Весь день Фрэнк старательно исполнял свой утренний план - работал до ломоты в мышцах, до седьмого пота, до мозолей на ладонях прямо под местом, где пальцы соединяются с кистью.
Маргарет посильно помогала ему в этом, сразу увидев нездоровый энтузиазм юноши, который хоть и не боялся тяжёлой физической и просто выматывающей работы, но сам никогда слишком не стремился к ней. В итоге ему было предложено убрать на улице кучи веток, оставшихся от подрезки розовых кустов, затем он усердно носил воду в дом, через чёрную дверь на кухню, и наполнял ей огромную деревянную бочку, больше похожую на заснувшего сказочного пузатого гиганта из тех книжек, что читала ему Маргарет давно, в детстве.
После этого Фрэнк почувствовал себя достаточно усталым и отвлёкшимся, чтобы посчитать долг перед женщиной и поместьем выполненным, но не тут то было. Румяная толстушка, сама ушедшая в дела с головой, не собиралась отпускать его так просто. В конце концов, юноше пришлось подвигать мебель в нескольких комнатах, пока раззадорившаяся уборкой женщина вытирала пыль на полу под ними, и несколько раз залазить на стремянку, чтобы специальным тканевым веничком пройти по хрустальным люстрам, сбивая с них пыль. Когда, в очередной раз забираясь наверх, он почувствовал головокружение и нарастающую темноту в глазах, Фрэнк понял - хватит.
- Маргарет, я больше не могу, - простонал он, вернувшись вниз и буквально обнимая деревянную лестницу с ножками, приваливаясь к ней всем телом.
Женщина заливисто рассмеялась, упирая полные, но при этом очень гармонично смотревшиеся на её теле руки в бока и стала рассматривать обессиленного юношу.
- Сегодня ты побил все рекорды, несносный мальчишка! Я ожидала этих слов ещё час назад, но ты был упёрт в своём желании деятельности, как никогда.
Фрэнк усмехнулся с закрытыми глазами, не выпуская из захвата такую обманчиво-надёжную древесину стремянки. Ему казалось, что он и шага не сделает сейчас без её опоры. Его домашняя рубаха вымокла вдоль позвоночника по спине и красовалась тёмными полукружиями пятен трудового пота под руками. Шея лоснилась, а несколько прядей тёмно-каштановых волос прилипли ко лбу. К слову, Маргарет выглядела не многим лучше, но она хотя бы не тягала тяжести. У Фрэнка ко всему уже начинали ныть мышцы, и лучшее, что можно было придумать сейчас, чтобы облегчить свои ощущения - это принять тёплую, пенную ванну.
Наверное, женщина прочитала его мысли.
- Отлепляйся от стремянки, пылкий покоритель деревянных лестниц, и марш в свою комнату за чистым бельём. Я приготовлю тебе воду, ты славно потрудился сегодня. Только не вздумай лежать долго - я тоже собираюсь искупаться.
Блаженно улыбнувшись от предвкушения тёплых пенных объятий воды, Фрэнк, шатаясь, пошёл к себе, по пути убрав стремянку в незаметное место за портьерой.
Как же это приятно! Чтобы почувствовать блаженство от принятия ванны, чтобы ощутить его не только телом, но и всей душой - именно для этого стоит сначала как следует потрудиться.
Фрэнк лежал в белых облаках душистой розовой пены, раскинув руки на фаянсовых бортиках и отбросив голову назад. Впитывая горячие, ласкающие тело прикосновения воды, юноша чувствует, как натруженные мышцы расслабляются, размякают, как всё меньше и меньше хочется двигаться в такой комфортной среде.
Глубоко вдохнув, он сполз вниз и оказался полностью под водой. Сейчас он чувствовал себя таким маленьким мальчиком, совершенным ребенком, чей труд неожиданно оценили по достоинству и в награду разрешили полакомиться каким-нибудь редким вареньем, что стояло в банке на самой верхней полке шкафа и, хоть и показывало постоянно свой стеклянный бок, было совершенно недоступным.
Внезапно в голове возникла чрезвычайно наглая и прекрасная в своей простоте идея. Вынырнув и отфыркавшись, Фрэнк восстановил дыхание и ухватился за неё, развивая, обдумывая, поворачивая варианты исполнения и так, и этак...
Не зря говорят, что в период сомнений и душевных терзаний, каких-либо раздумий очень полезно поработать руками, а не предаваться унынию - физический труд приводит человека в порядок, а мысли думаются своим чередом, зачастую приводя к верному решению. На самом деле так и вышло. Весь день юноша, не прерываясь, размышлял над словами наставника. Над тем, что его реакции слишком импульсивны и открыты, что нужно учиться держать себя в руках. Это было так правильно, и не менее от этого обидно - Фрэнк ожидал, что учить его будут не стандартными методами и не за партой, но к таким подлым приёмам оказался попросту не готов.
И сейчас, разворачиваясь во всей красе, перед ним вырисовывался план, как продемонстрировать умение владеть собой и одновременно с тем преподнести ответную шпильку Джерарду. В его затее не было злости или жажды мести. Просто хотелось сделать что-то такое, что выведет, наконец, этого мужчину из так хорошо удававшегося ему спокойствия и безразличия, заставит его хоть как-то отреагировать на происходящее. Всё теперь зависело только от исполнения задумки и артистичности Фрэнка.
Улыбнувшись, юноша ещё раз прокрутил перед внутренним взором все детали спонтанно придуманного представления и вспомнил о том, что Маргарет просила не засиживаться. Вода после него была ещё вполне сносная и тёплая, а мыться друг после друга или после хозяина у слуг было в совершенной норме вещей - не господа какие-нибудь. Быстро вспенив волосы и ополоснув их, он выбрался из ванной, вытерся полотенцем и надел чистые, принесённые из комнаты вещи. Осталось найти Маргарет и попросить её об услуге.
Что может быть странного в том, что он просто намекнёт испечь на завтрак круассаны с заварным кремом?
Случайно поймав в коридоре спешившую наверх, в ванную, раскрасневшуюся женщину, юноша договорился о завтраке. Затем, приведя себя в порядок, с удивлением обнаружил, как за окном стремительно темнеет, а тяжёлые гардины густо-лилового цвета только ускоряют приход очередного весеннего вечера. Сегодня на солнце было очень тепло, и он работал днём в саду в одной рубашке и накинутой по совету Маргарет - «береги спину с юности, Франсуа, а то будешь как Поль - в пятьдесят семь ни на что не годной развалиной» - стёганой жилетке. Он прошёлся по анфиладе переходящих друг в друга комнат, приоткрывая в каждой окна, чтобы весенний воздух, уже слегка остывший к вечеру, начал неспешно проникать внутрь помещений.
До ужина оставалось около получаса, и юноша решил немного почитать - под подушкой его постели были припрятаны рукописные листы с творчеством маркиза Де Сада. Стоит ли говорить, в чьей библиотеке было найдено сие творчество? Люциан сказал, что баронесса не будет против, более того - даже вряд ли заметит, что кто-то брал их читать. И засмущавшийся Фрэнк пообещал вернуть запрещённую и очень редкую литературу на место как можно скорее. Ему было интересно, чей это труд и почерк - иногда он даже позволял себе фантазировать, что читает оригинал, хотя, конечно, это было не так.
- Франсуа, скорее спускайся ужинать! - приглушённо донеслось снизу от лестницы. Видимо, Маргарет прокричала это очень громко, так как даже прикрытая дверь его спальни не стала помехой её мощному, когда это требовалось, голосу. Юноша зачитался и опять потерял счёт времени. Выходя из комнаты, он оглядел себя в большое, в полный рост, настенное зеркало и, решив, что его вид вполне сносен, спустился в малую столовую.
Все уже были тут, и даже Джерард, выглядевший чрезвычайно усталым, сидел за столом, поставив на него локти и сплетя тонкие кисти в замке. Он периодически потирал глаза подушечками больших пальцев, и Фрэнк сразу понял, что он не отрывался от работы с самого утра.
Ещё занимаясь уборкой с Маргарет, они изредка проходили мимо его комнаты, сознательно и не сговариваясь стараясь двигаться как можно тише. Хозяин периодически метался из своей спальни в библиотеку и обратно, и в проёме приоткрытой двери было видно, как он, сосредоточенный и окруженный различными бумагами и сломанными гусиными перьями, что-то вычерчивает на листах. Он выглядел напряжённо размышляющим, и иногда до них доносились отрывистые слова ругательств, тихо и в сердцах сказанных на итальянском. Джерард явно разрабатывал какой-то план, перед очередной крупной авантюрой он всегда несколько дней проводил именно так - раздумывая, черкая какие-то таблицы и выводя возможные варианты комбинаций, комкая один лист и кидая его в угол комнаты, а потом с горящими глазами принимаясь за чистый.
Фрэнк однажды видел, как наставник, тихо ругаясь, ползал на коленях в довольно большой куче скомканных листов, разворачивал их, снова комкал, видимо, никак не мог найти нужный и выброшенный по ошибке. И именно такого хозяина было лучше не трогать: и чтобы не раздражать уставшего мужчину ещё больше, и чтобы, не дай Бог, не спугнуть какую-нибудь гениальную идею, вдруг собравшуюся посетить его черноволосую голову.
- Фрэнки, ты приготовил отчёт по поместью? - совершенно неожиданно спросил Джерард в конце ужина.
«Господи, отчёт!!!» - внутренне взвыл Фрэнк, в свете многих последних событий совершенно потерявшийся во времени. Он искренне надеялся, что внешне остался достаточно невозмутимым, он хотя бы не подавился чаем - и это уже немало значило.
Три пары глаз устремились на него, одна - выжидающе, и ещё две - сочувствующе. Хозяин сейчас был подобен королевской кобре. Пока ты не делаешь резких движений и не выводишь её из зыбкого, ненадёжного транса - всё в порядке. Но стоит хоть как-то потревожить существо - и было бы сложно предположить, чем это может закончиться. Хотя Фрэнк искренне верил, что вряд ли чем-то хорошим.
Поэтому он легко улыбнулся одними кончиками губ (внутренне его уже била дрожь, потому что он никогда - никогда прежде! - не врал своему наставнику, глядя в глаза с таким невинным видом) и уверенно, очень мягким голосом произнёс:
- Ещё вчера вечером закончил, - и, мысленно перекрестившись и решив идти ва-банк, кинулся в омут с головой - ознакомитесь сейчас?
Удовлетворённо хмыкнув, мужчина взял ещё одно овсяное печенье и захрустел им.
- Нет, не сегодня. Я слишком устал, а завтра после обеда снова еду в Париж - мне до безумия не хватает некоторой информации, - раздосадованно вздохнул он. - Возможно, мне придётся ночевать во дворце, - «Или где похуже» - не удержался от противной мысли Фрэнк, - но я вернусь как можно быстрее - нет времени медлить. Уже очень скоро я введу тебя в курс дела и тебе так же нужно будет усиленно поработать, для начала - головой. Поэтому постарайся, чтобы к этому моменту не было никаких посторонних дел, я послушаю твой отчёт сразу же, как вернусь из столицы, будь готов.
Он смотрел на него так серьёзно и испытующе, что юноша был уже на грани лёгкой истерики. «Неужели понял? Неужели он чем-то выдал себя? Или же всё в порядке?» Но вот взгляд болотных глаз как-то обмяк, перестал быть таким острым и пробивающим до самой души, и Фрэнк едва заметно выдохнул, мысленно поздравив себя с первой удачной ложью. Сколько их ещё впереди?
Он согласно кивнул в ответ наставнику, про себя возблагодарив Господа и своего Ангела-хранителя. Он держался, как мог, но уже чувствовал, как предательский румянец, запоздалая плата за обман глаза-в-глаза, начинает медленно подниматься к щекам и ушам. Впереди его ждало несколько бессонных ночей корпения над цифрами, но не сегодня, нет, не сегодня - он слишком много работал и просто мечтал уже оказаться в своей постели…
Постаравшись избежать суетливости, Фрэнк поблагодарил за ужин и пожелал всем доброй ночи. Маргарет отказалась от его помощи в уборке стола, отправив отдыхать. Он с радостью последовал этому совету и поднялся к себе. Едва за ним закрылась дверь и он оказался в своей комнате, юноша привалился к такой твёрдой и надёжной поверхности, чтобы немного унять дыхание и сердцебиение.
Прав Джерард, во всём прав. Пока что его так просто вывести из равновесия, а врать он совершенно не умеет. Надо быть строже к себе, надо стать холоднее и отстранённее - ведь у него это как-то получается? Может, спросить об этом? Возможно, есть какие-то тайные уловки, о которых он по неопытности не знает? Но это всё потом… Сейчас - просто отдохнуть и по возможности - ни о чём не думать.
С упоением зарывшись в перину и скомканную простынь, слегка пахнущую лавандой, он снова вытащил из-под подушки де Сада и продолжил читать, с азартом перескакивая со строчки на строчку.
Очнулся от чтения он только ближе к полуночи. Часы на камине тикали почти неслышно, практически не разбавляя тишину и ночную сонливость, опустившуюся на поместье. Маргарет и Поль вставали очень рано, чуть позже семи утра, Джерард тоже наверняка слишком устал, чтобы по привычке бодрствовать после полуночи. Отложив листы и по-кошачьи потянувшись, Фрэнк решил, что самое время приступить к исполнению своего плана. Для этого следовало спуститься на кухню и устроить всё так, как нужно ему.
Он стал неторопливо и задумчиво раздеваться, перебирая, как турецкие чётки, что видел у баронессы, мысли и идеи плана. Проверяя ещё раз всё, что он придумал, размышляя, так ли хорошо и естественно это будет выглядеть, как ему показалось сначала. Он не понял, почему вдруг посмотрел в сторону большого, в полный рост, зеркала на стене. Тёмная рама словно открывала дверь в другой мир - мир робких движущихся бликов от свечей, мир сумрака и белой матовой кожи, мир развязно выпущенной рубахи, острых ключиц, свисающих на лоб прядей волос и обнажённых ног, запутавшихся в спущенных до пола штанах и белье…
На секунду - всего на секунду! - у него перехватило дыхание. Фрэнк подумал о том, что раньше не разглядывал себя обнажённого в зеркале. Видел мельком, но никогда - в таком антураже, ночью, и никогда от этого не сбивалось дыхание… Правая рука помимо воли подцепила край рубахи и, скользя по коже живота, тут же покрывающегося гусиной кожей, потянула её наверх, оголяя тёмные волосы паха, пупок, двигающийся в такт участившемуся дыханию, чуть выступающие под кожей рёбра… Рвано выдохнув и ощутив, как напряглись, будто стянулись в маленькие узелки нервных окончаний его соски, он схватил их пальцами обеих рук, не переставая разглядывать в зеркале реакций своего тела. Было странно наблюдать за тем, как со стороны выглядит накатывающее возбуждение, но определённо - это заводило ещё больше. Он поглаживал пальцами коричневатые бусины сосков, пропуская их между пальцев, как обычно любил делать Джерард…
«Господи, Джерард…» - пронеслось в его голове, и он совершенно потерялся в лавине накативших на его возбуждённое сознание образов и воспоминаний. Все их последние встречи, полные недосказанности и неоднозначности - в ванной, в опере, на кухне… Но даже не это заставляло его плоть дёргаться, наливаясь сильнее. Сама двойственность их отношений, сам мужчина, каким он был с ним на балах и каким - в роли хозяина поместья, сама ситуация, в которой Фрэнк был властителем положения просто потому, что обладал большей информацией - именно это кружило голову сильнее вина, заставляя сердце колотиться внутри как обезумевшее, загнанное в силки животное.
Медленно отходя назад, к тумбе у кровати, он смотрел в зеркало, на то, как его собственные руки бледными змеями скользили по еле видному в сумраке телу. Рубаха уже давно лежала внизу, рядом в бриджами, и только ощутив это обнажение кожей всего тела, юноша вдруг невыразимо ярко почувствовал своё одиночество сейчас - одиночество широких плеч, живота, нецелованность шеи и губ, тоску бёдер и невыносимую муку паха. С его губ сорвался тихий стон…
Конечно, он знал, что делать в подобных ситуациях, но хотелось совершенно не этого. Больше всего он мечтал ворваться сейчас в такую близкую и настолько же недоступную комнату наставника, отправляя всё к чертям, перекрикивая вопли разума. Повиснуть у него на шее, зацеловывая желанные, высохшие от постоянных задумчивых покусываний губы, упиваться его шоком и непониманием… Но нет, это было бы самое последнее, что он мог сделать. Даже страшно предположить, как Джерард отреагирует на что-то подобное. Это было именно той границей, которую было невозможно переступить. Табу…
Уперевшись бёдрами в прикроватную тумбу, он, вздохнув, решился. Иначе - зачем вообще оставлять у себя такой нескромный подарок? Нащупав пальцами выдвижной ящичек, он вытянул его наружу и достал из самого дальнего угла чёрную картонную коробочку. Открыл крышку и нервно отбросил её чуть дальше. Под мерцающим светом свечей в канделябре матово поблёскивал будто ещё спящий в чёрном бархате внутренней обивки розовый цилиндр. Это была невероятно тонкая работа - выточенный из цельного камня очень нежного цвета, испещрённого вкраплениями и прожилками, своими формами предмет определённо напоминал фаллос. Возможно, камень был ониксом, но это было совершенно неважно сейчас - у Фрэнка пересохло горло и участилось и без того сбившееся дыхание. Так бывает, когда вдруг решаешься на что-то запретное, даже грязное, на то, чего никогда не делал раньше - под покровом ночи, когда никто не видит и не слышит, когда нет свидетелей. Решаешься на что-то такое, о чём будешь знать только ты…
«Холодный… Господи, да он просто ледяной!» - взяв предмет в руки, он посмотрел сквозь него на свет. Полупрозрачный, мягко светящийся розовато-белым оттенком, он заставлял Фрэнка вспоминать одному ему известные картины и нервно покусывать губы.
«Чёрт, нет… Нет, надо переодеться в ночную рубашку и пойти на кухню. Сделать то, что запланировал. Возьми себя в руки, Фрэнки!»
Тело слушалось с неохотой, и в тот момент, когда он всё-таки спустился вниз, на ощупь, пряча в складках рубашки холодящую пальцы вещицу, Фрэнк возблагодарил небо, потому что все спали, и вокруг висела тишина, едва тикающая настенными часами. На печи стоял ещё тёплый чайник, и, на миг забыв о своей первоначальной цели и вдохновившись новой безумной идеей, юноша поднял крышечку, зачем-то заглядывая внутрь.
- Фрэнки, это ты? Не спится? - голос Джерарда в мгновение вытряхнул из него всю душу, заставив сердце подпрыгнуть к горлу. Им овладела паника, не представляя, куда спрятать свой бесстыдный подарок, он не придумал ничего лучше, чем опустить его внутрь чайника. В конце концов, именно для этого он открывал крышку…
Раздался явный булькающий звук, особенно странный в этой тишине, когда каменный фаллос опустился на дно железного чайника. Сглотнув и вернув крышку на место, Фрэнк медленно развернулся. Джерард стоял в длинном ночном халате в проёме двери, и его силуэт угадывался очень смутно.
- Я спустился попить, простите, если разбудил вас… - «Как можно спокойнее, Фрэнки, не поддавайся истерике, он ничего не видел - тут так темно, хоть глаз выколи.» - Ты не помешал, я просто проверял входную дверь - навязчивые мысли последнее время… - Я понимаю. Доброй ночи, Джерард. - Спокойных снов, - мужчина развернулся и исчез в темноте, раздались только едва слышные шаги по лестнице.
Простояв ещё некоторое время не двигаясь, Фрэнк взял себя в руки и быстро, потому что глаза уже привыкли к темноте, приготовил кухню к завтрашнему показательному выступлению - спрятал лишние бумажные салфетки, оставив только одну, и убрал подальше все кухонные полотенца, кроме единственного, висевшего на крючке у раковины. Ещё раз подумав, - не забыл ли чего? - он уверенно взял чайник и, стараясь не шуметь, поднялся к себе. Не смотря ни на что, юноша был точно не из тех, кто останавливается на полпути от задуманного, не из тех, кто поддаётся слабоволию и страху. Он решил, что попробует это сегодня ночью - и он сделает это.
Закрыв дверь и провернув ключ в замочной скважине, Фрэнк поставил чайник на прикроватную тумбу. Настроение было слегка нарушено, но не настолько, чтобы отказываться от своей затеи. В голове снова начала стучать навязчивая мысль - как же это нехорошо, как же это развратно - удовлетворять себя не только рукой, но ещё и странным, чужим предметом…
Стянув с себя рубашку и снова почувствовав, как не до конца ушедшее возбуждение начинает возвращаться только от того, что он предвкушает, он лёг на кровать впервые так, чтобы повёрнутыми к зеркалу глазами видеть себя…
Видеть, как его руки начинают медленно двигаться по торсу, заставляя извиваться от накатывающего волнами желания отдаваться…
Видеть, как подрагивает, неожиданно резко напрягаясь, его плоть и представлять, что мог бы делать сейчас Джерард своим горячим влажным ртом с ней…
Фрэнк тихо, закусив с силой губу, застонал. Заполняющие сознание тени прошлых ощущений были так свежи и ярки! Хотя юноше казалось, что с той ночи прошли уже месяцы - так много всего произошло за последние дни…
Понимая, что уже совершенно готов и ждать дальше нет сил - всё равно никто не придёт к нему на помощь - он приподнялся и, открыв крышку чайника, вытащил под свет свечей тёплый, скользкий и невозможно реалистично выглядящий сейчас каменный фаллос.
Сухо сглотнув, он как-то робко слизал несколько капель воды, стекающей по нему, и, приложив к груди, неторопливо повёл к соску.
Зеркало немо отражало для него эту невозможно развратную картину, и Фрэнк вдруг подумал - что, если бы Джерард видел его сейчас? Если запретить ему прикасаться - и разрешить только смотреть, как бы он вёл себя? Как бы светились его глаза, как нервно язык облизывал бы пересохшие губы, когда он - вот так, как сейчас - медленно вёл бы тёплым каменным фаллосом по резко ходящим вверх-вниз рёбрам, по своему прилипшему к позвоночнику животу… Как реагировал бы на бесстыдно подтягиваемые к ягодицам ступни и разведённые в стороны колени? Он был так развратен сейчас, что залился краской, представляя, как наставник смотрит на него, стоя рядом с зеркалом, скрестив руки на груди так, чтобы кистью одной из них блуждать по подбородку, в результате нервно запуская один из пальцев в приоткрытый от возбуждения рот.
«Смотрите, смотрите на меня, - думал юноша, мягко толкаясь краем влажного, скользкого фаллоса, привыкая и стараясь расслабиться. - Вы - причина того, какой я сейчас. Вы - причина моего сумасшествия и желания. Так смотрите же, не отворачиваясь, на то, что я делаю, думая о вас…»
- А-а-ах!.. - вскрикнул Фрэнк, когда, наконец, в него неожиданно скользнула тёплая твёрдость камня. Это было до того необычно и странно, что он даже растерялся. Схватившись одной рукой за основание вещицы и начиная легко двигать им, пальцами другой руки он, с явным выдохом блаженства, обвил свою вздыбившуюся и ждущую ласки плоть.
Джерард из его фантазии откинул голову назад, уперев её в стену, и наблюдал за этим из-под приопущенных ресниц, не переставая посасывать палец. Было видно, как тяжело и глубоко он дышит, как трепетно ходят его острые, чуть вздёрнутые ноздри, вдыхая терпкий запах, волнами расходящийся сейчас от юноши. Фрэнк не переставал двигать рукой по всей длине, наблюдая за этой развратной картиной в зеркало, чувствуя, как что-то начинает отзываться у него внутри на короткие толчки.
Не выдерживая накатывающих ощущений, он сдавленно, не выпуская нижнюю губу из захвата острых зубов, простонал. «Смотрите, смотрите, что вы делаете со мной, - набатом пульсирующей крови стучало у него в голове, - смотрите на меня - я совсем сошёл с ума от любви…»
Он как-то дёрнулся, особенно удачно пройдясь рукой по плоти, как вдруг внутри живота, откликаясь на трение, что-то невыносимо сладко запульсировало, приводя юношу в состояние шока… Он замер, широко распахнув глаза и прекратив какое бы то ни было движение, просто неверяще прислушиваясь к ощущениям своего тела.
Так сладко ему не было ещё никогда.
Снова двинув рукой, протянутой между ног в том же направлении, он вдруг резко выгнулся от прошедшей по всему телу острой, приятной судороги.
- Господи, да что же это?.. - прошептал Фрэнк, невидящими глазами уставившись в тёмный балдахин над кроватью…
Приподняв бёдра, оторвав от простыни ягодицы, подаваясь ими вверх, он начал неторопливо, а потом всё увереннее и сильнее вгонять в себя фаллос, поражаясь незнакомым, крайне сильным ощущениям разрастающегося внутри него порохового взрыва. Вторая рука уже давно комкала простыни, и ему совершенно не хотелось портить эти чистые, крайне яркие, как танец на лезвии ножа, отклики тела чем-то ещё.
Джерард не сдержался. Фрэнк знал, что тот не сдержится, это был просто вопрос времени. Входя в хрупкое тело грубо, сильно, крепко удерживая на весу только за ягодицы, он двигался внутри, доводя юношу до полуобморочного состояния от накатывающих невиданной силы и сладости ощущений - от каждого толчка, от каждого скольжения по тому странному, волшебному месту внутри него…
«Вам нравится? - хрипел он, лишаясь хоть какой-то связи с реальностью, - нравится делать это так развратно? Слышите эти звуки? О Господи, только не останавливайтесь, ещё, Джерард, ещё!.. О боги... »
Сорвавшись на несдерживаемый стон, совершенно теряясь в не кончающемся приливе оргазма, Фрэнк резко, почти до хруста позвоночника выгнулся, накрепко комкая в кулаке простынь, слыша, как шумно дышит Джерард, жарко, с силой ударяясь об него в последний раз, да так и замирая, закинув голову назад… Чувствуя, как собственные густые, горячие капли падают на живот, почти обжигая. Но всё это не сравнится с тем, что сейчас произошло внутри его тела и с тем, что пульсирует в голове. Юноша не мог даже близко предположить, что заниматься любовью именно так может быть настолько невыносимо, невозможно, до безумия приятно, настолько непередаваемо чудесно…
«Как такое возможно? Разве получать удовольствие подобного рода - не удел женщин?»
Фрэнк обессиленно завалился на бок, лицом к зеркалу. Джерард снова стоял там, рядом, и мягко ухмылялся розоватыми и влажными от покусываний губами.
- Ты был великолепен, мой Ангел, - прошептал он, прежде чем покинуть комнату, а юношу отчего-то затопила странная, совершенно безысходная тоска.
Он не знает про то, что на балах перед ним - его мальчик, его Фрэнки. Не Фрэнка он хочет, и не по нему сходит с ума - а по своему невинному и прелестному Ангелу… И не для него он шептал тогда, обессилев от любви: «Ti amo… Ti amo…»*. Потому что между ним и «его мальчиком Фрэнки» не может быть ничего. Ничто - вот как зовутся их отношения. И он слишком давно и хорошо знал Джерарда, чтобы даже на секунду предположить, будто тот пойдёт на поводу его, Фрэнка, чувств, какими бы сильными и честными они ни были.
Почувствовав предательскую мокрую дорожку, стекающую вниз, к простыни, он зло усмехнулся. Будто что-то ломалось внутри него сейчас, что это за тихий хруст сзади, стоящий в ушах? Что это? Так болит...
«Какая же глупая это была затея, Фрэнки, дразнить себя, позволить ехать за ним на бал, позволить взять себя, впустить его ещё глубже, хотя куда уж больше? Ты глупец, глупец, ты только и можешь, что делать себе больно, зная, что это ничего не изменит. На что ты рассчитывал? Ты заслужил это, мальчик… Хотя… так даже легче, не правда ли? Когда внутри становится пусто и спокойно. Когда ничего не ворочается и не колет, вспарывая лёгкие. Может, ты просто поумнел и вырос?»
Он закрыл глаза на некоторое время. Голова глухо звенела, и там больше не осталось мыслей, кроме одной - скоро, буквально на днях будет бал. И он поедет на него. Поедет за ним - в последний раз. Пора положить этому конец, пока не стало совершенно невыносимо жить с этой ношей на сердце… Кто-то должен сделать это, и ирония в том, что он и есть этот единственно возможный аноним.
- Как вам ваш Ангел сейчас? - глухо спросил у зеркала Фрэнк. - Сейчас, когда он лишился своих красивых крыльев?
hactie, мне даже как-то стыдно, но да, опять. И более того - еще одна будет скоро :-) а потом снова неделька перерыва... Спасибо, что тащишься, зая! И спасибо за поддержку! :-*
yeeesss....., ох, наздоровье, сладкая! :-* :-* :-* Глава такая... насыщенная вышла, даа... Я не думаю, что он все же вернет себе крылья. Но вот в то, что он научится быть сильным, научится быть человеком, а не чьим-то ангелом, я в этом уверена :-) Спасибо тебе огромное, что ты со мной!
hactie, иногда история нас не спрашивает, просто вламывается и перекраивает все по своему... боюсь, ему некогда медленно расти. Он будет пробовать этот образ, тем более, он у него в крови - просто сошла детская, юношеская шелуха витания в облаках, как я вижу эту ситуацию. Очень полезно уметь воспринимать реальности такой, какая она есть. Чтобы не нажить психических расстройств. Будем ждать продолжения. А вообще, я безумно рада тому, что он свалился с небес на землю. Может, теперь он сможет относительно спокойно, не впуская в глубины сердца, играть эту роль? Роль соблазнителя? Мне очень интересно, как это будет. И я уверена что никто не останется равнодушным, знали бы вы, как он талантлив и что будет творить, мммм... хотя, чего это я - узнаете же ))))
Спасибо за такой пропущенный через сердце отзыв, я прямо чувствую, как ты переживаешь за них, спасибо тебе за это, детка!
Я хотела бы комментировать каждую вышедшую главу, но у меня столько восторженных слов не найдётся. Вы как всегда бесподобны. Я просто в восторге! И вся эта сцена с подарком... Так описано... Мммм... И да, наконец-то Фрэнк решил взять ситуацию в свои руки. Это не может не радовать. Действительно, мальчик повзрослел. С нетерпением жду продолжения. :з
Просто спасибоспасибоспасибо! Я влюблена в этот фанфик, я его очень жду, оооочень. Автор, я просто в восторге, кажется, не получается оставить нормальный адекватный комментарий, так что я просто скажу, что жду и люблю эту истрию! Вдохновения вам!
Vitalipok, ох, как приятно видеть, что история нравится и ее с нетерпением ждут! Это такое чудо для меня! Фрэнки и правда повзрослел. Пора выходить из-за широкой надежной спины Джерарда. Я верю в него!
упырь, ох, дорогая, просто - пожалуйста! Я обожаю такие милые эмоциональные отзывы, они поднимают настроение! Спасибо за твои слова и за цветочки, мррр! Люблю ромашечки :-)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
