part # 1

POV Frank

Мы почти не разговариваем.

Мы заехали на заправку, заправились, набрали еды, поехали дальше.

Уже давно перевалило за девять. По сторонам мелькает только песок и кустарники, деревья, холмы и далекие скалы. Так же далеко виднеются города, но мы и не думаем соваться туда. Мы едем дальше, уже даже не знаю, по какой дороге. Я просто еду, полагаясь на интуицию и то, что Пати направит меня, если я поеду не туда. Дорога всё тянется впереди нас, миражи сменяют одни другие, воздух плавится. Солнце уже припекает. И я устал вести машину. Глаза слипаются, спина болит, ноги затекли, а про задницу, которую я отсидел прямо-таки несколько раз, так и говорить нечего. Я снова исподтишка смотрю на Пати. Он спит. Он сидит там же, справа от меня, откинувшись на спинку, у него на ногах спит Зарго. Красные волосы местами слиплись от пота – мы, всё-таки, давно не мылись, и в машине было очень жарко. Его голова свесилась, и болталась, но это не будило его. Он не видел, но я смотрел на его губы, слегка подсохшие, на его ресницы, черные, с крупинками пыли. Его спокойное лицо успокаивало и меня. Но теперь, когда он спал, и не был такой сволочью и засранцем, теперь мне было особенно стыдно за то, что я ему наговорил. Я же оскорбил его чувства ко мне. Черт, ну что же я наделал?! Я, кажется, да нет, не кажется, я абсолютно точно нравился ему. Нет, я очень нравился ему. Он прогнал из-за меня ту девушку, он столько всего сделал для меня… даже когда мы только познакомились, и он забрал меня с дороги – он же рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою. Потом, в номере, он просил меня вытащить чип из глаза – он доверил мне, незнакомцу ещё, свой собственный глаз! Я ведь мог сделать что-то не так, и тогда было бы просто жесть!  Нет… я сделал серьёзную ошибку. Он, несмотря на то, что такой весь из себя, он же такой ранимый! Я вообще так усрал его, что самому стыдно. Так нельзя. Теперь он будет страдать из-за этого. Я сделал очень плохо. Надо извиниться.

Съехав с дороги, я заехал за кучку деревьев, так, чтобы нас было не видно. Я очень устал. Чувствовал себя просто ужасно. И хотел спать. Я осторожно, чтобы не разбудить Пойзона, перебрался назад. Снял кеды (ну и вонь!), забрался на сидения с ногами, «умылся» влажными салфетками, и прилег, собираясь поспать. А потом опять сел, и опять посмотрел на его лицо.

Боже, как же он мил сейчас. Прямо ангел. Пока не проснётся. Так и хочется придушить его, чтобы таким он и оставался. Но нет. Я только смотрю. Но я хочу потрогать. Прикасаюсь кончиками пальцев к его розовым губам, нежным, мягким. Но пальцы по непонятной причине не так хорошо чувствуют его, как хотелось бы. Тогда я прикасаюсь к нему губами. Он спит, и я пытаюсь не будить его. Не хочу этих оправданий, хочу знать, как он прекрасен на ощупь и на запах, чтобы понять, насколько же я не хотел его оскорблять. Его рот приоткрыт, и я чувствую его дыхание. Хочется пролезть туда, внутрь, в мокрую глубину, но тогда я разбужу его. Поэтому я скольжу дальше, касаясь его носа, щёк, лба. Целую закрытые веки, меня щекочут его ресницы. Я извинюсь, я обязательно извинюсь перед ним. Но я не хочу его будить, потом, когда он сам проснётся, и тогда мы поговорим. Убрав прядь его непослушных влажных волос за ухо, я вернулся назад и попытался уснуть.

Потом, проснувшись, меня качало. Протерев ещё слипающиеся глаза, я понял, что мы едем.

Пойзон вел машину, мы неслись быстро и гладко, ветер свистел в открытых окнах. Солнце клонилось к горизонту. Неплохо я поспал. Только чувствовал себя не очень-то отлично – спать мокрым, потным, в духоте не слишком-то приятно. И ощущение грязных волос – тоже не очень.

Я хотел сказать «привет», или «доброе утро», но - напряженное выражение лица Пойзона, которое я увидел в зеркальце, его взгляд, сосредоточенный на дороге, будто там сейчас монстр выскочит, - я решил промолчать. Закрыл раскрытый рот. Даже не верится, что до этого его лицо было настолько спокойным. Адская перемена.

Зарго занял пассажирское место, так что я остался сзади. Я долго смотрел Пойзону в глаза, в это зеркальце, в этот оливковый цвет, пока он тоже не посмотрел на меня. Резко и внезапно, я вздрогнул и отвел взгляд, не выдержав его, тяжелого и какого-то осуждающего. Но, глядя на далёкий и недостижимый горизонт, я ещё чувствовал, что смотрит он на меня. Потом и он посмотрел в другую сторону. Он сбросил скорость, съехал на обочину и остановил машину. Заглушил двигатель. Я съёжился, готовясь к худшему. Он открыл дверь и вышел. Обошёл вокруг, открыл багажник. Вернулся.

- Сэндвичи с маслом. И молоко. Пока не скисло, - он протянул мне пакет. Я осторожно взял его, не сводя глаз с Пойзона.

- А ты?..

- Я уже ел, - коротко ответил он. Продолжает смотреть. Я это чувствую. Поднимаю глаза на него.

- Если тебе нужно отойти, иди сейчас, - сказал он.

Меня не надо было просить дважды. Я выскочил наружу и отошёл от машины. Пойзон выпустил Зарго за тем же.

А потом мы снова едем дальше. Непонятно куда. Я и Зарго едим сзади, Пати ведет, и мы оба молчим. Не шутим. Не смеёмся. Даже не ругаемся по мелочам. Я уже по всему этому соскучился.

- Ди не объявлялся? – спросил я после нескольких минут нерешительности.

- Нет. Ему нужно время, чтобы найти место.

- Ясно.

И снова тишина.

- Это может значить, что они тоже ещё в пути?

- Да, может.

Господи, Пати, ну что же это на тебя нашло?!

Я решил сделать кое-что отчаянное. Я долго сомневался, но пришёл к выводу, что так будет правильнее. Я приблизился к нему и поцеловал в щеку. Сел на место. Он продолжал вести машину, как ни в чём ни бывало. Кажется, что-то мелькнуло в его глазах. Но оно мелькнуло и исчезло, так что я не успел разглядеть, что это. Теперь чувствовал себя глупо, ну полнейшим идиотом! Я всё смотрел на его лицо и ровным счётом ничего там не видел. Ноль эмоций. Это было грустно. И страшно. Потому что этот взгляд теперь отражался от узкого зеркальца и сверлил меня, как дрель – гнилое дерево. Я забрался в угол и весь сжался, отведя взгляд. Я боялся что-либо говорить, чтобы разозлить его ещё больше – потому, что, наверное, это бесстрастное выражение и было его злобой и раздражением, которых лучше было не трогать, а оставить остывать, как новоиспеченный пирог. Да уж, сравнил. И тут же задумался. Пирог нужно есть. А если не съешь, то он покроется плесенью, будет тухнуть, и сногсшибательно вонять, и всем от этого будет плохо. То есть, пирог надо есть. И мне, как я расправлялся со своими печалями, придётся есть это жуткое блюдо из гнева и обиды Пати. Во блин. Придется не сладко. Но надо будет решать эту проблему, которую мы сами же и закрутили. Точнее, наверное, я закрутил. Но, так или иначе, придется подождать.

И я подождал. До утра. Мы заправились ещё раз, а когда на горизонте появились первые лучи, Пати остановил машину, повернулся ко мне. Я понял. Пора меняться. Я сел за руль, а он начал укладываться спать. Я слышал, как он тяжело вздыхает; у него болела спина, и наверняка и шея, ведь он столько часов подряд сидел практически без движений, напряжённый.

- М-может я… - я думал, что снова помогу ему расслабиться. Ему было нужно это.

- Всё в порядке, - резко отозвался он. Ну конечно, какие мы невозмутимые, а? я видел, как он никак не мог найти подходящую позу, вертелся, жмурился от неприятного ощущения ноющих мышц, в конце концов, недовольный, улёгся на бок. Даже не взял Зарго – тот опять спал на соседнем от меня сидении. Это уже серьёзно.

- Пати?

- Чего тебе?

- Я думал, нам надо поговорить…

- Не о чем нам разговаривать, - проворчал он, снова начиная крутиться, переворачиваясь на другой бок. Затих. Но разочарованный вздох ясно давал понять, что удовлетворения от смены позы он не получил.

- Как думаешь, как скоро ты сможешь заснуть, на жестких сидениях автомобиля, с больными мышцами, и вдобавок злой и нервный? – поинтересовался я, ускоряясь, - и ещё скоро будет так светло, что заснуть будет ещё труднее.

- Заткнись, - пробурчал он, сжимаясь в комок, кутаясь в одеяло. Я думал, что ещё сказать, чтобы сломить его упрямство и чтобы он поддался здравому смыслу. Пока ничего не переубеждало его.

- Если хочешь, то я мог бы сделать, что делал в прошлый раз. Тогда тебе было легче, не так ли?

Ещё один тяжкий вздох. Вот ведь упрямый.

- Не доверяешь мне? – я едва удержался, чтобы не засмеяться.

Ни звука в ответ.

- Ну, как знаешь, спокойной ночи. Точнее, утра. Хорошо, договорились, бессонницы.

Но он ничего не ответил. И я ехал дальше, с включенным радио, где тихо что-то играло. Джи сказал, что Ди займёт, скорее всего эту волну. Если он объявится, тогда и послушаем, а сейчас я спонтанно выбирал путь, двигаясь к краю материка. Насколько я знаю, там где-то будут горы. Придется долго и осторожно кружить там, не попадаясь BL на глаза. Кстати, мы ведь давно покинули безопасную территорию. Что, если прямо сейчас они где-то рядом, где-то здесь? я огляделся. И, как назло, далеко позади, увидел свет фар. Вот черт…

Я посмотрел на Пати. Не думаю, что он спит – его напряженное сопение слышно отсюда. Но с какой стати я должен при любой опасности просить его о помощи? Да я и сам могу справиться! Что, я хуже него, что ли?

Поэтому я съехал с дороги, и, продолжая двигаться параллельно ей, стал отдаляться больше и больше. Я оглядывался, прикидывая, насколько далеко от нас та машина. Потрогал бластер в кобуре – да, он на месте. Если попасть в бак, то она взлетят на воздух. Будет ярко и шумно. Вот и хорошо. Что ж, один, хоть и не особо хитрый, план у меня всё же был.

Прошло около пяти минут. Та машина заметно приблизилась. Это был фургон. И, к моему удивлению, он был не белый. Рыжий. И очень яркий. Даже отсюда было ясно, что на нем немало наклеек. И, судя по свету и возне внутри (которую уже отсюда было видно), можно было догадаться, что там что-то происходит, типа вечеринки. Что это такое? Мы что, не одни киллджои на этой дороге?

Ещё немного, и те почти поравнялись с нами. Я думал, что они не опасны для нас, но не стал приближаться к дороге слишком близко. Решил, что не стоит так рисковать. Но ничего не произошло – они, даже если и хотели пообщаться, решили оставить нас в покое,  прибавили скорости и умчались далеко вперед. Я помнил о всякой ерунде, которую можно высыпать на дорогу, но все же выехал на асфальт: ехать по кочкам и подпрыгивать, отбивая задницу об сидение и выводя из себя Пати, было не самой лучшей затеей.

Мы проехали несколько миль, солнце уже встало, но никакой гадости на дороге не попалось. Зато впереди, очень далеко впереди, я опять увидел эту рыжий фургон. И, суда по тому, как стремительно мы к нему приближались, он стоял. Странно, очень странно.

Я сбавил скорость, подъезжая к нему. Он стоял прямо на дороге. Правда, в это время движение было не настолько активным, чтобы утруждаться съехать на обочину. Я обернулся – Пати ещё «спал». Пытался, во всяком случае. Не знаю, чего он пытался этим добиться, но, подъехав к оранжевому фургону, я подумал, что сейчас произойдёт что-то интересное.

Я поравнялся с автомобилем, и, положив руку на бластер, крикнул:

- Что-то случилось?

Пати недовольно заворчал, а у «рыжего» открылась дверца. Вся машина была, как я уже сказал, рыжего цвета, с некоторыми черными частями. На боку красовался большой, черный с жёлтым, череп, чья верхняя часть переходила в пламя. Прикольно.  Под ним блестела надпись «Conspiracy Of One». На переднем бампере – ребенок, катающийся на качелях, держащий в руке огромного кузнечика. Те, кто сидят внутри, они точно киллджои.

- Да, ещё как, - сказал водитель, улыбаясь так, будто у него есть коварный план. Вот так, и весело, и коварно.

Я присмотрелся к нему. Не знаю, сколько ему лет, но он точно старше Пойзона. Короткие светлые волосы торчали во все стороны, глаза скрывают солнечные очки, на шее – цепь. Странный чувак.

- Ты ведь не убьёшь меня, если я выйду? – спросил я. Да, знаю, это был не очень умный вопрос.

- Думаю, что нет. А что, очень хочешь? – он явно был слишком веселым для своих лет.

- Нет, совсем не хочу, - всё-таки держа бластер наготове, я вышёл к нему.

- Эй, чувак, не надо, это штука отвратительно жжётся! Я же сказал, что не трону тебя! – он чуть приподнял руки, но в глазах был скорее не страх, а раздражение, что я вышел с оружием.

- Ладно. Но знай, я не один, и если…

- Да уймись ты, не нужно мне превращать тебя в жмурика, - он спокойно подошёл ко мне и опустил мою руку с бластером, так, что дуло теперь смотрело в землю. А вот теперь не скажешь, что он хоть капельку испугался меня.

- Ладно… что ж… что-то случилось? – вернулся я к теме.

- Да. У нас закончился бензин. А как насчёт тебя? – невозмутимо посмотрел он на меня, снимая очки. На меня смотрели голубые глаза, взгляд которых был такой пронзительный, что я почувствовал себя букашкой. Теперь этот человек напоминал мне орла, потому что так строго смотрят в глаза только эти птицы. Ну, может, есть и другие, похожие, но сейчас мне в голову пришёл именно орёл, тот, у которого белая голова, который являлся символом Америки.

- А, ну… хорошо… в смысле, это не хорошо, конечно… у нас его ещё достаточно, думаю, можно было бы отлить немного… что-то типа этого, так я понял?

- О, круто, что быстро всё сообразил! Не люблю я просить, ну, ты наверное знаешь, - улыбнулся он, а потом повернулся к своей машине, - эй, Лапша! Тащи шланг, этот парень хочет помочь нам!

- О, круто! – из машины выскочил второй. Похоже, они были ровесниками. Этот тоже был в очках, только в обычных, в толстой черной оправе, и они немного искажали его глаза. У него были серые с черным волосы, длиннее, чем у первого, но тоже торчащие в стороны. Они были похожи на панков. Мне даже показалось, что я где-то их видел. В первый раз я этого не заметил, но теперь, когда дверь открылась, изнутри была слышна музыка. Кто-то играл на гитаре. Кто-то во что-то стучал. Кто-то пищал или рычал что-то, не знаю, но этот «певец» вряд ли был ведущим вокалистом. Казалось, там человек шесть-восемь, не меньше.

- Типа что, можно? – этот Лапша, как назвал его мой новый знакомый, кивнул в сторону Понтиака.

- Да, я же сказал. Ты знаешь ближайшую заправку, где реально заправиться?

- Миль двадцать отсюда, может, чуть больше.

- Оставь нам доехать до неё, окей? А то нехорошо получится.

- Мальчик, я хоть я плохой парень, но не настолько, чтобы оставить того, кто нам помог, ни с чем, - улыбнулся он, пристраивая шланг к отверстию, через которое вливался бензин.

Меня его слова немного смутили. Но не расстроили.

- Куда вы направляетесь? – поинтересовался я у первого, который уже нацепил очки.

- В город. Хотим повеселиться. А ты? Как тебя кстати зовут?

- Фан Гоул. К побережью.

- И зачем туда? На пляже поваляться? – он рассмеялся.

- Нет, но идея неплохая… мы ищем нашу базу. Доктор Ди, не слышал о нем? Все куда-то свалили, и мы пытаемся их найти.

- О чем это вы болтаете? – из машины вылез сонный Пойзон. Он шёл к нам.

- Что, всю ночь развлекался? – он и Пати встретил шуткой, - где ты тут нашёл такое место?

- Я вёл всю ночь машину, - он протер глаза, подходя ближе. Я стоял и мало что понимал. Пати что, знал этих ребят?

- Да ладно, этот твой веселый упырь не такой уж и плохой, как я погляжу. Он даже заделился с нами бензином, ему наверное, во всех смыслах можно доверять, - улыбался этот панк.

- Я не трахался с ним, - простонал Джи, запуская пальцы в волосы. Нет, они определённо друг друга знали.

- Не бойся, почти все гомофобы прячутся в городах и едят отраву, так что делай, что хочешь, - снова смеялся человек, похожий на орла. А я всё никак не мог вспомнить, где же я его видел.

- Фааак… - протянул Пати, снова протерев глаза, - неужели нельзя хоть раз нормально поздороваться, а?

- Ох, ну привет, красная головка!

- Привет, Злобный!

И они по-дружески обнялись.

- У тебя что-то с памятью. Я не Злобный, - начал тот поправлять его, - Я  Мрачный.

- У меня тоже имя не совсем такое.

- А тебе бы подошло, - он снова хохотал. А вместе с ним и Лапша. Посмотрев на Пати, я понял, что они, наверное, всегда шутят.

- Ну ладно, ребят, пошутили, и  хватит, - пытался успокоить их Пати.

- Ладно, не будем заставлять тебя чувствовать себя неловко, а то… покраснеешь! – и они снова расхохотались. Пати уже тоже смеялся. И я тоже. Эти панки хохотали на редкость заразительно.

Наконец, все успокоились.

- Я не видел его раньше? – сказал Мрачный Пойзону, кивая на меня.

- Он недавно к нам присоединился.

- Что-нибудь известно о продвижении проекта, о котором мы не говорим, чтобы тебе не было стыдно? – снова спросил он.

- Н-нет, я н-ничего не слышал, о нём, - Пати отвел глаза и его щеки залились краской. Я ещё не встречал людей, которые так легко и безнаказанно заставляли его краснеть. С ума сойти! Они, наверное, невъебенно крутые, раз этот мистер Не-прикалывайся-надо-мной-а-то-почувствуешь-себя-дерьмом так спокойно сносил все шутки, отправленные в его адрес.

- Это плохо.

- Почему?

- Это значит, что они чего-то добились. Возможно, как раз того, чего хотели.

- Нет… - выдохнул Пати. На какой-то момент мне показалось,  что ноги его не удержат, и он упадет. Но он не упал.

- Да. Я серьёзно, чувак. Они не так глупы, как ты думаешь. Иногда они умеют не только молчать, но делать поистине коварные вещи!

Мимо прошёл Лапша, закончив с переливом бензина. Он тоже внёс свою реплику: «да, они убили Майкла, так что берегись их!».

- Что ты хочешь этим сказать? – голос Пати дрогнул.

- Не строй из себя дурака! Они практически клонировали тебя!

Мы все замолчали. Я вспомнил о нашем с Джи разговоре. О том, как он просил не рассказывать никому о том, что я типа «знал». Судя по его побледневшему лицу и широко раскрытым глазам, он был неслабо напуган.

- Это плохо… - он снова запустил пальцы в свои волосы, на этот раз сжимая их в кулаках, и едва не выдирая, - это очень плохо… это просто ужасно…

- Да ладно тебе, - махнул рукой Мрачный, - нашёл, из-за чего строить покинутого любовника.

- Легко тебе говорить, не за тобой же будут охотиться, - фыркнул Пойзон.

Он выглядел жалко.

- А я мог бы тебе помочь, - заявил Мрачный.

Пати поднял на него глаза.

- Погоди здесь, - он направился к багажнику фургона, открыл его, и стал там копаться. Музыка стала громче. Теперь я мог разобрать обрывки фраз. Что-то типа «Say no way,

 say no way, no way

Na-Na, Why don’t you get a job?»

Мрачный подпевал, ища что-то в багажнике, и по тому, как круто у него получалось, я понял, что вокалист – он. Наконец, он нашёл что-то, и вернулся к нам с небольшим белым кейсом. Он выглядел очень забавно на фоне этого панка, с его цепью на шее, кедами, как у подростка, ярко-синими джинсами и потертой джинсовкой.

- Что там? – Пати недоверчиво покосился на то, что он принёс.

- Не нервничай, я не буду брать у тебя всё, мне будет достаточно крови, - улыбнулся он. Поставил кейс на асфальт и открыл его. Там было столько всего… явно связанного с медициной. Прямо в глазах рябит.

- Что? Неееет…

- Эй, я всё-таки разбираюсь в этом, я не убью тебя, проткнув corium, - заверил он Пойзона.

- Что это… такое? – тот сделал шаг назад. С ума сойти, он испугался. А Мрачный хитро посмотрел не меня, тихо, чтобы не услышал Пойзон, сказал: «corium – это кожа, забавно, не правда ли? Люблю над ним прикалываться». А потом снова посмотрел на моего бедного напуганного друга.

- О, Пати, ты не знаешь, но это такая очень важная точка на теле, и стоит его тронуть, как тебя парализует, и остаток жизни ты проводишь в больничной койке, ешь через трубочку и писаешь через катетер! Здорово, да?

- Не хрена не здорово!

- А все врачи, которые делают уколы, об этой точке понятия не имеют, ты можешь в это поверить? Такой риск! О трех сотнях несчастных детишках, парализованных таким способом, конечно, никто не рассказывает! – он едва сдерживался, чтобы не засмеяться, говоря это. Честно говоря, мне самому было очень смешно, стоило только посмотреть на лицо Пати.

 Тот снова попятился, и теперь уперся спиной в Понтиак. Даже тот сейчас был против него.

- Эй… а может, не надо? – проскулил он.

- А как же клоны? Клоооны, Пати, их пустят повсюду, и тогда будет уже слишком поздно, и я не создам ничего, против них, и тогда тебя прибьют, приняв одного из них, и даже после этого, если ты выживешь, все будут думать, что это ты помог белым…

- Бля, - он посмотрел в землю. Он дрожал. А Мрачный, смочив ватку спиртом и взяв шприц, направился к нему.

- Вот именно, так что иди сюда, - хихикнул он.

- Ты же знаешь… я жутко боюсь иголок… - скулил Пати, вжимаясь спиной и задом в машину, будто хотел таким образом просочиться внутрь. Боже, как же это смешно.

- Клоны, детка, думай о них, - он подошёл к нему почти вплотную. Обернулся, подмигнул мне.

- Ладно... – он тяжело вздохнул, медленно задирая рукав повыше.

- Вот и молодец, - улыбался Мрачный. Лапша тоже стоял уже где-то недалеко. Я подошёл поближе: я хотел это видеть.

- Только сделай это быстро… пожалуйста, - просил Пати, протянув ему оголённую дрожащую руку. Его голос тоже дрожал.

- Наслаждайся мгновением, - ухмыльнулся тот, протерев его руку ваткой со спиртом. Откинул её в сторону. А потом воткнул иглу ему в руку.

Нет, Пойзон определенно боялся иголок; он побледнел ещё больше, почти позеленел, весь напрягся, казалось, его сейчас стошнит, или он упадёт в обморок. А я смотрел, как поднимается поршень, и прозрачная колба заполняется красивой красной кровью, в которой играли солнечные блики. Больше и больше. Красная. Манящая. Фак, и вот этой штукой наполнен весь Пати. Эта замечательная штука приливает к его щекам, когда говоришь ему грязные и пошлые вещи, к которым он не готов. И не только щеки. Это осознание вдруг повлекло за собой и желание, которое я с трудом подавил.

Наполнив шприц кровью, он вытащил иглу из руки, и как раз в этот момент у Пойзона начали закатываться глаза и подгибаться колени. Он упал бы, если бы я не был так любезен и не подхватил бы его.

- Вот и всё, - опять смеялся Мрачный, - ты очень хорошо себя вёл, красн… ха-ха, да ты сейчас практически белый!

Они с Лапшой смеялись, пока тот нёс шприц к белому кейсу, где надёжно запрятал первое.

- Зацени, он реально вырубился! – сказал Лапша.

Снова взрыв хохота. Сжалившись, Мрачный вернулся и, открыв маленький флакон, судя по запаху, нашатыря, сунул его Пойзону под нос. Тот нахмурился от неприятного запаха и быстро пришёл в себя.

- Неплохо вы его проучили, - заметил я.

- Да ладно, он это заслужил, хи-хи. Не будет подмешивать клей в стайлинг. Маленький засранец. – Но его тон был совсем не злобным.

Наконец, Пати совсем пришёл в себя.

- С возращением, малыш, - Мрачный хлопнул его по плечу.

- Всё? уже все? – мямлит он заплетающимся языком.

- Извини, я не хотел, но, кажется, я проткнул corium… - сказал он, будто извиняясь, но улыбка уже расползалась по его лицу. 

И снова взрыв хохота.  Никто не может позволить себе такого – откровенно глумиться над Пати. И вот именно поэтому это всё было настолько потрясающе и незабываемо.