3 сентября 2007 год. Колорадо. The Black Parade Is Dead! - Эту запись я нашёл у себя в дневнике. Сразу нахлынули воспоминания… Это был замечательный концерт, я его очень хорошо запомнил. Конечно. Только мы с тобой были в ссоре. Мы с тобой, Фрэнк… Вспомни, как обычно у нас с тобой бывало на концертах, мы всегда с тобой вместе, и до, и после… А тут всего этого не было. Ты настолько был на меня обижен, что не хотел видеть и слышать меня. Ты, наверно, ждал, когда закончится этот грёбанный концерт. А я даже не решался подходить к тебе. Я боялся, что ты меня оттолкнешь, а значит, сделаешь очень больно душевно. А я боялся сделать больно тебе, ведь ты очень раним. Если я приближался к тебе, ты сразу отворачивался и отдалялся от меня, еще сильнее ударяя по струнам. Мы с тобой даже не переглядывались. Ты молчал как рыба, а я боялся заговорить с тобой. Я думал, что скоро умру, если ты меня не простишь. Мы не раз с тобой ссорились, все ссорятся, как без этого. Но это была слишком сильная ссора, слишком сильная обида для тебя. Ты случайно узнал, что девушка, которую я, по сути, люблю – Линдси, выходит за меня замуж. Рано или поздно ты бы узнал об этом, но может быть, это случилось бы иначе. Тогда перед самым концертом в гримерке ты закатил истерику, которую никогда не закатывал, ты просто бился в этой истерике, будто тебя расчленяют по кускам бензопилой… Эта картина предстала передо мной: -…Фрэнк, ты здесь? – проорал я, зайдя в гримерку, -Малыш, не прячься, я все равно тебя найду и изнасилую…! – с сексуальной ухмылочкой на лице я искал тебя. Вдруг ты выскакиваешь из-за моей спины весь разъяренный и заплаканный. -Фрэнки, Фрэнки, что случилось, почему ты плачешь? – сразу заволновался я. -Ты.. Ты… ТВАРЬ!!! Я стоял и негодовал, что происходит. Мне стало немного страшно. -Что случилось, Фрэнк? Поставь меня в известность. -Ты спрашиваешь у меня, что случилось?!!! Это ты должен поставить меня в известность! ТЫ… УБЛЮДОК…! – ты так кричал, скорее визжал, а я не понимал, что происходит. -Фрэнки, тихо, успокойся, сядь и объясни мне, что случилось, - пытался успокоить тебя я, обнять покрепче и тем самым успокоить. Я пытался к тебе подойти, но ты был опасен. Я не мог тебя успокоить никакими поцелуями. Ты просто почувствовал, что я тебя оставляю тут, в этом мире одного, что я тебя бросаю, как старую, сломанную и надоевшую мне игрушку. Но это не так… Я люблю тебя больше всего на свете, я бы, наверно, умер за тебя. Но так получилось, что мы не можем быть вместе. То есть, мы вместе и всегда будем вместе… Почему, почему мы одного пола, чёрт возьми? Хотя, это не препятствие… Я так хочу любить тебя, целовать тебя, быть с тобой. Все ради тебя. -Ты не понимаешь, да? Я ненавижу тебя за то, что ты есть на этом свете! Любишь ее, да? Ну и катись к ней! Женись на ней, что хочешь делай! Отстань от меня, слышишь???! Я сразу понял, о чем идет речь. Точнее о ком. Мы подали заявление в загс с Линдси. Как только он узнал об этом, я не понял. -Фрэнк, понимаешь… я ее люблю не больше, чем тебя. Я женюсь на ней, потому что так положено… Мне уже надоело, ты же знаешь, как родители меня с этим доставали. Я люблю тебя… -Заткнись!!! Оправдывается он! Ангелочек с крылышками! Ты последняя сука, которую я знаю! А лучше бы не знал! Я не мог тебя никак унять. Мое терпение кончилось, я сорвался, начал тоже кричать на тебя, что ты - идиот, кретин, психопат, что я ненавижу тебя… Боже, я сказал тебе это в первый раз… я сам себя простить не могу. Просто, ты меня очень сильно завёл своим сумасшедшим визгом, как младенец. Мы не могли оба успокоиться. Эта истерика уже слишком. -Так, успокойся, в конце концов!!! Хватит тут истерить, психопат! -Ах, так, да?! Вот тут у тебя начался реальный нервный срыв. Сначала ты подошел к стене, начал бить кулаками и ногами. Мне было действительно страшно на это смотреть, но я не мог ничего поделать. Потом ты упал на пол и начал биться в истерике. Казалось, уже ничем тебя было успокоить нельзя. Последние матерные слова, которые ты выкрикивал в мой адрес несколько минут назад, сменились уже непонятными истеричными воплями и последнее, что ты выкрикнул, было: -Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ДЖЕРАРД УЭЙ!!!!!!!!! После этих слов я захотел подойти к тебе и поцеловать, как можно страстнее и грубее, но ничего не вышло. Наверно, надо было просто нам обоим вызвать скорую помощь. Последнее, что я выкрикнул, было: -Ты как девчонка! Истеричка!!! И со слезами на глазах я хлопнул дверью гримерки, оставив тебя одного со своей истерикой. Я думал, что мы обязательно помиримся с тобой очень скоро, и снова у нас все будет хорошо, как раньше. Но я ошибался. Причем сильно… Ты собрал все свои вещи и пропал неизвестно куда. Я очень переживал, но даже не стал разыскивать тебя. Никто даже не знал где ты. Через неделю я уже начал всерьез волноваться за тебя. Я не спал уже несколько дней, глаз не смыкал. Я боялся, что натворю что-нибудь с собой. Больше всего на свете я боялся потерять тебя, потому что ты – самое дорогое, что есть у меня, Фрэнк. Так продолжаться больше не могло, ибо мы оба умирали заживо друг без друга. Ты и не собирался делать первый шаг навстречу мне. Я хотел, но не мог: боялся. В воскресение я проснулся оттого, что зазвонил мобильный. Я заснул ненадолго, под действием снотворного. Дело было уже к вечеру. Я только сомкнул глаз, но тут Майк меня своим известием всполошил. Он говорил быстро, тяжело дыша. -Джери, я тут на вокзале, здесь Фрэнк, скорее!!! Поезд вот-вот отправится! Я еле разобрал, что он говорил, но как только понял о чём он вообще, я сломя голову выбежал из дома, поймал машину и рванул на вокзал за тобой, Фрэнк. Я чуть не опоздал: задержался бы минут на 5 и поезд уже отправился бы в Нью-Йорк. Я увидел тебя издалека, стоявшего на перроне, держа в руках огромный чемодан, и заорал тебе во все горло. Ты узнал мой голос и почему-то вздрогнул. Обернулся назад, увидел меня, растрёпанного, мокрого и запыхающегося, и глаза твои заблестели. Я подбежал к тебе ближе и увидел, что из правого глаза по щеке протянулась линия… твоя слеза. Я вытер её, ты поднял глаза. Поезд отправился. А мы с тобой остались стоять на перроне и без лишних слов все поняли. Потом ты крепко обнял меня, дав понять, что простил. А я тихо произнёс: «Фрэнк…» и сам чуть не обронил слезу. Твои губы неожиданно прикоснулись к моей шее. Мне стало немного щекотно. Ты поднялся выше и прикоснулся, наконец, к моим губам. Твои губы настолько мягкие, а еще они такие сладкие, слаще сахарной пудры. Шевеля своими губами, я ловил твои поцелуи и жадно глотал их. Твой язык, мокрый и горячий, проник в мой рот и заставил работать мой. Это поначалу было так нежно, но потом с каждой секундой твои поцелуи становились все страстнее. Кровавые засосы оставались на моей шее и ключице. Когда я попытался уже забраться руками тебе под футболку, я понял, что происходит. Я понял, насколько я возбужден, и что будет дальше. Я не мог себе позволить этого, разве что здесь… И с каких это пор я стал таким скромным? Раздался сигнал. Поезд в Лос-Анджелес стоял на перроне и собирал пассажиров. Набежало много людей с чемоданами, суетившихся у вагонов. Я чуть отстранился, посмотрел тебе в глаза, лишь сказав тебе: -Фрэнки… поехали домой… Ты тоже отстранился, посмотрев мне в лицо. Ты ничего не ответил, только погладил меня по щеке. Ты был согласен. Кончики твоих волос были мокрыми, и ты как всегда был таким милым, казалось наивным ребенком. Ветер обдувал нас с тобой своей прохладой. Был закат. Ты любишь закаты. Так романтично… Остальное неважно. Только ты и я. Обернувшись, в поисках твоих тяжеленных чемоданов, я еле поднял их, снова поймал машину, и мы оба поехали домой. Ко мне домой. -Зачем тебе все это надо было, Фрэнк… - протянул я. Ты все еще молчал. Ты взял меня за руку, крепко сжал её и я почувствовал тепло твоей руки. Потом, ты тихонечко спросил, будто боясь: -Ты же простил меня?... -Конечно... А ты меня? -А тебя-то за что… я повел себя ужасно глупо. Я психопат, постоянные истерики на почве ревности. Я не имею права лезть в твою личную жизнь и решать за тебя, что делать. Потому что я - никто. -Ты мне больше, чем просто «никто». Ты для меня – все. Прошло уже немного времени. Я уже женатый человек, а ты пытаешься всячески проявить ко мне знаки внимания. Я понимал намеки и отвечал взаимностью. Еще я вспомнил, каким ты был у меня на свадьбе. Такой серьезный, и в тоже время нелепый. Ты был ослепительно красив в своем костюме и шляпе, будто жених был ты, а не я. А через год женился ты. Будто мне назло, но я совершенно не злился на тебя. Мы были вместе, есть и будем. Мы любим друг друга и будем любить.
