POV Frank

У меня нет водительских прав.

Глупая мысль, не правда ли? Особенно для человека, который уже несколько часов сидит за рулем и едет сам не знает куда. Нет, конечно, у меня есть цель:  я хочу найти лагерь – база киллджоев, как я понял, немногих уцелевших, и, по сути, мне там не на что надеяться, Кобра и Джет мертвы, значит, у меня там совсем нет друзей.  У меня там никого нет. И кому я там нужен? – ещё один человек, на которого нужно тратить еду, оружие и место. К тому же, как я понял, меня до сих пор считают ребенком, хотя мне двадцать с небольшим лет. Двадцать пять, если быть точным. Почти двадцать шесть. Сейчас начало лета, а мой День Рождения будет осенью. Совсем недавно у меня были мысли, что мы отпразднуем его вместе с Пойзоном. Кстати об этом Пойзоне – парне, который считает меня маленьким, хотя сам не лучше, ненормальном убийце и притом очень чувствительном человеке, который любит когда его кормят пиццей – с тех пор, как я последний раз его видел, я не могу избавиться от мыслей о нем. Ненавидя его за предательство и за то, что он успел наделать кроме этого, я, кажется, только больше любил его. От этого в душу закрадывался страх – что, если я пойму, что не могу без него жить, когда будет уже слишком поздно возвращаться? Если мы будем на разных концах бывшей Америки? Или на противоположных краях мира? Или я узнаю, в один прекрасный день, что он умер, что я тогда буду делать?

Надо было сбавить скорость, чтобы повернуть и не слететь с дороги. Это был тот самый поворот, на котором Пати свернул с пути к нашей цели, а именно – побережью, где должен располагаться лагерь. Тогда он свернул в сторону этого гребаного дурацкого города, где взял и оставил меня, черт бы его побрал! Но теперь я ехал по нашему прежнему курсу. Впереди снова прямая дорога, и я могу вернуться к своим мыслям.

Что я буду делать, если окажется, что он мертв? Ведь все, что было между нами – было настоящим. И ведь мы целовались не так много, ни разу не переспали друг с другом, ни разу открыто и ясно не признавались друг другу, во всяком случае, я точно не признавался так, как следовало бы, возможно, тогда бы всего этого не случилось. Наверное, я буду жутко раскаиваться во всем, что я наделал. Плевать.

                                                                                              ***

Кстати, уже давно была ночь. Несмотря на это, я, как придурок, включил фары дальнего обзора, чтобы видеть дорогу, не обращая внимания на то, что тут могут шастать белые; наверное, это была какая-то степень отчаяния, когда я буквально стремился напороться на опасность. Я хотел, чтобы меня заметили, мне нужно было убить кого-нибудь, чтобы успокоиться; я даже бластер недалеко положил, да ещё так, чтобы удобно было взять в случае чего. До гор было ещё очень далеко, но мне казалось, что я уже вижу их на горизонте. Хотя это всего лишь обман зрения.

Вдруг вспомнив, что не очень хорошо будет прослушать сообщения, которые могут показаться очень важными, я погромче включил радио, и теперь эту напряженную тишину наполнила собой музыка. И стало немного легче. На волне играло что-то из классического рока, а такая музыка всегда успокаивала меня, так что я начал чувствовать себя в относительной безопасности, и настроение стало подниматься. Зарго, кажется, спал. Я обернулся, чтобы убедиться, что снова не потерял его, но, увидев его, свернувшимся в клубок на заднем сиденье, я успокоился. Продолжая ехать дальше, я что-то почувствовал. Я хотел есть. Уже. И не думаю, что у меня с собой полно еды и особенно воды. То есть, мне нужно грабить магазины, заправки, угрожать людям. Это было страшно – когда заходишь в супермаркет, даже просто показаться подозрительным уже пугает тебя, не говоря уже о том, чтобы в полной мере оправдать свою подозрительность, что я и собирался сделать. Одна мысль о том, что я буду вести себя, как преступник, заставила все съежиться внутри, похолодеть, а в легких запылало, но, все же, это было приятное чувство. Я уже не мог дождаться, когда появиться какой-нибудь дорожный магазинчик или кафе, или заправка – бензин не бесконечен.

Но я уже целый час проехал, и все ничего. А есть тем временем хотелось все больше. Около четырех ночи я в конце концов остановился, и вышел из машины, чтобы заглянуть в багажник, посмотреть, что там осталось. Из еды там остались только несколько бутербродов, а бутылка, в которой должна была быть вода, оказалась неплотно закрытой, в результате воды не было, а весь багажник и единственная еда насквозь промокли. Замечательно! Посмотрел блин, что на ужин, ничего не скажешь!

От мыслей, что мне поесть, меня отвлекли помехи и знакомый голос.

- Итак, как дела, кто умер, кто жив?

Я метнулся к машине, запрыгнул в кресло и закрыл дверь, чтобы ночной ветер не заглушил Ди, и чтобы я все услышал.

- Насколько мне известно, белые поганки что-то задумали. Кажется, они создают искусственную армию, чтобы нас всех перебить, и помог им в этом какой-то мерзкий киллджой-предатель! Вы слышали? Фу, я даже не буду называть его киллджоем, он – просто трусливый человечишка, предавший нас. Я так же слышал, что каждая единица армии выглядит так же, как остальные, не считая незначительных различий, но, черт возьми, ракету мне в башку, я понятия не имею, как эта киборгоподобная тварь выглядит! Это я к чему – будьте осторожны, бойтесь клонов, что ли?

Не нужно говорить, что я здорово перепугался. Я вспомнил все, что сумел вытянуть из Пати, когда он говорил о том, что его хотят клонировать и всякий бред. Тогда я в это не верил. Но теперь я начал понимать, что это все – не шутки. Конечно, когда это приняло такие масштабы, что об этом узнали почти все киллджои – узнал Ди = узнали все киллджои – как не поверишь? Я только не понимал, как это случилось – Пойзону было очень стыдно за то, что где-то тогда произошло, может, он просто боялся, но мне больше казалось, что это был стыд. Но, все же, если об этом стало так известно, значит, довольно скоро эти клоны пойдут по пустыне уничтожать нас. И так же скоро все увидят, на кого похожи эти клоны.

Тогда у меня появились и другие мысли; получается, Пойзон – трус? Узнал о клонах, и спрятался, чтобы ему ничего не сделали плохого? Не думаю что он такой, но ведь это, как никак, важная причина… или нет?

- Да уж, хорошие новости, знаю, это вас печалит, друзья мои, тем более что от нас, похоже, серьезно настроились избавиться: улучшают вооружение, набирают народа в службу Чучелу… грустно, тоска прямо жесть! Но это ещё не смерть, не конец  всему, официально заявляю, так что не о чем беспокоится, когда будет реальный конец – я вам сообщу, а пока веселитесь, жгите, уничтожайте, пачкайте… не обращайте внимания на то, что вас скоро не станет! Поставлю вам что повеселее, - и заиграла песня, мягко говоря, тяжелая и тоскливая. А доктор Ди тот ещё шутник.

Слушая эту песню, я начал злиться. Никто, кроме меня, не знал этого секрета Пойзона, но то, что я услышал, звучало как насмешка, оскорбление в адрес именно Пати, не кого-то ещё. И это раздражало меня, наверное, больше всего. Непонятно, почему – ведь я сам сейчас ненавидел его. Может, во мне ещё сохранились какие-то чувства, заставляющие меня вскипать от злобы, когда кто-то пытался оскорбить моих друзей? Не знаю, не думаю, что это важно. Пати справится с этим, он столько болтает, он как-нибудь выкрутится, и непременно доживет до того дня, как я найду его, чтобы свести с ним счеты. А значит, мне не о чем беспокоиться. А значит, все в порядке.

Я вдруг понял, что никуда не еду, а стою на месте, с включенным мотором, иными словами тратя бензин. Делаю то, что мне не следует делать. Нажав на газ, я поехал дальше.

Странно, но проехав совсем немного, я увидел на горизонте какое-то строение. Любопытство быстро захватило меня, и я ускорился. Подъехав, я понял, что это – заправка с магазином, которое стояло почти вплотную к ней. Мне ведь нужен бензин, и еда, и вода… и вообще, если мне этого не дадут, я сам заберу – слишком сильно мне вдруг захотелось жить.

Подъехав, я остановился и заглянул в бардачок. Там было полно денег, и я взял немного – сначала я хотел попробовать по нормальному, без драк и без трупов. Я честно хотел заплатить за все и продолжить свой путь. Но только я вышел из машины,(и все-таки взял бластер, положил его в кобуру) как мне сразу стало неудобно; все взгляды тут же были прикованы ко мне, и это не какой-то там интерес типа «о, новый человек!», это была телепатическая атака страхом и ненавистью, я чувствовал только это, когда в поле моего зрения попадались их глаза, но как только я смотрел на них, они успевали отворачиваться. Но мне было достаточно, чтобы понять их отношение ко мне. Ладно, я ещё не очень разозлился, поэтому я пошел к кассе, чтобы оплатить бензин, который собрался купить. Я реально хотел сделать все, как всегда делал, и я ничего не делал ни одному из присутствующих здесь, я даже не говорил с ними. То, что сейчас произойдет, наглядно показывает, что обычно люди сами являются виновниками своих трагедий.

Подойдя к кассе, я увидел там такую же угрюмую маску, будто сейчас был какой-то особенно мрачный Хэллоуин.

- Мне нужен полный бак, - я собрался дать деньги, даже больше, чем нужно, потому что по нормальной цене мне, киллджою, ничего не продадут.

- Ты ничего не получишь.

- С какой это стати? – вот уже я начал злиться.

- Потому что ты никуда не поедешь. Постоишь здесь спокойно, за тобой приедет охрана и заберет тебя туда, где тебе самое место. – Физиономия этого начинающего стареть мужчины выбешивала меня, эта непробиваемая тупость, подчинение и зомбирование в его глазах, все это невыносимо.

- Я поеду, нравится вам это или нет. Делайте свою работу, в конце концов, я плачу вам за бензин, как любой другой нормальный человек.

- Нет, ты киллджой. Тебя исправят в лагере заключенных, но сейчас ты кусок дерьма, мальчик.

Как он меня назвал?! Мальчик!? Какого…

- Повтори, я не расслышал, - теперь вместе с моими глазами в его опухшую морду смотрело ещё и дуло бластера, мой палец лежал на курке, и я знал, что застрелю его, не жалея ни о чем. При этом я пытался следить краем глаза за окружающими: вдруг не у одного меня есть оружие?

Этот урод, который убеждал меня, что меня не убьют, а сделают из меня человека, вдруг побледнел, почти посерел, и ничего не ответил.

- Извини, я не могу оставить тебя живым – ты быстро обо всем доложишь, чмо, - я выстрелил, не забыв отскочить, зная последствия выстрела из бластера; этот уже просто кусок мяса расплескался, и не отойди я – меня обдал бы фонтан подогретой крови, которая могла обжечь меня. Я резко обернулся, беря на прицел всех, кого видел.

- Если хоть кто-то попробует вызвать копов, я убью всех, это ясно? – крикнул я.

Никто не кивнул, но по их перепуганным лицам я понял, что они послушаются меня. Ну не хотел я просто взять и пережечь всех этих тупых, но людей, всё-таки.

- Я серьезно, мне не хочется лишних смертей, но я нервный, сделаете хоть что-то не так – и вы трупы, - сказал я, прежде чем вернуться к машине и заправить её. Бесплатным бензином, по их же милости.

Закончив с этим, я пошел в магазин.

- Только сдвиньтесь с места, - пригрозил я, отворачиваясь от них, открывая дверь. Внутри, на первый взгляд, никого не было. Я быстрым шагом направился в отдел с бутылками с водой, это было первое, что мне нужно. Несмотря на то, что мне хотелось взять побольше – никто не знает, когда в следующий раз у меня будет возможность раздобыть воду – я должен был учитывать тот факт, что если я займу обе руки, то не смогу держать бластер, и буду слишком беззащитен. Поэтому я смог взять только три бутылки, чтобы держать их в одной руке, пока в другой держал оружие, готовый к тому, что сейчас кто-нибудь выскочит из-за угла. Но никого не было. Пройдя в другой отдел, я быстро напихал в карманы всякой херни, которая казалась съедобной – мысль о том, что белые уже едут сюда, если уже не здесь, ужасала меня,  и я не мог спокойно решить, что мне нужно, руки тряслись, в груди все горело, я едва успевал дышать от волнения. Услышав какой-то звук (я уронил маленький стеллаж со сладостями), я подпрыгнул от испуга и бросился к выходу. Честно, такое чувство, что я в ловушке, как животное, попавшее в капкан, или которое оказалось в клетке, которую закрывают. Ужасно страшно. Выбегая на улицу, под свет фонарей, я увидел тех же людей, что стояли здесь, когда я заходил в магазин, они стояли на своих местах, оцепеневшие от страха. Говорят, что в панике люди сходят с ума, толпы обезумевших носятся и крушат все, но на самом деле так делают только паникеры, а большинство людей впадает в транс. Как сейчас. И мне плевать, что они ничего не делали – я слишком нервный. Закинув все, что взял, в машину, я тоже влез в неё, и угнал как можно скорее.

Несмотря на то, что сейчас глубокая ночь, я совсем не хотел спать. Я давно уже уехал от того места, где запасся самым необходимым, но сердце все ещё колотилось, как бешеное. Черт, мне еще многому предстоит научиться…