Джерард безмятежно спит на переднем сидении. Он мерно сопит, отчего одна прядь его ярко-красных волос колышется, когда он плавно выдыхает, немного щекоча ему нос, он жмурится и морщится, как маленький хорошенький ребеночек, забывший, что значит орать до головной боли, крушить все вокруг и вечно портить воздух.
А я… А что я? Сижу за рулем нашей старенькой машины и завороженно слежу за тем, как стрелка спидометра ползет до цифры 200, горящей ненавязчивым, но притягивающим белым цветом. Нога уже словно приросла к педали, я одно целое с машиной.
Впереди ровная, слишком ровная, чтобы быть настоящей, полоса уходящего вдаль горизонта. Никаких холмов, городишек, деревьев. Все они будто сосредоточились где-то на другом конце света, оставив нас наедине с невыносимой жарой и бесконечной дорогой. Такое чувство, что мы – рисунок на тонкой, почти прозрачной бумаге, натянутой на вращающийся цилиндр. С одной стороны листа наша ржавая старушка, а другой – небо и дорога. Догнать, догнать, бежать быстрее, еще быстрее, задыхаясь, разрывая связки и не щадя легкие…
В голове гремучая смесь из лимонной кислоты и плавающих в ней обломков коры мозга, пестрых сгустков бредовых мыслей и всплывающих окон хаотичных слов. От такой картинки болят глаза, дрожат руки, и пульс тоже ползет за спидометром до гребанной цифры 200. Кипящая кислота пузырится, медленно, с противным ехидным шипением разъедает внутренности, через трещины вытекая в полости тела и заливая зрачки едким зелено-желтым цветом, пуская по венам и артериям не кровь, а яд.
Резко вывернутый мною руль недовольно скрипит от соприкосновения с загрубевшей и протертой в некоторых местах материей перчаток. Меня начинает раздражать маленькая ниточка на обивке, чуть выше моей ладони. Не отрываясь от дороги, привычным лаконичным движением правой руки откидываю подлокотник и, долго копаясь в горе дисков, оберток от жвачек и колпачков ручек, которыми Джи любит калякать что-то в своем блокноте, извлекаю оттуда поцарапанную прозрачную зажигалку. Я подношу ее рулю и, чиркнув колесиком, смотрю, как кончик нитки сморщивается и загибается.
Загибается, как загибались мы. Как будто мы были той самой назойливой ниткой на чьем-то руле, и этот кто-то так же подносил к нам зажигалку, наблюдая за тем, как мы плавились. Но теперь не так. Мы отделились, как отделяются ступени ракеты, запущенной в космос. Мы сами поджигаем жизни. Теперь зажигалка у нас.
Мне абсолютно плевать на все, на тушку мертвой крысы, например, валяющейся на дороге. От наезда на этот маленький смердящий бугорок машину чуть покачивает, и амортизаторы не успевают смягчить удар. Нас встряхивает, из незакрывающегося из-за торчащего чехла для моих солнечных очков бардачка вываливаются бумажки и пачка сигарет. Я встревожено оглядываюсь на Джерарда, не проснулся ли он. Нет, он все так же спокойно дышит.
Кислота спускается по трахее, вызывает жжение и желание расцарапать глотку, растекается в животе, перемешиваясь с желудочным соком, отчего слышится недовольное урчание. Я протягиваю руку к банке уже горячей, растерявшей все свои пузырьки банке Пепси, поддеваю язычок грубой подушечкой большого пальца с торчащей кожей от лопнувшего волдыря мозоли и жадно припадаю пересохшими губами к теплому металлу. Чуть пощипывающая сладкая жидкость течет по губам, заливаясь в ранки и заставляя блаженно жмуриться от легкой боли, смачивает горло и достигает желудка, борется с отравой в нем, но переходит на ее сторону.
Да, теперь во мне точно коктейль Молотова. Стоит только взболтать… И тогда – бум! Меня нет.
Ноги наполняются все той же жидкостью бордово-болотного цвета, суставы сводит от бурления внутри, мышцы икр нестерпимо ноют, стоящая в сторонке левая нога начинает судорожно трястись, передавая импульс правой , покоящейся на педали газа. Непроизвольно я нажимаю все сильнее, стрелка преодолевает барьер и резко взлетает до отметки 230. Но это уже не то, нет.
Мелкие камушки, куски асфальтной крошки отскакивают от раскаленной резины шин, окружая машину щитом, бьют по вмятине на передней левой двери, задевают проржавевший бампер. Этот мерзкий однообразный по типу, но разный по громкости звук куда хуже скрежета гвоздя по стеклу или скрипа мела по доске. Он равен сигналу ультразвука, волнами действующего на сознание человека и превращающего его в послушный овощ.
Растерянно дергаю головой, черные тонкие пряди волос разлетаются в разные стороны. Металлический звон может разбудить моего Уэя. А я уже давно вышел из того возраста, когда эту проблему можно было бы решить, просто высунувшись из окна и пригрозив непослушным камням. Сейчас меня, как минимум, сочтут за сумасшедшего, сбежавшего из больницы.
Единственный выход – сбавить скорость. Расслабляю натянутые до предела мышцы и позволяю стрелке спидометра вяло падать до все той же цифры 200. Ход машины выравнивается, стук прекращается, а боль в ногах отступает.
Но я уже переполнен ядом. Сейчас, только разобравшись с управлением автомобилем, я получу проблемы с пульсом. Он, кажется, хочет сначала пробить шишку в углу запястья, а потом, собравшись в последний раз с силами и сделав долгую паузу, накопить силы, прорвать кожу и забежать за шиворот, прячась где-то в рваной ткани изголовья водительского кресла.
Джерард внезапно переворачивается ко мне лицом и тихонько похныкивает. Его брови сходятся на переносице, рот слегка приоткрывается, а рука шарит вокруг, пытаясь отыскать нечто, столь ему необходимое. Внезапно я решаю прикоснуться к нему. Дотрагиваюсь до его мягкой нежной щеки тыльной стороной ладони, а он вдруг притягивает к себе мою руку, обвивает ее и устраивается на ней. Потом довольно причмокивает и утыкается носом в мою, ничем не похожую на его гладкую кожу, шершавую пропахшую бензином ладонь с выделяющимися венами.
Все. Внутри меня – взрыв. А потом белыми хлопьями идет снег, засыпая горящие внутренности, охлаждая и успокаивая. Весь яд вышел. Я снова все тот же обычный поддонок Айеро. Он мой. Только мой, всегда. Пока это так, я могу унять бардак в своей голове.
Стрелка спидометра ползет до цифры 200. Впереди ровная, слишком ровная, чтобы быть настоящей, полоса уходящего вдаль горизонта. Мы – рисунок на тонкой, почти прозрачной бумаге, натянутой на вращающийся цилиндр. С одной стороны листа наша ржавая старушка, а другой – небо и дорога. Можно чуть передохнуть, а потом опять – бежать, бежать, все быстрее и быстрее, сбивая дыхание и задыхаясь. Только следить, чтобы не перемахнуло за 200. Ведь моя отрава всегда начеку.
это непередаваемо просто.. эти ощущения.. уоу. круто. описания затягивают, они реалистичны. перечитывала строки по неслолько раз. волшебно. ради таких фанфов я и захожу сюда. спасибо огромное, Автор!
Ура! Во-первых, очень-очень рада, что ты НАКОНЕЦ-ТО! появилась!!!!!!!!!!! Во-вторых, что я могу сказать по поводу этой истории, кроме как - шедеврально!!!!!!!!!! *так как не могу теперь поставить кучу смайликов, ставлю восклицательные знаки, чтобы выразить свои эмоции. Надеюсь, от множества восклицаний страница все же будет грузиться без проблем* Красивые описания, мысли, сравнения! Последний абзац - вообще прямое попадание в десятку. Очень нравится твой неповторимый стиль! Обожаю твои истории! Вдохновения тебе и удачи! БОЛЬШЕ НЕ ПРОПАДАЙ ТАК ДОЛГО!
