Бэндит Ли во всем была папиной дочкой, что неудивительно. Он воспитывал ее, будучи почти «папочкой-одиночкой», когда Линз колесила по миру в очередном туре, а он так и не нашел свою нишу в музыкальной индустрии после распада своей легендарной группы. А может, просто устал и больше нечего было сказать, хоть он и попытался. Дважды. Во всяком случае, Леди Би росла с его завтраками и уроками рисования, на радость семье, державшейся на дружеском уважении между родителями. Она рисовала. Боже, как она рисовала! Смотря на ее произведения, Джерард часто ловил себя на мысли, что хотел бы изобретать такие же вещи на бумаге, как и его дочка-подросток, целыми днями стоявшая за мольбертом или сидящая за компьютером в фотошопе. Изумительно, просто непостижимо, как гармонично естественно смотрелась она по вечерам, перемазанная в краске, в подвале дома, где располагалась их маленькая студия. Мистер Уэй тоже проводил все время там, все так же рисуя комиксы, правда, теперь они издавались в DC. Это лучше, чем он мог себе представить, хотя и говорил в каждом интервью, что собирается идти дальше и делать больше, но в следующем году. В следующей жизни – возможно.
- Пап? – процедила девочка через сжатую в зубах тонкую кисточку, пока оставляла широкие мазки на холсте другим инструментом.
- Мм? – он оторвал взгляд от своей чернильной работы, всматриваясь в сосредоточенное лицо дочери, покрывающееся едва заметным румянцем.
- А это правда, что ты когда-то мутил с гитаристом своей группы?
Черт. Мы никогда не говорили об этом. Она не проявляла интереса к тому, что я делал в молодости в музыке, и с головой уходила только в комиксы, находя там ошибки и предполагая, как можно было бы их исправить, делая работы не просто хорошими, но приближенными к гениальности. Но МайКем… Попроси я ее процитировать какую-нибудь песню, она ошибется или запутается в первых же двух строчках. Откуда вопросы? Тем более, о гитаристе. Она даже его имени не знает, но интересуется до взволнованно дрогнувшего голоса. Кто вообще рассказал ей?
- Мы были молодыми, смелыми и эпатажными музыкантами на пике популярности, которая совпала с очередной волной гомофобии в стране и мире, Бэндит. Мы злили гомофобов, смотря на их реакцию и на то, как растут наши рейтинги. Не по этой причине, конечно же. Мы никогда не делали себе имени только пиаром, мы правда были хорошей группой. Но то, что было на сцене между мной и моим гитаристом, так и осталось на сцене.
Я не назвал его по имени, хоть и скучал по тому, как оно звучало. Я не произносил его почти ни разу, пусть оно хоть раз в день и всплывало в моей голове. Раньше – причиняя боль, позже – грусть, сейчас – нежность. Я не мог заставить свои губы произнести имя, но назвал его своим. Он всегда был моим, на самом деле. Я это понял еще до того, как мы отыграли с ним первое шоу. Знаете, как бывает? Ты говоришь с человеком, первый раз пожав его руку буквально десять минут назад, но уже чувствуешь, что ни за что не упустишь из своей жизни этого укуренного засранца. Или пьяного. Или того и другого одновременно, я уже не помню. Но он был восхитительно не в себе, наверное, поэтому мы так быстро сошлись, почти мгновенно. Дальше – взгляды, двусмысленное поведение, и стояк при крепких приветственных объятиях. Алкоголь, много алкоголя, много травы, много секса. Много сожаления. Много лжи, и еще больше – попыток найти себе оправдание. Алкоголь затапливал мозги, топя и его в мыслях. Когда я понял, что не помогает, он был тем, кто поставил меня на ноги, пусть это иногда и означало стоять рядом со мной на коленях над унитазом, держа мои сальные волосы подальше от извергаемой рвоты. Он делал это все для меня, чем сокрушил мое сердце. А потом я сломал его жизнь, закончив группу в марте две тысячи тринадцатого года. С тех пор я не произношу его имени, и поэтому, наверное, она его не знает.
- А почему ты спросила? – Ли никогда не разговаривала за работой просто чтобы говорить. Джерард знал, что этот вопрос вызван размышлениями, не оставлявшими чуть кучерявую головку его чада в течение какого-то времени, и он – лишь вершина айсберга. – Только не говори, что люди все еще пишут про нас!
- Не знаю, - она пожала плечами, смешивая желтую и зеленую краску. – Никогда не читала про вас толком. Мне девочки сказали об этом. Значит, ты не имеешь ничего против геев и лесбиянок?
Она пыталась выглядеть полуотстраненно, почти не проявляя интереса к разговору, но я видел, что ее тонкие пальчики подрагивали, мешая контурам быть отточено четкими, как обычно. Видимо, сегодня тот день, когда мы выясним позиции друг друга насчет ЛГБТ, и почему-то мне кажется, что этот вечер закончится для меня не так приятно и тихо, как я ожидал.
- Совершенно ничего, до тех пор, пока их деятельность не связана с нарушением закона и насилием, как и для всех. Я не вижу разницы между тем, кого любит человек, пока эта любовь искренняя. Но ты ведь это не просто так спрашиваешь, верно?
- Только маме не говори, - она бросает на отца обеспокоенный взгляд. Я поднимаюсь с кресла и иду к ней, подставляя лицо. Еще когда она была маленькой, мы придумали этот ритуал, который исполнялся каждый раз перед озвучиванием очень важного, сверхсекретного секрета, и давал гарантию, что никто больше не узнает о том, что будет сказано дальше. Иногда малышка Бэндит могла неделю копить в себе свои маленькие детские секреты, и, как только мама уходила из дома, бежала ко мне с маркером или красками, чтобы нарисовать мне усы и излить свое сердечко. И, конечно же, мы должны были отмыть художества до возвращения Линз.
- Секрет, - произносит она, рисуя на щеках папы усы зеленого цвета, и морщится, когда он рисует на ней такие же, но желтые.
- Секрет, - утвердительно кивает Джерард, садясь на место.
- У нас в колледже есть девушка… Она пришла только в этом году, и учится даже не на одном курсе со мной… Она на фото-видео журналистике. – Слова давались с трудом, и Джерард жалел, что не может читать мысли, чтобы избавить дочь от мучительных, сбивчивых объяснений. – Мне никогда не нравились девушки, честно. Я даже не думала об этом. А она какая-то особенная. Во-первых, она бы тебе понравилась внешне. Если посмотреть на ее лицо, оно просто идеально для портретов.
…Структура лица, кости, разрез глаз…
- … и глаза каре-зеленые, очень необычный оттенок, а на солнце, ты не поверишь…
… Они превращаются в медовые…
- Она одевается, будто учится в школе олдскула, а рост…
… Чуть ниже, чем я. Может быть, на голову. Совсем коротышка…
- Но такая активная, аж смешно. Не сидит на месте ни секунды. А наблюдать за тем, как она работает, отдается делу. Она может без стеснения лечь на пол ради удачного кадра, или высунуться из окна по пояс. А мимика…
… Такая живая и активная. Морщится, щурится, улыбается, облизывает губы…
- Это все просто сводит с ума, и я ничего не могла с собой поделать, кроме как однажды подойти и просто поцеловать при всех.
- Ты это сделала? – Джерард сдерживается, чтобы не выругаться.
- Да, я это сделала. И она ответила мне на поцелуй, не оттолкнула. Мы тогда были подругами, очень близкими…
… И понимали, что это уже давно не дружба…
- Эй, Бэндит, - он позвал девочку, максимально мягко произнося каждое слово, - ты у меня чертовски смелая и сильная. Я горжусь тобой во всем, что ты делаешь, абсолютно. И если ты будешь с ней счастлива, я поддержу тебя. Но, прошу тебя, береги себя. Любая любовь может разбить твое сердечко.
На мелкие осколки, да так, что они попадут в легкие, застряв в них и мешая дышать. Они разорвут все твои внутренности, лишая аппетита, давая почувствовать, насколько эмоциональная боль сильнее физической. Потому что не знаешь, где именно болит, и из этого нет никакого выхода день за днем. Ночь за ночью лежишь в кровати, скуля в подушку, сдерживая всхлипы, чтобы не разбудить рядом спящую жену. А наутро ставишь греться пустой чайник, закипающие мозги не хотят переключаться в рабочий режим. Весь день смотришь в одну точку, видя перед собой любимое лицо, чтобы вечером в который раз сдержаться и не позвонить, но телефон всегда рядом, потому что надеешься, что он сам позвонит. Но он не звонит, и ночью…
- Я знаю, пап, - она откладывает краски, подходит и садится к нему на колени, как в детстве. Обвивая его шею тонкими руками, тыкается подбородком в плечо. – Спасибо тебе большое. Люблю.
- Я тебя тоже, Бандитка ты моя, - он усмехается. – Пригласи завтра свою красавицу к нам на обед после колледжа? Не подумай, я не хочу тебя контролировать, просто мне интересно посмотреть, кто сразил тебя…
Подправила Вам немного шапку, пункты автор, пэйринг и т.д. выделяются жирным, не забывайте это делать. и пожалуйста, не выделяйте слова "в процессе" красным.
Здорово!!! Очень эмоцинально, меня зацепило. Вызывает на чувства, заставляет сопереживать этим больным воспоминаниямБуду счастлива увидеть продолжение!!!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
