- Черт, подожди, здесь темно, как в аду, - послышалось в действительно темном коридоре, почти сразу же, как захлопнулась входная дверь.
В ответ ничего не прозвучало, только странный шум и глухой стук чего-то тяжелого. Фрэнк ощущает толчок в солнечное сплетение, а спиной – холодную стену позади себя, пока он отчаянно пытается выпутаться из своего пальто, повисшего на его плечах. Джерард дергает верхнюю одежду Фрэнка вниз, на ощупь, совсем ничего не видя перед глазами, но ориентируясь в квартире так, будто бы он был слепым, прожившим здесь уже не один десяток лет. Пальто не поддается, с тихим треском швов, заглушенным дыханием Фрэнка, цепляясь за тело хозяина.
- Я назову твоё пальто Кракен, - бормочет художник, запуская руки под верхнюю одежду Фрэнка, ощупывая ребра через плотную рубашку, скользя пальцами к лопаткам, пытаясь на этот раз справиться с пальто ласковее, будто это была какая-то вредная женщина.
Айеро не отвечает совсем ничего, откидывая голову назад, больно стукаясь затылком о стену и шипя, исследуя пальцами плечи художника, более ловко справляясь с послушной тканью его джинсового пиджака, оттягивая края воротника в стороны, к плечам, оголяя шею мужчины, потому что он уже чувствует, какая она горячая. Джерард наконец справляется с его пальто, оставляя одежду валяться прямо на полу, совсем рядом возле места для обуви, где стоят в ожидании несколько пар его ботинок. Уэй не видит их, но отлично знает это. Фрэнк потрясающий, такой же невероятно послушный, как ткань пиджака художника. Он тянется к нему, ловко очерчивает пальцами изгибы и углы его плеч и шеи в темноте, действует резко, порывисто, подражая художнику.
- Как чертов фототропизм, - озвучивает художник свои мысли.
- Что? – бормочет Фрэнк, облизывая губы где-то совсем рядом c лицом Джерарда.
- Не отвлекайся, - отвечает Уэй, вслепую касаясь губами лица мужчины и почти успевая поймать его поцелуй, пока касаясь только немного колючей щеки.
Джерард суматошно справляется с первыми тремя пуговицами на рубашке мужчины, неожиданно ощущая, как тот толкает его в грудь куда-то в сторону гостиной. Художник решает поддаться, спиной направляясь вглубь квартиры, бросая пуговицы на более позднее время, отвлекаясь на сухие губы Фрэнка, которые нашли его сами, тычась куда-то в подбородок, поднимаясь выше. Айеро кажется, что это он ведет Джерарда куда-то в комнаты, пока художник ненавязчиво сам задает нужное направление, как-то скомкано минуя гостиную, на полминуты задерживаясь в кабинете, только чтобы сбросить свой пиджак на пол окончательно и до конца побороть пуговицы на рубашке нетерпеливого Фрэнка.
Дверь в спальню оказалась закрыта, и им пришлось потратить ещё несколько секунд, чтобы нащупать холодную металлическую ручку в плохом освещении, а позже почти ввалиться в спальню, удерживая друг друга от падения. Художник весь горит, пламя внутри, где-то в животе, охватывает его снаружи, оставляя на коже ожоги в тех местах, где его касается Фрэнк, уже снявший свою рубашку. Его кожа сухая и мягкая на ощупь, немного сухая на спине, она пластично растягивается на лопатках, когда мужчина тянет свитер Джерарда вверх. Художник проводит пальцами по груди мужчины, ощущая подушечками легкую растительность ниже, немного ближе к прессу. Она совсем незначительная, но Уэю хочется увидеть её, и он тянет мужчину к не застеленной ещё с утра постели, замечая при свете ночных фонарей из окна темные волоски не только на груди, но и внизу живота. Эта дорожка соблазнительно ведет вниз, исчезая за кромкой брюк, и художник не сдерживает интереса, в этот раз уделяя телу Фрэнка намного больше внимания, чем при первом их сексе.
Джерард опускается на колени перед Айеро, на ходу расстегивая пуговицу и вжикая молнией, бросая короткий взгляд вверх, чтобы убедиться в том, что Фрэнк не против. Тот выглядит так, будто он находится не здесь: его глаза прикрыты, губы блестят после поцелуев, а руками художник может ощутить легкую дрожь в коленях – от наслаждения. Всё это кажется Уэю достаточно соблазнительным, и его собственный член в джинсах дергается, постепенно наливаясь кровью. Эрекция Фрэнка, больше не прикрытая расстегнутыми брюками и оттянутыми вниз за резинку боксерами, выглядит сексуально, как кажется Джерарду. Его член идеально гладкий, а мошонка выбрита, хотя дорожка растительности, соблазнившая художника, заканчивается прямо перед членом, образовывая треугольник, больше похожий на прямоугольник. Он выглядел немного неопрятно, будто он и должен был расти именно в такой форме, не спускаясь ниже, к мошонке. Джерард проводит рукой несколько раз по ещё недостаточно твердому члену Айеро, снова поднимая на него глаза.
- Ты бреешься? – задает вопрос художник, точно зная, что мужчина поймет его вопрос правильно.
- Мм, да? – неуверенно отвечает Фрэнк, выныривая из прострации, поддаваясь дрожи в ногах и садясь на кровать позади себя, оказываясь ближе к художнику. – Так это выглядит эстетичнее.
Художник ничего не отвечает, пронизывая Айеро острым взглядом, цепляясь за его темные глаза и отмечая всё так же влажные губы, продолжая неспешно ласкать член Фрэнка теплыми пальцами, вызывая сладкую истому медленно нарастающего возбуждения, чувствуя, как оно растекается по венам мужчины. Фрэнк совсем тихо стонет, настолько неразборчиво, что для Джерарда это больше похоже на подавленный вздох, который он расценивает как одобрение, почти сразу же приступая к действиям. Головка кажется художнику слишком красивой формы и вместе с изгибом члена в его руке она сочетается как нельзя лучше, плавно переходя с насыщенного темного розового, граничащего с гранатовым, в более естественный для кожи цвет, окутанный бирюзовыми и фиолетовыми венками.
На вкус он немного солёный, достаточно необычный и такой простой одновременно, что Джерард, почерпнув знания из своего опыта, уже знает – это смазка Фрэнка. Она не какая-то особенная, без букета пряностей или мускуса, но художник смакует её, чтобы знать, чем этот мужчина отличается от всех других. Он играет с головкой губами, размазывая каплю по своим губам, а затем снимая её языком, после проводя им по нёбу. Фрэнк лишь шумно дышит, не отрывая глаз от лица художника и протягивая к нему руку, зарываясь пальцами в уложенные в специальном беспорядке и неожиданно жесткие, сухие волосы, сжимая их. Художник не издает никаких протестующих звуков, опустив глаза и наконец плавно скользя плотно сжатыми губами к основанию члена, прижимая горячий язык к соленой коже. Айеро приглушенно, коротко вздыхает, выпустив из пальцев волосы Уэя и откидываясь спиной на холодные простыни кровати, позволяя рукам безвольно раскинуться в стороны, пока между его ног твориться настоящий пожар, заставляющий его поджимать пальцы на ногах, когда кончик языка неожиданно касается уретры, вызывая щекотливый ток, доходящий до пупка.
- Сожми свои соски, - тихо шепчет Джерард, отрываясь от члена Фрэнка, но продолжая ласкать его рукой, уже ощущая, насколько он стал больше.
- Я не думаю, что…
- Просто попробуй, - перебивает мужчину художник, продолжая играть с его членом пальцами, прижимая его головку к животу, касаясь губами мошонки, заставляя Фрэнка наконец издать чего-то стоящий стон.
Айеро колеблется какое-то время, несмело скользя правой рукой к своему животу, обводя указательным пальцем пупок и проводя дорожку пальцами выше, строго по центру, между легкими очертаниями пресса. Его пальцами замирают в районе солнечного сплетения, и он просто гладит себя некоторое время, прикрыв глаза и ощущая приятную тяжесть в конечностях. Осторожно передвинув руку вправо, он просто обводит пальцами кожу вокруг соска, даже не касаясь ареолы, чувствуя, как кожа там начинается сжиматься, покрываясь мурашками. Ощущения смешанные, и Фрэнк только вздыхает от чего-то странного, решая поддаться собственному интересу, касаясь большим пальцем уже затвердевшего соска. Лёгкие касания похожи на пробегающий ток по коже, совсем неуловимый, но обязательно оставляющий после себя след. Айеро некоторое время просто играет с соском большим пальцем, надавливая на него и наклоняя в разные стороны, уже смелее, вздрагивая после особо сильных прикосновений.
Джерард продолжает ласкать его абсолютно готовый к любым действиям член пальцами, проводя языком между его яичек, втягивая в рот сначала одно, а затем второе, действуя максимально осторожно, стараясь спрятать зубы. Улыбаясь самому себе, Уэй играет с мошонкой Фрэнка ещё некоторое время, затем аккуратно скользя языком по натянутой коже вниз, чертя только ему известные узоры. Фрэнк, ощутив горячий язык художника ещё дальше его мошонки, вздрагивает, сильно сжимая пальцами собственный сосок и наконец улавливая суть, пробежавшую по его телу разрядом прямо к пупку, концентрируясь в животе. Айеро приподнимает голову, не отпуская свой сосок и пытаясь разглядеть Джерарда, который продолжал ласкать его кожу под яичками языком, касаясь мошонки острым носом. Не веря свои глазам, Фрэнк позволяет голове упасть назад, уже совсем смело касаясь второго соска пальцами свободной руки, привыкая к не совсем новой для себя ласке.
- Я просто неправильно это делал, - неразборчиво говорит Фрэнк сквозь тяжелое дыхание.
Не получив никакого ответа, мужчина продолжил:
- Я раньше читал, что, ах, черт, - сбившись на стон, Айеро почти сразу же продолжает, – у многих мужчин соски являются эрогенной зоной. Я просто неправильно делал это. Просто неправильно делал, - зачем-то повторяет он ещё раз, отпуская свои соски и скользя руками вниз, сталкиваясь с рукой Джерарда на собственном члене, заменяя её.
Уэй лишь хмыкает на фразу мужчины, ощутив обе свободные руки и почти совершенно ненавязчиво разводя ноги Фрэнка немного шире, оглаживая подушечками внутренние стороны бедер, отрываясь от ласк языком. Убедившись, что мужчина на его кровати находится в абсолютном экстазе, художник ещё раз касается губами и языком головки члена Фрэнка, пока чужая рука скользила по нему, имитируя толчки. Совсем недолго помедлив, Джерард вновь провел языком по натянутой коже ниже мошонки, на этот раз не останавливаясь и не возвращаясь обратно вверх, держа руками ноги Фрэнка, касаясь горячим языком стянутого сухого колечка мышц.
Фрэнк дернулся, резко сводя ноги вместе, но тут же натыкаясь на руки Джерарда, удерживающие их в разведенном положении. Страх и подсознательное отвращение сковали мужчину, заставляя его как можно быстрее принять вертикальное положение на кровати, отталкивая художника за плечи.
- Прекрати!
- Нет, - в тон Фрэнку отвечает мужчина, хоть и отстранившись, но на этот раз касаясь ануса пальцами, просто поглаживая.
- Это отвратительно, - шепчет, почти шипит Айеро, безрезультатно отталкивая Джерарда за плечи. – Омерзительно, грязно, черт возьми, стыдно.
- Сжимать собственные соски, когда ты дрочишь в душе – не стыдно? – отвечает художник, поднимая на мужчину пронзительный взгляд, продолжая держать его ноги разведенными, пока сам Фрэнк на мгновение задыхается от возмущения и стыда, вспыхнувшего на его щеках.
- Я не был в душе, и ты делаешь это, хотя это настолько противно и противоестественно, что меня сейчас стошнит.
Фрэнк успевает только ощутить, как одна из рук Джерарда странно ныряет между его ног и хватает где-то выше колена, на середине бедра, настолько ловко, что в следующие секунды Айеро ощущает только то, насколько резко его переворачивают на живот, заставляя уткнуться лицом в скомканное одеяло. Фрэнк путается в собственных штанах, всё ещё висящих на его ногах, руки, будто ослепшие змеи, шарят по кровати, ощупывая мягкую ткань покрывал. Джерард ничего не говорит, сдергивая с мужчины штаны одним грубым движением, оставляя их лежать на холодном полу.
- Оставь меня в покое, чертов извращенный мудак, не прикасаясь ко мне, я не собирался отдавать кому-то свою задницу, ты понял меня? - шипит Фрэнк, поднявшись на локтях и разворачиваясь через плечо, чтобы увидеть, где находится художник, и обязательно попытаться ударить его ногой.
- Заткнись, - холодно бросает Уэй, неожиданно с размаху шлепнув ягодицу Фрэнка, заставляя мужчину вскрикнуть, а кожу гореть.
Возбуждение немного спало, и Айеро нервно сжимает пальцами одеяло, наблюдая через плечо, как Джерард обхватывает обе его ноги за икры, дернув вниз, заставляя сползти на кровати ниже. Ноги разведены достаточно широко, чтобы это выглядело и ощущалось очень неловко, поэтому Фрэнк сразу же отворачивается, опуская глаза и ощущая, как руки художника скользят от его плеч к пояснице. Мужчина нервничает, потому что ситуация действительно до дрожи в пальцах чужда ему, он боится быть использованным, порванным, лишенным того, на что он не соглашался. Фрэнк не думал о том, чем всё может обернуться для него, он просто замер сейчас в ожидании, бегая глазами по светящейся в темноте белой стене перед собой, сминая простыни, когда наконец чувствует горячий язык на своей ягодице, а немного позже за ним следует поцелуй. Жадный, горячий, грубый, с зубами – он оставляет после себя багровое пятно и тонкие полоски от зубов, заставляя обе ягодицы гореть одинаково сильно: от поцелуя и шлепка.
Язык Джераржа оказывается там неожиданно. Он бесцеремонный и невежливый, обводит кончиком контуры, ласкает всей поверхностью, толкается внутрь. Айеро даже вскрикивает от неожиданности, когда художник делает что-то странное – он, черт возьми, втягивает его кожу губами! Джерард делал это так, будто он пил какой-нибудь напиток через трубочку, захватив губами анус Фрэнка.
- Ах, черт, перестань, пожалуйста, - скулит Айеро, согнув одну ногу в колене, отведя её в сторону, но тем самым только позволяя Джерарду действовать ещё более развратно.
Художник удерживает одной рукой уже согнутую и отведенную в сторону ногу Фрэнка, удерживая его пальцами под коленом, само колено прижимая к кровати. Вторая рука Джерарда оказалась вся на пояснице Айеро, на границе с его ягодицами. Уэй будто специально положил всю руку от локтя до запястья поперечно телу мужчины под ним, при этом надавливая ею на кожу и оттягивая к себе, заставляя задницу Фрэнка выглядеть странно больше и аппетитнее. Он заставил её быть податливой и достаточно открытой.
Джерард ещё немного играет языком со сжатым колечком мышц, заставляя Айеро дрожать, скулить и просить прекратить, заставляя его бедра напрягаться, сухожилия дрожать, а мышцы часто сокращаться. ~~~
Было слишком шумно. Фрэнк поморщился, прикрыв глаза рукой от яркой полосы света, бьющей ему в глаза. Всё здесь было слишком шумно. Мужчина предположил, что виной тому было открытое окно, скрывающееся за плотными фиолетовыми шторами, которые слишком плохо выполняли свою работу – на стыке между собой они пропускали тоненькую струйку солнца, живительную эссенцию, заставившую Фрэнка умереть этим утром – проснуться. Нью-Йорк встретил мужчину ещё до того, как тот успел подняться – он был слишком шумным. Айеро совершенно не привык к этому, вспоминая только тишину и пение птиц на яблоне возле окна в его спальне дома по утрам.
Мужчина морщится, немного меняя положение головы и не убирая руки от глаз, заслоняя назойливое солнце. Он ненавидел дни, начинающиеся с солнца. Стены вокруг Фрэнка были белыми – не такими, какими они были в больнице, не такими, какими были блики первого снега. Это был странный цвет, абсолютно не режущий глаза, но не имеющий никакого оттенка. В спальне было пусто и тихо. Мужчина приподнялся на локтях, позволяя сиреневого цвета одеялу немного сползти с его груди. Подушки и простыня были белыми, в отличии от одеяла, что выглядело странно. Напротив кровати из темного дерево стоял такого же цвета шкаф-купе, но без зеркальной отделки, что заставило Фрэнка расслабленно вздохнуть – он не хотел бы увидеть себя сейчас.
Проведя ладонью по заспанному лицу, Айеро ощущает ладонью легкое покалывание на щеке. Ему не мешало бы побриться сегодня. Совсем не стесняясь своей наготы, Фрэнк поднимается с кровати, расслабленно двигаясь в сторону приоткрытой двери. Он не удивляется, что его тело не испытывает никакого дискомфорта. Только ленивая нега во всех мышцах заставляет тело двигаться немного угловато, будто Фрэнк это только кусок совершенно не гибкого дерева. В кабинете тоже пусто, и Айеро двигается дальше, мимо таких же белых стен, по темному деревянному полу, краем глаза замечая офисный стол у окна с белыми шторами. Стол весь светлого цвета, с приятным желтым, почти персиковым отливом, и Айеро понятия не имеет, что эта вещь делает здесь, такая странная и абсолютно не подходящая ни к чему. Уделив разглядыванию стола и его ассиметричных форм ещё несколько секунд, Фрэнк двигается дальше, выходя через более широкую светлую дверь, сочетающуюся с цветом стола, в гостиную.
Она огромная. Это первое, что замечает Фрэнк. Наверное, раньше здесь было две большие комнаты, но стену снесли, и теперь всё это выглядело действительно впечатляюще. Огромные окна почти во всю высоту стены - а всего их было три - были занавешены прозрачными легкими шторами, которые совершенно не могли скрыть удивительную панораму небоскребов Нью-Йорка и неожиданно пасмурное небо над городом, посреди туч которого нещадно светило солнце, пока ещё не скрытое синей дымкой. В самом центре комнаты стоял большой диван бежевого цвета, повернутый к Фрэнку спиной. Напротив дивана на стене, к слову, единственной, которая оказалась не белой, а синей с тонкими коричневыми полосками, что шли вертикально, висел плазменный телевизор. С двух сторон на стене, на совершенно одинаковом расстоянии от телевизора, находись широкие арки, за которыми угадывалась кухня, совмещенная со столовой. Возле дивана, если смотреть сзади, как это делал Фрэнк, то это было слева, находился маленький стеклянный столик квадратной формы, на котором стояла стеклянная ваза с тремя нарциссами. Если бы Айеро сделал пять шагов вперед вдоль стены слева от него, он бы повернул в узкий коридор, ведущий в прихожую.
Мужчина не сразу замечает художника. Только повернув голову вправо, попутно заметив огромный шкаф, находящийся у стены, в которой и находилась дверь, Фрэнк замечает Джерарда, сидящего спиной к одному из окон. Напротив него стоит мольберт, так, чтобы на картину перед художником попадало достаточно света, и сам Джерард не затемнял бы изображение своей тенью. Мужчина сидит на небольшом высоком стуле без спинки в одних светлых джинсах. Его темные волосы опять лежат в беспорядке, но на этот раз не намеренном, и Фрэнк без смущения вспоминает, как зарывался пальцами в эти густые, жесткие волосы, когда художник играл зубами с его соском.
- Эй, привет, - тихо здоровается Айеро, заставляя Джерарда удивленно оторваться от своей работы.
- Привет, - мягко произносит художник, не откладывая кисть, но и не отрывая взгляда от обнаженного Фрэнка, медленно скользя по нему взглядом, опять возвращаясь в глазам. – Как ты?
- Я всё ещё зол на тебя, - расслабленно отвечает мужчина, подходя к Уэю и вставая возле него, разглядывая картину. – Что это?
- Ты должен был больше доверять мне. Я скажу тебе, когда захочу почувствовать себя в тебе, - тише отвечает Джерард, наклонившись к груди Фрэнка, касаясь мягкой кожи возле его соска губами, снова возвращая своё внимание к картине и не отвечая на вопрос.
- Когда ты захочешь сунуть мне свой член в задницу? – морщится Айеро, мягко скользя рукой от одного плеча Джерарда к другому, поглаживая его спину пальцами.
- Когда я просто захочу тебя именно так, - рассеянно отвечает художник, разглядывая картину перед собой, теперь приобретшую очертания не моря, а темного неба.
Фрэнк молчит некоторое время, разглядывая краски перед собой, неожиданно шепотом задавая вопрос:
- Почему не сейчас?
- Потому что это больно. Потому что это не так просто, как тебе кажется, - отвечает Джерард, опуская кисть на подставку у мольберта возле холста, поднимая странный взгляд зелёных глаз на мужчину. – Потому что не всё делается сразу. Потому что я не уверен до конца, что это нравится тебе.
- То, что ты делал вчера, мне понравилось, - неуверенно размышляет Фрэнк, отрываясь от рассматривания картины, сталкиваясь со взглядом Джерарда. – Пусть это было странно.
Художник молчит, просто разглядывая лицо мужчины перед собой, замечая, как красиво его черные ресницы отбрасывают ещё более тёмные тени на кожу, когда солнце попадает на его лицо сквозь окна. Постепенно становится темнее, и Джерард догадывается, что тучи взяли верх, поглотив яркую звезду. Художник отворачивается, находя свою старую тряпку, замазанную красками, неспешно вытирая ею излишки масла с кистей, не поднимая больше глаз.
- Я написал твоей жене сообщение с твоего телефона вчера, будто это был ты. Сказал, что ты обнаружил большую финансовую дыру в отчетах, и вам всю ночь пришлось искать то, куда делись эти три миллиона.
- Когда? – уточняет Фрэнк, не двигаясь с места и оставаясь стоять прямо возле Джерарда, будто тот приручил его и теперь был в ответе.
- Когда мы ехали в такси. Это был твой айфон, а не мой, если тогда ты подумал, что это был не твой. Мой белый. А твой я взял из кармана пальто, - поясняет Уэй, закончив с удалением излишка краски, снова опуская кисти, одну за одной, слишком медленно, в банку с небольшим количеством растворителя на дне.
- Спасибо, - скомкано отвечает Фрэнк, оставаясь стоять на том же месте, не отводя взгляда от Джерарда, ожидая чего-то, что ему неизвестно.
- Ванная по коридору, справа, - подсказывает Уэй, таки поднимая глаза, мягко скользя по лицу мужчины. – Я приготовил завтрак для тебя.
- Спасибо, - ещё раз повторяет Фрэнк, на этот раз не отвечая на взгляд художника и почти сразу уходя в сторону ванной, странно хлопнув дверью – не слишком сильно, чтобы это выглядело провокационно, но громче, чем должно было бы быть.
Джерард не знает, что только что произошло в этой немой сцене между ними, он может только вздохнуть, неотрывно глядя на мазки в своей картине. Неожиданный вес тяжелыми цепями повис на нём где-то в груди, заставляя понять, насколько это трудно – быть ответственным за кого-то, кого ты изменил, обещая лучшее взамен. Джерард не может больше прикасаться к краскам сегодня, и он оставляет картину прямо так, стоять повернутой к окну, на котором легко колышется штора, пока сам мужчина направляется через гостиную в коридор, бросая свои светлые джинсы прямо на полу за диваном. Ещё один хлопок двери в ванную, и больше ничего в гостиной не меняется. Джерард был в ответе не только за себя.
сижу, значит, вечером седня... и отчего-то меня немного мутит, тошнит...захожу на нфс и вижу в онлайн пользователях warren sid )) ну, думаю, вот оно! и я оказалась права! спустя буквально 5 мин перезагружаю сайт и опа! новая глава так горячо любимого мною Террориста!!! история, которая заставляет мое сердце биться быстрее (фу! как бы пошло и банально это ни звучало, это на самом деле правда), которая дает мне очень много мыслей и переживаний, которая отвлекает от срани в реальной жизни, и черт возьми! благодаря которой я точно скоро опять достану свои кисти...я еще помню, где они лежат. хм, может опять банально прозвучит, но спасибо, Автор
P.S.
Цитата
образовывая треугольник, больше похожий на прямоугольник.
у меня нет сил на полноценный комментарий, но я просто хочу сказать спасибо за то, что ты пишешь, и за то, что ты замечательно это делаешь. вечного и нескончаемого вдохновения тебе.
ом-ном-ном, мур-мур и прочие уру-ру в твою честь, сид батькович!
я читала главу растягивая, как большую клубничную жвачку. Она такая... ммм... ароматная? Не могу чётко подобрать слово. Очень понравилось начало, в буквальном смысле, у меня слегка поехала крыша от действий в темноте и их желания друг к другу. Это было очень, безумно возбуждающе!
Потом почему то был момент, начиная со спальни, когда я запуталась - в их расстановках, движениях, позах... Хотя сам минет тоже был вкусненьким, ммм ^___^ Ещё ради реализма стоит отметить, что если партнёр лежит на спине и у него ещё и брюки не сняты до конца... и при ненавязчиво разведённых ногах, то добраться до ануса языком нет никакой возможности, это получится, только если пальцами активно раздвинуть ягодицы. Вот... Поэтому дальнейшая поза была (да и вообще, по-моему, является единственно реальной и удобной для римминга) намного лучше в этом плане, естественнее. И вообще, это я чё-то придираюсь, а точнее, жажду совершенства, сучка я этакая)))) Так что прости за это.
Ох**нный момент вот этот был для меня:
Цитата
руки, будто ослепшие змеи, шарят по кровати, ощупывая мягкую ткань покрывал
оооо! как много в этой фразе лично для меня. И сама фраза просто.... нет слов!! И то, сколько в ней растерянности, но и ожидания? В общем, я несколько раз перечитывала этот момент с переворачиванием Фрэнка и игрой Джерарда с его задницей. Просто отлично! Да и римминг вышел о-о-очень горячим и естественным для меня, и этот момент с засасыванием кожи, просто чудесен! Аж до мурашек ^___^
Не смейся, но когда я увидела значки "~~~" первая моя мысль была: "Так, сид устал писать НЦу" )))))))))))) Но это была реально интрига, я краем мозга всё-таки подумала, что Дже пошёл дальше, хрен его знает? )))
И последние кадры офигительны. Обнажённый Айеро (чёрт, кто этот мужчина, я не узнаю его?!) уверенно обследует новую территорию, не стесняясь своей наготы. Хотя в этот момент я снова запуталась с расположением, направлениями, хотя до этого я прекрасно видела у себя в голове квартиру Уэя, она будто снова перепуталась у меня внутри. Но сама картина обнажённого Фрэнка посреди гостиной рисующего Джерарда, и как он ушёл за ним в душ, ммм.... Это безумно вкусно!!! Пуся обиделся, что ему не досталось утренней ласки от Джера? Поцелуя? Ну, мне так показалось...
Ох, огромное спасибо за главу, бро, она ом-ном-ном-ная!!!!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
