POV Frank

До кафе мы, конечно же, быстро доехали. Даже «crazy train» не успел доиграть, как мы уже свернули на обочину возле немного ободранного строения. Свет нигде не горел. Уже отсюда я видел толстый слой пыли на окнах. Мой новый знакомый заехал за само здание, не удостоив вниманием стоянку, которая начиналась сразу от дороги. Сзади, как ни странно, оказался маленький гараж, в котором когда-то разгружали продукты. Может, я ошибаюсь. Но что бы тут не делали – это было так давно, что, казалось, целая вечность прошла с тех пор, как сюда последний раз ступала нога человека. Всё изменилось.

Заглушив мотор, «Лукас» продолжал сидеть, поглаживая Зарго. Тот был не против. Он взял его на руки, и поднёс к лицу.

- Если б ты только знал… - сказал он ему (может и мне, не знаю), вглядываясь в мордочку пса. Псом не назовёшь. Зарго повёл ушами, принюхиваясь к его лицу. Даже лизнул его в губы, как всегда лизал меня, и я, глядя на это, почувствовал укол ревности. Не то чтобы укол, так, прикосновение. Но тут же сказал себе, успокойся, что ты прям как маленькая стерва? Он тебе жизнь спас, ведь там были BL, а ты яркий, как килджой, они бы точно о тебе «позаботились». И тут я понял, что вплоть до этого момента совсем не думал, что он меня спас. А ведь правда… я немножко успокоился, и теперь спокойно смотрел, как они оба тёрлись друг об друга носами, как старые друзья. Как гавайцы. Мне даже самому захотелось сделать то же самое.

- Какой ты сладенький, миленький… так бы и сожрал тебя, - мурлыкал «Лукас», улыбаясь, когда его щёкотали редкие усики Зарго. – Чихуахуа? – это он, верно, обратился уже ко мне.

- Ага.

- Чихуяхуя. - Он хихикнул, но быстро замолчал. Вряд ли потому, что не считал шутку смешной. Скорее он просто устал.

Вздохнув, он открыл дверь и вышел наружу, захватив с собой радио. Я последовал за ним, взяв свою сумку. Он вытащил какие-то вещи из багажника. Я стоял рядом и наблюдал за ним. Сквозь дыры в стене сюда пробивались лучи закатного солнца, пыль кружила в их оранжевом свете. Мой незнакомец тоже был окрашен этими лучами, отчего казался каким-то фантастическим, нереальным. Только волосы продолжали отливать красным, если не светиться. Ядовито-красным.

Взяв всё, что ему было нужно, он захлопнул багажник. Я вдруг увидел кобуру у него на бедре. Ого. А он вооружён. Был это повод для новых беспокойств, или же наоборот, я мог совсем расслабиться? Не знаю. Я пошёл за ним, пусть он и не говорил ни слова. Только кусал свои губы и облизывался, улыбаясь каким-то своим мыслям и напевая какие-то песни. Некоторые были знакомыми, одна, например, я точно знал, что это была «We are the champions». А он неплохо пел. Весьма неплохо, может, он пел в рок-группе до того, как мир перевернулся? Может быть, может быть…

Мы подошли к служебному входу, и тут он повернулся ко мне так резко, что я отшатнулся. А он улыбнулся, и один его глаз озорно сверкнул. Он протянул мне Зарго, держа его на одной руке, как мячик.

- На, возьми его, надо всё-таки проверить, есть ли там кто живой, - я взял его на руки, а он продолжал, - только представь, летит в нас нож, и вонзается в эту лапочку… жуть, правда?

Я кивнул, прижимая пёсика к себе. А этот псих скользнул рукой к кобуре и вытащил бластер. Жёлтый, как повязка, завязанная у него на другой ноге ниже колена. Жёлтый всегда ассоциировался у меня с письмами, восходом и цыплятами. Улыбнувшись мне, он приготовился и толкнул дверь. Та распахнулась, и он юркнул внутрь. Я заглянул в проём. Нет, вы можете поверить?! – он там откровенно корячился, скакал на одной ноге, считая до десяти. Досчитал, попрыгал столько же на другой.

- Ноги затекли, сидел долго, - ответил он на моё изумлённое лицо, с распахнутыми глазами и раскрытым ртом. А потом он, как ни в чём не бывало, огляделся, и направился куда-то вглубь заброшенного кафе.

- Это как маленькая гостиница, - сказал он мне, судя по звуку, поднимаясь по лестнице, - тут должны быть кровати… ммм… и душ! Хочешь помыться? Я очень хочу!

Он ещё спрашивает! После такой жары всё, чего хочется – это хорошего душа. Я поспешил за ним, взбежал по ступенькам. Там был узкий коридорчик с дверями по бокам – номерами. Самая дальняя дверь – это ванная комната и туалет. Это дешёвая гостиница, где туалет общий. «Лукас» уже открывал номера, подыскивая место для ночлега. Некоторые он открывал, и, даже не заходя внутрь, тут же закрывал. Я хотел было открыть ту дверь, которую он тут же захлопнул. Но его рука перехватила мою, и он прошептал мне почти на ухо:

- Нет, детка, не надо. Ты потом не уснёшь. – Мягко оттолкнул меня от этой двери. Я успел почувствовать какой-то гнилой запах, но он быстро исчез. Мы шли дальше, он всё искал номер. Наконец, нашёл. Там была большая, красивая, двуспальная кровать, застеленная жёлтым покрывалом. Рядом столик с лампой. Под потолком простенькая, но изящная люстра. Тут было очень даже уютно, несмотря на обстоятельства. Только кровать-то была одна.

- Эм, а где буду спать я?

Он посмотрел на меня так удивлённо, будто я сказал что-то невероятно нелогичное.

- Как где? На кровати конечно! Вот же она, - он кивнул на неё.

- А ты где?

- И я на кровати. Что? Не смотри на меня так, это хорошая кровать! Уж поверь, я в кроватях хорошо разбираюсь!

Не сомневаюсь.

- Э, ну, хорошо, нет проблем, то есть... я… м… - я даже не знал, как это сказать. «Извини, я не хочу с тобой спать, мы только день знакомы, и я боюсь, что ты вдруг изнасилуешь меня а потом придушишь, расчленишь и полакомишься мною, ну и так далее…». Этого я, конечно, не сказал. Но уже подумал, как буду выглядеть: вот он я, изнасилованный труп, весь в порезах, вот он я, мои кости, с которых сняли мясо, а кровь впиталась в мягкие простыни. Фрэнк, перестань!

- Так и быть, иди в душ первым, - махнул он рукой, расстёгивая молнию своей куртки. Он в этой куртке здорово смотрелся. Чёрт, он мне уже нравится. Но этот чёрный квадрат на лице смущает меня. Он фанат Малевича? Что у него с глазом-то?

- А… спасибо… - я положил сумку рядом с кроватью, вытащив только немного одежды, чтобы переодеться после душа.

- Вон полотенце висит, – он кивнул на стул, стоящий за широким письменным столом. Сам он сел на кровать и принялся крутить ручку радио, ища какую-то волну. Я пустил Зарго на кровать, и тот, только обнюхав новое место, тут же подскочит к этому психу. Я же взял полотенце и вышел из номера, направляясь к последней двери. Там была одна душевая кабинка. То есть вообще две, но запертая дверь и тот же гнилостный запах отбили у меня охоту заходить во вторую.

Я стоял и обалдевал от наслаждения, когда приятная тёплая вода смывала с меня пот и уже накопившуюся пыль. Тут даже было мыло. И я размышлял. Блин, я буду спать с ним в одной кровати. Мы будем так близко, и один непременно заденет другого. Рукой. Ногой. Задницей. А если он правда маньяк? Если он проснётся ночью, и убьёт меня, пока я буду спать? Нет, не стоит об этом. Фрэнк, подумай о чём-нибудь попроще, вечно ты делаешь из мухи слона! А может, он и не такой уж плохой? Не знаю…
Закончив с этим, я вытерся и оделся в чистую одежду. Вернулся в комнату, держа в руках полотенце и свою одежду.

- Классно выглядишь! – воскликнул он, едва не прижимаясь ко мне, беря у меня полотенце. Потрепал по мокрым волосам и скрылся за дверью. Странный он. Я опустил одежду на пол; устало плюхнулся на кровать и ко мне тут же подскочил Зарго. Принялся лизать моё лицо своим маленьким язычком. Последние лучи солнца светили в окно. Уже не рыжие, а багровые. Скоро стемнеет. Я валялся на кровати, уже минут двадцать, такой уставший и вымотанный после всего, что сегодня случилось. Отсюда я слышал, как шумит вода, и, кажется, какие-то стоны из той же стороны. Но это не тревожило меня – я жив, хотя мог умереть спустя два часа своего ухода из города, нас могли догнать… но я жив, и мы с Зарго теперь не одни. Возможно, он один из килджоев, и тогда всё ещё лучше. Если, конечно, он не маньяк. А вот, кстати, и он. В одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер. В одной руке - его одежда, в другой – ничего, она в любой момент готова схватить бластер.
Он уложил свои вещи возле кровати, и снова взяв в руки радио, сел на край. Полотенце чуть сползло, и я видел кусочек его задницы. И чего он столько ковырялся в этом радио? Я вдруг начал понимать, что рассматривал не то, что он делал, а его тело. Позвонки чуть торчали из спины, как гребень, лопатки чуть двигались. Ссадины. На его коже ещё оставались капельки воды, с мокрых волос изредка капало.

-Его сегодня нет. Или всё плохо, или он успел смотаться. – Заметил он, но я плохо понял, о чём он. Если честно, совсем не понял. Как раз в этот момент погасли последние лучи солнца, и всё начало погружаться во мрак. Он поставил радио на пол, рядом со своей одеждой, взял с пола большой фонарь.

- Слушай, ты должен помочь мне. – Он включил его, положил на кровать. А он ярко светил. Так, что я мог сосчитать ресницы на его глазу. Положив перед собой маленькую аптечку, он открыл её. Покопался, вытащил пинцет.

- У тебя ведь чистые руки? – спросил он, протирая его спиртом. Я ответил, что да. Но я видел, что он уже немножко нервничает. Я сел рядом.

- И не дрожат?

- Нет.

- Хорошо. Тебе надо будет кое-что вытащить, - с этими словами он вложил пинцет мне в руку и принялся отдирать чёрный квадрат изоленты от глаза. А когда отодрал, то я увидел, что у него БЫЛ этот глаз, в смысле, скорее всего настоящий. И под веком угадывалось присутствие чего-то ещё, помимо глазного яблока.

- Сядь поближе, - попросил он. Я сел. Тогда он открыл глаз – развёл веки пальцами. Потом взял пальцами нижнее веко, оттянул, насколько мог, и немного вывернул, обнажая большую часть самого глаза.

- Видишь?- спросил он. Конечно, я видел; на его глазу, прямо на глазном яблоке, сидела какая-то хрень, похожая на микрочип. Она, скорее всего, присосалась, но он исключено, что воткнулась. Сам он смотрел вверх, чтобы я лучше видел, но я видел так же и то, что ему страшно.

- Вижу. – Ответил я.

- Возьми это пинцетом. Возьми, а не зацепи, не толкни или ещё что. Ощущения, знаешь ли, не из приятных.

Я положил одну руку ему на щеку, чтобы удержать его, чуть сильнее отодвигая кожу большим пальцем. Другую, что с пинцетом, положил на лоб, чтобы делать всё не на весу, так, чтобы рука как можно меньше дрожала. Пинцет уже был в его поле зрения. Он убрал свои пальцы, когда я перехватил своими складочку века, продолжая оттягивать его, чтобы было видно то, что я собирался вытащить. Глубоко вздохнув, я начал. Медленно приблизил пинцет к той самой точке, медленно приближал его, пока нельзя было ухватить маленький, похожий на клеща, предмет. Почти схватил… но задел, а не взял. Чёрт. Он зашипел и едва не зажмурился, но я удержал его. Ладно, попробуем второй раз. Я снова стал медленно приближать пинцет. Он прекрасно видел его, и вид этот, несомненно, пугал его. Остался максимум миллиметр. Не промахнуться. Сжав свою нижнюю губу в зубах, я приблизил его ещё… и на этот раз получилось – тонкие стальные пальцы ухватились за кругловатое тельце этой странной штуковины.

- А теперь, прошу тебя, как можно осторожнее и медленнее, вытащи это оттуда нахрен.

Голос его дрожал. Ну, ещё бы. Я потянул пинцет на себя. И почувствовал сопротивление. Судя по сдавленному стону, не я один. Его глаз заслезился, и солёная жидкость заполнила собой пространство между глазом и веком. Я продолжал тянуть, и сопротивление никуда не уходило. Я уже боялся, что ещё чуть-чуть, и его глаз лопнет. Теоретически, это уже должно было произойти. Я потянул ещё сильней, и тут почувствовал, как что-то отскочило, сопротивление резко уменьшилось. Я вытащил это. На белке осталась красная точка. После маленькой присоски, оказывается, тянулась тонкая-тонкая игла, около сантиметра в длину.

Отведя эту штуковину от его лица, отпустив его покрасневшее веко, я убрал руки. По щеке тут же покатилась слеза, он зажмурился, но, судя по тому, что он молчал, с глазом было всё в порядке.

- Фаак... какое облегчение… прям сейчас кончу… - выдохнул он, осторожно потирая глаз.

- А что это? – спросил я, разглядывая странный предмет. Похоже на камеру мобильного, только с вышеупомянутой присоской и иглой.

- Микрокамера и чип, подающий сигнал о местонахождении каждые 30 минут. – В этот момент я посмотрел на него. Вау, да он был просто красавцем! Когда на меня смотрели оба его глаза, под обеими бровями, я вдруг увидел его настоящее лицо. Он был великолепен! Его нос, прямой, с чётко очерченными ноздрями, чуть приподнятый, пусть я и видел его раньше – мне хотелось прикоснуться к нему своим, если быть честным. А когда мой взгляд упал на его губы, я понял, что не отказался бы его поцеловать. И лучше взасос, чтобы получше их прочувствовать. Левый уголок рта смотрел вниз, почти всегда, но ни капли не портил его улыбку. Во все зубы, как гиена.
Я всё-таки отвёл глаза от его лица, ярко освещенного фонарём.

- И сейчас он тоже снимает?

- Нет, он сдох. Иначе бы ты вытащил его вместе с глазом. Они работают на солнечных батарейках, крепко сидя на теле, но если на четыре дня лишить их этого света – они разряжаются. Присоска расслабляется, ножки складываются в одну иглу, и можно снять их, как клеща. Это мне Ди рассказал. – Он почесал в затылке и улыбнулся. Я смотрел на его губы, которые обнажали зубы. – А некоторые так и носят их, сами себя сдают и не знают, как от них избавиться.

- И ты таскал это четыре дня?

- Да, первые два были просто ужасны. Но хорошо, что я заклеил его чёрным скотчем. О, и, конечно, спасибо тебе, - он крепко обнял меня. Сказать, что мне понравилось – ничего не сказать.

Потом он взял из пинцета этот чип, и… разжевал его. Подойдя к окну, выплюнул осколки, и вернулся на кровать. Снова потрепал меня по волосам. Мне уже начало это нравиться.

Он выключил свой яркий фонарь, убрал его, и залез под одеяло. Я сделал то же самое. Зарго пробежал к подушкам, желая устроиться там, где лучше всего. Уже почти совсем темно. Вот теперь, в мягких прохладных объятиях постельного белья, я понял, как же я устал. Просто чудовищно. Я повернулся на бок, приобняв край одеяла, как всегда делал, как вдруг… он обнял меня сзади. Притянул к себе, прижимая. Достаточно властно, чтобы я замер и не вырывался. Мы были просто предельно близко. Спиной я чувствовал, как у него в груди бьётся сердце.

- А ты ничего так, - промурлыкал он, сильнее вжимаясь в меня. Его руки были у меня на животе, и они поглаживали меня. Признаться, это было достаточно приятно. Он уткнулся носом мне в шею, и теперь меня грело его горячее дыхание. – Как тебя зовут? Ты так и не сказал.

- Фрэнк. – Я помолчал, потом добавил: - а что ты делаешь?

- Я обнимаю тебя, Фрэнк. Я очень люблю обниматься, особенно когда засыпаю. Это один из моих фетишей. Наверное, однажды, я расскажу тебе про них всех.

- О… ну, понятно.

- А что нравится тебе? М?

- Эээ… ну, как ты видишь, я люблю маленьких собак, - я кивнул на возню на подушках, чуть повыше нас: Зарго устраивался.

- Ладно, как познакомимся поближе, расскажешь. Ты ведь расскажешь?- он снова выдохнул мне в ухо. Так медленно, горячо, чувственно.

- Наверное… да. А как твоё имя?

- Пойзон. Пати Пойзон. А настоящее скажу, когда ты расскажешь о себе.

- Логично.

- А ты забавный. Давай будем звать тебя Фан?

- А Фрэнк тебе не нравится?

- Нравится, очень, - он как-то слишком страстно выдохнул эти слова, - Фрэнк… прекрасное имя… Фрэнки… но будет лучше, если у тебя будет ещё и такое, придуманное.

- Зачем это?

- Ну, например, на допросах они не смогут найти твоих родственников. И вообще много для чего. Давай дальше придумаем. Дай ещё одно слово. Любое.

- Гоул. Сойдёт?

- Да, вполне. Ты трахаешься с парнями?

- Что?! – я аж подскочил. Вот и конец! Всё, я грёбаная жертва!

- Нет, лежи, лежи, я просто так, на будущее. – Он удержал меня, не давая вскочить и убежать. «На будущее»?! что значит «на будущее»?!

- Чтоб ты знал, да. Я сегодня очень устал, и мы знакомы всего ничего, так что…

- Скоро это измениться. Спокойной ночи. – С этими словами он ещё теснее прижался ко мне и, глубоко вздохнув, кажется, уснул. А я не собирался выпутываться из его объятий, вот не знаю почему. Может, мне на веку написано быть жертвой и вечно поддаваться? А чего ж я сегодня утром такого героя из себя строил? Ну вот, я совсем запутался. Мне в спину бил размеренный ритм, как будто за дверью сидит барабанщик и один играет какую-то мелодию. Он-то заснул, а я теперь лежал и думал над его последними словами. Но, правда, недолго: я говорил, что очень устал? Это быстро помогло мне уснуть.