POV Frank

Несмотря на то, что я рассказал ему такую большую историю, он не рассказал мне свою. Он сначала упрашивал меня вспомнить то, что я забыл, но я не мог; наверное, ещё просто не пришло время. Я уверен, что достаточно скоро я сам все вспомню, мне просто нужно время. Не думаю, что он обиделся или что-то в этом роде – скорее всего, он с самого начала не собирался рассказывать мне ничего. А меня это, похоже, почти не задело – я предполагал, что так будет. Рано или поздно, он тоже все расскажет мне. И я – ему.

Мы спокойно позавтракали, после чего он вдруг сел за руль и завел мотор.

- Ты же сказал, что днем слишком опасно высовываться.

- Да, я именно это и сказал, - невозмутимо ответил он, включая радио.

- Я думал, что это значит, что мы никуда не поедем, пока не стемнеет, - я забрался на переднее сидение, оставив сытого Зарго спать на заднем; так спокойно, что он снова со мной.

- Нет, это лишь значит, что днем слишком опасно. И больше ничего. Не будь мы киллджоями – другой разговор, но мы киллджои, так что поехали, - он посмотрел назад и принялся выруливать из укрытия. С ума сойти – мы лезем в буквальном смысле в пекло. Это, конечно, должно быть весело, но… не знаю, неужели я уже привыкаю ко всем этим опасностям? Я не очень-то и против насчет того, чтобы поехать сейчас – зачем терять зря время? Вот и не о чем говорить. Мы уже выехали под ослепительные лучи солнца, и Пати уже разворачивал машину к дороге.

- Как там с взрывчаткой? – спросил он, выезжая на асфальт. Я уже успел соскучиться по этому шуршащему звуку.

А мне пришлось лезть назад, чтобы проверить наши запасы.

- Не так много, чтобы чувствовать себя уверенно.

- Ясно.

- И что будем делать?

- Украдем ещё.

- Ты что, знаешь местоположение каждого склада во всей Америке?

- Не каждого, - лукаво улыбнулся он.

Глядя на его хитрое и счастливо лицо, я не мог сам не улыбаться. Казалось, никто не может заставит его грустить, скорбеть о чем-то, сожалеть. Просто ничто. Думаю, так же никто не может заставить его сдаться. От этих мыслей я ещё больше радовался тому, что мы вместе; рядом с ним все было по-другому. Несмотря на то, что наш мир рухнул и все против нас – он умудрялся оставаться самим собой. В этом я восхищался им. И поэтому сейчас так смотрел на него, что он тоже посмотрел на меня, так, что мне пришлось отвести от него взгляд и смущенно улыбнуться. Я часто чувствовал себя немного неловко рядом с ним, но при этом я чувствовал себя восхитительно!

- Чему это ты так улыбаешься? – вдруг спрашивает он, все ещё смотря на меня, следя за идеально ровной дорогой лишь  краем глаза.

- Ничего, - это заставляет меня смущаться ещё больше.

- Представляешь нас вдвоем в джакузи?

- Что ты, нет! – рассмеялся я, хотя, черт возьми, именно об этом я теперь и подумал.

- Эй, не делай этого, это была шутка! - он снова заставил меня смеяться.

- Что тебе не нравится?

- Я не собираюсь отвечать, - он попытался сделать серьезное лицо, а потом сам же и рассмеялся.

Успокоившись, мы теперь оба смотрели на дорогу.

- Зацени, что едет! – показал он на горизонт.

- Что там едет? – я стал пристально всматриваться в какую-то точку далеко впереди.

- Вот и я  о  том, что это? – он тоже смотрел туда, пытаясь разглядеть это.

- Ты, наверное, шутишь, да? там же ничего нет! – воскликнул я, потому что там правда ничего не было: он определенно шутил.

- Да, я пошутил, - растянулся он в широченной улыбке и откинулся на спинку кресла, слегка поворачивая руль, когда машину начинало вести вбок.

Несколько минут мы сидели молча, и мы оба, я знал, все равно посматривали в ту сторону, где якобы что-то было. Кстати, там, правда, что-то было. Уже отсюда была очень хорошо различима темная точка, которая до этого только мерещилась. По мере того, как мы приближались, она становилась больше, и уже не было никаких сомнений, что там определенно что-то есть.

- Так ты шутил, или реально видел?  - спросил я, кивая в сторону неразличимого пока объекта.

- Реально шутил, - пожал он плечами.

- Как думаешь, что это?

- Догадываюсь, поэтому знать этого не хочу, - он передернул плечами, и я понял, что это что-то нехорошее. Уж в этом Пати не ошибается. Я тоже затих. Кажется, я тоже догадывался. Когда мы только начинали наше совместное путешествие, нам  встречались похожие точки, и я все ещё помню, чем они оказывались, когда мы подъезжали к ним. Слишком хорошо помню, и ох черт, как же  мне они не нравились! А сейчас, пока солнце ярко светило над нами, и все было таким ярким, мы всё приближались, и у нас обоих росло неприятное предчувствие. К сожалению, оно оказалось верным.

Это была машина. Стоявшая на боку. А на ней висел киллджой, естественно, подгоревший. Наши стекла были опущены, и даже когда мы их закрыли, то успели унюхать этот запах; горелое мясо и разложение. Я хотел проехать мимо как можно быстрее, но к моему удивлению, свернув с дороги, чтобы объехать это, Пати остановил машину.

- Вылезай, - скомандовал он, открывая свою дверь и выбираясь  наружу.

- Нет, спасибо, я лучше тут останусь, - поморщился я, так как запах стал пробираться в салон. Фак, да он остановился метрах в двух от этого вонючего трупа!

- Я сказал, вылезай, - повторил он, и его голос мне не нравился. Очень.

Я нехотя, медленно, открыл дверь и вылез. Боже, ну и вонища! Что ему тут понадобилось?

- Иди сюда, - подойдя ко мне, он жестко схватил меня за запястье и потащил к той машине. Вот тут я испугался. Можно было просто взять меня за руку, если так хотелось, но так – я чувствовал себя котенком, которого подняли за шкирку. Будто я в чем-то виноват, когда я даже понятия не имел, в чем.

- Пати… что ты делаешь? – спросил я, и почему-то мне показалось, что мой голос дрогнул.

В ответ он только дернул меня, заставляя быстрее идти. Он подвел меня прямо к мертвецу, совсем близко, и продолжал держать. Я видел сгоревшее лицо, торчащие участки кости из-под обгоревшего мяса, разводы в глазницах, я видел этот оскал предсмертного крика, я видел все!

- Обыщи его, - приказал мне Пойзон, отпустив мою руку.

- Чего? – не понял я.

- Ты слышал, что я сказал.

- Я не хочу… - тихо сказал я.

- Чем дольше ты будешь хныкать, тем больше мы здесь простоим, - он скрестил руки на груди.

- Но я не хочу его трогать!

- Время идет.

- Зачем это вообще нужно?! Для того, чтобы ты поржал надо мной?! Хочешь отомстить за то, что я побил тебя? Я знаю, хочешь – ты всегда этого хочешь: кому-нибудь за что-то отомстить! Так или нет?

Он промолчал, продолжая сверлить меня взглядом, не двигаясь с места. Я тяжело вздохнул.

- И что я должен искать?

- Что найдешь.

Я взглянул на тело. Как тут можно что-то найти, он же обгорел! Ещё раз осмотрев его, я увидел, что его куртка ещё очень даже целая, во всяком случае, если что-то лежало в кармане – то оно должно было сохраниться. Но что я мог там найти? Вдруг там что-то смертельно опасное? И вообще, какого черта я должен был это делать?

- Фрэнк, ну же, - поторопил меня Пойзон. Я сердито посмотрел на него, но он смотрел на меня, так же спокойно, как и до этого. Это раздражало меня. И в то же время мне все равно он жутко нравился; я даже почти хотел сделать это, раз он просит. Думаю, я просто не мог отказать. Я бы ни за что не стал делать этого, кто бы ни попросил, почему-то я знаю это, но он… нет, я не мог ему отказать. Пытаясь не дышать, чтобы не вдыхать вонь, я протянул руки и просунул одну в горелый карман. Там внутри было как-то… склизко, будто кто-то положил туда кусочки сала. Там, черт всех побери, ничего не было! я выдернул оттуда руку, ежась от омерзения. Казалось, меня сейчас стошнит.

А Пати все смотрел на меня.

- Поищи в другом, - боже, этот ледяной командный тон.

Тут я не стал даже говорить, что я не хочу и мне неприятно: я молча полез в другой карман. Наверное, это ужасно – искать что-то у мертвеца, человека которого убили таким зверским способом. Думая об этом, я на что-то наткнулся. И замер. И поэтому Пойзон сразу понял, что я что-то нашел.

- Доставай, - сказал он, и его голос слегка заметно дрогнул. Не то от волнения, не то от возбуждения. Не знаю.

Я вытащил руку. И в ней оказалась белая бумажка. Такая непривычно белая, чистая, гладкая, такая не к месту… BL. Без сомнений.

- Умничка. Давай сюда, - прокомментировал Пати.

- Ты не охренел ли? – поднял я бровь, взглянув на него. Нет, ну правда – сам свои лапки не пачкал, воспользовался моей симпатией, а теперь ещё продолжает командовать!

- Ох, извини, - он подошел поближе, я испугался и шагнул назад, но это было бесполезно, и он догнал меня, чтобы поцеловать. Как и тогда, когда пугал меня своей чудовищностью – без разрешения  влез настолько глубоко, насколько мог, шаря у меня во рту, как в своем, при этом положив руку на спину и притянув к себе. Я не мог ему сопротивляться, особенно когда другая его рука проскользнула между нашими телами и оказалась у меня между ног, поглаживая и надавливая так, что я почти таял. И как раз в этот момент, когда я совсем размяк от его ласк, рука, что была на моей спине, сместилась к руке и осторожненько так вытащила из неё листок. А потом оборвался и поцелуй. 

Он отстранился и начал разворачивать листок, а я стоял и чувствовал себя слегка обманутым, особенно ощущая во рту практически только его вкус. Думаю, это было нечестно. Во всяком случае, я имел хотя бы право знать, что там было написано.

- Что там? – я подошел чуть ближе. Я ожидал, что он отвернется, будет опять дразнить меня, но он стоял и даже не пытался сделать это, наоборот, держал эту бумажку так далеко от лица, будто наоборот хотел, чтобы я посмотрел.  Поэтому я увидел, что там было: «каждый киллджой будет уничтожен, если вы это читаете, считайте, что вы уже мертвы»

Если быть честным, то я испугался. У меня внутри прямо похолодело все.

- Почему она такая… не подгоревшая? – зачем-то спросил я. Нашел, на что обратить внимание.

- Её положили туда уже после, - сказал он, переворачивая её, осматривая, будто там ещё могло быть что-то. Вот теперь меня начало уже серьезно подташнивать.

- Пойдем отсюда, - я зачем-то даже вцепился в его руку и потянул к машине, - пожалуйста, давай сваливать отсюда?

- Тебе что, страшно? – он оторвал наконец глаза от этого куска белой бумаги, и посмотрел на меня. Да, мне было страшно.

- Н-нет… просто тут… пахнет ужасно! – я снова тянул его к машине.

- Ох, Фрэнки, ты такой ребенок, - покачал он головой, улыбаясь, а у меня, кажется, начали дрожать коленки. Я вдруг почувствовал себя таким уязвимым, как новорожденная панда без мамы, иначе не скажешь – я вдруг понял, что пустыня такая огромная, а я такой маленький, и мне столько всего нужно, чтобы поддерживать в своем теле жизнь, а белые могут это все уничтожить - они могут меня уничтожить! Их так много! А нас только двое! Мы одни! Против нас почти вся страна! Мы ничего не сможем! Киллджои проигрывают, мы в этом мире никто – нас убивают, как букашек, нас едят, нас используют как только можно, нас все меньше и меньше, нас вырезают как сорняков! Какие у нас шансы?! Никаких! Я не хочу умирать! Я хочу жить! Нет!

- Тут ужасная вонь! Пожалуйста, Джерард, пошли отсюда! – почему-то все стало казаться чуть выше. Может, я схожу с ума.

Он молчит и смотрит на меня. А я смотрю на него уже снизу вверх, и он все выше и выше, а я как будто куда-то падаю.

- Да, мне страшно, признаюсь… только мы должны уйти отсюда, прошу тебя! – я почти кричал, оказывается, я стоял перед ним на коленях и сжимал в руках штанины его белых джинсов,  прижимаясь к его ногам, как трусливая собака, но мне было не стыдно: мне было ужасно страшно! Все, чего  я хотел, это уехать отсюда и спрятаться где-нибудь, чтобы меня не нашли, не убили, чтобы я не висел в пустыне, как этот парень, у которого в кармане была эта записка.

Наверное, все же, я немножко сошел с ума. Я понял это, когда полностью осознал, что сижу на пыльной дороге, обняв Пойзона за ноги и прижавшись к ним, дрожа от страха, который больше был похож на какой-то приступ паники. Наверное, так и было.

А потом мне вдруг не за что было больше держаться. Оказалось, Пати сделал шаг назад. Я был уверен, что сейчас получу с размаху по лицу, ведь я вел себя… как не хочу говорить кто. Просто я знал, что вел себя отвратительно, совсем не как парень. Но меня никто не ударил. Пати присел рядом со мной, и молча обнял меня. Это было очень кстати; он прижимал меня к себе так крепко, положив голову мне на плечо, что я чувствовал себя более защищено. По крайней мере, этот приступ паники прошел. Я все ещё дышал так же часто, но его спокойное дыхание успокаивало меня.

- Д-джер… извини меня, - зачем-то шепчу ему на ухо.

Он, так же молча, встает, и я с ним, берет меня за руку и ведет к машине. Но мы не залезли внутрь; он остановил меня, достал что-то из багажника и мы вымыли этим руки. Это был спирт, судя по запаху. Только после этого мы сели в машину, и поехали дальше.

Я сидел, уставившись в окно и в никуда одновременно, и казалось, что я обижен. Но я просто все ещё был в шоке.

- Я трусливый мудак, - сказал я, покачав головой и откинувшись на спинку, уставившись в потолок.

- Нет, - спокойно ответил он.

- Нет?

- Нет.

- Ну конечно, успокаивай меня ещё.

- Фрэнк, послушай, это нормально. Ты ещё спокойно все перенес. Не переживай об этом…

- Нет, ты не понимаешь, я испугался! Сильно! Слишком… я трус! Меня убьют, если я…

- Это нормально, - повторил он, - записка пропитана какой-то дрянью.

- Что?

- Белые всерьез занялись химией. Они создали газ, вызывающий панику. Хотя, он вроде как давно и без них был создан…

- Какой ещё газ?!

- Ты только что почти его нюхал, ты лучше знаешь, - он был так же спокоен, так, что это было уже смешно.

- Я не понимаю, - на самом деле я понял. Просто я разозлился, какого черта он не сказал этого раньше? Он что, хотел посмотреть, насколько я испугаюсь?!

- Ты все понимаешь. Просто мне нужно было проверить твою реакцию. Некоторые, знаешь ли, начинают плакать, бегать, кричать на всю пустыню, бывают придурки которые достают бластер и начинают расстреливать всех вокруг себя… и так далее. Ты очень даже неплохо держался, поверь.

- Твою мать, это было слишком нечестно! – воскликнул я.

- Успокойся, будет и похуже, - он был невозмутим. Хотя, зная его достаточно, я чувствовал, что он был чем-то подавлен.

- Что, значит, будет и похуже? Ты собираешься теперь постоянно проверять мою реакцию? Или ты собрался подставить меня? – мне это не нравилось.

- Послушай, - он посмотрел на меня, - я никогда тебя не предам. Ясно?

- Как я могу тебе верить?

- Я клянусь, что никогда не сделаю этого, - его серьезность уже пугала меня. Но, в то же время, это заставляло думать, что он не лжет. Тем более, он клялся… не знаю…

- Может, ты только говоришь так, - я не верил. Вот это меня и огорчало: я изо всех сил хотел верить ему,  и в то же время я велся на каждое его слово, пусть мое другое «я» и кричало внутри, типа нет, так нельзя, он лжец и подлец, он же чудовище, не верь ему, но я верил. И не верил одновременно. Я хотел, чтобы все моё существо, а не только половина, или даже большая часть доверяла ему – я хотел делать это со всей душой, без каких-либо сомнений.

- Что мне сделать, чтобы ты доверял мне? – спросил он, и его голос действительно звучал так, будто он сделает все.

- Я не знаю, - пожал я плечами. А потом добавил, - знаешь, это больше похоже на твое завоевание меня, чем на попытку доказать, что тебе можно доверять, не находишь?

- Наверное, что-то есть… а в чем разница?

- Ты будто… хм… добиваешься меня? – неуверенно предположил я. Я сам не знал, чего я хотел в этот момент. Я кажется любил его, или просто был влюблен в него, в любом случае, с этой стороны я больше хотел услышать «да, я тебя добиваюсь», или типа этого. Может, я тоже достаточно нравлюсь ему? с другой же стороны я боялся всего, что может из этого вытечь – все эти отношения, он столько успел нарассказывать об этом, как это плохо, а потом едва не сразу же всех их отвергнуть, как он говорил, «он же прикрывал меня», то есть, это значило, что он как раз хотел что-то начать? Или нет? это смешно, но каждый раз, когда я задумывался об этом, то я тут же путался. Сейчас главное не начать это все вспоминать, чтобы снова не поссориться. Как никак, мы одни в пустыне, и нужно держать вместе и не ссориться, если хотим жить.

 - А что, похоже?

- Я же только что сказал!

- Да ладно тебе, успокойся, - он, кажется, ускорился. Я глянул на спидометр; так и есть.

- Я спокоен, - нервно ответил я; когда он во время разговора начинает ускоряться, значит, он или злится, или пугается. Ни то, ни другое не было хорошо – это закончится или ссорой, или дракой, или мы просто напросто разобьемся.

- Ты мне нравишься, Фрэнк, - его голос стал похож на рычание, меня слегка притянуло к спинке сидения, и это говорило о том, что мы несемся ещё быстрее. Скорее, он боится – ведь с его стороны все тоже не так уж понятно: я могу сказать ему нет, если он скажет мне да, я могу устроить какую-нибудь проблему, могу сделать что угодно, что может убить нас – конечно ему страшно. Странно, что я видел это.

- И я правда хочу, чтобы ты верил мне. Мне это нужно. Я… мы не должны таить что-то друг от друга и ожидать предательства со стороны друг друга… ты ведь знаешь это не хуже меня, не так ли, Фрэнки? – он искоса посмотрел на меня, как-то зло и обиженно. А я не мог отлипнуть от сидения.

- Ты прав…

- Что ты хочешь услышать от меня? Что я люблю тебя? Мне нужно признаваться в обожании тебя, чтобы ты чувствовал себя вполне нормально? Так, получается? – его голос звучал жестоко. Он шипел, казалось, его слова могут убить, стоит ему сказать – и ты отравлен его злостью. Теперь он точно ещё и злился.

А я молчал.

- Тогда ты будешь мне доверять?! – он почти кричал, срываясь, - когда я буду ползать перед тобой, верно?! этого ты хочешь?! – спидометр уже показывал 150.

- Джерард, я не это имел в виду… - начал было я, но это, конечно же, было бесполезно.

- Да это ты имел в виду! – завизжал он, - хватит играть со мной! Ты уже достал со своими странными чувствами!

Тогда я не верил, что это все действительно происходит. Я не мог поверить, что такое вообще возможно – мы опять ссорились, и теперь мне было еще страшнее, чем в предыдущий раз. Чем все эти ссоры вместе взятые. Я реально боялся, что сейчас все разрушится. Все шло именно к этому. Я даже не знал, что ответить, чтобы ещё больше не злить его.

- …может, мне даже этого не достаточно сделать, чтобы ко мне можно было лучше относиться? – я уже не слушал его, был где-то в своих мыслях. Хотя, позже, я помнил все, что он говорил.

Он не просто говорил – кричал, срываясь и фальшивя. И он плакал.

- Я думал, мы можем быть… можем… может я хочу за тобой ухаживать, почему ты такой… такой циничный!? Что плохого в том, что у нас были бы отношения?! Может, я люблю тебя?! Ты никогда не думал об этом?! Может, я хотел бы чего-то… чего-то… ты даже не слушаешь меня! – он кричал так, что закладывало уши, он плакал в голос и все гнал машину быстрее. Наверное, если бы на пути попался столб – Понтиак бы рассекло на два куска. Я почти не заметил, что он почти признался мне в любви.  Я только смотрел на мутный горизонт.

Но тут я вдруг вернулся в реальный мир.

- Заткнись! – заорал я, и это сработало. Напуганный моим внезапным ответом, он дернул руль и ещё бы чуть-чуть, и нас бы занесло, и мы бы разбились к черту. Он, конечно, выровнял машину, но все ещё был в шоке. Да, это тяжело когда у тебя какое-то дело, которое ты делаешь, и при этом пытаешься ругаться с кем-то, учитывая, что тебе нужно концентрироваться на этом деле.

- Я просто не понимаю, чего ты хочешь, - начал он оправдываться, глотая слезы, напустив на себя сердитый вид, и это было странно; не помню, чтобы он вообще оправдывался перед кем-то.

- Я…

- Может, мне не суждено понять, чего ты хочешь? – он поднял глаза к потолку, и отчаяние на его лице заставило меня подумать обо всей боли, которую способен человек причинить самому себе, когда у него не клеятся отношения. Или какую боль способен причинить человек, когда отталкивает чувства другого. Не знаю, почему я так думал, но его лицо сейчас было действительно грустным. Я боялся, что он сейчас опять продолжит громко выть, рыдая, потому что я бы сломался, а потом опять что-нибудь произойдет, чего я не хотел. Я и сам не знал, чего хотел.

- Нам нужно время. – Сказал я. Умнее я ничего не придумал. Он только взглянул на меня, до того обреченно, что меня стало тошнить. Его красные от слез глаза, красные волосы, красные искусанные почти в кровь губы. Его слезы – я сизо всех сил старался не смотреть на него. На всю его гримасу  надежды, боли, отчаяния. Тогда я не знал, или не был уверен, или опять же не верил,  что он мог любить меня. В тот раз я был неправ. Я думал, что он просто капризничал, с ним это бывало, но на самом деле все было серьезнее. Намного.

Он ещё попричитал, а потом опять посмотрел на меня, но мне нечего было сказать. Самая худшая ссора – молчаливая ссора. Когда обе стороны молчат, давя друг друга стыдом и обидой, медленно и мучительно, вместо того чтобы громко покричать друг на друга, устать, и снова помириться, нет, это совсем не то. И, так как я ничего не сказал, он тоже промолчал. В салоне автомобиля, несущегося на бешеной скорости, повисла унылая тишина, которую не могли разбить даже его тихие всхлипы, которая становилась все тяжелей и тяжелей, пока не стала такой вязкой, что, казалось, сам воздух слипся, и если и попробуешь что-то сказать -  уже не получится. Атмосфера стала такой угнетающей, что даже Зарго заскулил на задних сидениях. При этом радио работало тихо, и ветер, гремящий в щелках едва открытых окон, полностью заглушал его. Как раз в ту минуту на связь вышел Ди, и сообщал что-то важное, пока мы благополучно теряли время и драгоценную информацию.