После ночи, проведенной с Фрэнком Айеро, у Джерарда было достаточно порочащих его подробностей, чтобы отправиться в редакцию какого-нибудь издания и заработать на этом целое состояние.
Как только они приехали в отель, Фрэнк открыл себе бутылку Джека Дэниэлса, и час спустя она уже была пуста. Все закончилось тем, что Фрэнка тошнило в ванной, а Джерард неловко сидел на бортике ванны и гладил того по спине.
Он мог пойти к журналистам и рассказать им все – о кокаиновой зависимости Фрэнка, о количестве алкоголя, которое он употребляет, – но несмотря ни на что у Джерарда все еще были его принципы. У него было достаточно самоуважения, так что подобная мысль даже не приходила ему в голову.
Он покинул Фрэнка, когда тот отключился на кровати, оставив ему записку.
Джерарду потребовалось полтора часа, чтобы дойти до дома, и когда он вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь, Берт, сидящий на кровати, обратил на него взгляд холодных голубых глаз.
- Ты в порядке? – спросил Джерард, потому что парень определенно не выглядел так, будто был в порядке.
- Нет, я, блять, не в порядке!– взорвался Берт, швырнув в Джерарда подушкой. – Ты просто взял и исчез посреди ночи, какого черта?
- Я оставил записку.
- А, записку, тогда ладно. Иисусе.
- Я же все объяснил. Я извиняюсь, – Джерард медленно покачал головой и наклонился, чтобы поднять подушку. Он прошел к кровати и присел рядом с другом. Джерард погладил его по обнаженной спине. – Эй, извини меня, ладно? Просто кое-что произошло…
Берт кивнул головой и шмыгнул носом, и Джерард приник губами к его уху.
- Я люблю тебя, ладно? – прошептал он и отстранился, чтобы увидеть, как Берт снова кивнул и шмыгнул носом сильнее. Джерард встал и подошел к вешалке, стягивая с плеч куртку.
- Мне звонил мой брат, когда тебя не было. Сказал, что пытался со мной связаться целую вечность. Моя мать… она умерла месяц назад. Я, да… ты знаешь.
Джерард обернулся и прикусил губу.
- Ох.
Джерард всегда терялся, когда дело касалось смерти или скорби. Его способом справляться с эмоциями было хоронить их глубоко внутри, так глубоко, куда никто не мог добраться, даже он сам. Но он знал, что Берт был другим, с присущей ему склонностью подробно обсуждать каждую вещь.
- Мне жаль. Ты как?
- Не особо.
- Хочешь поговорить об этом? – спросил Джерард, приподнявшись на носках, чувствуя себя неловко.
- Не особо.
Джерард кивнул:
- Если захочешь, то я… ну ты знаешь.
- Иди в кровать, - пробормотал Берт, глядя на Джерарда из-под спадающих на лицо прядей черных волос и покусывая ноготь.
Джерард улыбнулся и мгновение спустя уже лежал рядом с парнем, нежно целуя его.
- Мне просто хотелось, чтобы ты был со мной, понимаешь? Когда брат позвонил, – объяснил Берт. Он лежал на Джерарде, одной рукой касаясь его щеки, а другую расположив на груди.
- Мне жаль. Я бы тоже хотел быть рядом с тобой, правда.
- Есть один парень, – начал Берт, – я забыл сказать тебе вчера. Он хочет меня на ночь. Как думаешь, мне следует?
- Как тебе будет удобно, – ответил Джерард в перерыве между поцелуями.
- Выглядит он прилично. Твой типаж, Джи. Рубашка, галстук и все такое.
Джерард засмеялся и прижался промежностью к бедру Берта.
- Кто-то сегодня в игривом настроении, мистер? – спросил Берт, глядя на него с улыбкой, медленно проводя рукой вниз по груди Джерарда и оставляя на его полу-эрекции. Джерард закрыл глаза.
- Трахни меня, - он произнес чуть слышно в тишине комнаты, и едва два этих слова сорвались с его рта, Джерард понял, что сказал, и прикусил губу. Он распахнул глаза, чтобы увидеть Берта, с жалостью смотрящего на него.
- Извини… Я… Просто я… – Джерард остановился и снова закрыл глаза. – Просто я хочу, чтобы ты почувствовал то же, что чувствуют они.
- Мы не должны, мы не можем.
- Я знаю.
Джерард знал, что Берт прав. В отличие от остальных пар, они не использовали секс как способ доказать свои чувства. Бизнес, в котором они вертелись, привел к тому, что для них обоих секс был, скорее, рутинной работой. Для них он потерял свою привлекательность, свою интимность. Это было не то, что ассоциировалось у них со словами «любовь» или «уважение», и за пять лет отношений у них ни разу не было секса. Ни разу.
Конечно, у них обоих были потребности, и Джерард не мог отрицать, что порой Берт его ужасно возбуждал, но они ничего не делали с этим. Это не значило, что они не заботились друг о друге, просто секс не был для них показателем близости.
Пару раз Джерард буквально умолял Берта трахнуть его. Ему хотелось хоть раз заняться сексом с человеком, к которому он испытывал чувства. Ему хотелось почувствовать член Берта внутри себя, и он был уверен, что это чувство отличалось бы от прочих. Он был уверен, что почувствует это сердцем и головой, и чувство отзовется в кончиках пальцев. Хоть раз ему хотелось обнять кого-то крепко и почувствовать теплое дыхание любимого человека на своем ухе.
- Это просто…
- Ш-ш-ш, – успокаивающе прошептал Берт, прижимаясь своими губами к Джерарду, – секс еще не значит любовь, – объяснил он.
- Громкие слова, Роберт, все только громкие слова, – вздохнул Джерард, поворачиваясь и чувствуя, как Берт прижимается к нему. Они так хорошо сочетались, подумал Джерард. Если бы они встретились при других обстоятельствах, они были бы счастливейшей парой на Земле.
Они были будто законсервированы. Закатаны в одну банку. Джерард знал, что они помогали друг другу и дальше оставаться на плаву. Если бы Берт не лежал сейчас рядом с ним, а находился бы где-нибудь в другом месте, Джерард был уверен, что умер бы, потому что тогда он был бы в этом мире совсем один, что было бы невыносимо.
Его взгляд упал на фотографию в рамке на прикроватной тумбочке. Фото было сделано прошлой зимой. Это было самое счастливое время в его жизни, и тогда к ним в Нью-Йорк приехал лучший друг Берта, навестить их.
Джефа был одним из старых друзей Берта из Юты. Он был фотографом – по крайней мере, так он себя называл. Пока парень был в Нью-Йорке, то не очень много фотографировал – чаще всего они втроем вваливались в какой-нибудь бар, где напивались до потери сознания и принимали наркотики.
Джерард помнил, как стоял со скрещенными на груди руками посреди комнаты в первую ночь пребывания Джефы.
- Он будет спать в нашей кровати? – зашипел он на Берта, пока Джефа был в ванной.
- Джи, ну не может же он спать на полу. На кровати достаточно места для нас троих.
- Он твой бывший или типа того, почему бы мне тогда не снять номер в отеле, и тогда кровать будет целиком в вашем распоряжении?
Иногда Джерард бывал невероятно ревнив.
- Не будь таким засранцем, Джерард. Он не мой бывший… – объяснил Берт покровительственным тоном.
Целую неделю Джерард спал между ними, с высоко вздернутым подбородком, огрызаясь всякий раз, когда Джефа замечал, что он чересчур опекает Берта.
- Он уже большой мальчик, Джерард, и может сам о себе позаботиться.
Несмотря на то, насколько Джерарда раздражал этот худенький татуированный и пирсингованный друг из Юты, они отлично веселились вместе. Джефа сделал эту фотографию, что сейчас занимала почетное место на тумбочке.
На фотографии дул сильный ветер, и они с Бертом стояли обнявшись. Берт прижался губами к уголку рта Джерарда, который широко улыбался, опустив глаза. Волосы Джерарда развевались на ветру. Берт в то время был блондином, и их волосы контрастных цветов красиво смотрелись вместе, спутанные ветром.
Джефа забрал фотографию с собой и, обработав ее дома, сделав черно-белой, пару недель спустя отослал парням в Нью-Йорк, подписав с обратной стороны неаккуратным почерком: «Оставайтесь сильными, красивые мальчики».
Это была самая любимая фотография Джерарда во всем мире.
- Мне больше нравится, когда у тебя темные волосы, – прошептал он. Для Берта, который не умел читать мысли, это замечание показалось взятым из ниоткуда.
Он засмеялся, положив подбородок на плечо Джерарду.
- Мы выглядим такими счастливыми, – улыбнулся Берт, глядя на фотографию. Он легко поцеловал мочку уха Джерарда.
- Мы такими и были.
- Мы такие и есть, – поправил Берт.
- Как ты думаешь, – неуверенно начал Джерард, – как ты думаешь, мы когда-нибудь избавимся от всего этого? Тебе не кажется, что эта яма слишком глубока?
Обычно подобные вопросы задавал Берт.
- Тебе не стыдно за себя? – голос Фрэнка, задающего этот вопрос, не покидал его голову. Это было причиной, по которой он покинул его в отеле, не взяв денег.
- Эй, да, мы оба достигли дна давным-давно, но однажды…
«Снова он начал про свое "однажды"», – подумал Джерард.
- Однажды мы найдем способ выбраться. Может, кто-нибудь кинет нам веревку, и тогда.… Тогда все будет хорошо.
- А что если «однажды» не наступит так скоро, как нам нужно?
Наступила долгая пауза. Джерарду так отчаянно хотелось услышать ответ, что это молчание показалось ему невыносимо тихим и долгим.
- Я не знаю, Джерард. Не знаю.
----
Фрэнк сидел в гостиной в доме своих родителей. Это была самая большая комната в доме, с мебелью из белого дерева и обилием золотых деталей. Фрэнк ни во что не ставил вкус своих родителей в отделке интерьера. Они даже не сами выбирали мебель и обои.
Они заплатили кому-то, чтобы тот отделал комнаты в их доме, и, несмотря на то, что все претенциозные детали и элементы этой комнаты были куплены на деньги его родителей, вся комната в целом ничем не отличалась от других в подобных американских домах.
Посмотрите MTV – и за пару часов вы увидите практически точную копию дома родителей Фрэнка в каждом эпизоде «По домам!», что когда-либо был отснят. Он не был живым и определенно не был удобным, и когда Фрэнк плюхнулся на диван, он услышал, как его мать резко выдохнула.
Фрэнк был уверен, что после каждого его посещения родители дезинфицировали дом. На их взгляд, Фрэнк был слишком беззаботным и расслабленным. Он курил и позволял пеплу падать на стеклянный журнальный столик или на кремовые ковры, и запах никотина еще долго стоял в комнате после его ухода.
- Фрэнк, – начал отец.
Фрэнк знал, что будет дальше – отец начнет жаловаться на его поведение на вчерашней вечеринке и выскажет все, что думает о его пристрастии к алкоголю или к наркотикам или к тому, чтобы целоваться со своим лучшим другом на людях. Монти Айеро имел власть и авторитет, а потому привык получать ответы на свои вопросы, и Фрэнк поднес сигарету ко рту, оттягивая время, зная, что его ждет допрос с пристрастием.
- У нас с твоей матерью был серьезный разговор. И мы решили, что тебе следует лечь в клинику на лечение.
Расширившиеся глаза Фрэнка встретились с мрачным взглядом отца, затем метнулись к глазам матери. Они оба, видимо, ожидали, что Фрэнк выйдет из себя. Мать даже взволнованно покусывала губу.
- Мы беспокоимся о тебе, Фрэнк.
Он не хотел, чтобы родители о нем беспокоились, ведь это означало, что они заботились о нем, а это в свою очередь означало, что он зря построил вокруг себя стену недопонимания. Будь они разозленными и раздраженными, было бы легче. По крайней мере в этом случае сорваться с места и убежать было бы оправданным действием.
- Фрэнк, мы желаем тебе только добра, – подчеркнула мать.
Фрэнк покачал головой, поднося ко рту сигарету.
- Мне не нужна помощь.
- Нет, Фрэнк, нужна.
- Нет. Я уже сказал отцу – я просто пошел прилечь. У меня было похмелье, то есть, я же спросил тебя, могу ли присоединиться к вам позже…
- Сын, мы говорим вовсе не об этом.
- А о чем тогда? Вы стыдитесь меня – это нормально, – драматично вздохнул Фрэнк, сбивая пепел с сигареты и намеренно промахнувшись мимо пепельницы.
- Послушай, сынок, мы же прекрасно понимаем, что это не похмелье. Мы не идиоты. И мы были бы благодарны, если бы ты сказал нам, что ты принимаешь. Тогда мы будем знать, с чего начинать, чтобы помочь тебе.
Фрэнк гордо задрал подбородок.
- Я повторяю: мне не нужна помощь.
- Врач предупредил, что ты так ответишь. Он сказал, что ты будешь все отрицать, – вставила мягким тоном мать Фрэнка.
- Ах, так мы еще и с докторами разговариваем? Боже, мама. Пап, мне не нужна помощь. Мне все равно, о чем вы говорите, я не отправлюсь на реабилитацию.
- Фрэнк, мы должны говорить о твоих проблемах открыто! – вспыхнул Монти – в его голосе зазвенел гнев, и Фрэнк раздраженно закатил глаза.
- Да нет никаких проблем, эй.
- Ты поцеловал Марка, Фрэнк! Прямо в центре зала. На глазах у всех!
В этот момент Фрэнку захотелось, чтобы они с Марком действительно не заходили дальше этого. Утром, проснувшись рядом с ним потным и абсолютно голым, он чувствовал себя ужасно неловко. Целоваться с лучшим другом, подумал Фрэнк, – это нормально. Все делали это хоть раз, но заниматься сексом с лучшим другом явно не было его лучшей идеей.
Фрэнк провел рукой по лицу, пытаясь прогнать из головы картинку. Воспоминание о том, как первым, что он увидел поутру, были выгоревшие на солнце волосы Марка и его загорелое тело, накладывалось на воспоминание о том утре, когда он проснулся рядом с Джерардом – и эти два парня были полными противоположностями. По неизвестным причинам, проснувшись рядом с Джерардом, Фрэнку немедленно захотелось дотронуться до него, провести руками по его мягкой, бледной коже, зарыться носом в шею и запустить пальцы в копну густых черных волос. Но пробуждение в одной постели с Марком вызывало совершенно иную гамму чувств.
Он не был уверен почему – в конце концов они знали друг друга с детства и уже занимались сексом раньше. Но тогда они были еще подростками – лет восемнадцать-девятнадцать, – и он думал, что это больше не повторится. Фрэнк был уверен, что перестал рассматривать Марка в романтическом плане; он пришел к такому заключению много лет назад, а прошлая ночь была недоразумением. Просто удобно иметь кого-то привлекательного, кто не против залезть с тобой в постель.
Фрэнк всегда говорил, что лучше неловкое утро, чем скучная ночь, но теперь он понял, что это неприменимо к лучшим друзьям. Марк не сказал ему ни слова тем утром, он просто сидел нахмурившись и переключал каналы, и Фрэнк, поднявшись с кровати и натянув штаны, размышлял, уместно ли начать разговор. В тот момент он понял, что чувствовали все эти девушки, просыпавшиеся с ним в одной постели по утрам, чьи имена он даже не удосуживался запомнить.
Фрэнк, в отличие от них, не ждал, что все окончится, как в сказке – это даже не приходило ему на ум. Он знал, что это был просто секс и ничего большего, но все равно не мог избавиться от чувства вины, разрывающего изнутри. Он не мог забыть искаженное болью лицо Марка под ним, его рваное дыхание и выгнувшуюся спину.
- Послушай, сынок. Если ты гей, то ты можешь признаться нам в этом.
Фрэнк отнял руку от лица и поднял взгляд на своего отца. Монти Айеро не славился тактичностью.
Вздохнув, он раздраженно покачал головой. Даже когда Фрэнк думал о ночи, проведенной с Марком, Джерард не покидал его мысли. Он не мог перестать думать об их следующей встрече, так же как и о его узкой заднице.
Фрэнку хотелось сходить с ним куда-нибудь, показать ему какой-нибудь крутой клуб, целоваться на танцполе и смотреть, как он употребляет столько кокаина, что это заставило бы его нос кровоточить.
За все эти годы это стало одной из его причуд. Он прекрасно помнил тот день, когда впервые наблюдал за подобным действием, которое напугало его и обескуражило. По иронии судьбы, этот его друг впоследствии умер от передозировки героином. Но пару лет спустя Фрэнк начал видеть в подобном свою извращенную красоту. Рубиново-красные капли, текущие по чьим-то губам. Ему хотелось увидеть, как у Джерарда пойдет кровь, размазать ее по его лицу и после слизать. Он не сомневался, что за определенную цену Джерард позволит ему это сделать.
- Я не гей, пап. И, в любом случае, я ненавижу это слово. Не вешай на меня ярлыки! – он обвинительно наставил на них палец и поднялся с места.
- Фрэнк, куда ты собрался, сядь на место. Нам нужно все обсудить, солнышко, пожалуйста! – умоляюще произнесла мать.
- Я не хочу больше выслушивать, насколько вы меня стыдитесь и всю эту хрень про клинику. Блять, да ни за что!
- Господи, Фрэнк, присядь. Ты уже не ребенок. Тебе, блять, двадцать пять! Ты и так достаточно испоганил свою жизнь – тебе нужно собраться, мой мальчик.
- Отвалите, – пробормотал Фрэнк, падая обратно на диван и занавешиваясь волосами. Он потянул зубами колечко в губе. Рот все еще болел с прошлой ночи.
- Ты не можешь продолжать прожигать жизнь, Фрэнк. Тебе нужно заняться чем-то стоящим.
- Я работаю, и это не так-то просто, я..
- Стоишь перед камерами. Поблагодари Бога, что у тебя есть твоя внешность, – больше он тебя ничем не одарил.
- Я больше не собираюсь здесь оставаться, – объявил Фрэнк, снова вставая.
- Солнышко, пожалуйста, останься. Куда ты пойдешь? – жалобным тоном произнесла мать.
- Пойду обдолбаюсь, мам! И если вы так обеспокоены, вам следует подумать, кто спонсирует все мои зависимости. В конце концов это вы кладете деньги на мой счет, – выплюнул Фрэнк, прежде чем покинуть дом, хлопнув дверью.
Он не любил тратить свое время на общение с отцом или с матерью. Они всегда только и делали, что действовали ему на нервы. У него были другие дела, которыми он мог заняться с большим удовольствием. Зачастую Фрэнк называл родителей «головной болью» своей жизни.
Его отец строил из себя добропорядочного гражданина, человека внимательного и добродетельного, но то все была видимость, создаваемая им для прессы. Его бизнес был грязным – всегда был, сколько Фрэнк себя помнил, и даже будучи ребенком, он знал, что отец спит с проститутками и что тот чаще бывал вне дома, чем проводил время с семьей.
Фрэнк запрыгнул на заднее сидение машины. День только перевалил за половину, но Фрэнк уже чувствовал себя усталым. Он прикрыл глаза и мысленно вернулся к той ночи, что он провел с Джерардом.
Он вспомнил, как впервые увидел его в ресторане с другом его отца, и хихикнул, вспомнив, как принял парня за сына этого мужчины. Блестящие черные волосы и подводка. Но больше всего Фрэнку нравилась его наигранная самоуверенность. Ему нравилось ломать ее, превращая его в смущенное, запинающееся недоразумение. Так же, как ему нравилось наблюдать за тем, как он прогибается в спине, безвольно раскрыв рот.
Если бы Фрэнк был дома, в своей кровати, он бы расстегнул джинсы и подрочил – он ничего не имел против воспоминаний, хотя реальность ему нравилась больше.
Судя по всему, у него был сложный характер, у этого Джерарда. В нем было что-то особенное, раз Фрэнк не мог выкинуть его из головы. Фрэнку просто хотелось узнать больше о нем. Ему хотелось вбивать его в матрац или в стену, пока Джерард рассказывает историю своей жизни, и, каким бы нездоровым или самовлюбленным не было это желание, ему хотелось вытрясти из его горла самые темные и порочные секреты, а потом вдолбить их обратно – заклеймить его и оставить на гостиничном полу, – открытым и разбитым.
Некоторые из вещей, которые он хотел сделать с этим парнем, было просто невозможно озвучить. У Джерарда было настолько милое личико и хитрая улыбка, что этот парень, с которым он провел ночь, был единственным, о чем Фрэнк мог фантазировать.
Он начал возбуждаться, представляя, как кидает деньги Джерарду на грудь, скручивает чеки в шарики и запихивает их ему в горло, пока тот не начнет давиться, и в этих фантазиях Джерард просил большего, его член был ужасно возбужден, и из него выделялись капли смазки, и парень умолял. Умолял, чтобы его оттрахали, хотел причинять боль и чтобы ему ее причиняли, хотел терпеть страдания и самому быть их причиной, и чем больше Фрэнк входил бы в него, тем уже тот бы становился, тем громче были бы его стоны.
Распахнув глаза, Фрэнк взглянул на свою промежность. Ему не стоило так ярко представлять это все, потому что теперь он был ужасно возбужден.
Добравшись до дома, он прошел в ванную, спустил штаны и обхватил рукой член, представляя Джерарда, стоящего на четвереньках и опускающего лицо в кокаин.
Небоьшая глава, или мне просто показалось? Наверное, было слишком вкусно, хмм))
Хочу сказать, что мне было невероятно странно (нет, не плохо, но странно) читать про нежные чувства между Джерардом и Бертом. Про такие тёплые и доверительные. Но определённо, что-то в этом есть. Хотя мне, как поклоннице любви, не вполне понятно их воздержание. Нет, я верю каждому обоснованному слову и размышлению, потому что они оба занимаются проституцией и наверняка их понятия об этом совершенно другие, Нежели у простых обывателей. Просто говорю, что для меня это непросто принять, если ты любишь человека. Это похоже на какой-то самообман и фобию, но я могу ошибаться, просто не выходит на 1000% принять на себя их ситуацию.
Меня очень поразили фантазии Фрэнка в машине. То, как он воспринимает Джерарда и что хочет сделать с ним. Этакое желание доминировать безоговорочно, когда человек что угодно от тебя будет воспринимать с радостью и наслаждением, даже боль и дерьмо. По сути, Фрэнк, несмотря на его деньги, очень несчастный человек. Мне не жаль его, хотя он вызывает смешанные чувства. Если ничего не измениться, он очень скоро угробит себя, к гадалке не ходи. Я вижу Джерарда более цельным, что ли, несмотря на его ситуацию. Хотя до сих пор плохо вижу его как личность.
Вобщем, очень интересно, с нетерпением жду перемен и продолжения!!!
Запрос на спойлер: неужели Джерард сможет так проникнуться к этому на даный момент красивому, напичканному кокаином и алкоголем куску дерьма, и кинуть своего друга-любовника? Хотя любовь зла, наверное... Спойлерить не обязательно, это глас вопиющего в пустыне)
navia tedeska, нет, я бы не сказала, что здесь маленькие главы)) возможно, тебе странно отношение Берта, потому что он сильно контрастирует с Фрэнком. По сути, Джерард здесь оказался между двух огней. Не хочу говорить больше, потому что боюсь проспойлерить, тогда читать будет уже не в кайф :) И Фрэнк здесь, конечно, тот еще засранец, но он будет раскрываться больше по ходу сюжета. И он будет меняться тоже. Спасибо за отзыв!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
