До дома мы добираемся молча. Дождь идëт всë такой же сильный, за его завесой мало чего можно разглядеть, но я всю дорогу безучастно смотрю в окно, потому что у меня в голове, в отличие от монотонной стены ливня за стеклом автомобиля, происходит какой-то настоящий ураган, буря, перемешивающая все мысли. А мне, по-хорошему, больше всего нужно сейчас собраться с этими самыми мыслями, вдохнуть-выдохнуть и разобраться наконец со всем тем, что начинает происходить со мной за два месяца до исцеления.
Грунтовка, перекрëсток, короткая дорога до дома. Автомобиль останавливается, Джерард глушит мотор, отстëгивается, а я даже не шевелюсь, прислонившись лбом к холодному запотевшему стеклу.
- Фрэнк, мы приехали, - негромко говорит Джерард, и я прикрываю глаза, тихо вздыхая, но даже не оборачиваюсь к нему. Внутри у меня всë сжалось в пружину, в какой-то напряжëнный комок - как бы странно это ни звучало, но я жду его прикосновения. И я получаю его - Джерард осторожно дотрагивается пальцами до моего плеча. - Фрэнк...
- Я знаю, - шепчу я в ответ. Тот участок лба, которым я прислонился к стеклу, уже явно мëрзнет и даже, будто бы, болит, но я не обращаю на него внимания. Джи всë так же держит пальцы на моëм плече, и я ощущаю исходящее от его руки тепло.
Мне так хорошо сейчас.
- Фрэнк, так нельзя, - Джи с шумным тяжëлым вздохом убирает руку, и я поджимаю губы, наконец отлепляясь от стекла и поворачиваясь к наставнику. Он, понурив голову, смотрит куда-то в одну точку. - Это... Слишком опасная игра.
- Я хочу, чтобы ты касался меня, - шепчу я, пропуская его слова мимо ушей. - Я хочу, Джерард.
Он закрывает глаза рукой и закусывает губу, а я действительно непонимающе смотрю на него. Отстëгиваюсь, устраиваясь на кресле поудобнее, ближе к краю, и пальцами касаюсь его руки, сжимающей ручник. Джи, кажется, вздрагивает, но руки от глаз не отводит, и тогда я, сидя уже на самом краю кресла, настойчивее сжимаю его руку своей, на что он молча отрицательно машет головой. Я вижу, как он нервно кусает губы, но не понимаю, что с ним происходит; я окликаю наставника по имени, на что он шумно выдыхает, отирая лицо рукой, и наконец смотрит на меня.
- Прости меня, - шепчет он с каким-то сожалением, и я нервно сглатываю, вглядываясь в его глаза. - Я не хотел, Фрэнк, я просто действительно не смог...
- Что... О чëм ты? - нет, я уже прекрасно понимаю, о чëм он, но продолжаю оттягивать момент, когда он скажет правду. - Объясни...
- Ты сам прекрасно всë понимаешь, - он отрицательно машет головой, глядя мне в глаза. - Ты не исцелëн. Тебе нельзя... Нельзя прикасаться к этому.
- Почему?
- Это опасно, Фрэнки, - в его голосе звучат нотки стали, и я съëживаюсь. - Ты не понимаешь, что это?
Я понуро опускаю голову.
Мне становится плохо. Не физически, а морально, наверное.
Я знаю, что это. Это любовь, это то самое, от чего Джи должен меня защищать, и в пучину чего он меня стаскивает. Но, чëрт возьми, мне же... Хорошо.
А в Положении об исцелении сказано, что любовь приносит страдания. Что не бывает так хорошо.
- Мне хорошо с тобой, - просто негромко говорю я, убирая чëлку со лба и вновь поднимая взгляд на наставника. Он тяжело вздыхает и приподнимает брови, отводя глаза и смотря на дождевые потоки, омывающие лобовое стекло.
- Тебе будет хорошо с той, которую подобрали тебе в пару, - он говорит, даже не моргая, лишь только уголок его правого глаза снова начинает нервно подëргиваться. - А я для тебя, в первую очередь, наставник. Во вторую - друг и помощник. А третьей и быть не может.
Вопрос, который мне внезапно хочется задать, застревает у меня в горле. И это происходит лишь оттого, что я понимаю - спрашивать бессмысленно, потому что ответ я знаю.
А, может, и не знаю, думается мне, когда я вижу, как Джи наполовину опускает стекло, впуская в автомобиль прохладный воздух, и закуривает. Джерард не смотрит на меня, но я вижу его в отражении бокового зеркала - он прикрывает глаза, когда делает затяжку, и щурится, выдыхая дым. Вторая его рука снова ложится на ручник, и я опять хочу еë коснуться - это желание, кажется, внутренности перекручивает, а затем рассыпается на мириады каких-то странных крупинок по всему телу, словно звëздная пыль по небу, когда я всë-таки касаюсь пальцами тыльной стороны его ладони. И за этим тут же следует острый укол разочарования - Джерард тут же убирает руку, глубоко вдыхая и выдыхая, и выбрасывает недокуренную сигарету в окно. Вытирает губы ладонью, неспешно поднимает стекло и только после этого смотрит на меня.
С сожалением и тоской. А ещë со всë той же долей извинения в глазах.
- Ты меня любишь, да? - вдруг выпаливаю я, тут же закусывая губу, не сводя взгляда с явно опешившего Джерарда. Он, кажется, бледнеет, но я вижу, что у него моментально получается взять себя в руки, когда он неопределëнно хмыкает, а по его губам расползается улыбка, чëткого определения которой я дать не могу.
- Нет, - наконец, говорит он. - Я никого не любил. И никогда не полюблю. У меня вот тут, - он кладëт себе руку на грудь, туда, где сердце, - не замирает. Не болит.
Я перевожу взгляд с руки на его лицо. Он больше не улыбается. Я смотрю ему в глаза, но прочесть по ним уже ничего не могу.
- Я исцелëн, - он вздыхает, и мне это почему-то кажется вздохом облегчения, - и я уже привязан, понимаешь? К Линдси. Как только я еë увидел - так и привязался. Это как инь и янь, это как кусочки паззла, Фрэнк. Я знаю, что такое привязанность и верность, и не знаю, что такое любовь, и знать не хочу, - он перекладывает руку с груди на руль, поглаживая его поверхность, - и тебе... Тоже не советую.
Я прикидываю, что, возможно, увидев свою Джамию, тоже почувствую эту привязанность.
- Так ты не любишь, - тихо говорю я, и он уверенно кивает, улыбаясь уголками губ.
- И тебе не советую, - повторяет мой наставник эту фразу, как какую-то спасительную мантру. Приходит очередь кивнуть мне. - И ещë, Фрэнк...
Он замолкает и опускает голову, прикрывая глаза. Я ëрзаю на сидении, ожидая, что же он скажет, но не тороплю.
- Ещë, - он вздыхает, - забудь, как я тебя касался, хорошо?
По моей спине пробегает ряд противных холодных мурашек.
- Хорошо, - шепчу я, удрученно кивая. Он искоса смотрит на меня и ободряюще улыбается.
- Это проще, чем кажется, Фрэнк.
Я отрицательно мотаю головой. В памяти всплывают воспоминания и о том, что было, и о том, чего не было - о поцелуе в мои семь с половиной и о сегодняшнем сне. Не могу же я просто сказать Джерарду, насколько мягкими и нежными были его губы, заменявшие руки, насколько приятно было прижиматься к его тëплой коже, насколько сильным было удовольствие от единения наших тел... Во сне. И плевать, пусть только во сне, но я помню всë это так же хорошо, как будто это было в действительности.
Джерард... Джерард его звали...
И это тоже было только во сне, но, черт, это первый раз, когда обнаружилась хоть какая-то догадка об имени того мальчика. И я знаю, что хотя бы поэтому еще долго не смогу забыть ни этот сон, ни эти прикосновения.
Я внимательно смотрю на наставника. Он спокойно глядит на меня в ответ, все так же держа одну руку на руле, поглаживая его большим пальцем, и по мне невольно проходят мурашки от воспоминания того, как этим же пальцем он касался моих губ. Я облизываюсь и закусываю нижнюю, нервно грызя колечко пирсинга, продолжая откровенно разглядывать Джерарда, словно стараясь запомнить мельчайшие детали его внешности. Он, видя это, тяжело вздыхает, отводя взгляд, а затем лезет в карман и достает оттуда блистер с таблетками, протягивая его мне.
Будто я какая-то сорока, которую просто необходимо заинтересовать блестяшкой.
Я хмурюсь, беря пластинку.
- Зачем...
- Каждое утро по одной таблетке, - говорит он ровным голосом, - иначе станешь безвольным овощем после исцеления.
Я недоуменно приподнимаю брови - я не очень хорошо понимаю, зачем мне уже сейчас начинать пить таблетки, но все же послушно прячу блистер в карман толстовки, однако снова поднимаю взгляд на Джи. И мне кажется, что я физически ощущаю напряжение, повисшее между нами.
Оно звенит в ушах, оно душит, давит, закрадывается куда-то внутрь, охватывает странной дрожью все органы, путает мысли. Оно крадется потоком ледяных мурашек по спине и рассыпается внизу живота, заставляя меня передернуться. Мне становится душно, жарко, невозможно тесно в этой машине, мне кажется, что вот-вот - и я начну задыхаться прямо на глазах у наставника.
Но ничего не происходит.
Он все так же молча смотрит на меня, и по его виду нельзя понять вообще ничего. Тот Джерард, который так запретно-сладко ласкал меня во сне, так нежно касался меньше получаса назад - тот Джерард бесследно исчезает за стеной холодного безразличия. Мне, наверное, было бы легче, если бы этот Джерард сейчас накричал на меня, ударил бы, сказал, что меня ненавидит, что я - глупый мальчишка, которому все это вообще почудилось. Что и не было никаких поездок на обрыв, карандашных портретов, обоюдных слез, что все это мне приснилось, как и наш секс - самое запретное и ужасное изо всего того, что может произойти с неисцелённым.
Но Джерард не опровергает этого. Не кричит. Не бьет меня. Лишь сидит с поистине каменным лицом, не выражающим вообще ничего - самый настоящий исцеленный.
- У меня к тебе предложение, - снова этот ровный, холодный, лишенный эмоций тон. - С завтрашнего дня все станет по-другому. Я буду просто выполнять свою работу.
Я неуверенно киваю, краем глаза замечая сначала собственную выбившуюся прядку, а затем вздрогнувшую руку наставника - будто он хотел поправить мои волосы, снова коснуться меня, но в последнее мгновение удержался на месте. Будто с трудом натянутая маска дала трещину.
- Моя задача - сделать тебя нормальным человеком, Фрэнк, - он встряхивает головой, небрежно откидывая назад алую челку, спавшую на лоб, - и этим я и собираюсь заняться.
Его глаза скользят по моему лицу, но я, как ни стараюсь, не могу понять, что он пытается найти.
- Я хотел делать это нестандартно. Через наше сближение. Думал, так будет лучше, - в его голосе звучит сожаление. - Но, видимо, придется делать все так, как мне сказал доктор Дефайенг.
Он видит мое недовольство, мое разочарование, мой испуг, и его губы трогает еле заметная улыбка.
- Но если мы сработаемся, на что я очень надеюсь, то, возможно, ты заработаешь хорошее поощрение.
***
И дальше его наставничество проходит так, как "сказал доктор Дефайенг".
Я понятия не имею, что это за доктор, но уже после пары дней, проведенных с Джерардом по другой методике, я смело могу сказать, что доктор Дэс - классный мужик. Я думал, что мне будет трудно переключиться, забыть того чувственного Джерарда и привыкнуть к новому с его прохладным отношением, но все получается куда проще, чем мне кажется поначалу. А после недели я и вовсе заявляю, что воспоминания о том Джерарде и тех прикосновениях меня уже не волнуют. Заявляю я это, конечно, скрепя сердце, потому что где-то в глубине души все еще чувствую горечь, но довольная и по-настоящему счастливая улыбка наставника в ответ на это заявление ободряет меня, заставляя эту горечь уходить все глубже и глубже, словно слабый, только проклюнувшийся росток вянет под палящим солнцем без воды.
Забавно испытывать себя - стараться как можно ярче вспомнить события того дня на обрыве, а затем прислушиваться к собственным ощущениям и понимать, что реакция - горечь и боль - с каждым разом все слабее и слабее, а затем и вовсе пропадает, ставя эти воспоминания в один ряд с мыслями о, к примеру, вчерашнем обеде.
Мне кажется, будто с каждым днем я все больше покрываюсь какой-то каменной броней, защищающей меня, словно панцирь. Этот панцирь сковывает мое сердце - я становлюсь все меньше зависим от эмоций; этот панцирь защищает мой разум - я думаю правильно, нормально, я считаю дни до исцеления, я искреннее начинаю ненавидеть зараженных - ненормальных людей, а, точнее, и не людей вовсе. Они не люди. Они - звери, подверженные исключительно животным инстинктам, они - монстры, чудовища. Любовь - то чувство, которое они считают высоким и правильным - порождает ревность, зависть, ведет к изменам, а, может быть, и к смерти.
Меня даже передергивает от мыслей о том, насколько я был уязвим тогда, когда искренне жалел о том Джерарде. Джи, который есть сейчас - гораздо лучше тогдашнего, гораздо правильней. Мне безумно интересно изучать с ним Положение об исцелении, вдумываться в смысл слов, сказанных мудрецами, восхищаться их великими умами.
Я исправно пью таблетки. Я почти прекращаю видеть сны - лишь изредка проскальзывает воспоминание о том, как я в детстве поцеловал мальчика, но все это кажется таким далеким, что я даже не зацикливаюсь на этом.
В середине сентября я прохожу Очищение перед встречей с Джамией. Как сказал Джерард, Очищение раньше называлось странным словом "исповедь", но это не умаляет моего трепета перед человеком в черной рясе, когда я со странным замиранием сердца честно каюсь ему в своих грехах, в своих крамольных мыслях, и после Очищения чувствую себя действительно чистым.
А Джамия оказывается совсем не такой, какой я ее помню, но она не менее хороша. И я под снисходительным взглядом Джерарда, наблюдающего за нашей первой встречей, чувствую, что меня действительно тянет к ней, и совсем не по-запретному. Я просто ощущаю себя с ней так, как ни с кем до этого не ощущал; я не питаю к ней неправильных чувств, лишь только тепло. Я понимаю, о чем говорил Джерард: я теперь привязан к Джамии так же, как и он к Линдси.
И я чертовски благодарен и Джерарду, и доктору Дефайенгу за то, что наставничество получается таким плодотворным. Я с нетерпением жду исцеления, воссоединения с Джамией, но вместе с этим не забываю о том, что Джи обещал мне какое-то поощрение. Я не выдерживаю до конца месяца и напоминаю ему об этом, на что в ответ он достает из кармана пиджака какую-то бумажку, похожую на визитку, и молча протягивает ее мне.
Все тот же мелкий почерк, даже чернила те же самые, но в этот раз все читается куда легче, да и слова гораздо понятнее:
Первое октября. Клуб "Алиби", дом 45 по Рейн-стрит. Традиционный сезонный танцевальный вечер. Дресс-код отсутствует. ВНИМАНИЕ: вход строго по приглашениям.
Оу, какая же отличная глава! Прекрасно переданы эмоции, я прочувствовала все, и это так горько, черт! Мне очень нравится, как ты пишешь этот фф, серьёзно. Ты умничкп, детка. С нетерпением жду продолжения.
Единственно, что вызывает вопрос - какого черта творит Дже, если не любит... такие касания с неисцелённым подростком - это просто невозможно злая шутка, и так странно... но я чувствую в этом интригу? Видимо, не все так просто с этим Джерардом, и это подогревает интерес. Мурр!
мне очень нравится этот фф...очень жду его единственное, что не укладывается у меня в голове- как же Фрэнк не встречал раньше Джерарда, если тот- брат Майки? дома у Майки, например?
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
