тридцати минут, стараясь, тем не менее, не отставать, что было достаточно простой задачей, учитывая, что и сам Джерард двигался размеренным шагом. На улице действительно было уже достаточно прохладно, и потому я довольно скоро понял, что был не вполне прав, когда утверждал, что мне будет достаточно тепло, чтобы больше ничего не надевать, и теперь мне было даже немного стыдно за свой маленький обман. Ко всему прочему, было достаточно ветрено и пасмурно, что только усугубляло ситуацию и не предвещало ничего хорошего, так что моя глупость не могла пройти бесследно, и потому я медленно начинал осознавать, что действительно понемногу замерзаю, упорно пытаясь отрицать это даже самому себе, не желая чувствовать ещё больший стыд по собственной вине. Впрочем, эта небольшая оплошность пока что не особо сильно огорчала меня, учитывая моё вечное и без того болезненное состояние, уже являющееся для меня привычным, а потому и не кажущееся чем-то достаточно неприятным, чтобы заострять на нём внимание. Кроме того, сам факт времяпровождения наедине с Джерардом охватывал мой разум и мысли гораздо более властно, нежели проблема прохлады вечернего воздуха, так что беспокоиться об этом ещё явно не было время. 

Мы шли молча, не отвлекаясь на ненужные разговоры, просто довольствуясь бодрящим остывшим воздухом и относительной тишиной окружающего мира, не нарушая её собственнолично. Это был один из тех моментов, когда слова действительно не были необходимы, да и скорее даже - излишни. Обычно Джерард всячески пытался вытянуть из меня хоть слово, чувствуя заметное беспокойство и дискомфорт, зная, куда могут уйти мои мысли, когда я не находил, что ответить, будучи в его обществе, но сейчас мне просто необходимо было освободить сознание от любых обременительных дум, не отвлекаясь на так затруднительно дающиеся мне разговоры и ответы на вопросы, и мы оба прекрасно осознавали это. И, хотя мой разум никогда полностью не освобождался от страхов и предрассудков, но прогулка и отвлечение от бесконечной учёбы действительно помогали ощутить заметную эмоциональную разрядку, не вынуждая меня больше пребывать в таком дёрганом и измотанном состоянии.

Свернув с основной дороги, заворачивая на более узкую, не покрытую ни плиткой, ни асфальтом, я отвлёкся на виднеющийся справа, вдалеке, постамент, очертания которого я никак не мог разобрать с такого расстояния, и не сразу не заметил, как мы забрели в парк, продвигаясь теперь по извилистой истоптанной тропинке в окружении многочисленных деревьев и кустарников. Я едва ли припоминал последний раз, когда со школой ездил на экскурсии, предполагающие нахождение на природе, да и по подобным местам меня никто никогда не водил, а потому непривычное обилие зелени и умиротворительное спокойствие природы, берущей верх над суетой, благодаря отдаляющейся с каждым шагом проездной части и шуму города, казалось мне чем-то совершенно новым и завораживающим. Осмотревшись по сторонам, желая охватить взглядом как можно больше манящей новизны незнакомых ландшафтов, я заметил вокруг всего пару случайных прохожих, что только придавало особого шарма уединёнию этого места. Знай я раньше, как привлекательно может быть спокойствие старого городского парка, ни за что бы не упустил возможности приходить сюда как можно чаще, наслаждаясь пусть и не такой уж многообразной, но всё же заметно более прельщающей, по сравнению с центром города, непривычно обильной природой и почти повсеместной растительностью, так что о взыскательности не могло идти и речи. 

- Здесь так хорошо, - не задумываясь, зачем-то произнёс я, всё же чувствуя некоторый укор из-за того, что почему-то ни разу не был тут прежде, даже не имея представления об безмятежном очаровании обыкновенного парка. - Я никогда не бывал здесь раньше.

- В самом деле? - удивлённо произнёс Джерард, даже останавливаясь на пару секунд, окидывая меня непонимающим взглядом, отчего моя оплошность теперь казалась только более постыдной, но я постарался откинуть и эти мысли. - Если хочешь, мы могли бы приходить сюда довольно часто. - пожав плечами, беззаботно улыбнулся он, подбадривающе похлопав мне по спине, вновь заставляя на миг содрогнуться от радостного трепета и смущения, пряча лицо за волосами. - Ох, а летом, как же здесь красиво летом, ты себе не представляешь! Тебе непременно стоит взглянуть на это!

- Обязательно, - улыбнувшись в ответ, чуть слышно пробормотал я, напрочь погрязнув в мечтательных мыслях о красоте июльской природы парка и предложении Джерарда прийти сюда снова, что, без сомнений, давало веру в то, что впереди ещё достаточно времени, чтобы не бояться, что его опека вдруг резко оборвётся, и я вновь останусь наедине со страхом, одиночеством и безнадёжностью.

Пройдя чуть дальше, мы приблизились к небольшому заросшему рогозом озеру, скорее даже напоминающему пруд, но всё ещё кажущемуся достаточно чистым в сравнении с привычной мутностью загрязнённых и измельчавших городских рек. Вдоль берега с одной стороны находилась ещё одна чуть более широкая тропинка, а с другой - несколько небольших скамеек, покрытых облупливающейся зелёной краской и слегка перекошенных. Чуть дальше виднелся небольшой навес и пара столиков перед ним, рядом с красивой, ещё не завядшей клумбой, пестрящей разноцветными невысокими цветками, похожими на мозаику. У самой дороги было посажено несколько ещё небольших молодых елей, несмотря на очевидную дисгармонию, создаваемую вкупе с остальными громоздкими величественными деревьями, довольно уместно и даже как-то особенно очаровательно вписывающихся в окружающую среду и придающих дополнительную прелесть представавшему предо мной пейзажу. Такое многообразие ландшафта всё ещё казалось мне восхитительным, чем-то невероятно особенным и потрясающим, а присутвие рядом Джерарда окончательно довершало это великолепие, создавая совершенное ощущение безмятежности и беспричинного счастья.

Проследовав вперёд, я ощутил невероятно аппетитный сахарный запах чего-то сладкого и, должно быть, невероятно вкусного, благодаря дуновению ветра так неожиданно уловив это манящий будоражащий аромат. Подойдя ближе к навесу, откуда происходило это потрясающее приторное благоухание, я лишь сильнее прочувствовал всё его бесподобие, едва ли веря в то, что эти и было моим "наказанием" за чрезмерный троудоголизм. От несравненного аромата, исходящего из небольшого окошка стеклянной витрины миниатюрного ларька, расположенного под козырьком, мгновенно проявившееся чувство голода в сочетании с предвкушением чего-то восхитительного теперь не давало мне покоя, и потому я даже слегка ускорил шаг, намереваясь поскорее узнать, что же источает столь чудный аромат, какой обычно бывает, когда в кондитерские завозят свежую выпечку, ещё не потерявшую прелестного дурманящего запаха сахарной пудры, пряной корицы и тёплого сладкого теста. Всматриваясь через стекло, не без интереса заглядывая внутрь, я заметил несколько аккуратно разложенных на медном подносе яблок, политых чем-то золотисто-коричневым сверху и посыпанных орехами, судя по всему, оставленных остывать. Должно быть, они были покрыты карамелью, так красиво отсвечивающей янтарными переливами, прямо как в отражении утренних солнечных лучей. Я, как завороженный, разглядывал медленно стекающие вниз желтовато-коричневые сладкие капли, уже представляя, как же прекрасны они должны быть на вкус, почти чувствуя на языке их сахарную приторность, соединяющуюся с кисловатой мякотью яблок, создавая удивительно пьянящий альянс смешением чего-то столь непохожего.

- Держи, - выводя меня из временного оцепенения, протягивая вперёд аккуратно завёрнутое в салфетки лакомство на палочке, улыбнувшись, произнёс Джерард. Я чуть слышно отстранённо пробормотал "спасибо", осторожно забирая своё чудное угощение, уже предвкушая всю его прелесть. И так невероятно приятно было и теперь осознавать, что он никогда не забывает о моей бесконечной любви к яблокам, поглощать которые я мог хоть в несметных количествах, и всё равно бы они мне не надоели. Не знаю, почему я всегда отдавал предпочтение именно им, не особо жалуя иные фрукты, но эта моя любовь длилась с самого детства, а уж вместе с аппетитной сахарной оболочкой эта сладость казалась только более потрясающей. 

В нерешительности оттягивая время, продвигаясь вслед за Джерардом в сторону одной из скамеек на противоположном берегу, я ещё с минуту не мог позволить себе, наконец, попробовать угощение, зная, как быстро оно закончится, отчего было даже как-то жаль расставаться с ним так скоро. Осторожно поднеся его к губам, я откусил совсем маленький кусочек, тут же ощущая всю прелесть несравненного вкуса. Ещё тёплая, не застывшая до конца карамель, кусочки миндаля и мягкое запечённое яблоко, приправленное чем-то вроде ванили, корицы и, кажется, имбиря, мгновенно превзошли все мои ожидания, создавая столь невероятную многогранную гармонию пряностей, что мне, в самом деле, казалось, будто бы это было лучшим, что я пробовал, в жизни. Тая во рту, нежное сахарное лакомство казалось таким чудесным, что мне хотелось растянуть это удовольствие на целую вечность, но я всё равно не мог совладать с собой, с жадностью поглощая каждый мельчайший кусочек, пока всё ещё сладковатая палочка окончательно не опустела к моему невероятнейшему сожалению. С грустью взглянув на неё в последний раз, я печально вздохнул, сминая её в руках, вместе с салфеткой запихивая в карман, не наблюдая нигде поблизости мусорного бака.

- И как тебе? - внезапно прервал размышления о моей маленькой потере Джерард, вновь возвращая меня к реальности. - Необычно, правда?

- Ага, - всё ещё чувствуя карамельно-медовый привкус на губах, не слишком громко кивнул я, - Было очень вкусно... жаль, оно так быстро закончилось, - отвернувшись в противоположную сторону, прикрывая лицо волосами, ещё тише пробормотал себе под нос я. Помимо огорчительного окончания чудесного лакомства, всё очарование моментв портил ещё и усилившийся холодный ветер, продувающий насквозь ткань моей кофты, теперь уже и вовсе не кажущейся согревающей, так что я с трудом сдерживался, чтобы не обхватить себя руками, невольно сжимаясь от озноба. Погода заметно портилась.

- Боже мой, Фрэнки, - снова так мягко и светло улыбнувшись, что я словно ощутил, как внутри меня действительно разливается тепло, произнёс мистер Уэй, вновь приковывая моё внимание к себе, - Да если хочешь, я куплю тебе ещё хоть сотню таких яблок, лишь бы ты больше не сидел с таким удручённым видом, словно тебя терзает что-то ужасное! - всплеснув руками, опять заставляя меня краснеть от смущения, воскликнул Джерард, в который раз заставляя осознать безграничность своей добродетели. - Пойдём, можешь взять ровно столько, сколько хочешь, и даже не думай грустить из-за такого пустяка.

- Правда? - с надеждой спросил я, прикусив губу, всё ещё чувствуя некоторый укор из-за своей нахальности, но всё же не в силах отказаться от столь заманчивого предложения. Неуверенно подняв взгляд, затем снова опуская глаза, всё ещё чувствуя себя достаточно неловко, я едва сдержался, чтобы не задрожать от холода, чувствуя особо сильный порыв леденящего ветра, лишь усугубляющегося с каждой минутой.

- У тебя карамель на кончике носа, - не переставая мило улыбаться, внезапно произнёс Джерард, тут же заставляя почувствовать себя невероятно глупо, наверняка, выглядя сейчас совсем нелепо.

- О, я... мгм, - не найдя что ответить, выпалил я, поспешив поскорее стереть прилипшую сахарную глазурь с лица, с каждой секундой осознавая, что я лишь усугубляю свой несуразный вид своими неловкими движениями, жмурясь очередной неудаче, замечая, как Джерард едва слышно хихикает над моими дёргаными действиями. Постаравшись отбросить эти мысли, решив всё же направить все силы на борьбу с всё портящейся погодой, я замер на какой-то миг, почувствовав на коже руки что-то неожиданно холодное. Удивлённо подняв взгляд, не сразу осознавая, что же это было, я услышал, как уже через пару секунд раздался достаточно громкий раскат грома, вполне красноречиво отвечающий на все мои мгновенно исчезающие вопросы тут же последовавшими за ним прохладными мелкими каплями, падающими с неба. Я испуганно выдохнул, со страхом осознавая, что теперь точно окончательно окоченею от всячески измывающейся надо мной непривычно холодной для сентября погоды.

Ох, только не это! - мгновенно подскакивая на месте, пролепетал Джерард, взволнованно оглядывая меня с ног до головы, рукой показывая, чтобы я тоже поскорее поднимался, - Тебе нельзя попадать под дождь, ты же только недавно выздоровел и теперь снова простудишься из-за того, что я притащил тебя сюда в такое неудачное время, - осторожно обхватывая ладонью край моей кофты, видимо, боясь случайно причинить боль, прикасаясь непосредственно к коже, не забывая о шрамах, пробормотал он, стремительно направляясь в неизвестном мне направлении, всё ускоряя шаг, так что я едва ли успевал шевелить ногами, не отставая, практически переходя на бег. - Скорее, Фрэнки, скорее, пока ты совсем не промок. Здесь недалеко автобусная остановка, так мы доберёмся до дома быстрее,  - всё не переставая тараторить с невероятной скоростью, столь же быстро перебирая ногами, коротко пояснил Джерард, уже отпуская мой рукав, теперь лишь периодически оглядываясь назад, проверяя, успеваю ли я столь же проворно передвигаться, из-за спешки не обращая теперь внимания ни на что, кроме дороги, не думая даже о том, чтобы хоть как-то пытаться закрыться от всё усиливающегося дождя, уже перешедшего в самый настоящий ливень. Порывистый ветер, бьющий в лицо, заставлял прищуриться, ощущая, как вся пыль с дороги летит прямо в глаза, вкупе с водой значительно ухудшая зрение, тем более, что взволнованная дёрганность Джерарда только сеяла панику в моём сознании, не успевающем так быстро улавливать стремительную смену событий. Позабыв даже о пробирающем до костей холоде, я, с трудом переводя дыхание, практически бежал вслед за ним, не разбирая пути, следя только за быстро семенящими ногами мистера Уэя, уверенно направляющегося в известную лишь ему сторону.

Достаточно скоро достигнув долгожданной остановки, поскорее укрываясь под крышей, я, наконец, смог спокойно отдышаться, жадно хватая прохладный воздух, будучи явно неподготовленным для таких спешных перемещений. Мокрая одежда прилипала теперь к телу, сжимая в своих леденящих объятиях, а ветер, от которого не было спасения даже сейчас, лишь усугублял положение, так что теперь, несмотря на все отчаянные попытки, я совершенно никак не мог совладать с собой, трясясь от озноба, едва ли в силах сдерживать дрожащие губы, как можно сильнее сжимая их, пытаясь не выдавать себя. Однако погода совершенно точно не была на моей стороне, и не заметить, что я с трудом держусь на ногах от холода, болезненно сжимая замёрзшие пальцы рук в кулаки, было совершенно невозможно, особенно, учитывая внимательность и проникновенность, свойственные Джерарду. А потому он никак не мог промолчать, смеривая меня взглядом, тут же замечая моё состояние.

- Ну вот, ты же теперь весь продрог из-за этой отвратительной погоды! - с заметным сожалением в голосе, виновато произнёс он, заставляя меня самого почувствовать неприятный укол вины, ведь я сам его не послушал, надевая лишь тонкую кофту. - Какой кошмар, Фрэнки, да ты весь дрожишь из-за этого проклятого дождя, ну какой же я всё-таки дурак, что заставил тебя пойти в этот злополучный парк в столь неудачное время! - выглядя невероятно разочарованным и обеспокоенным, не сводя с меня глаз, не унимался он, пока моя очередная наивная попытка сделать вид, что мне вполне тепло, снова претерпевала фиаско, только заставляя больше стыдиться своей неспособности хоть как-то улучшить положение. - А ну подойди-ка сюда, - жестом подзывая к себе, всё так же опечаленно пролепетал Джерард.

- Мн-не не холод-дно, - со скорбью осознавая, как жалко и неправдоподобно это звучало, дрожа как осиновый лист, прохрипел я, шмыгая носом, в полной мере демонстрируя противоположность собственных слов, слишком явно разоблачающую мой и без того неправдоподобный обман, за что мне было невероятно стыдно.

- Да я уж слышу, - отмахиваясь от моих нелепых оправданий, как-то обиженно вздохнул мистер Уэй. - Держи, накинь мою куртку, пока окончательно не подорвал иммунитет, - уже протягивая мне последнюю, явно не собираясь выслушивать очередную очевидную ложь, выжидающе проговорил он. Но сейчас я не мог так просто послушать его, точно так же беспокоясь о его собственном здоровье, ведь уж чего-чего, а простудной лихорадки Джерарда, да ещё и по моей вине, мне хотелось  меньше даже, чем собственной болезни.

- Нет, - настойчиво помотал головой я, обхватывая себя руками, одновременно и пытаясь хоть капельку согреться и давая понять, что я не соглашусь отобрать у него единственную тёплую вещь, не дающую продрогнуть до нитки от этого промозглого ветра и пропитанных холодными каплями дождя вещей, тем более, что я и так вечно пребывал в не самом здоровом состоянии, так что терять мне было особо нечего. - Тогда замёрзнешь ты.

- Но, Фрэнки, пожалуйста! - уже менее требовательно, теперь скорее давя на жалость, повторил просьбу Джерард, судя по всему, тоже не соглашаясь отступаться так скоро, в чём я, собственно, ни секунды и не сомневался. Вот только итог нашему бессмысленному спору априори грозил очень глупый, ведь никто не хотел уступать, и мы попросту тратили зря время, замерзая вдвоём.

- Я не хоч-чу, чтобы т-тебе было холодно, - снова проклиная абсолютнейшее отсутствие способностей контролировать этот непреходящий озноб, хмурясь своим вечным поражениям, вновь не согласился я, хоть и чувствуя себя упёртым идиотом, но всё равно никак не признавая возможность согреться, обделив при этом Джерарда.

- Не возьмёшь, значит? - с некоторым вызовом в голосе поинтересовался он, судя по всему, уже зная, что ответить и на это, никак не мирясь с моим несогласием.

- Не возьму, - почти не вздрогнув, уверенно произнёс я, ещё сильнее сжимаясь, проклиная эту чёртову ситуацию и свою неразумность, из-за которой теперь вынужден был изводить нас обоих.

- Ну хорошо, - как-то странно произнеся эту фразу, согласился, наконец, Джерард, зачем-то подходя ближе ко мне, вызывая только большее моё недоумение. Я осознал, что за странная идея могла прийти ему в голову, чтобы так неожиданно примириться с моим решением, только через пару секунд, уже ощущая, как он накидывает на мои плечи расстёгнутую куртку, вставая позади меня, так, чтобы мы оба были укрыты её. Прижавшись вплотную к моей спине, чтобы как можно дальше натянуть ткань, защищая от ветра и холода, он обвил меня руками, вместо молнии соединяя не смыкающиеся из-за превышающего норму объёма лацканы, заставляя тут же застыть на месте, затаив дыхание, путаясь в собственных мыслях. От тепла, исходящего от тела Джерарда, на замёрзшей коже из-за неожиданного жара тут же начали возникать мурашки, пока я всё ещё отчаянно пытался совладать с охватившим меня смущением из-за всей неловкости ситуации. И, несмотря на всю, казалось бы, обыденность его поведения, мне всё равно было очень странно ощущать кого-то ТАК близко, и потому я забывал даже о причине нашего спора и существовании этой самой куртки, согревающей теперь и его, и меня. К счастью для моего изнеможённого неясными вопросами и мыслями разума, уже через пару минут к остановке подъехал автобус, к моему огромнейшему облегчению, направляющийся как раз в нужную нам сторону, и потому я смог, наконец, спокойно вздохнуть, освобождаясь от необходимости копаться в собственных спутанных мыслях, больше не прижимаясь к Джерарду так тесно. 

Проходя внутрь автобуса, быстро перебежав сквозь нескончаемый ливневый поток, я тут же осознал, как же прекрасно всё-таки находиться в тепле в такую погоду, вновь ощущая эту приятную дрожь по всему телу, вызванную резким перепадом температуры. Присев ближе к пустеющему концу, теперь гораздо отчётливее осознавая всю утомительность сегодняшнего дня, я устало устремил взгляд в окно, понимая, что единственно нарушающий тишину умиротворяющий звук капель, ударяющихся о стекло, заставляет меня медленно погружаться в сон. Непроизвольно улыбнувшись от ощущения чего-то тёплого на плечах, в конце концов, я так и погрузился в страну Морфея, постепенно растворяясь в мыслях о красоте старого парка, чудесных карамельных яблоках и Джерарде...