- Ни о чём не спрашивай, слышишь? не спрашивай ни о чём. - Ну что ты как маленький, мать твою, куда ты меня тащишь?
Фрэнк не отзывается, только настойчивей подталкивает его в спину. В пустом коридоре гулко отдаются их шаги, под потолком жутковато потрескивают лампы.
- Хватит, наигрались, Айеро, я знаю: за поворотом меня ждёт охуительно весёлый розыгрыш с участием Педикона и чего-нибудь не вполне законного, ха-ха, очень остроумно, а теперь, пожалуйста, могу я вернуться в свою постель? - Вопросы, Джерард, вопросы. Риторические тоже считаются.
Они полночи уже кружат по отелю, в каких-то полухозяйственных помещениях, и с Айеро ведь сталось бы затащить его в кухню исследовать холодильники ("Только посмотри, и это мы стали бы есть на завтрак!") или, чего доброго, в прачечную ("В каждом уважающем себя отеле должна ходить легенда про части тела, переодически появляющиеся в сушилке, разве нет?").
- По крайней мере, я очень, очень хочу спать.
Возражения не принимаются - конечно, а как же. И - о, если бы Джерард только мог связно соображать! Сон, сон...
- Было очень, очень подло с твоей стороны поднимать меня посреди ночи, знаешь? - Знаю.
Фрэнк тянется из-за его плеча, чтобы толкнуть дверь - ха-ха, мило, и это они столько блуждали, уворачиваясь, как Джеймсы Бонды, от случайных встреч с ночным персоналом, чтобы в конце-концов выбраться на парковку - тадам! чёртову парковку! - через чёрный ход.
- Почему здесь незаперто?
Джерард встрёпанный и в одних только пижамных штанах, правда. Какого, скажите, он в одних только...?
- Будь ты проклят, Айеро.
Уж он-то, конечно, не спал. И не думал ложиться. Резался с Майки в приставку, или, может, болтал с Джам по Скайпу, да-да, конечно, вот и футболка на нём та же, что и днём, та самая, ещё с интервью, только чуть смята - валялся; и, конечно, здесь замешано больше одной бутылки пива.
- Вот и что ты делал, а? Чем ты занимался, мать твою, в три утра?
Чем таким, блядь, что это заканчивается тут, у служебного выхода на чёртову парковку, и здесь холодно, кстати - Джерард ёжится - и непременно выяснится сейчас, что всё дело в том, что вот где-нибудь здесь, в автобусе, у этого мудака осталась припрятанная на чёрный день заначка, какая-нибудь супер-пупер-отличная мексиканская трава, и ему просто не с кем было раскурить косячок.
- Эй, - говорит Джерард, но это, конечно же, безнадёжно.
Он, Фрэнк, стоит, задрав голову кверху и разглядывая что-то среди вентиляционных труб. Если дело в секьюрити, то не думает же он, что их марш-броска через весь отель - по территориям, где их, вообще-то, никогда не должно было быть, - неужели он думает, что этого никто не заметил? Камеры, он про них, серьёзно?
...Или, думает Джерард, он задумал залезть в чужую машину - под его руками замки всегда поддавались, как по маслу, будто он всю жизнь только взломами и занимался, будто вырос, чёрт его дери, в каком-нибудь чёрном гетто! - врубить магнитолу ("Ведь надо же знать, что за вкусы у среднего слушателя?") и, откинувшись на сидении и сжимая неистово руль, предаваться пространным, и странным, и глупым фантазиям: вот мы на шоссе, слышишь? Чувствуешь ветер... горячий... в лицо..? И улыбаться, как чокнутый, и, Господи, какой-же это всё идиотизм.
Свет из коридора, из открытой настежь двери - Джерард всё ещё там, на пороге, (что он, дурак - заходить дальше?) подпирает плечом косяк и скептически хмурится (и сонно тоже, конечно, но где уж тут намёкам быть замеченными) - свет, в общем, бьёт Фрэнку прямо в спину, и бликует слегка на ремне, и нелепо выхватывает ухо, и челюсть, и самый кончик носа - поодиночке, всё остальное тонет в вязкой темноте.
- Куда ты там пялишься, Фрэнки?
...Или, может быть, у него один из этих дурацких припадков ностальгии, и это Джерард, конечно, ни черта, как обычно, не помнит. А они тут, наверное, уже были когда-то ("Эй, ну в самом начале, помнишь?"), и соль шутки окажется в том, что за этой вот колонной Джерард как-то наблевал, и потом грохнулся, не отойдя и трёх шагов прочь, а они (и ведь, наверное, с Пелиссьером - ох уж эти барабанщики!) битый час над ним ржали, едва не катаясь по полу рядом, а потом столько же силились поднять, а потом им троим выговаривал разъярённый майки... - ну, были времена, чего скрывать, были...
...Или, может, здесь они как-то подрались: орали друг-другу в лицо всякую злобную чушь, а потом кто-нибудь кого-нибудь хорошенько приложил, и - ррраз! - впечатал в багажник случайной машины, и они целовались, как звери, как насмерть, и...
Фрэнк поворачивается к нему, смотрит странно насупившись, тень у бровей -не разглядеть, то ли это обида в глазах, то ли злоба и грусть, или глупый азарт, или... это, чему ещё быть там, ну правда - и кажется - кажется только, что всё это было уже, тот же самый маршрут и сценарий.
- Только ни о чём не спрашивай, Джерард, слышишь?
Коридор, и шаги, ну конечно, не могли их оставить ни с чем, просто так, не всё время же этому с рук им сходить, - или это, догнавшее эхо? И эхо... В коридорах отелей, чтоб всех их, вообще-то полагается быть коврам.
- Не спрашивай, Джерард, ни-о-чём.
И горячим на губы.
...Или, может быть, думает Джерард, это всё только снится, снится...
