Даже не знаю, сколько я провалялся в этой идиотской больнице, по-моему, прошло очень много времени – или оно для меня протекало так медленно – и вообще, я чувствую себя просто прекрасно. Не понимаю, что им нужно от меня. Руки все еще обвивают какие-то трубки… и подушки все еще такие же неудобные. Я заметил то, что почти ничего не чувствую ладонями. Врачи сказали, что это из-за того, что при порезах я задел сухожилия и мышцы, а до самих сосудов не достал. Они говорили, что такое могло бы привести к параличу руки или нарушению движений кисти и пальцев, но я, вроде как, счастливчик, и скоро это что-то, похожее на онемение, пройдет. Да… наверное, я не постарался тогда и даже не поранил вены, а может быть, у меня просто не было сил. И я даже не знаю, хочется ли мне сейчас умереть. Конечно, многие суициденты, после неудачной попытки, продолжают пытаться умереть, а я… я даже не знаю. Я просто ничего не знаю, почти ничего не хочу. Наверное, я похож на овощ. Только во мне до сих пор осталось то чувство, от которого бы я предпочел избавиться – эта гребаная любовь. Я не понимаю, почему все еще так. Почему я все еще хочу обнять Фрэнка, поцеловать его… черт. Просто все еще хочется быть с ним. Может, кто-то сможет это назвать настоящей любовью, но я это называю просто идиотизмом. Настоящая любовь – это взаимная любовь, да, конечно, не всегда, но все же. Ведь многие смогут согласиться с тем, что безответная любовь, она несчастная. Если тот, кто любит, не может быть с тем, в кого влюблен, то он вправе считать себя, если даже не несчастным, то все же не таким уж и счастливым и полным жизни человеком, правда? Так считаю я. Хотя я начинаю надеяться на свое безразличное ко всему состояние. Может, оно и накроет то самое чувство тоже? Я желаю этого и надеюсь.
Потому, что Фрэнк – просто эгоистичная скотина, и он меня не любит. Может быть, я веду себя, как баба, но он меня доводит. Черт, похоже, безразличие никогда не поборет любовь.
А еще эта чертова любовь толкает на всякие безумные поступки. Но это очевидно, да.
Мне просто хочется кричать. Во весь голос, так, чтобы услышали все, и он сам: «Фрэнк, ты нерешительный и бесчувственный ублюдок, и я не хочу тебя любить!».
Господи, я просто не знаю. Ничего не знаю, и я не могу понять, Фрэнк, он просто не любит меня или все же просто боится признаться в своих чувствах… или думает… Не знаю, блин, что он там думает. Но мне до чертиков хочется просто ему выговориться. И в следующий раз, когда я его увижу, я схвачу его и задам вопрос в лоб: «Ты любишь меня?!».
…если, конечно, этот следующий раз будет…
Такие частые перемены настроения. Странно. А может, у несостоявшихся суицидентов так и бывает. Не знаю. Я вообще в этом не разбираюсь. Не разбираюсь ни в чем. Я даже не могу понять, что хочу от Фрэнка.
Сейчас мне захочется все ему высказать и вернуть наши прежние отношения, а через секунду я скажу, что эти отношения восстановить невозможно и вообще, вряд ли когда-то бывает все по-старому, особенно после таких вот светопредставлений. И все же, мне нужно выбрать один выход. Теперь мне кажется, что будет нечестно, если я решу все сам, подумав и за себя, и за Фрэнка. Я ведь действительно, не могу знать наверняка, что же там, в голове у Фрэнка. Ведь та надежда, вдруг он меня любит, она еще осталась.
Я просто очень устал думать. Я постоянно думаю и постоянно о Фрэнке. Здесь невозможно. Эта палата угнетает и мне здесь неуютно. Здесь нечего делать, кроме как читать старые неинтересные журналы, ну или книги, которые мне приносит мама. И то, она не слишком-то разбирается в моих вкусах в литературе. Просто приходиться читать, чтобы не подохнуть от скуки или не сойти с ума от своих же мыслей. И все же, ночами иногда не заснуть, и тогда эти мысли… они начинают меня терроризировать. Достают. Одолевают. Хотят меня убить. Именно они, а не я. Вот так и сейчас. Мне срочно нужно выписаться. И если врачи не сделают этого добровольно, я сбегу.
***
Сквозь уже некрепкий сон я слышу, что кто-то зашел в мою палату. Это либо врач, либо мама – она посещает меня каждое утро, и все так же каждое утро ноет, причитает, почему же я так поступил. Черт. Мне это порядком надоело. А сегодня, наверное, один из таких же ужасно скучных дней. Опять неинтересные журналы, пустые разговоры с мамой и убивающие меня мысли. Как плохо. Мне даже иногда начинает казаться, что отсюда меня вообще не выпустят.
Я все еще лежу с закрытыми глазами. Не хочу знать, кто пришел. Все равно, этот кто-то хороших вестей не принесет. Их вообще никогда больше не будет. Чья-то рука прикасается ко мне и ласково гладит по голове. Это мама. Конечно. У меня возникло странное чувство. Мне кажется, что она улыбается. Или это все еще сон? Пожалуй, я все-таки открою глаза.
- Привет, сынок, - мама действительно улыбалась и это была явь. Вдруг она спохватилась. - Я тебя разбудила?
- Нет, мам, все в порядке. Я уже почти не спал.
Сегодня она была на удивление спокойная. Даже радостная.
- У меня для тебя прекрасная новость. Тебя выписывают.
- Правда? – я почувствовал, как мои уголки губ ползут вверх. Мне даже не верилось.
- Да. Сегодня.
Теперь мы улыбались вместе.
- Это охре… Прости. Это так классно!
- Да, кстати, я забыла спросить. Как ты себя чувствуешь?
- Отлично. Я всегда так себя чувствовал, да.
Мама вздохнула.
- Вот никогда не признаешься, что что-то не так. Ну ладно, пожалуй, сегодня я тебе поверю.
- Хм. Мне уже можно вставать, переодеваться, собираться?
- Да, конечно. Вот, я принесла твою одежду. Кстати, врач с тобой хочет поговорить.
- Пф. Опять всякие поучения, да? Я чувствую, мне и от папы достанется.
- Так. Не препирайся. Вообще, тебе стоит послушать взрослых, разумных людей. Да еще и врача, к тому же.
Я ничего не ответил. Спорить с мамой бесполезно – она все равно найдет какой-нибудь факт, которому невозможно возразить. Она почти всегда права. Ну и ладно.
Ма, довольная тем, что выиграла очередной бессмысленный спор, вышла из палаты, а я стал одеваться.
Даже как-то не верится, что я, наконец, выберусь из этой «тюрьмы». Время… сколько же времени я потратил здесь, просто валяясь и ничего не делая? Хотя… дома было то же самое. Только дома у меня было много возможностей, но их использовать совершенно не хотелось, а когда я очутился здесь, не знаю, что произошло. Может быть, просто-напросто меня разозлил тот самый факт, что мои возможности здесь ограничены, а возможно, мне действительно захотелось что-то полезное сделать. Здесь мне захотелось все решить окончательно, поговорить с Фрэнком. Тогда я думал, что это будет сделать легко, но теперь, когда я смогу это сделать, мне становится страшно. Мне до жути страшно узнать его ответ – он же может быть не тем, которых я так желаю услышать. Он может просто сказать «я не люблю тебя, это все было ошибкой», например. Тогда, наверное, я действительно стану одним из тех суицидентов, которые после первой неудачной попытки совершают вторую. Ох, я так ненавижу все это происходящее, я даже не знаю, мне иногда кажется, что это предельно похоже на реальность, настоящая жизнь и должна быть такой, а с другой стороны – почему в этой гребаной жизни не должно быть все хорошо? Она постоянно ставит мне подножки и смеется потом, когда я падаю. Идиотская, идиотская жизнь… И ведь постоянно хочется сдаться и просто валяться в постели, пока не настанет девяносто с чем-то лет и не наступит самая качественная смерть – смерть от старости. А все это время жить просто как овощ, смотреть тупые ток-шоу и сериалы, сидеть в Интернете и тупо существовать. Это, конечно, заманчивая перспектива, но ведь в жизни еще существуют другие радости и забавы. Черт. Я опять задумался. И самый настоящий идиотизм – это накручивание самого себя. Зачем переживать из-за чего-то, возможно и не существующего? Намного проще просто пойти и узнать, просто услышать правду, пусть она даже и горькая. И только потом уже решать, как жить дальше. Если это событие настолько потрясло тебя, то, может, и можно стать бесчувственным дебилом, но если ответ просто неприятный, то почему бы просто не наплевать? Со временем можно наплевать на все, абсолютно. А вот если ответ такой, который ты хотел услышать даже больше, чем исполнить мечту всей жизни, то, пожалуй, эта самая жизнь вновь заиграет всеми цветами радуги, запоют птички и запорхают бабочки. Господи, как же я сейчас завишу от одного человека, который, в принципе, мне никто и должен быть никем. А я, черт возьми, влюблен в него по уши. Мне просто хочется провести всю жизнь именно с этим человеком. Я не могу строить никаких планов, пока не поговорю с ним. Просто нужно это сделать. И все.
Как я только натянул на себя последний предмет одежды – майку, в дверь постучались. Врач. Со своими наставлениями. Ох, придется делать вид, что я его слушаю.
- Войдите.
В дверях появился незнакомый мне доктор. Он выглядел примерно на тридцать-тридцать пять лет. Высокий и довольно худощавый. Внешний вид довольно приятный и вообще он симпатичный.
- Здравствуй, Джерард. Как самочувствие?
Мы уселись на мою неудобную кровать.
- Отлично. Я себя прекрасно чувствую.
- А в эмоциональном плане?
Стоп. Он что, психиатр? Поэтому я раньше не видел его?
- Вы хотите спросить, хочется ли мне все еще совершить суицид?
- Да, - без колебаний и малейшего смущения, ответил он.
- Нет, не хочется.
Пока не хочется.
- Славно.
- Но если вы мне не верите, я могу доказать. Я теперь слышу, как поют птицы, вижу, какая восхитительная погода за окном и вообще, мир прекрасен!
Кажется, я перестарался. Я действительно похож на психа.
- Хм. Ну, я рад, - усмехнулся мужчина.
- Скажите, а вот это, с ладонями, ну, типа онемения, оно пройдет?
- Да. У тебя пройдет. Ты вообще везунчик. Ты мог бы поранить сухожилия сильно, и тогда бы мог быть паралич, а еще при таких… кхм…попытках в вены иногда попадает грязь и развиваются гангрены, а это иногда приводит к заражению крови. Понимаешь? И вообще этот способ… он, конечно, популярен, но не действенен. Ладно, мы вообще не об этом, - врач мило улыбнулся. – Да, тебе конкретно повезло. Обычно, неудавшимся суицидентам прямая дорога в психушку, но твои родители так просили этого не делать… Просто пообещай, что больше этого не сделаешь. Я тебе могу сказать, что это не выход. Из любой ситуации.
- Да, я понял. Хорошо.
- В общем, я зашел, чтобы… - он вручил мне какой-то листок. По-моему, это назначение лечения. – Просто подлечись дома, если даже хорошо себя чувствуешь, для профилактики.
- Ладно, - я попытался улыбнуться доктору.
- Удачи, - проговорил он и удалился.
Похоже, все закончилось и теперь я свободен. Сейчас придет мама. Мы уйдем отсюда навсегда.
Я все думаю и думаю о будущем. Даже если случится что-то плохое, я больше не стану пытаться умереть. Знаю, теперь я знаю, что это бессмысленно. Я просто буду жить для того, чтобы посмотреть, что будет дальше. Что будет потом. Просто буду существовать и наблюдать за тем, как мимо меня протекает жизнь. Я наблюдаю за всем этим в стороне.
Пришла мама.
- О, сынок, ты уже готов, - у нее сумка с моими вещами. – Ну что, идем?
- Да, конечно. Вот, это доктор назначил мне, – я отдал листок маме и попросил свою сумку. Будет лучше, если понесу ее я.
- Хорошо. Слушай, а почему ты опять грустишь? Что-то не так?
- Все отлично, - почти бесцветным голосом ответил я.
- Неправда, - черт. У мамы вновь этот приступ заботы. Я его называю именно так.
- Ну, брось, просто мысли разные.
-Мне за тебя страшно!
- Не стоит. Со мной такого больше не повторится. А это так, не обращай внимания.
Надеюсь, за мной теперь не будут следить. За каждым моим шагом. А то я только недавно отделался от этого вопроса «почему у тебя такой голос?». Будет не слишком весело, если я снова буду слышать это каждый раз, когда у меня будет просто плохое настроение или я буду чем-то занят. Мне вообще иногда хочется прикинуться глухонемым. Ни с кем и никогда не разговаривать. Зачем это нужно вообще?
- Сынок, я же за тебя беспокоюсь. Ты понимаешь, что если бы мы тебя потеряли, я бы не знаю, что бы случилось со мной?!
- Да, мам, я понимаю. Прости меня еще раз, я поступил не правильно и больше так не сделаю. Но, может, не будем поднимать эту тему вновь? Мне и так не очень-то… Слушай, ты можешь понять меня хоть один раз?!
- Ладно. С тобой просто невозможно разговаривать.
Похоже, удача была сегодня на моей стороне.
- Мы можем идти?
- Да.
- Ну и отлично.
***
Вскоре мы оказались дома. Кончено, я знал, что мне не избежать разговора с родителями, и Майки их будет тоже поддерживать, но у меня совсем не было для этого настроения. Я решил, что буду просто кивать и все. Уверен, они мне ничего толкового не скажут, папа может даже сорваться и наорать на меня. Это, если кто-то хочет знать, не так уж приятно. Мне кажется, что после такого случая нужно с человеком обращаться осторожно и ласково. А может, я не прав. Просто я руководствуюсь своими чувствами, мне, например, неприятно будет выслушивать какой-то бред, которого я уже и так наслушался от врачей. Не знаю.
- Итак, сын, - папа вздохнул и посмотрел на меня. Наверное, он даже приготовил особую речь. – Я надеюсь, что ты осознаешь то, что хотел совершить чудовищный поступок. И осознаешь то, что за это мы уж точно тебя не похвалим. Мы все, конечно, бесконечно счастливы, что с тобой все хорошо, что все обошлось, но теперь от этого поступка никак не избавиться. Он же останется, это стало частью истории твоей жизни. Причем этот поступок, я думаю, никто не одобрит. А если люди увидят на твоих запястьях эти порезы, ты же понимаешь, что они будут относиться к тебе по-особенному. И это слово не значит «хорошо», в этом случае.
- У тебя же могло быть заражение крови! – вклинилась мама, чуть не плача.
- Я уже знаю, слышал от врача.
- Так. Не перебивайте меня. Хм… Забыл уже, что хотел… не знаю, зачем тебе это надо было. Ты же понимаешь, что это был чудовищный и безрассудный поступок. А думал ли ты о нас в тот момент?
- Конечно. Просто мне было… ладно, не важно. Извините меня. Я все понял, осознал. Я повел себя ужасно, отвратительно. Думаю, слова «этого больше не повториться» здесь неуместны?
Мама чуть ли в обморок не упала.
- Джи, ты такой придурок, - без единой эмоции, процедил Майки сквозь зубы.
Я промолчал. Наверное, брат прав.
- Ладно-ладно. Вы хотите, чтобы я что-то сказал? Я уже извинился.
- А еще?
- Я люблю вас.
- Что-то не видно, - продолжал острить брат.
- Так, Майкл перестань, - сказала мама. – Надеюсь, эта тема закрыта и теперь все будет хорошо.
Не думаю, что все будет так же, как прежде, и тем более, не будет все хорошо.
- Давайте обнимемся.
Мы поднялись из-за нашего обеденного стола и все вместе обнялись. Это моя семья и эти люди меня любят. Может, стоит жить только ради них?
Нет.
Не получится. Я их люблю, но у меня есть еще одна любовь.
Не знаю, действительно ли закрыта тема, не знаю, о чем сейчас думают мои родственники, и их истинное отношение ко мне разгадать не могу. Но мне кажется, что мама теперь хочет меня запихнуть в какой-нибудь огромный шар, ну, какие показывают в фильмах про будущее, чтобы защитить от всего, а Майки думает, что я свихнулся. Насчет папы я даже не знаю. Я, вообще-то никогда не мог разгадать его настоящие чувства и узнать, о чем он думает, если не говорит об этом сам. Ну и ладно. Мне и не очень-то хочется думать об этом. Я вообще не перестану думать об одном, пока не сделаю то, что нужно. А это нужно сделать как можно быстрее.
- Пап, я могу делать то, что хочу я? Например, выходить на улицу?
- Ты волен делать все, что хочешь. Тебя же выписали и ты дома.
- Но… - возразила мама. – А вдруг…?
Отец ее сразу перебил:
- Перестань. Все будет нормально.
- Ну спасибо.
Мне даже показалось на несколько минут, что они теперь меня будут держать под домашним арестом до совершеннолетия. Да и после него тоже. Но папа… спасибо папе. ...осталось только придумать, как же достать Фрэнка. Только поговорить и все. Все решится.
Сейчас утро. Наверное, Фрэнк ходит в школу. Просто, от нечего делать. Если судить по времени, скоро кончится только первый урок. Странно, что Майки не отправили в школу.
- Так. А мне пора на занятия, - почти одновременно с моей мыслью сказал Майки.
- Но уже же поздно…
- Нет, у нас сегодня первого урока не было, - брат кротко улыбнулся и ушел собираться.
- Так. Мою работу тоже никто не отменял. Я уже сильно опаздываю, так что всем пока, - папа поцеловал в щеку маму, мы еще раз с ним обнялись, и он поспешно вышел из дома.
- Почему он меня в школу не отправил?
- Тебе же нужно немного времени, чтобы прийти в себя, верно? – улыбнулась мама, доставая какие-то продукты из холодильника.
- У меня было уже это время. В больнице.
- Готова поспорить, что дома куда лучше, чем там, в провонявшей хлоркой палате, м?
- Ты права.
И действительно, что я так рвусь в «чистилище»? Ведь шансы увидеть там Фрэнка почти равны нулю. Он ходит в школу еще реже меня. Если так можно сказать, пропускает еще больше, чем вообще можно попустить. И это все значит то, что найти его у меня не получится…
- Ты, наверное, голоден, - мои размышления прервала мама, - я приготовлю тебе поесть и пойду, прогуляюсь.
- Хорошо.
А еще все меня оставили. Сейчас уйдет мама и оставит меня одного, опять наедине с моими мыслями-червяками. Вообще, конечно, я бы не советовал им этого делать, но и не хотелось оставаться в их обществе. Почему – не знаю.
Позвонить Фрэнку не получится. Вряд ли он придет. Хотя я не знаю. Ничего, совсем ничего не знаю. Черт.
Я сижу за нашим обеденным столом и смотрю на то, как мама режет продукты. У нее невозмутимый вид, но я знаю, что внутри она все так же встревожена. Сейчас она спросит «почему я такой».
- Сынок, с тобой все в порядке?
Маме нужно выдавать премию за такую феноменальную предсказуемость.
- Я просто задумался.
Она боится, что со мной то-то случится. Но не так, как боятся остальные мамы, за остальных детей, а еще сильней. Я ценю это, но все же считаю странным. Не понимаю. Может быть, я сморожу глупость, но все равно скажу. У нее же есть еще один сын. И даже если со мной что-то случится, будет Майки. Я не понимаю такой вещи, наша мама так сильно заботится только обо мне. Хотя я старше. Просто, я думаю, что она считает Майкса умнее и самостоятельней меня. Конечно, он же не резал себе вены! Мда. Может быть, таким образом я повешу на себя «ярлыки», я не знаю. Самое грустное в этом всем то, что никто и никогда не будет знать мои истинные мысли и чувства.
Вскоре еда была готова, мама меня оставила наедине с омлетом и ушла, даже не удосужившись поставить в известность, куда же конкретно она направляется.
А в больнице нормально и не кормили, хоть сейчас нормально поем за такое долгое время.
Кажется, о другом я и не могу больше думать. В голове только один Фрэнки. Айеро не убирается из моих мыслей. И как же мне его найти? А что сказать? Я погорячился, когда сам себе пообещал спросить у него все в лоб. Сейчас я считаю, что правильней будет все обдумать и задать самый главный и решающий вопрос как можно лояльнее. Ладно, со вторым я уж справлюсь, наверное. А искать…
Вдруг в дверь кто-то позвонил. Наверное, мама что-то забыла.
Я стремительно подскочил к двери, и даже не посмотрев в глазок, открыл ее. Только в последний момент мне пришло в голову, что мама бы открыла дверь сама, так как у нее есть ключи.
Передо мной стоял Фрэнк. Мне даже не пришлось искать его, он пришел сам. Черт, черт… Сейчас припадок будет – меня стали переполнять эмоции.
Фрэнк немного замялся.
- Привет, Джи.
Все же парень не смог сдержать счастливую улыбку. Теперь он улыбался вместе со мной.
Ничего не говоря, я бросился к нему на шею и обнял. Все, что я хотел сделать и сказать, все мои планы полетели к чертям. Я могу его обнимать. Может быть, это последний раз, но сейчас это происходит. Теперь я понимаю, почему некоторые люди желают остановить время. Фрэнк тоже обнял меня.
Только после некоторого промежутка времени, я смог выговорить хоть что-то:
- Привет, Фрэнки… Я…как… как ты?
- Это я у тебя должен спрашивать. Как ты чувствуешь себя?
- Физически – прекрасно. Душевно – «кто бы убил».
- Почему?
- Угадай…
- Черт. Извини меня, прости. Я был таким придурком. Я не знал, что делал. Эгоист.
И все же, почему мне кажется, что он вернулся ко мне только потому, что почувствовал ответственность? Черт! Не могу! К черту эту мысль!
Я оторвался от него и посмотрел ему в глаза.
- Я люблю тебя.
- И я тебя люблю.
Я взял парня за руку и повел в дом. На лестничной площадке не так уж уютно и вообще, это не место для примирений. Мы отправились в мою комнату.
- Ты знаешь, у меня сейчас такое странное чувство. Будто хочется рассказать тебе о целой жизни, все, что тут происходило, что было со мной, а с другой стороны – слов просто нет.
Мы легли на нашу кровать и просто стали смотреть друг на друга. Может, звучит предельно банально, но я рассматривал его лицо и вспоминал, как он выглядит. Мы так давно не были так близки. Не были вместе. Будто прошло несколько лет. Я смотрю в его глаза и несу какую-то чушь. Она неуместна, но я не могу остановиться.
Фрэнк только усмехнулся и поцеловал меня. Я так давно не чувствовал его губ, так давно не прикасался к ним. Мы снова целуемся. Я снова ощущаю его опьяняющие губы и целую их своими.
Нам и не нужны слова.
Он медленно разрывает поцелуй и опускается ниже, проводя губами по моей шее. Фрэнк поспешно стягивает с меня майку. Он прикасается губами к моей ключице, а потом – к еле заметной ямке между ними. Все ниже и ниже. Парень игриво улыбнулся и лизнул мой сосок. Я уже дышу довольно громко и часто. Он проводит пальцами по моей груди, животу и его рука уже рядом с пряжкой моего ремня. Фрэнк расстегивает его, а затем – ширинку на брюках. Айеро резко стягивает с меня все, что осталось из одежды, и я остаюсь совершенно нагой. Я приподнялся на кровати, и мои губы вновь прильнули к его губам. Снова поцелуй, только на этот раз страстнее и безрассуднее. Дыхание стало горячим. Теперь я снимаю с него футболку и целую шею, рядом с моим любимым скорпионом. Эта татуировка мне нравится больше всех. Он обнимает меня и прижимает к себе. С жадностью целует и запускает руки в мои волосы. Кровать застелена моими самыми любимыми простынями – шелковыми, черными. Схватив ту простынь, которой я обычно укрывался, я замотал в нее нас с Фрэнки. Тот, видимо, совсем не хочет оторваться от меня или не может, он прикасается губами к моему плечу. Я отрываюсь от него и отворачиваюсь, становясь на четвереньки. Фрэнк нависает прямо надо мной, я его чувствую, даже на расстоянии. Жар его тела и взгляд, который, наверное, любуется мной со спины. Он дотрагивается кончиками пальцев до моей шеи, от чего я чуть вздрагиваю, и проводят дальше, ниже, задевая ткань и потихоньку стаскивая ее, обнажая мою спину. Черт, даже не знаю, когда он успел узнать, что спина – у меня одна из эрогенных зон. Он заставляет меня выгибаться, с силой проводя пальцем по каждому позвонку снизу вверх. Фрэнк целует мою лопатку, а я ему говорю:
- Расскажи мне, что ты чувствуешь…
- Мммм…. – Фрэнк приблизился ко мне почти вплотную и шепчет мне на ухо. – Я чувствую тебя… страсть… любовь… к тебе. – Его речь несвязна. Фрэнк вновь рукой зарывается в мои волосы, он глубоко вдыхает и шепчет. – У тебя такой приятный запах…
Одна рука Фрэнка спускается ниже, гладя плечо, лопатку, спину и скользит по моему животу, направляясь к уже возбужденному члену. Он ловко, но нежно проходится пальцами по низу живота, обхватывает мой член и начинает его ласкать. Пальцы движутся по выпирающим венам, повторяя их линии, и касаются головки. С моих губ срывается томный стон.
Я услышал, как усмехнулся Айеро и почувствовал, что он переместил руку мне на бедро и погладил его. Фрэнк отдалился. Затем послышался звук расстегивающейся молнии. Он избавился от своей одежды и опять прильнул ко мне. Он проводит языком вдоль моей поясницы.
- Черт, - он вдруг чуть отстранился и сказал: - У нас же нет ничего. Я имею ввиду смазку…
- Плевать… Давай, - было больше похоже на то, что я стонал, а не говорил.
Фрэнк крепко схватил меня за талию и медленно вошел.
Черт… это так больно! Просто терпеть, сейчас это пройдет.
Я вцепился пальцами в подушку.
Это такое состояние, когда сердце начинает биться значительно быстрее и это чувствуется всем телом, его биение. Становится слишком жарко и чувствуется некая слабость в руках. На глазах появляется пелена слез, но это просто случайность. Это все смешивается с эмоциями. Будто счастье. Удовольствие и наслаждение. Потом это блаженство начинает заглушать боль. Фрэнк ускоряет темп, а я пытаюсь двигаться в такт ему. Просто чувствуется любовь. Это чувство просто непередаваемо.
К низу живота начинает приливать кровь, и я чувствую, как тепло разливается по всему телу.
Мы оба стонем в голос, даже не знаю, кто громче.
Слишком быстро, но я уже не выдерживаю.
После очередного толчка Фрэнк замер и прижавшись ко мне всем телом, издал протяжный стон. Он кончил.
Еще один толчок, последний, он задел мою простату, от чего я негромко вскрикнул и кончил следом за Фрэнки. Мы оба свалились на кровать, почти без сил. Мы просто смотрели друг на друга, пытаясь отдышаться.
- Фрэнки… я тебя больше никуда не отпущу. Надеюсь, ты понимаешь, что я по-настоящему люблю?
- Да… - закрывая глаза, со счастливой улыбкой, ответил тот.
- Вот и отлично.
Я обнял Фрэнка и положил голову ему на плечо.
- У нас все будет прекрасно.
Вдруг я услышал чьи-то шаги. Кто-то пришел. Мама. Это мама?! ЧЕРТ!
- Фрэнки, - я вскочил с кровати и прошептал: - Это моя мама. Быстро оденься.
Я стал напяливать на себя что попало, и велел поторапливаться Фрэнку.
Если сейчас нас застукает мама, это будет просто поразительно. И это в плохом смысле слова.
Мы оделись за минуту и выскочили из моей комнаты.
- Привет ма… - начал было я, но увидев, что же вернулся домой, немного удивился. – Майки.
- Привет-привет, Джерард, - усмехнулся брат. – О, Фрэнки! Ты уже пришел с Джи пообщаться?
супер! супер! супер! супер! супер!.. ладно, теперь по существу: как всегда замечательно!:) *в ожидании проды* спасибо большое вам за фик! целуем, любим, ждем:) ну как всегда, короче:)
Вау! Вау! Вау! Очень радостное событие: новая глава появилась!!! Как же мне нравится самокопание и мысли Джерарда! Простите, но уж очень я люблю "поковырятся" в чужих мозгах. А Вы так отлично передаете и описываете такие мысли. От признаний и занятия любовью вообще проперло! Спасибо! С такой нежностью все написано! Даже не знаю, то еще можно сказать. Пожалуй, вразумительного больше ничего, так как эмоции просто бьют через край! wewereborntolose , СПАСИБО!!! Вдохновения!!!
о дааа.они помирились всё описано просто прекрасно.чувства,переживания,страсть,любовь. хах,вот Майки их напугал.а они с таким беззаботным видом,как будто бы не у них сейчас был горячий секс xD wewereborntolose,спасибо за очередную прекрасную главу.очень порадовали!!
ГОСПОДИ Я ПРОЧИТАЛА ЭТОТ ФАНФИК НА ОДНОМ ДЫХАНИИ ЭТО ОДИН ИЗ САМЫХ ШИКАРНЫХ ФИКОВ, КОТОРЫЕ Я КОГДА-ЛИБО ЧИТАЛА АВТОР, Я ВАС ЛЮБЛЮ, ВЫ МОЙ КУМИИР!!!!!!!!11!!!!1
