Жизнь продолжалась. И где-то внутри, среди того хлама, в который я превратился, я осознавал, что в моей жизни все еще есть цель, но все тогда казалась уж слишком бессмысленным. Мой брат мертв. Еще один дорогой мне человек мертв. Линдси умерла. И остальных должна была постигнуть та же участь. Я лежал полностью поглощенный и окутанный своим горем, мечтая лишь о том, чтоб болезнь наконец-то сразила и меня. Если бы только мрачный жнец пришел ко мне, забирая меня в свои холодные объятия, все муки и страдания в одночасье закончились бы. Я чувствовал, что заслуживаю той болезненной смерти, которой умерли люди, которых я любил, потому что я все еще был жив, когда они в то же самое время уже гнили и разлагались.
Почему именно я должен был выжить? До сих пор я не могу ответить себе на этот вопрос. Почему не Майки? Рэй? Линдси? Что нужно было от меня этому несуществующему Богу, что он решил оставить меня в живых в мире больше похожем на ад.
В определенный момент ко мне пришли Боб и Фрэнк, садясь рядом на кровать. Я помню, как они вдвоем пытались как-то меня утешить, утешить друг друга, оба с глазами полными слез, но я все еще не мог плакать. Только не после Майки. Я лишь чувствовал себя опустошенным, как будто та часть меня, способная любить и видеть красоту жизни навсегда исчезла или же и не существовала вовсе.
Знаете, до эпидемии, я был счастливым человеком. После тех ужасов, что мы пережили, чтоб записать The Black Parade, я наконец-то научился жить. Озлобленный парень, нуждающийся в наркотиках и алкоголе, чтоб как-то оправдать себя, начал постепенно исчезать, пока от него совсем ничего не осталось. Я бросил наркотики еще до записи The Black Parade, но тот злой мужчина все еще жил во мне. Даже, несмотря на то, что я был трезв, и жизнь заметно наладилась, я все еще не мог назвать ее прекрасной. Тот Джерард, который помог появиться на свет Three Cheers for Sweet Revenge и до глупости извел себя, не был плохим человеком, его просто не могли понять. Или только он так считал. Это довольно сложно объяснить сейчас, потому что со временем многие вещи исказились и перепуталась. Иногда тяжело отличить правду от вымысла, особенно тогда, когда это касается воспоминаний из давно забытой жизни.
Тот запутавшийся в себе парень все еще существовал до создания The Black Parade, и не исчезал после. Даже несмотря на то, что я был чист от наркотиков и счастлив, я все равно чувствовал его присутствие, чувствовал, что он будто выжидает подходящее время, чтоб вырваться наружу. Конечно, к тому моменту он больше не контролировал меня, но он всегда был где-то на тле моей жизни, нашептывая мне на ухо. А потом все изменилось. Просто стало другим. Я встретил невероятную женщину, которая в последствии стала моей женой, взялся за создание своей серии комиксов, я просыпался, улыбаясь встающему утреннему солнцу, все наконец налаживалось и становилось на свои места. Та злая часть меня постепенно исчезала, отдаляясь все дальше и дальше.
Не описать словами, как я чувствовал себя тогда, но это было потрясающе. Впервые в своей жизни я начал ценить все, что меня окружало и каждый прожитый мной момент. Я больше не боялся жить, и тогда я был счастливее, чем когда-либо. До того, как заболел Майки, мне представлялось мое прекрасное будущее, и я не боялся его планировать до малейших мелочей, желая получить от жизни все, что только можно. Но все снова изменилось.
Люди умирают.
И тогда, находясь рядом с Бобом и Фрэнком, мне казалось, что я больше никогда не смогу почувствовать себя счастливым. С того момента, как я покинул этот автобус, садясь в машину скорой помощи, все выглядит как один сплошной кошмарный сон. И я чувствую себя, будто заключенный, смотрящий на реку через решетку, зная, что когда-то мог плавать в ней, но это уже не повторится снова. Только так я могу объяснить свои чувства, чтоб они были кому-то понятны.
Казалось, будто мы втроем находимся в вечном плену предчувствия неизлечимой болезни. Что теперь мы должны были делать после смерти нашего друга? Мы не могли просто встать и приготовить себе завтрак, как ни в чем не бывало. Как в таком случае человек может в один момент найти в себе силы, чтоб двигаться дальше? Мы не знали и уже никогда не узнаем. Вместе этого я наконец-то повернулся лицом к моим друзьям, смотря им прямо в глаза, на единственных близких людей, которые остались у меня в этом мире, превращающемся в руины.
Я отодвинулся дальше на моей кровати, позволяя парням сесть удобней. Хотя я и не плакал, я слишком сильно переживал смерть Рэя, так сильно, что эти переживания прожигали черную дыру в моем сердце. Мы все были лишь оболочками с пустыми безжизненными глазами, не в состоянии выйти из ступора. Мы будто бы застряли, не в силах сдвинуться с места, просто сидели в тише, съедаемые горем.
Не знаю, как долго мы могли бы так просидеть, если бы к нам не зашел Мортон. Наверное, до самого заката, но, к счастью, он всегда был рядом, заставляя нас жить и продолжать бороться.
Его шаги были такими тихими, как сама смерть, пока он шел к нашему «святилищу». Я почему-то точно помню, как он еле слышно напевал себе под нос какую-то мелодию, и как она резко затихла, когда Мортон увидел, в каком плачевном состоянии мы находимся. Он аккуратно поставил поднос с едой на стол, а затем направился к нам, подходя ближе.
- Он...? – Мортон не мог даже произнести слово «мертв», и его голос будто бы сорвался еще до того, как он попытался закончить свой вопрос. Конечно, мужчина знал ответ, но не было ничего ненормального в том, что он все решился спросить.
Мы ответили ему без слов, только лишь обратив к нему наши пустые и бессмысленные взгляды.
После этого, он молча стоял рядом с нами еще полминуты, словно ожидая наших следующих действий, а мы просто продолжали смотреть на него, пока он, в конечном итоге, не сделал еще один шаг вперед, подойдя ближе к койке.
- Парни, вам бы не мешало поесть чего-нибудь, - грустно сказал Мортон. – Я... я знаю, что все это очень тяжело. Мне самому пришлось наблюдать, как умирают мои жена и дочь, так что поверьте мне, я знаю, что сейчас творится в ваших головах. Но вам нужно поесть, а затем позаботиться о вашем друге. Кроме того, если вы будете нормально питаться, у вас будет больше шансов оставаться здоровыми.
Буквально в следующую секунду, когда Мортон закончил последнее предложение, Боб вдруг начал смеется. Истерично и безумно, даже пугающе, так что я сразу поднялся, принимая сидячее положение, чтоб успокоить его.
- Боб... Боб... все в порядке, все хорошо... – бесполезно проговорил я, и мой голос звучал безумно, несмотря на то, что мое сознание все еще было затуманено. Мортон опустился на колени, стараясь заглянуть Бобу в глаза, и я видел по его лицу, как он недоумевает, что такого он сделал, чем он спровоцировал такое поведение нашего друга. Только три слова сорвались с губ Боба в коротких перерывах между неистовыми приступами смеха, и они заставили мой желудок болезненно сжаться внутри.
- Оставаться... здоровыми.... блять....
А затем, он продолжил смеяться.
Прошло долгих пять минут, прежде чем Боб смог окончательно успокоиться, и я все это время думал о том, что он сказал. О тех трех словах. Оставаться здоровыми? Как? Если заболевают все вокруг, разве это не было лишь вопросом времени, когда и нас постигнет та же участь? Смотря на Фрэнка, я знал, что он думает о том же. Когда смех Боба постепенно перешел в хихиканье, а потом он и вовсе затих, только его плечи все еще подрагивали, словно по инерции, Мортон попытался извиниться.
- Мне очень жаль. Я не хотел ничего такого, просто пытался помочь, - сказал он, и ни я, ни Фрэнк не чувствовали никакой злобы по отношению к Мортону, мы все прекрасно понимали, что способна сделать трагедия с людьми. Я вспомнил, как и сам начал смеяться, спустя несколько минут после смерти Майки. Я прекрасно понимал каково это.
- Не переживайте по этому поводу. Всякое бывает, - все, что я смог сказать, и, кажется, этих слов было вполне достаточно. Я опять взглянул на Боба, смотря на его отсутствующее выражение лица. Он грустно вздохнул и закрыл лицо руками, вдруг выглядя слишком смущенным и растерянным.
- Давайте просто забудем о том, что произошло, ладно? – прошептал Боб в свои ладони, и я почувствовал как во мне зарождается ужасное и едкое чувство, циркулируя вместе с кровью по моим венам. Жалость. Это чертово проклятие изменило нас всех, освобождая и извлекая наружу то, что никто другой не должен был увидеть, все самое худшее. Я задумался, что сейчас происходит с Рэем, находится ли он в каком-нибудь загробном мире, задаваясь вопросом, не делает ли его трусом то, что он умолял нас его убить. А потом я задумался, не произойдет ли со мной в точности то же самое.
- Ладно, не волнуйся, - ответ Фрэнка был тихим, но я четко мог расслышать нотки жалости и смущения в его тоне.
- Я принес вам сэндвичи. Нашел их в супермаркете, за пару кварталов отсюда. Так что наслаждайтесь едой, пока можете, потому что думаю, совсем скоро свежих продуктов уже не будет.
Спасибо Мортону, что он постоянно находился рядом. Честно говоря, я даже не знаю, что бы мы делали без него.
- Чуть позже мы позаботимся о Рэе, - добавил я, пытаясь двигаться дальше и выбраться из своего оцепенения, которое, кажется, пожирало меня заживо. Возможно, если бы мы могли найти для себя определенную цель, решили для себя, что нам следует делать дальше, мы бы отыскали смысл, то, ради чего хотелось бы жить дальше, пусть даже недолго.
В конце концов, мы все же нашли силы подняться с моей кровати и выйти на улицу. По пути к выходу, я заметил, что Мортон закрыл занавеску, скрывающую от нас «гробницу» Рэя. Мужчина был достаточно смышлен, догадавшись, что никто не захочет есть, созерцая чей-то труп, потому в итоге мы расселись по кругу на улице.
Через пятнадцать минут мы уже доедали, проглатывая остатки мягких сэндвичей, запивая их водой из бутылок и молча смотря друг на друга. Тогда, наконец, наступил тот момент, когда нам нужно было приступить к делу, о котором нам меньше всего хотелось думать, и каждый из нас просто встал со своих мест, не издавая ни единого звука. Даже сейчас мне грустно вспоминать то, что мы должны были сделать, то, что внезапно стало необходимостью. В том мире грез, частью которого мы когда-то являлись, нам бы никогда не пришлось пройти через подобные ужасы, и эта мысль расстраивала меня еще больше.
Мы втроем направились обратно в автобус, поначалу даже не заметив, что Мортон пошел в противоположную сторону. Я бы не заметил этого и вовсе, если бы не услышал голос Боба, обращающегося к мужчине.
- Эй, тебе не обязательно уходить.
И после этого предложения Мортон обернулся, первые секунды просто сканируя нас взглядом, будто пытаясь понять, насколько это хорошая идея, а затем все же присоединился к нам. В тот момент я почувствовал облегчение. В конце концов, разве это не прекрасно обзавестись новым здоровым знакомым в мире, где все погибают. К тому же, после всего, что он для нас сделал, он практически стал нашим другом.
В этот раз, у нас ушло не так много времени, чтоб подготовить Рэя к похоронам. Я хотел бы отрицать, что так получилось только из-за того, что мы уже делали это раньше, но я не мог. Даже Мортон был знаком с этим своеобразным ритуалом. Пока они с Фрэнком рылись в одежде Рэя, пытаясь найти там что-нибудь приличное, в чем его можно было бы похоронить, я помогал Бобу отмывать тело нашего друга. Это все еще было довольно тяжело, но значительно легче, чем в случае с Майки. Конечно, я любил Рэя, не поймите меня неправильно, но Майки был моим братом, я знал его всю свою жизнь, и кроме того, он был первым, свидетелем чьей смерти от этого кошмарного недуга мне пришлось стать. Майки был тем, кто заставил пустоту образоваться в моей душе, а Рэй лишь глубже разрыл эту яму, гораздо глубже.
Пока я помогал Бобу отчищать кожу, смывая кровавые пятна, я не чувствовал абсолютно ничего. Не было даже отчаяния. Я ощущал лишь усталость и изнеможение, хотя мне было практически все равно что чувствовать, если в итоге я все равно буду мертв. Часть меня, бодрствующая и пребывающая в постоянном опасении, была чертовски напугана. Это было в миллионы раз хуже, чем во время депрессии, до того, как я избавился от наркотической зависимости. Той ночью, когда я был близок к тому, чтоб покончить жизнь самоубийством, мое состояние приводило меня в ужас, по крайней мере, ту часть меня, которая все еще сохраняла свою человечность.
После того, как мы покончили с процессом приготовления, Мортон сказал, что машины, забирающие тела, приезжают около пяти часов вечера. Они не доезжают сюда, потому нам нужно было донести тело Рэя до арены, а затем оставить его там у двери. Никто из нас не хотел этого делать, но мы все знали, что у нас просто нет другого выбора.
Нам нужно было попрощаться.
- Что мы собираемся делать до этого времени? – спросил Боб, и мы все пришли к одному и тому же решению. В итоге мы поступили так же, как и поступили с Майки, отдав нашему другу последнюю дань уважения. Мы просто сидели рядом с ним во всепоглощающей тишине.
Я до сих пор не знаю, как долго мы сидели там у кровати Рэя, но я помню ясно, как день, как Мортон вежливо извинился, прежде чем уйти. Мы сидели по разным точкам, вокруг нашего друга, в итоге образовывая тесный круг: покойник и трое его друзей. Большая часть времени была проведена в тишине, но на несколько минут один из нас все же решился заговорить.
Боб выглядел хуже, чем обычно. Я бы даже сказал, очень плохо, но мы объясняли все переживаниями после смерти Рэя. Последние несколько минут его голова была опущена, а лицо закрыто руками, так, что мне казалось, он вот-вот захочет прилечь. Я убеждал себя, что он просто устал, но когда я услышал его голос, я понял, как сильно я ошибался.
- Ребята, мне действительно стыдно за то, что произошло сегодня, - сказал он, заставляя нас с Фрэнком удивленно уставиться на него. – Ну, вы помните, когда Мортон пытался нас приободрить. Мне... мне просто почему-то показалось это таким смешным, я не знаю почему. Оставаться здоровыми, да... Я имею в виду, все вокруг заболевают, разве не так? Какой вообще в этом смысл?
- Я не знаю, Боб, - тихо ответил я, боясь повысить голос, находясь в одном помещении с мертвецом. – Я действительно не знаю. Я не знаю, есть ли у людей иммунитет к этой болезни. А если и есть, то, видимо, он очень слабый. Но в той ситуации, в которой мы оказались, я думаю, нам следует держаться вместе, остаться тут и постараться… выжить, - я говорил все это, хотя на самом деле я не верил в собственные слова. У меня как будто был включен автопилот, слова сами срывались с моих губ, я просто говорил то, что нужно говорить в таких случаях, в то же время, чувствуя, как меня заполняет пустота.
- Я не хочу умирать, - мягко добавил Фрэнк. – Мне страшно умирать после того, что я видел. Наверное, я всегда боялся смерти, но сейчас... сейчас все намного хуже, понимаете?
- Да, я понимаю, - ответил я.
- Знаете, когда я был младше, мне всегда рассказывали о том, что где-то там существует рай, - голос Фрэнка дрожал. – И я, конечно, верил в это, но чем старше ты становишься, тем больше сомневаешься. До всех этих событий, я думал, что, возможно, действительно существует какая-то жизнь после смерти, даже если она не такая безоблачная, как в раю. Но теперь... теперь я не уверен. Если Бог был настолько добр, чтоб создать рай, как он мог допустить все это?
- Я тоже много думал об этом, и я даже не знаю, во что мне верить, я напуган. Это только вопрос времени... – Боб не мог больше ничего сказать, он был не в состоянии продолжить предложение, вместо этого снова опустив голову в свои руки и начиная трястись.
Майки, Рэй, Линдси, вы сейчас где-то в лучшем месте, чем этот мир? Или же вы просто превратились в пустоту? Я не мог не думать об этом, и эта мысль крутилась в моей голове до тех пор, пока мы с Фрэнком не сорвались со своих мест, подбегая к Бобу. Я действительно не хотел больше думать о смерти, но после того, что произошло с Бобом, темные мысли опять захватили мое сознание.
Надо продолжать жить.
Я до сих пор не могу объяснить себе, почему это предложение всплыло в моей голове, но что я точно знал, что, сидя там, рядом с Бобом, я собирался сказать ему то, что ему нужно было услышать.
- Послушай, они... они мертвы. И я чувствую себя точно так же, как и ты, но мы ничего не можем изменить. Я знаю, что в моей жизни уже не будет такого утра, когда я не буду просыпаться с мыслью о тех людях, которые покинули нас, но ты думаешь, они бы хотели, чтоб мы так просто сдались, опустили руки? Ты думаешь, Майки хотел бы этого? Ты думаешь, кто-то из них хотел бы? Потому что я уверен, что нет.
- Конечно, мы, скорее всего, тоже заболеем. Черт возьми, мы точно заболеем. Но сейчас, пока мы еще здоровы, у нас есть шанс. Пока что мы не больны. И пока мы все еще здесь, мы живы. Мы помним тех, кого потеряли, и будем помнить до тех пор, пока не наступит наш черед. Я не говорю, что мы не можем плакать или грустить, просто не нужно спешить пичкать себя обезболивающим. Все... все еще может наладиться. Может, уже не будет так хорошо, как когда-то, но и не так, как сейчас.
Мой голос срывался и дрожал, но взгляд Боба совершенно не менялся. Он выглядел так, как будто искренне хочет верить в мои слова, но уже заранее признал свое поражение в этой борьбе. Фрэнк же смотрел на меня с неким проблеском надежды во взгляде и даже легонько улыбнулся. Я не боюсь продолжать жить, прямо как я пел, правда? Но Боб... черт, Боб просто смотрел на меня так, как будто и не слушал того, что я говорил.
- Конечно, Джерард, конечно, - все, что он смог мне сказать. После этого никто из нас больше не сказал ни слова, до того самого момента, пока не пришло время относить тело Рэя к арене.
Знаете, может, это и звучит немного безумно, но сейчас вспоминая эти события прошлого, мне кажется, будто Боб знал, как все в итоге повернется, и в чем было наше предназначение, даже если мы сами этого не знали. Я до сих пор иногда просыпаюсь среди ночи и вижу его безжизненный взгляд, как будто он уже был похоронен, закопан в шести футах под землей, с личинками, роящимися у него во рту.
За полчаса до того времени, когда машины приезжали за трупами, Мортон принес носилки, предназначенные для пациентов. Потом мы дружно положили Рэя на эти носилки и унесли на улицу, в последний день, который он когда-либо видел. После сказанных нами последних слов и скупых слез, мы отнесли его на арену. Я все еще не мог плакать. Я просто смотрел в никуда, уставившись перед собой, я будто нес гроб, чтоб опустить очередного мертвеца в его могилу.
Вечером двадцать четвертого августа мне пришлось попрощаться с еще одним своим другом. Теперь нас осталось трое, но я старался как-то утешить себя мыслью о том, что, по крайней мере, теперь рядом с Майки будет его друг. Мы больше не плакали.
Они погружали тела в гребаный мусоровоз, как будто это были не люди, а какой-нибудь мусор. Если бы Мортон вовремя не заставил меня отвернуться, наверное, я бы потерял контроль.
Остаток ночи был пустым для меня, но нам все еще нужно было очистить койку Рэя. В тот момент я не хотел думать ни о моем брате, ни о моей жене, ни о моих друзьях, но они вопреки моим желаниям, захватили все мои мысли. Я не мог погрузиться в глубокий сон, и это, наверное, даже к лучшему. Все-таки не зря в нашем мозгу есть определенные механизмы, отвечающие за самосохранение. Человек может пережить слишком много горя перед тем, как полностью исчезнет.
Следующий день правильней всего назвать затишьем перед бурей, которая разрушит весь мой мир и практически погубит меня. Мортон разбудил нас тем утром, чуть ли не заставляя пойти в душ, говоря, что он нас воняет еще похуже, чем от его собаки, которая у него была в детстве. До его слов я даже не думал о душе, почему-то мне даже в голову не приходила такая идея, но это на какое-то время отвлекало меня от дурных мыслей. Пока теплая вода касалась моей кожи, я не думал о них. Вместо этого я сосредотачивался на приятной теплоте и комфортном ощущении чистого тела и волос. Я был настолько отвлечен, что даже решил побриться, хотя в принципе всем было плевать на мой внешний вид.
В тот день мы все были здоровыми. И это я всегда буду помнить этот день, хотя большую его часть мы провели лежа в оцепенении и слушая радиостанцию Кэти Харрис. Тот день был довольно умиротворенным. Затишье перед бурей.
В тот же день Мортон рассказал нам о пятилетии своей дочери и о том, как его жена приготовила для нее какой-то особенный торт. Он сказал, что это был один из самых счастливых дней в его жизни. Также мы узнали о том, что он не был родом из Детройта, но так как он все еще был здоров, правительство отправило его сюда для помощи в борьбе с гриппом. А вот Джой была с южной части города, и войска выбрали их двоих для этой работы. Его история давала нам небольшую надежду, что, возможно, нам тоже удастся остаться здоровыми. В конце концов, Мортон находился рядом с больными намного дольше, чем мы, и с ним все еще все было в порядке.
Мы играли в карты тем вечером. Странно, что в даже самых ужасающих условиях можно найти что-то нормальное, не правда ли? Боб даже засмеялся над одной из шуток Мортона, и тот день начал казаться совершенно обыкновенным днем, как будто и не было никогда никакого гриппа.
Той ночью я наткнулся на старую фотографию меня и Майки, и еще одну фотографию моей жены. Фотографию Рэя я найти не мог. В конце концов, я просто положил оба фото себе под подушку, чтоб никто кроме меня не смог их найти, чтоб у парней не было лишнего повода для беспокойства. Когда я наконец-то практически уснул, я еще раз достал фотографии, чтоб еще раз посмотреть на улыбающиеся лица родных мне людей перед тем, как провалиться в темноту.
Но потом я кое-что услышал, кое-что, что заставило меня полностью проснуться. Кое-что, что я больше не хотел слышать снова. Кашель.
Фрэнк?! Боб?!
Мои мысли, словно выкрикивали их имена, когда я чуть ли не соскочил со своей кровати, чтоб пойти посмотреть, кому именно принадлежал этот кашель. Пару безумных секунд я просто смотрел на койки, как будто не соображая, что они пусты. Только потом я догадался посмотреть прямо перед собой, на Фрэнка и Боба, сидящих за столом. Ужасный вопрос крутился на самом кончике моего языка, и я бы обязательно задал его, если бы ответ на него не был настолько очевиден.
Боб наклонился вперед, заходясь в несильном приступе кашля.
Нет!
Это все, что я мог думать в тот момент. Я стоял, будто парализованный, не в состоянии сдвинуться с места. Конечно, я знал, что рано или поздно это опять произойдет, но почему-то я надеялся, что на этот раз все должно быть по-другому. Может быть, мы могли бы стать исключением, может, нам бы удалось избежать страданий.
А вообще, не хочется как-то шутить, и смеяться, и смайлики ставить, мягко говоря. И хочется, хочется, до безумия хочется повторять одно и то же, что будь немного поэмоциональнее, я с большим удовольствием выплакала бы тоску, зачерпнутую от этого фика. Много было на нфс трагических фиков, и у каждого читателя свои причуды, разумеется, но меня сражает именно эта бесконечно беспросветная атмосфера болезни и смерти как ничто другое. И всё же я благодарна автору, хоть он меня и не услышит, за сдержанность фика - с нею всё воспринимается гораздо адекватнее, чем если бы здесь были потоки громких рыданий, описаний, эпитетов и т.п. А ещё я по-хорошему поражаюсь подробности фика - это притом, что я люблю ставить на зарубежные фики клише "мало-внутреннего-мира-много-экшна". Внутреннего мира здесь ого-го, и порой читать, вникать во все эти подробности душевной организации персонажа бывает сложновато...но оно того стоит. Как по мне, лучше "переобоснуй", чем "недообоснуй". Тем более, написать экшн, внешнюю обстановку, про эпидемию мне кажется задачей куда более лёгкой, чем детально описать душевные переживания человека, живущего в таком аду. Так что это ценный, полезный и самый грустный фик из тех, что я сейчас читаю на постоянной основе. Но что я всё к автору да автору - переводчик заслуживает не меньше добрых слов, ведь а) надо было такой фик НАЙТИ, отыскать среди великого множества других, б) я уже говорила, конечно же, но перевод просто удивляет своей органичностью; да и ты говорила, что фик переводится легко, но всё же. Иные и простое перевели бы как попало, а тут... Мне даже стала интересна технология твоего перевода - мне это почему-то всё равно кажется работой куда более кропотливой, чем написание собственного фика. В общем, спасибо тебе, во-первых, за то, что благодаря тебе мы знакомы с этой историей и продолжаем знакомиться несмотря на то, что нфс как-то упорно не желает грустить и обходит смысловые переводы десятой дорогой. По поводу сюжета даже сказать что-то трудно, ведь всё в фике описано в достаточно подробном свете, где ни прибавить, ни отнять нечего. Разве что, мой читательский глаз упорно останавливался на Фрэнке всё это время. Это, наверное, неправильно так расценивать команду, сплочённый коллектив - выделяя кого-то одного. Но Фрэнк мне всегда казался тем из друзей, кто владеет большим самообладанием. Рэй и Боб покотились з Майки как домино, и именно эта последовательность как-то с самого начала была понятна. Меня теперь интересует сосуществование двух опустошённых, замкнутых, но духовно стойких миров - Джерарда и Фрэнка. Ещё больше меня интересует в данном случае и в данном фике отсутствие слэша (а особенно фрэрарда), и я могу сказать, что читательское ощущение от этого восхитительно. Ничто_не_мешает_восприятию. Никакие высосанные из пальца "отношения" на фоне всеобщей разрухи. Наконец-то предоставится чуть ли ни единственная за весь мой, ахах, читательский опыт увидеть парней в качестве друзей как они есть, без всяких там сексуальных подтекстов. Видимо, такими они были в действительности ещё совсем недавно. И любопытно, как долго продержится Фрэнк (ведь очевидно, что Джерард простоит дольше всех и, видимо, доберётся до главы 42). Между прочим, фика так много ещё, ахах. Если честно, даже представить себе не могу наполнение этих всех десятков глав, ведь уже сейчас события идут линейно-динамично: все парни умирают, один за другим. Образ Мортона внушил какую-то теплоту, отеческую доброту к парням. Оно и понятно - мужчина потерял семью, ему нужно было о ком-то заботиться, пока у него ещё есть время. Надеюсь, мы ещё хоть в паре глав встретим его. А вообще, самым впечатляющим после смертей в последних главах фика для меня были известия в радионовостях о проделках власти, о смертной казни на выезд из зараженных штатов. Что-то мне кажется, что власть всё это и затеяла, дабы, не знаю, поубивать большую часть населения нахрен. Или что-то в этом роде - мои придумки. Но то, что власть явно с этим связана, кажется правдоподобным. Просто считать её действия направленными на сохранение здоровья чиновников? Хм, мне кажется, маловесомый аргумент. Но в принципе тема интересная, можно поразмышлять.
А пока буду размышлять, буду ждать следующие главы перевода. Пусть, как обычно, торможу с отзывом, но знай, что этот фик я буду читать до последнего, потому что он редкий и охуенный по всем параметрам. Спасибо тебе за такую качественную переводческую работу!
мне сейчас так хочется поспойлерить, кто бы знал :D просто впереди еще так много разных событий, душевный переживаний и сюжетных поворотов. на самом деле мне просто повезло в свое время найти этот фик, потому что на джен я вообще натыкаюсь очень нечасто, особенно джен таких внушительных размеров. но, когда я ттолько увидела тематику работы, у меня уже от счастья загорелись глаза, а когда я начала ее читать, то уже просто не могла отказать себе в желании заняться переводом этого фанфика. конечно, я понимала, что все в основном увлекаются слэшиком, и мало кто заинтересуется работой, где нет трахающихся мужиков, многие даже не станут открывать и смотреть хорошая работа или плохая, увидев, что это джен, а работа-то действительно очень стоящая и интересная. в общем, не суть. на счет Фрэнка... с ним там вообще будет все запутано и сложно, и потом станет ясно, почему я так говорю (почти не спойлер, ахах). а вот Джерард, так как повествование ведется от его лица, он действительно с нами от самой первой главы до последней (это нельзя считать спойлером, потому что это и так очевидно, правда?). серьезно, я не знаю, что еще можно сказать, чтоб не начать спойлерить ненароком. столько всего еще произойдет дальше, столько такого, о чем сейчас еще никто и не подозревает, кроме меня, конечно. и в завершение скажу тебе огромнейшее спасибо. правда, я очень рада, что ты так заинтересовалась этим фанфиком
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
