I haven't lost anything except my mind Expect a thousand confessions that you will not find I try to take off my head sometimes, Because I can't escape the memories.
У тебя в крови слишком много слишком крепкого кофе, и это отдается в кончики пальцев, заставляя руки дрожать. Не то, чтобы ты пытался не спать всю ночь, но это необходимый минимум сейчас, наверное. Фрэнк тяжело дышит и это твое чувство к нему похоже на жалость, хотя чего в общем-то жалеть: обычная простуда, кто ей не болел. Ничего не поделаешь, долбанные материнские инстинкты у тебя в крови. Ты до сих пор недоумеваешь, почему с больным Майки всегда сидел ты, а не твоя мама. Хотя это сослужило хорошую службу - теперь у тебя большой опыт ухода за больными.
- Ты в порядке?
Поправляя одеяло, ты чувствуешь горячую кожу кончиками пальцев и знаешь, что ни черта не в порядке.
- Все окей.
Он хрипит и морщится, потому что горло нещадно дерет, наверное, но ты почему-то думаешь, что сейчас у него бы вышел отличный скрим. Трясешь головой, отгоняя бредовые мысли. Уж лучше пусть будут жалостливые.
- Я сделаю тебе чаю.
Встаешь с постели и хочешь направиться на кухню, но останавливаешься, когда он хватает тебя за запястье своими обжигающими пальцами. Смотрит прямо в глаза. Взгляд чуть затуманенный, как это бывало, когда вы ... к черту.
- Останься со мной.
Покладисто киваешь и вновь опускаешься на краешек его кровати. Поправляешь одеяло в очередной раз, только бы чем-нибудь занять руки. Его сбитое громкое дыхание обжигает тебе ладонь, когда ты тянешься потрогать лоб, покрытый тонкой пленкой испарины. Пытается смеяться, но заходится в приступе кашля. Терпеливо ждешь, когда приступ пройдет.
- Ты не моя чертова мамочка, Джи.
Глядишь укоризненно. В конце концов, это ты бросил все свои дела и примчался его навестить и проверить, точно ли он следует твоим инструкциям в принятии лекарств. Только потому, что именно в тот момент, когда Джамия с девочками уехали навестить родственников, этот придурок умудрился заболеть. Естественно, ты говоришь ему не это.
- Мне просто нравится за тобой ухаживать.
Странно хрипит горлом и только спустя несколько мгновений ты понимаешь, что это был смешок. Кривит губы в подобии ухмылки. С воспаленными лимфоузлами даже простая мимика становится мучением.
- Мне же, блядь, не десять лет.
- А жаль. Я думаю, ты был милее, чем сейчас.
- Ты плохо меня знаешь, да?
Пытаешься улыбнуться, и это вроде даже получается, но, эй, тебе действительно обидно. По-крайней мере, ты хотел думать, что за все эти годы ты узнал его хоть немного. Наверное, твои мысли все же отражаются у тебя в глазах потому, что он находит твою руку и слегка сжимает пальцы.
- Прости.
- Это все лихорадка. Тебе надо поспать.
Ты вымученно улыбаешься, потому что и тебе поспать тоже не мешало бы, после того, как ты всю ночь просидел рядом с ним, меняя холодные полотенца и держа его за руку, пока он метался в горячечных кошмарах. Иногда ты все же думаешь, что слишком его балуешь.
- Ну да.
В комнате повисает пауза, за время которой тебе вдруг приходит мысль напоить его снотворным, чтобы он наконец успокоился, но вот он снова произносит:
- Прости.
И ты только открываешь рот, чтобы спросить "да за что, черт возьми", но не успеваешь и слова вымолвить, потому что он уже тянет тебя за руку к себе, ты неловко наваливаешься на него и между вашими губами остаются какие-то ничтожные несколько миллиметров свободного пространства. Ты успеваешь отпрянуть, все еще чувствуя на своих губах обжигающее дыхание.
- Черт возьми, что за?..
Задыхаешься, глотая конец фразы. У него растерянный, но в то же время решительный взгляд.
- Джи, я ...
- У тебя просто лихорадка, эй.
Ты тупо повторяешь эту фразу несколько раз, надеясь, что все действительно можно списать на болезнь. Он мрачнеет.
- Да что ты ... раньше ты был не против.
- Раньше?
- Теперь делаешь вид, что забыл?
Уже проклинаешь себя, что решил сделать доброе дело и приехать сюда. Он мог бы выпить таблетки и без тебя ведь. Черт возьми, но кто знал, что он начнет говорить об этом именно сейчас? Растерянно покусываешь губу, думая, как бы отвлечь его от этой темы. Ты не пытаешь убежать от своего прошлого, или забыть его, нет, но все же, какое это теперь имеет значение? У вас жены, дети, какие-то обязательства, общественное мнение - на виду же все это, и неправильно, да даже с точки зрения той же общественной морали. Это ты и объясняешь ему, путаясь в словах и предложениях.
- Надо же ... какой ты стал моралист.
Хмыкает зло и пытается с головой укрыться одеялом. Ты не позволяешь. Тебе надо видеть его глаза.
- Я изменился, разве нет? Все мы изменились.
Вздыхает и только сейчас ты понимаешь, что он устал. И ты устал. Черт, да все вы устали, смертельно просто, так, что ни осталось времени на жизнь и какие-то простые человеческие чувства. Понимаешь это слишком остро и даже задыхаешься от этого внезапного знания.
- Ерунда все это, Джи. Что изменилось, кроме нашего внешнего вида и штампов в паспорте?
Внимательно смотришь, пытаешься найти ответы в его глазах. И видишь их - эти ответы, и тебе радостно, что это именно то, что ты хотел увидеть. И ты озвучиваешь их - свои и его мысли. Наклоняешься, пытаясь передать знание не только словами, но и взглядом, мыслями, чувствами.
- Ты прав. Ни черта не изменилось.
И вы целуетесь. Его рот обжигающе горячий, и ты с удивлением думаешь, что вы ведь никогда раньше не целовались, когда у одного из вас была температура. И еще о том, что это безумно приятно. Однако, мысли выветриваются, когда он валит тебя на постель, изворачивается так, чтобы быть сверху и его пальцы - такие же горячие, как и язык - они везде, проникают, кажется, под кожу, так, что ты можешь только стонать и судорожно глотать горячий воздух. Ты даже не понимаешь, в какой момент вы разделись, но уже так близко, кожа к коже, и мир вокруг плавится, невыносимо жарко же. Да в аду будет не так жарко, думаешь ты. И в то же время - не так крышесносно хорошо. Его стоны больше похожи на хрипы, он что-то пытается шептать о том, что завтра не сможет говорить, но плевать - ты ловишь его губы, затыкаешь рот поцелуями, смеешься тихо. Потому что действительно ведь плевать, что будет завтра, потому что есть только сейчас и только ваше чистое, незамутненное удовольствие. Мир продолжает плавиться, когда ты проникаешь в него - так мучительно медленно, ладони скользят по влажной коже и ты стараешься не оставлять синяков и засосов, хотя хочется до безумия. Наверное, ты и так понимаешь, что он полностью принадлежит тебе, пусть даже только сейчас, только в данный момент. "Данный момент" или "всегда" - это уже мелочи, не заслуживающие внимания. Позже вы лежите, медленно остывая - по-крайней мере остываешь ты, а он лежит на тебе, уткнувшись носом в шею, и не тяжело ни капли, он же в последнее время такой худой-худой.
- Прилипнем.
Тихо хрипит. Завтра еще не наступило, а он уже, кажется, потерял голос. "Неудивительно", думаешь ты, вспоминая все его стоны и крики. И тут же почему-то краснеешь. Как будто все в первый раз было.
- Плевать.
Он кивает и целует тебя в ключицу, а ты перебираешь его волосы и думаешь, что угрызения совести - это самое последнее, что будет тебя мучить завтра, или неделю, или месяц спустя. Ты надеешься, что они вообще не будут тебя мучить. По-крайней мере, ты в силах себе этого не позволить. Он начинает возиться, устраиваясь поудобнее, и вдруг тихо смеется тебе в шею. Недоуменно смотришь в потолок, ожидая, что он объяснит причину своего веселья. И - да:
- Я не прочь болеть чаще, если Вы будете каждый раз меня так лечить, мистер Уэй.
Автор, это великолепно! Нравится, как точно и образно вы описали болезнь Фрэнка я как всегда о своем Даже постельная сцена описана на удивление красиво, а главное - чувственно! Спасибо за отличную рабоу!
супер мило и круто)))
