Жадные, слегка прохладные руки скользили по его телу под лёгким покрывалом, прокладывая на коже ласковые следы, оставляя за собой сотни взбудораженных мурашек. Фрэнк, медленно просыпаясь от этих настойчивых ласк, не торопился открывать глаза, чувствуя, как к его боку крепко прижимается горячее тело любимого, как Джерард, медленно стягивая покрывало, оставляет их совершенно нагими и после забирается сверху, осёдлывая его бёдра. Как мужчина снова проводит по его груди, чуть задерживаясь в области ключиц и сосков, а затем наклоняется, щекоча прядями длинных волос щёку, и жарко шепчет в ухо:
- Buon compleanno, mio angelo, il mio amore...
Фрэнк улыбнулся ещё шире, ловя в свои цепкие пальцы затылок мужчины и вслепую находя его губы для неторопливого утреннего поцелуя. Сегодня ему исполнилось двадцать семь, и каждое праздничное утро, начиная с того дня его рождения, что они впервые отметили в этом поместье в Валенсии, Джерард поздравляет его именно так.
- Как же я благодарен тебе за все эти дни, что ты рядом со мной… - шептал мужчина, ласково, но от этого не менее жадно покрывая скулу и ухо Фрэнка лёгкими поцелуями-укусами, заставляя того вздрагивать каждый раз от накатывающих всё сильнее приятных ощущений. Они словно простреливали его тело от самых кончиков пальцев ног, молниеносно поднимаясь по позвоночнику, разнося сладкую истому к животу, груди и бьющемуся всё ритмичнее в её глубине сердцу.
Руки и тело Джерарда плавили его, словно огонь свечи – податливый воск. Даже через столько лет он не уставал поражаться тому, насколько его любовник был опытен и изобретателен. Хотя, даже если бы мужчина занимался с ним любовью без какой-либо фантазии, это вряд ли огорчило бы Фрэнка. Он обожал его всей душой, и чувство это было столь глубоко, насколько вообще может быть глубоким и крепким чувство привязанности, потребности и вожделения к другому человеку. Возможно, такая степень преданности могла показаться нездоровой или же болезненной, но только не для них с Джерардом. Пройдя вместе огромный и непростой путь, они продолжали идти по этой дороге плечом к плечу, и не было между ними того самого опасного яда, что разъедает со временем даже очень крепкие узы – яда сожалений.
Чувствуя, как мужчина подбирается ласковыми губами к его пупку, он сладко зарывался в волосы на его макушке, пропуская пряди между пальцев, и не переставал улыбаться. Он вспоминал их горячие ссоры, когда они, прожив в Испании несколько лет и порой переходя на этот красочный язык, импульсивно били посуду и хлопали дверями, после чего или Джерард, или Фрэнк проводил время в одиноких прогулках по побережью и размышлениях. И как второй всегда приезжал верхом, чтобы найти по следам и уговорить или же заставить вернуться – впрочем, не всегда при этом оперируя извинениями. Вспоминал их споры насчёт урожая или работ, насчёт поставок и новых закупщиков, когда Джерард горел идеей бесконечно расширять их владения и хозяйство, повышая и прибыль, и хлопоты, в которых мужчине предстояло принимать прямое участие. Фрэнк же, всегда думавший в первую очередь о Джерарде и том, что с каждой новой плантацией забот у того всё больше, выполнял роль узды, придерживая любимого на крутых поворотах и заставляя мыслить здраво. Окунувшись в торгово-рыночные отношения, Уэй-старший словно возродился из пепла, отыскав для себя новую великую цель. Их мандарины были лучшими и сладчайшими на всём побережье, и поставляли они их по всей Северной Европе, в Англию, и даже к знатным и королевским дворам. Вспоминал страстные, громкие их примирения, после которых немногочисленная прислуга дома с утра не рисковала поднимать глаза и полдня ходила тише воды, ниже травы. Ведь в самом начале, в первые дни, как появились в поместье, они представились как сводные братья.
Джерард был столь же щедрым и удачливым плантатором, сколь и ярым любовником. Никто из его слуг не был обижен, и именно на справедливости и хорошей оплате держались их отношения. Больше никогда и никого они с Фрэнком не подпускали так близко к своему сердцу, как это было с Полем и Маргарет.
Оставив влажную дорожку на эрекции Фрэнка, Джерард впустил её в рот полностью, зарываясь носом в колечки тёмных волос, с наслаждением впитывая глухой стон любимого, скользя затуманенным взглядом по натянувшим кожу рёбрам. С утра, сонный и тёплый, Фрэнк был желанен и горяч, как никогда. Ему даже не нужно было ничего делать – просто быть рядом, чтобы этим самым воспламенять алчущее существо мужчины. Словно две половины свежеиспечённого разломанного хлеба, они идеально подходили друг к другу. А то, что меж ними порой не доставало нескольких крошек, не мешало им совершенно. Сожми тёплые ароматные бока посильнее – и не увидишь разлома. Словно целый, каравай будет перед тобой, не утративший своей аппетитности и притягательности.
Лаская языком горячий, чуть солоноватый на вкус орган Фрэнка, он с наслаждением думал о том, насколько же они хороши друг для друга. И который раз благодарил всех богов, что этот мальчик выбрал его когда-то. Выбрал и покорил, несмотря на всю его слепоту и высокомерие.
- Ох, Джерард, amore mio… - хрипло простонал Фрэнк, впиваясь в его кожу головы кончиками пальцев и напрягаясь, выгибаясь всем телом. Он был близок, и этот потрясающий вкус его стал лишь отчётливее и сильнее на языке, заставив мужчину сладко улыбнуться и отстраниться. Итальянский, любимый и родной язык Джерарда, давно стал их кодовым языком любви. Соединяясь в одно целое, они переходили на него по наитию, шепча друг другу горячие пошлости или во весь голос выкрикивая от наслаждения. И эта пускай мелочь объединяла их как никогда сильно. Порой Джерарду было достаточно сказать Фрэнку несколько фраз на итальянском ещё за столом, за ужином, а потом с наслаждением наблюдать, как глаза того подёргивались дымкой и начинали матово мерцать, а со щёк по скулам, к самым ушам, таким аккуратным и аппетитным, медленно полз румянец смущения и желания. И Джерард наблюдал за ним из-под ресниц, понимая, что ещё совсем недолго, и они окажутся наедине в их спальне выше по лестнице, и то, что будет происходить меж ними, совершенно не обязательно знать никому из прислуги, что полностью обитала на первом этаже. Хотя мужчина с весёлой усмешкой отмечал, что порой их подслушивали. Любопытство – не порок?
Проведя языком по подобранной мошонке, Джерард сильнее развёл ноги Фрэнка и, согнув их в коленях, уложил себе на спину, заставляя приподнять бёдра. Кисти именинника тут же скомкали натянутую простыню, предвкушая любимую и столь нечастую – вероятно, чтобы не приелась, - ласку.
- O, Signore Onnipotente… - проскулил Фрэнк, чувствуя, как уверенные тонкие пальцы разводят его ягодицы, а горячий и словно заострённый язык упруго и влажно проникает между ними, стремясь к единственной заветной цели – вылизать его полностью, а затем забраться как можно глубже внутрь его тела.
- Il tuo cazzo è bello, - прошептал мужчина, оторвавшись. Эрекция Фрэнка выглядела так, словно тот был готов излиться только от того, что Джерард делал своим языком.
- Ох, basta continua… - взмолился молодой мужчина, и его руки, отпустив простынь, заскользили по собственным бокам и груди, пытаясь унять подступающую дрожь.
«Вероятно, он просто не понимает, насколько прекрасен», - подумал Джерард перед тем, как продолжить дарить сладкие пытки, понимая, что сам не сможет выдержать столь потрясающего Фрэнка так близко слишком долго и очень скоро сдастся требовательному, буквально отбивающему барабанную дробь в висках тянущему желанию внизу живота.
Когда Фрэнк совершенно расслабился, Джерард переместил своё изнывающее существо выше и медленно, но крайне настойчиво проник в горячее, судорожно принимающее его тело. Фрэнк тут же обвил шею мужчины руками и наконец распахнул тёмные, дрожащие ресницы. Взгляд его чайных глаз оказался столь пьян и кричащ, он говорил о таких сокровенных вещах, что Джерард замер, не в силах оторваться.
- Io sto bene, più, - совершенно серьёзно прошептал Фрэнк, и мужчина, кивнув, начал покачивать бёдрами, с жадным любопытством наблюдая, как каждое его движение проходит волною по внутренностям любимого и, словно картина из тысячи цветных мазков, застывает на широком, прекрасном лице.
Его размеренный ритм сбился довольно быстро – они оба уже давно балансировали на грани, после которой лишь невозможное тепло, расслабленность и счастье. Джерард, не переставая неистово двигаться, с силой потянул любимого на себя, заставляя буквально сесть на свои бёдра сверху и вскрикнуть от самого полного проникновения. Он вжался во Фрэнка всей кожей: грудью, животом, пахом, обвил руками его спину со всем вожделением и носом шумно втянул запах у шеи. Твёрдая эрекция юноши тёрлась меж их животами, и, спустя несколько толчков, Фрэнк всхлипнул, впиваясь ногтями в кожу молочно-белой спины своего любовника, и задрожал, горячо и вязко изливаясь.
- Come io ti amo... più Forte del sole… - вздохнул Джерард, проводя языком по загорелому плечу Фрэнка, чуть прикусывая. Он сильно и жарко толкался ещё и ещё, не замечая, как волна оргазма уже накрыла его, словно сбивая с ног и протаскивая по шероховатому песку, заставляя кожу саднить. А затем на смену сладким, почти болезненным судорогам пришёл тихий и ленивый тёплый прибой совершенного удовлетворения и счастья. Мужчина тяжело дышал и мутно мыслил о том, что никогда и ни с кем ему не бывало так хорошо, как рядом с Фрэнком. И хотя заниматься с ним любовью – нечто невероятное, Джерард совершенно уверен в том, что был бы счастлив даже просто быть рядом.
****
Фрэнк порывался вскочить с ложа, не понежась с Джерардом и получаса после утреннего поздравления мужчины.
- Господи, - возмущался он, - который час? Куда ты убрал будильник с тумбы? Я точно помню, что вчера вечером он был здесь.
Солнечные лучи вовсю рассекали комнату светом и тенью от оконной рамы, возвещая о том, что уже близко к полудню. Их спальня, просторная и светлая, была обставлена очень просто, впрочем, как и всё остальное поместье. Пастельные, спокойные тона стен, грубоватые кованые люстры, никакой лепнины, позолоты и тяжёлого бархата – только то, что на самом деле необходимо и функционально. И им было уютно здесь, как никогда раньше.
- Тише, любовь моя, - только и улыбался Джерард в ответ, уворачиваясь от летящей в его лицо подушки и обвивая запястье Фрэнка пальцами, заваливая на постель и сжимая в объятиях. – Никаких будильников сегодня.
- Но ведь сбор урожая начался всего несколько дней назад! – возмутился юноша, борясь с крепкими руками любимого. – Как твоя правая рука я должен был провести утренний объезд, о Господи, боюсь представить, что там творится сейчас… - взволнованно выдал Фрэнк, понимая, что не в силах освободиться от объятий. Да и желание вставать слишком быстро и нестись на мандариновые плантации покидало его, оставляя желание хорошенько позавтракать и прогуляться в обществе Джерарда. Умелые пальцы того массировали напряжённые плечи и шею, заставляя едва ли не мурлыкать от удовольствия.
- Просто расслабься, ангел мой, - нежно проговорил мужчина. – Сегодня я встал раньше и уже сделал нашу часть работы. Объехал ближние плантации и предупредил Алексио, что сегодня мы не появимся. Он будет построже со всеми и проконтролирует ответственных за каждую группу сбора. У него неплохие задатки, скоро можно будет полностью доверить ему одну из отдалённых плантаций. И тогда у нас останется больше времени друг для друга…
- Уммхм… - лишь выдохнул Фрэнк, когда пальцы Джерарда добрались до какой-то особенно зажатой мышцы в шее. – Почему день рождения лишь раз в году? – спросил он, прикрывая глаза от удовольствия. Мужчина только рассмеялся в ответ:
- Не знаю, любимый. Но сегодня я не позволю тебе заниматься ничем, кроме меня. И сам собираюсь посвятить этот день тебе. Между прочим, это ещё не все сюрпризы и подарки, что я собирался тебе вручить.
- Не понимаю, о чём ты, - шепнул Фрэнк, поворачиваясь лицом и оказываясь нос к носу с Джерардом, - но вступительная часть мне очень понравилась.
Они долго и лениво целовались, позволяя себе нежиться в кровати до полудня. Такие утра выдавались настолько редко в сезон сбора, что и не вспомнить. Обычно все в поместье начинали работать ещё затемно, чтобы закончить основную часть дел до того, как солнце окажется в зените. Темнело в Валенсии рано, но работать днём было практически невозможно. И лишь в мёртвый сезон мужчины или путешествовали, или занимались делами, не требующими их пребывания под солнцем и постоянного контроля того, что происходит на плантациях. Это было довольно короткое, но сладкое время, любимое ими обоими.
****
Джерард пригласил Фрэнка на пикник у моря, решив сделать из этого вторую часть поздравления. Его руку оттягивала корзина с деликатесными блюдами, которые он попросил Корнуэлу приготовить заранее. Эта испанка, будучи в почтенных годах, оказалась довольно сварливой и тяжёлой характером женщиной, но кухаркой была отменной. А со своим опытом Джерард сумел и к ней найти подход. В корзине ароматно пахли закуски, запечённая дичь, и позвякивала бутылка сухого красного вина. Фрэнк шёл чуть впереди, держась за кончики пальцев свободной руки мужчины, и что-то беззаботно напевал, вглядываясь в прекрасные морские пейзажи, открывающиеся взору с холма. Терпко пахли иссушенные солнцем травы, и недалеко, в низине перед горами, пестрела черепичными крышами домов яркая, живая Валенсия. Неугомонный испанский город, их новый дом…
- Я так люблю море, - сказал он, глянув вполоборота на Джерарда. – Оно словно живое.
Мужчина улыбался, глядя на лицо совершенно счастливого Фрэнка. «А я люблю тебя», - думал он в такие моменты. Фрэнк очень изменился за эти семь лет, возмужал. И хотя порой в нем просыпался совершенно несносный ребёнок, язык уже не поворачивался называть его «мальчиком». Это был молодой и уверенный в себе мужчина, с которым плечом к плечу они преодолели огромное количество печалей и трудностей.
- Помнишь, как тут было, когда мы приехали? – спросил Джерард.
- Как будто это было вчера, - улыбнулся Фрэнк. – Всё было на грани совершенного запустения… Кажется, в доме не разваливались только стены. Помню, как в первую ночь на меня сверху упал кусок извёстки с потолка.
Джерард сильнее сжал его запястье, призывая остановиться. Он обнял обернувшегося с любопытством Фрэнка за плечи, прижимаясь к грудью к его спине, и развернул в сторону поместья:
- Посмотри, как много мы сделали с тех пор. Просто посмотри на это всё, словно в первый раз, - шепнул он на ухо любимому.
Перед ними, куда ни глянь, расстилались многочисленные, теряющиеся у горизонта мандариновые и апельсиновые сады, великолепные, лоснящиеся и ухоженные. Слева от поместья виднелись несколько виноградников и оливковых рощ, появившихся не так давно. Вдалеке было видно, как меж деревьями суетились люди, работая: они собирали первый осенний урожай в картонные ящики, чтобы затем те отправились дальше, согласно договорённостям. И все до одного работали на них, на Джерарда и Фрэнка Уэя, лучших поставщиков из Валенсии.
Меж плантациями, словно затерянное в тени огромных пирамидальных тополей, чуть светилось белыми стенами поместье – отремонтированное, посвежевшее, ставшее безопасным уютным домом. Слуг было около десяти, но половина из них не жила в поместье, имея семьи на окраине Валенсии. Джерард был строгим, но справедливым и щедрым хозяином, и к началу сезона сбора от рабочих не было отбоя. А основные слуги, набранные в первый же год, так и не менялись ни разу, прижившись. Для Испании это было редкостью, но в доме Джерарда и Фрэнка казалось совершенно закономерным. Никто не хотел уходить, поработав у них хотя бы несколько дней. И даже странные любовные причуды хозяев со временем смущали слуг всё меньше и меньше.
- А ты помнишь, как тебе пришло в голову платить не за рабочее время, а за количество собранных ящиков? – улыбнулся Фрэнк, вспоминая прошлое.
- Да уж. Это была поистине потрясающая идея.
- Мы в том же году утёрли нос остальным поставщикам фруктов. Вспомни, как они смотрели на нас на ежегодном осеннем фестивале, - Фрэнк рассмеялся.
- Их можно было понять, - ухмыльнулся мужчина. - Неизвестные выскочки из разваливающегося поместья под Валенсией бьют все рекорды по собранному урожаю.
- И всё же, забавно, - Фрэнк снова взял мужчину за руку, чтобы дойти с ним до края холма, где они собрались расположиться на пикник.
- Может, спустимся к морю? – неожиданно спросил Джерард. – Искупаемся в последний раз перед зимой. В ноябре море станет ещё холоднее.
- Когда тебя это останавливало? – усмехнулся Фрэнк, впрочем, начиная забирать правее, к спуску с холма.
- Сегодня я взял полотенца. Это не будет, как прошлой осенью, - смущенно сказал мужчина.
- Когда мы неделю лежали с насморком и высокой температурой после спонтанного заплыва? – ехидно уточнил Фрэнк, не ожидая, впрочем ответа. Он улыбался. Всё, даже самое тяжёлое, что с ними двумя произошло, он с уверенностью повторил бы снова. Нет смысла менять что-либо в трагической истории, если она приводит к тому, что есть сейчас у них. Между ними. И единственное воспоминание, болью скручивающее его сердце, это два родных человека, навсегда оставшиеся под догоревшими обломками их прежнего дома…
Спустившись на длинный, но не слишком широкий песчаный пляж, двое мужчин огляделись по сторонам. Насколько хватало глаз – не было ни души. Теплота последнего дня октября стояла над этой благодатной землёй, и ласковое, уже клонящееся к закату солнце нежно гладило кожу, словно заранее прощаясь до нового утра.
Джерард расположил корзину, постелив на мелкий желтовато-серый песок покрывало.
- Сначала искупаемся? – спросил у него Фрэнк, с двусмысленной улыбкой начавший развязывать рубаху.
- Да, но… - сглотнул мужчина, теряясь в мыслях от такого горячего взгляда любимого. – Присядь ненадолго. Я хочу тебе кое-что показать.
Заинтригованный Фрэнк опустился рядом, когда Джерард протянул ему два конверта.
- Что это? Надеюсь, не что-то страшное? – чуть нервно хмыкнул он.
- Я не настолько ужасен, чтобы омрачать твой день плохими вестями, - сказал мужчина, подбадривающе улыбаясь. – Смелее. Это от Шарлотты из Лондона и… ещё кое-что.
- Хм-м… Я заинтригован, - Фрэнк ловко доставал несколько листов из первого, оказавшегося обычным почтовым, конверта. – Она же не приглашает нас снова навестить их в Лондоне? Я больше не поеду в эту непрекращающуюся дождливую слякоть.
- Когда ты успел стать таким ворчливым? – искренне рассмеялся Джерард, падая назад, закладывая руки за голову. Его взгляд утонул в глубоком синем, совершенно безоблачном небе. – Никаких приглашений. Она беременна вторым ребёнком от сэра Арнольда и шлёт свои поздравления ко дню твоего рождения.
Фрэнк меж тем с лёгкой улыбкой вчитывался в строки письма.
- Кажется, чета фон Трир-Орнуэлл благословлена небесами. Я путаю, или же баронесса считала себя бесплодной?
- Жизнь – странная штука, - лишь негромко ответил Джерард, не отводя счастливого и умиротворённого взгляда от неба. – А ещё Люциан наконец-то решился сделать предложение юной графине Луизе…
Фрэнк чуть не подпрыгнул на месте, с вызовом устремляя глаза на Джерарда:
- И зачем я это читаю, месье, если вы всё равно решили выболтать все самые невероятные интересности?!
- Только для того, чтобы я мог полюбоваться этим выражением лица, месье, - довольно парировал Джерард, с усмешкой отводя взгляд от разгневанного юноши. – Я так счастлив за них. Люциан уже четыре года как сходил с ума по нашей девочке. Я рад, что он решился.
- Я рад больше, - широко улыбнулся Фрэнк. – Люциан достоин счастья, не меньше, чем прекрасная малышка Лулу. Они будут прекрасной парой, я уверен.
- И они решили навестить нас через месяц в свадебном путешествии, - словно это совершенная мелочь, заметил Джерард негромко.
- Ах, ненавижу, когда ты так делаешь! – листы письма разлетелись в стороны, а Фрэнк, упав сверху на распростёртого мужчину, начал делать вид, словно душит его, в результате с головой окунувшись в страстный, глубокий поцелуй. Сплетаясь языками, лаская друг друга, словно в последний раз, они лежали на пустынном пляже достаточно долго, пока Джерард, с сожалением оторвавшись, не произнёс:
- Это ещё не всё, душа моя… Второй конверт.
Тяжело дыша, Фрэнк посмотрел на него, изогнув правую бровь.
- Возможно, месье просто расскажет мне, что там?
- Я не уверен, что смогу, - смутившись, отвёл взгляд Джерард.
Удивлённый, Фрэнк пригладил растрепавшиеся волосы и сел рядом, разрывая тонкими пальцами грубоватую бумагу конверта. По мере чтения единственного листа глаза его открывались всё шире, а по нижнему веку собрались слёзы.
- О, Господи, Джерард… Это невероятно… - прошептал он чуть погодя.
- Я долго занимался этим вопросом, любовь моя, - тихо сказал мужчина, притягивая Фрэнка к себе и вытирая набухшие солёные капли. – Сначала в канцелярии Валенсии ничего не хотели менять в реестре, но затем я всё же уговорил их. Я бываю очень упёртым, - Джерард хмыкнул. - Теперь ты – такой же полноправный хозяин поместья Mandarino и всех приписанных к нему плантаций, как и я. Всё моё – твоё, и в случае, если со мной что-то случится, никто не выгонит тебя на улицу…
Фрэнк не мог сказать ничего. Он лежал рядом с Джерардом, грея щёку на его груди, и молчал, дрожа, заполненный до края. Эмоциями, чувствами, мыслями. Мог ли он, ободранный мальчишка, ворующий на улицах Парижа, мечтать о чём-то подобном? Всё казалось совершенно невероятным, и при этом было вот тут, рядом, в его руках – мерно и гулко билось прямо под ухом.
Джерард, и не ожидая никакого ответа, вытряхнул из опустевшего конверта последний из сегодняшних подарков, глухо звякнувший в его ладони.
- Amore mio… - начал он вкрадчиво, приподнимаясь и заставляя Фрэнка сесть рядом с ним, беря его левую руку в свою. - Sii con me in malattia e salute, di tristezza e di gioia, fino a che morte non ci separi…
Простое гладкое кольцо из серебра холодом опалило безымянный палец, проскальзывая до самого конца. Фрэнк забыл, как дышать. Отстранив напряжённую кисть, он, не мигая, смотрел на кольцо, по которому красивой вязью плелась надпись на итальянском: «Finché morte non ci separi, amore mio Gerard». Слеза сама потекла по щеке, а за ней следом скатилась вторая. Он был слишком шокирован.
- Ho sempre tuo, amore mio. La tua e senza residui… - сдавленно прошептал он, не отрывая взгляда от кольца.
Отвлечься его заставило то, что Джерард без слов взял его за кисть и, перевернув, положил в ладонь второе кольцо. Своё кольцо. «Finché morte non ci separi, amore mio Frank», - гласила витая надпись. Фрэнк поднял глаза на мужчину, встречаясь с его серьёзным, ожидающим взглядом. Тот, молча, сам подал свою руку. Фрэнк долго гладил прохладные пальцы, словно пытаясь согреть их.
- Il mio in malattia e salute, di tristezza e di gioia. Solo il mio, fino a che morte non ci separi… - прошептал он, единым слитным движением надевая кольцо на безымянный палец мужчины.
- А теперь я хочу поцеловать тебя, - тихо сказал Джерард, улыбаясь отчего-то печально, и одновременно – очень светло.
Их губы встретились невинно и кротко, касаясь пересохшей кожей. Словно возлюбленные, обвенчавшиеся под высокими арочными сводами старинного храма, эти двое скрепили свой союз под бесконечным непредвзятым небом, под тихий, ласковый шорох прибоя, который словно нашёптывал слова последней напутственной молитвы для молодых.
****
Выйдя из воды, двое мужчин, утомлённые долгим заплывом, тяжело опустились на песок совсем рядом друг с другом. Вокруг не было ни души, лишь вездесущие чайки кружили в небе над морем, крича и ныряя, пытаясь добыть из волн рыбу.
Мужчины, чьи обнажённые влажные тела блестели в лучах заходящего солнца, тяжело дышали и были вымотаны плаванием. Но это ничуть не мешало им быть самыми счастливыми людьми на этой земле. По крайней мере, им двоим казалось именно так.
- Ti amo… - нежно выдохнул тот, чья кожа была зацелована жарким солнцем Испании.
- Ti amo, - эхом вторил ему голос второго, с виду старшего и более опытного.
Их руки, скользя по песку, встретились, сжимаясь в ласковом объятии ладоней. На безымянных пальцах мужчин матово поблёскивали широкие обручальные кольца. И они лишь подбирались к середине своего общего, такого непростого, но наполненного любовью и верой, пути.
La fine
____________________________________________ *Buon compleanno, mio angelo, il mio amore...(ит.) - С днём рождения, любовь моя...
*Come io ti amo... più Forte del sole…(ит.) - Люблю тебя так сильно... Сильней, чем солнце...
*Sii con me in malattia e salute, di tristezza e di gioia, fino a che morte non ci separi…(ит.) - Будь моим в болезни и здравии, печали и радости, пока смерть не разлучит нас...
*Ho sempre tuo, amore mio. La tua e senza residui…(ит.) - Давно твой, любовь моя. Твой без остатка...
*«Finché morte non ci separi, amore mio Frank»(ит.) - "Пока смерть не разлучит нас, любовь моя Фрэнк"
*Il mio in malattia e salute, di tristezza e di gioia. Solo il mio, fino a che morte non ci separi…(ит.) - Мой в болезни и здравии, печали и радости. Только мой, пока смерть не разлучит нас...
Примечания:
Именно так заканчивается эта их история, которую я хотела рассказать вам, мои дорогие и любимые друзья, тайные и явные читатели, Все те, кто был рядом - зримо и незримо - с этими двумя и переживал за них.
Надеюсь, вы почувствовали и их любовь, и их боль. Почувствовали, как я люблю их, потому что каждое моё слово пропитано этим к ним чувством.
Надеюсь, смогли что-то вынести для себя, а даже если нет - просто прочитали и получили удовольствие.
Я хочу сказать вам всем огромное, от всей души спасибо за вашу компанию и поддержку. Она была просто неоценима.
И обещаю конструктивный диалог с каждым желающим в комментариях или личке, как только приду в себя :)
Если бы это был спектакль, то я бы сейчас стояла вся в слезах и оглушительно хлопала. Это так прекрасно. Такая замечательная концовка. Они получили то, что поистине заслужили - счастье. И я так рада за них. Через сколько всего им пришлось пройти, чтобы наконец обрести покой. Это был мой первый фик, за выходом которого я следила почти с самого начала и который закончился.... Поэтому мне крайне сложно его отпускать. Но все же пришлось это сделать.... Я буду по нему скучать. Почти за год я к нему так привязалась. Я следила за ним, ждала продолжения, переживала за героев, я прям дышала им. Теперь, зайдя на нфс, я больше не увижу новых глав, не буду с упоением ждать, что же произойдет дальше.... Эх...Когда начинала читать, даже не догадывалась, что все вот так вот закончится в итоге. Очень грустно, но все-таки слезы у меня по большей части от счастья. Ведь они справились, они пережили все горести и невзгоды и дальше их ждет светлое, наполненное радостными событиями будущее. Вы проделали просто колоссальную работу и в плане всяких исторических точностей, описаний, и в плане эмоциональном. Я просто не представляю, как было трудно все это вынашивать столько времени и потом в итоге написать и отпустить. Вы большая молодец! И я восхищаюсь вами и этой работой. Я просто в восторге. Вы заслуживаете громких оваций. И не слушайте всяких анонов с аска, ваш стиль написания очень близок к книжному (по крайней мере в анониме уж точно). Помнится, я как-то к одной из первых глав оставляла комментарий, где писала, что читать анонима - как читать Ги де Мопоссана. Вот оно так и есть. Язык повествования просто на высоте. Я влюбилась в этот Ваш стиль прям с первых строк. Продолжайте и совершенствуйтесь. Я уверена, это не предел для Вас. Вы можете еще лучше! Я в Вас верю! Чувствую себя немного странно... Обычно я читаю уже законченные фанфики и комменчу только последнюю главу, и в этом комменте, как правило, все эмоции. А с анонимом по-другому. Тут я почти каждую главу комментировала и поэтому мои эмоции разбросаны по комментариям под разными главами. It feels a bit weird to me for som reason... Начинала писать комментарий вся на эмоциях, в слезах, почти кричала "дайте мне плед и валерьяночки!!!", а сейчас уже спокойна и счастлива (просто я уже час его пишу, наверное). По душе какое-то тепло разлилось. И грусть даже как-то отступила. Что ж... Прощай, Аноним. Ты занимаешь особое место в моем маленьком искалеченном сердечке. Я буду скучать, но что поделать. Всё когда-то заканчивается. И ты, мой дорогой, не исключение. Вот просто come io ti amo più Forte del sole… Anima mia. Прошу извинить мне это небольшое обращение к фанфику, я должна была это сделать просто... Еще раз спасибо Вам, Навия. Спасибо за эту историю, спасибо за этих героев, спасибо за то вдохновение, что подарило мне это произведение. Мое восхищение вами и этой работой безгранично.
Прекрасно, изумительно, превосходно и ещё много-много пафосных слов, которые не выделят и долю того, что эта работа из себя представляет. Эта история похожа на дикий ураган из тяжёлых усилий, желания, умения и таланта. Мне так полюбились эти герои, их характеры и истории. И этот любимый мной аристократизм 18-ых веков, умело и правдоподобно раскрытый. Это искренне запоминающаяся и талантливая работа. Спасибо безмерное за огромный труд.
yeeesss....., о дааа, солнышка моя. Ты была со мной так верно и добро, что я просто до сих пор в афиге от этого. Спасибо тебе, самое-самое большое и тёплое!!! Ты мой верный и чудный читатель, и я отлично это помню. Спасибо, что не ленишься присылать мне сообщения, потому что комментарии твои некоторые затираются :) Спасибо, что даже если пропадаешь - всегда возвращаешься, и тебе есть что сказать. Спасибо, что помнишь этого милого Фрэнка, что был в самом начале. Это так чудесно!!! Спасибо тебе! <333
Vitalipok, солнца моя! Но ведь это и был спектакль? Каждую жизнь можно представить, как спектакль. И эта их, Джерарда с Фрэнком, линия была очень динамичной и интересной, чтобы воплотиться в пьесе. Это очень здорово, что ты отметила это. Потому что я на самом деле уповала на некоторую театральность (воспомни первый визит Фрэнка и танец масок, я буквально сидела каждый их жест, слышала шёпот... Как на сцене) Спасибо, что отстаиваешь меня от анонимов в аске) Я не переживаю, правда, и сейчас, сев перечитывать с самого начала, я и правда нахожу много моментов, которые надо довести до ума. И всё же АНоним даже у меня отчасти вызывает удивление. "Это точно я писала?!" О_о Поэтому не думаю, что мне будет стыдно за эту работу, что бы и кто про неё ни говорил. Сейчас она не идеальна, но я намереваюсь устранить если не все, то многие упущенные шероховатости. Я его слишком люблю, чтобы оставлять всё, как ессть. Огромное спасибо тебе, мой хороший, за силу и за все те эмоции, которые ты испытываешь к этой истории. Невероятное огромное и теплейшее, потому что каждый комментарий был для меня очень важен, и мне сложно сказать, насколько. Спасибо, что так веришь в меня. Что веришь, будто это не потолок, что я могу лучше. Я и правда намерена как минимум продолжать, и надеюсь, что с опытом это "лучше" и правда наступит. Это потрясающе, что ты веришь, спасибо тебе! Да, Аноним закончился, но эта их реальность на самом деле где-то есть, есть, я точно уверена. И они в ней счастливы, и они вместе. До конца :) <3 тебе, дорогой мой читатель!!!
The Rain, ох, мой друг!!! Это сравнение - с диким ураганом... Так в точку! Я долго смаковала, и это и правда так. Дикий. Ураган. Это и есть Аноним, так верно. Спасибо за все эпитеты, мне очень приятно читать их! Спасибо, что полюбили эту историю, для меня она также очень дорога! Просто спасибо, что прочитали и не жалеете. Муррр вам, мой хороший!!!
Быть свидетелем написания такой работы, которая, безусловно, стала одной из лучших на нфс за все время, отслеживать главу за главой на протяжении стольких месяцев и не находить ни одной неточности во время прочтения - это большое счастье, и если слово "спасибо" может передать хотя бы долю того восхищения и той благодарности, которую я испытываю, то огромное Вам спасибо, что подарили нам такое удовольствие.
Ох, Навия, я конечно совершила огромную ошибку, что решила написать отзыв спустя столько времени. У меня уже не получится написать на эмоциях, чтобы ты все прочувствовала и поняла, как прочно обосновался Аноним в моем сердце, хотя я думаю, ты догадываешься. Перечитывать еще раз эпилог я не решилась из-за своего слабого сердечка, так что какие-то детали могу не упомянуть, что-то немного могла и подзабыть, потому что когда мне очень грустно, я стараюсь не вспоминать причину и скорее ее забыть. В общем, спасибо тебе. Просто бесконечное. Аноним мне подарил столько тепла, любви, легкости, такого весеннего настроения, когда природа просыпается, расцветает, на улице уже +15 и ты в предвкушении лета. Вот Аноним был для меня таким, но при этом в нем есть столько мудрости, жизненных уроков (например, уроки от Жерара в постели ;))) ладно, это все мои неудачные попытки пошутить. Я не могу писать много, потому что это как будто тебя заставили прокомментировать и обозначить, пояснить свою любовь к чему-то, а я это не умею и не могу, я могу только чувствовать вихрь эмоций, который просто срывает мне крышу. Когда я дошла до момента предложения в этой главе, я заревела горючими крокодильими слезами, потому что это идеальный конец их бесконечной истории. Это именно так, как я всегда мечтала и хотела увидеть эпилог. Все еще не вериться, что это конец, что я никогда не буду писать "О, боже, мне нужна срочно доза следующей главы Анонима", не буду орать Насте в личку вк от каждого прекрасного момента между Фрэнком и Джерардом, в голове как-то не укладывается. Я не умею прощаться, так что все вышло как-то нескладно, сумбурно... Все хотела сохранить все, что накопилось для последнего комментария, но я просто не смогла себя заставить его написать все это время, потому что это окончательное и бесповоротное "прощай". Глупо, по-детски, но что тут поделать, я еще маленькая :) Спасибо огромное. Я готова тебя благодарить за эту историю постоянно, потому что она столько мне дала, невозможно передать. В заключение этого бреда, что я тут понаписала, очень хочу поблагодарить судьбу, что была а историей почти с самого начала, жила этими героями, их чувствами и переживаниями. Не было ни дня, чтоб я не вспоминала этих двух юношей. Ну и хочу еще раз сказать: Аноним навсегда в моем сердце, обязательно его перечитаю, чтобы поддерживать этот теплый огонек внутри себя. СПАСИБО. Это было великолепно. Пишу это и текут слезы. Ненавижу прощания, особенно с чем-то таким прекрасным и любимым.
1325, спасибо вам огромное. На самом деле это крайне приятно, знать, что за работой следили и читали. Хоть и постфактум :) Я всегда крайне радуюсь, когда читаю, что история доставила удовольствие. На самом деле, это потрясающе - понимать это.
упырь, ну вот ты и смогла, моя хорошая :) Ты молодец,правда. Знаешь, мне на самом деле было очень важно и нужно - читать твои слова после глав. Это сложно объяснить, но ты выкладываешь главу и априори ждёшь чего-то, как бы смешно это не выглядело. И сейчас, на самом деле, хоть я и понимаю, что эмоции немного смылись, я всё же безумно тебе благодарна, что ты всё-таки. смогла оставить свои слова под этой историей. Знаешь, это ведь тоже своеобразная история, ваши отзывы и наша последующая переписка. Аноним значил и много значит для меня. Поэтому хочу лишь попросить тебя - не нужно плакать. Ты всегда знаешь, где найти их, если захочешь снова побыть с ними рядом. Спасибо тебе за твою любовь, яркие, чистые эмоции и внимание, моя хорошая!!!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
