А ты мне равнодушие мое прости. © POV FRANK.
К рассвету мы подъехали к мотелю. Весь путь в салоне Ниссана стояла угнетающая атмосфера. Майки дремал, время от времени просыпаясь и спрашивая, как долго нам ехать. Джерард виновато молчал, а мне приходилось отвечать, обещая, что "вот-вот, и мы будем на месте". И я не собирался уменьшать угрызения его совести, потому что я действительно не понимал, как можно было пойти на этот шаг, ставя этим под жирный вопрос факт моего существования. Конечно, сейчас я был достаточно эгоистичен, ведь брат для Джерарда всегда был самой острой темой, но... Черт подери, с чего этот недоумок решил, что имеет право распоряжаться моей жизнью? Теперь я буду привязан к нему гребаной Красной Нитью до конца своих дней, и мысль о самоубийстве кажется мне крайне заманчивой в алых лучах солнца. Сейчас меня останавливал только Майкл, который дремал за моей спиной – если умру я, то погибнет и Джерард, и парень останется без покровителей. Меня бесило понимание того, что меня снова лишили права выбора, как тогда, когда мать оставила меня на произвол судьбы, не поинтересовавшись, хочу ли я отпускать ее. Почему, мать его, почему именно я, а не кто-то другой?! Лучше бы он прогрыз мне глотку еще тогда, в особняке, когда мы сцепились в пыльной гостиной, забрызгав волчьей кровью старинную мебель и стены. А теперь остается только выть от безысходности, потому что я не знаю, как выбраться из этого дерьма, не покалечившись, и смириться с этим я не смогу, потому что сдаваться я не привык. Что ж... На миг допустим, что я смогу прожить десяток лет рядом с ним, буду терпеть все его королевские выходки и самовлюбленные замашки, каким-то чудом нам удастся выбраться из страны, мы заляжем на дно и выживем. Но что дальше? Моя жизнь только началась, передо мной - заслуженный век волчьей жизни, который я должен пустить на любимое дело и поиски самки, создание потомства. Но нет, черт подери, я должен волочить свое существование рядом с этим ублюдком только потому что он слишком слаб, чтобы спасти брата в одиночку. И это бесило меня до яростного скрежета зубов, вызывая неудержимое желание закатить истерику, вцепиться в тонкое горло пальцами, так, чтобы твердые когти впились в эту нежную кожу, разрывая ее насквозь, а потом бить его, бить до тех пор, пока каменное сердце не ослабнет и не замрет. Я покосился на задремавшего Майка. Он казался совсем невинным и уязвимым, освещенный алым светом восходящего солнца. И я бы поверил в его беззащитность, если бы не острые клыки, белеющие за алыми, чуть приоткрывшимися губами. - Вряд ли тут о нас знают, - произнес Джерард тихо. Я метнул на него яростный взгляд, заставляя съежиться на сиденье. Правильно, знай, засранец, что ты разрушил мою жизнь. Знай и мучайся. Он пробормотал что-то под нос, и на миг мне стало неуютно: непривычно было видеть всегда высокомерного вампира таким виноватым. Но он действительно виноват... Я вышел из машины, захлопнув за собой дверь, распахнул заднее сиденье и, секунду помедлив, завернул, словно в кокон, в плед младшего вампира, аккуратно поднял с сиденья и направился к дверям мотеля. За спиной Джерард возился с дверями. Я ногой распахнул гнилую дверь и, сделав пару шагов, оказался в невероятно узком холле. Мои шаги гулко отдавались от невысокого потолка, под которым висел давно заглохший вентилятор. В вязком горячем воздухе стоял сильный запах горелых носков. У единственного окна, покрытого слоем пыли и разводов от дешевого мыла, стояла посудина с давно засохшим растением. Сквозь грязное стекло пробивались кровавые пятна солнца. Было достаточно темно, но я смог разглядеть облупленную стойку, к которой и направился, на ходу вдыхая грязные человеческие запахи. Что ж... С одной стороны, это хорошо: люди редко слушают наше радио. А с другой - они с гораздо большим энтузиазмом сдадут нас Ордену, узнав, кто мы такие. За стойкой оказался сонный прыщавый парень с мутно-болотистыми глазами. Он лишь приподнял кустистую бровь, глядя на мою ношу. Кстати, Майки был немного тяжелее, чем я ожидал. Видимо, у парня тяжелые кости. - Два номера, - бросил я сухо, стараясь смотреть в сторону. Равнодушный взгляд - и на стойке оказалась пара старых ключей, тронутых налетом ржавчины. Ему же лучше. Попроси он паспорт, я бы оторвал ему голову. За спиной послышалось легкое дыхание старшего Уэя. Я мотнул головой назад, через плечо. - Он оплатит. Я дождался, пока Уэй выложит на стойку новенькую купюру, затем его пальцы прикоснулись к моим рукам, и он забрал на руки своего брата. Я взял один ключ с биркой 9 и поплелся в сторону лестницы, чувствуя на спине колючий взгляд прыщавого парня. Пальцы буквально зачесались от сильного желания сровнять его кривые желтые зубы в один ряд. Но больше всего на свете сейчас мне хотелось только оказаться в своем номере и рухнуть на кровать, чтобы заснуть, не трясясь от дорожных неровностей, и хотя бы на пять часов послать к черту Орден с его заморочками и обоих Уэев с красной Нитью. Поэтому я поднялся по скрипучим ступеням на второй этаж, нашел девятый номер, повернул ключ в скважине и огляделся. В комнате царил полумрак, свет едва-едва пробивался сквозь пыльные окна. У кровати стоял столик, покрытый жирными пятнами, на нем красовалась пыльная ваза непонятного оттенка с давно засохшими цветами. Я заснул мертвым сном, как только мешком упал на неожиданно мягкую кровать.
POV GERARD.
- Куда мы идем? – сонно спросил Майки, когда я поднялся на второй этаж, осторожно ступая по прогнившей лестнице. - Немного отдохнем, затем снова в дорогу, - ласково отозвался я, нежно сдувая с его лба прядь волос. – Ты ведь не против? Майки промяукал что-то нечленораздельное и снова заснул. В конце коридора захлопнулась облупленная дверь с наспех приколоченной цифрой 9. Я презрительно фыркнул в спину оборотню и, изловчившись, повернул ключ в замке номера 13. Нас принял мягкий полумрак комнаты, со слабым, но четким запахом человеческого пота. Я подошел к кровати, аккуратно положил брата на кровать и, на миг прижавшись губами к его лбу, накрыл пледом. Затем бросил на пол сумку и, усевшись перед ней на колени, стал искать термос с кровью. Потом упал рядом с братом, отвинтил крышку и сделал жадный глоток. Надо накормить Майки, когда проснется… Я лег рядом и, уставившись в потолок, попытался заснуть: впереди еще были целые сутки пути. Судя по всему, ванной комнаты тут не было и в помине, поэтому можно даже не тратить времени на ее поиски. Майки сопел под боком, я слышал, как легко и спокойно бьется его сердце. Он был абсолютно спокоен, его не волновало то, что мне грозит эшафот, и я вынудил ради него рисковать своей жизнью совсем юного оборотня, привязав волка к себе против воли и, скорей всего, сломав всю его жизнь. Естественно, жизнь, здоровье, счастье и свобода Майки для меня были дороже всего мира, но я чувствовал необъяснимые угрызения совести, чего не чувствовал никогда за все то время, что убивал неповинных ради Майка. Я считал, что смогу избавиться от него, едва мы покинем город - и лишь затем вспомнил, что смерть волка убьет нас обоих, и мы связаны теперь до тех пор, пока не умрет кто-то из нас. Мне было невыносимо стыдно перед парнем, хотя я понимал, что все это: и риск, и Нить, и побег - оправдано. И если я доберусь до Молко и смогу вытянуть Майкла из страны в Европу, то все наши проблемы вполне окупятся. Но сейчас, когда наше положение такое ненадежное, и в любой момент нас могут поймать и бросить за решетку, никто из нас троих не может сказать с уверенностью, что все будет нормально. И Фрэнк оказался затянутым в это дерьмо только по моей вине. Я перевернулся на бок, спиной к Майку, обняв свои плечи. Чувство вины напоминало мне едкую липкую дрянь, которая наполняла меня изнутри. Я понимал, что теперь обязан ему жизнью: во всех смыслах. И меня тошнило от этого понимания. А может, вина просто сгустилась и застряла в глотке…? Невероятно унизительным казался мне сам факт взаимной зависимости с псом, который сейчас спал без задних ног в другом номере, и я начинал ненавидеть нас обоих: себя - за эту слабость, за то, что был вынужден воспользоваться им, а его - просто так, за то, что он есть, за то, что подвернулся мне под руку, такой чистый и совершенно невинный. Я скрипнул зубами от злости. Готов биться о заклад, что в лондонской библиотеке я найду способ помочь Майку. И я готов был перерыть всю библиотеку и перетрясти каждую книгу, чтобы найти способ разорвать Нить без вреда для нас обоих. Или хотя бы для него. Я постарался очистить разум от мыслей и помедитировать - сейчас мне это было более, чем необходимо. Но вина и стыд прожигали меня изнутри, словно освященная крестом вода, оставляя болезненные кровоточащие раны, не давая успокоиться и заснуть. Но кроме всей этой дряни, которая, казалось, скоро полезет из меня сквозь поры, непонятное давление толкало меня в сторону двери, словно земное притяжение внезапно раздвоилось, и меня теперь тянуло не только к земле. Это было труднее замечать с каждой секундой, мешая заснуть. Отлично. К чувству вины примешался эффект Нити, она притягивала меня к Фрэнку, и сейчас я точно знал одно: выспаться мне не суждено. С тяжелым вздохом я поднялся с кровати, подоткнул под сопящего брата края пледа, задернул старые занавески и, предусмотрительно оставив на прикроватной тумбочке термос с еще теплой кровью, вышел из номера и прикрыл дверь. Мне не пришлось вспоминать, где находится Фрэнк: меня тянуло к нему Нитью, а в воздухе витал его запах - мягкой хвои и свежести. Я пересек пустой коридор, удивляясь, как тихо во всем мотеле. Лишь из седьмого номера раздавался монотонный шум телевизора. Видимо, тут редко появляются посетители. Я толкнул дверь и проскользнул в номер. Фрэнк лежал на животе поперек кровати, свесив руки и ноги вниз, уткнувшись лицом в пыльную подушку. Его толстовка задралась наверх, обнажив бледную полоску поясницы с неглубокой ямкой. На миг я застыл, наблюдая, как вздымается от дыхания его ровная спина, а первые лучи солнца ласкают его кожу. Затем прикрыл за собой дверь, приблизился и лег рядом, стараясь не скрипеть старым матрасом с острыми пружинами. Несколько минут я тихо лежал рядом, разглядывая его торчащие во все стороны короткие волосы. Потом аккуратно, боясь разбудить, прикоснулся кончиками пальцев к его макушке. Он поморщился во сне и недовольно заворчал. Я отдернул руку и молчаливо прижался к его теплому телу. И знаете, что? Я успокоился. Меня больше не волновало ничего, я забыл об Ордене, о хвосте за нами, о своей вине перед этим парнем, который сейчас сопел рядом со мной, о брате, ради которого уже, кажется, сотый раз рискую жизнью. Я просто заснул – безмятежно и спокойно, впервые за несколько лет.
POV FRANK.
Я проснулся ближе к вечеру: за окном солнце уже исчезало на западе. Голова кружилась после сна, и я просто лежал, глядя на алые блики заката на стене с дурацкими обоями. Не чувствуя себя ни капли не отдохнувшим, я был готов плюнуть на все и снова уткнуться лицом в подушку. Если бы не почувствовал в комнате чье-то присутствие. Рефлекс, выработанный годами, дал знать о себе. В следующую секунду заряженный пистолет на моей вытянутой руке смотрел в упор на того самого прыщавого парня. Сначала он едва не окосел, разглядывая стальное дуло, а его прыщи стали гораздо заметнее на болезненно побледневшем лице. А после этого он завопил дурным голосом: - ТВОЮ МАТЬ, ТЫ ЖЕ ВЕРВОЛЬФ! Я поймал собственное отражение в зеркале, помутневшем от времени и покрытом слоем пыли. Мои глаза. Они блестели ярко-желтым пламенем от внезапной вспышки адреналина, четко выделяясь в полумраке пыльной комнаты. - Если ты сейчас успокоишься и дашь нам уйти… - начал я спокойно, не опуская оружия. Но в этот момент дверь номера распахнулась. Я плохо соображал спросонья, и смог разглядеть лишь смутный силуэт. Раздался сдавленный рык, тихий вскрик, оглушительный мерзкий треск, и стены мотеля задрожали от безумной силы удара. Звон стекла еще не затих, а парень уже сполз по стене вниз, оставляя на обоях с дурацкими желтыми цветами темно-коричневую полосу своей грязной крови. - Уходим, живее! – рявкнул Джерард и дернул меня за руку. В другой его руке оказались наши вещи. А я все смотрел на мертвого парня, на его глупо приоткрытый рот, на остекленевший взгляд, на его ржавую кровь. Я никогда не убивал. Видел мертвых – но не убивал. Но времени на осознание того, с чьей помощью этот малый отправился на тот свет не было: Майки уже нетерпеливо скулил в коридоре. - Он не должен это увидеть… Идем… - торопил меня полушепотом Джерард, загораживая собой тело от любопытного взгляда Майка. - Но… Он мертв… - бормотал я, все еще пребывая в состоянии шока. - Он бы сдал нас, Фрэнк… Идем, живее… - Я хочу спать, Джи! – хныкал Майкл. - Живо! - почти крикнул Джерард, и я позволил выволочь себя из комнаты, бросив последний взгляд на холодеющий труп. Мы молча вышли из мотеля, он распахнул задние двери, дождался, пока Майки усядется и закутается в плед, бросил на пол сумки и уселся за руль. Я сел рядом, все еще находясь в прострации. Ниссан тронулся с места. Он убил его. Просто ударил головой о стену и повредил хрупкий организм, буквально размазав его мозги по стене. Все произошло так быстро... Наверняка бедолага даже не понял, что произошло. Черт... А мы ведь могли решить все без убийства: под моим дулом он бы позволил нам уйти, мы бы перерезали телефонные кабеля, успели бы смыться раньше, чем появятся копы. Только сейчас я понял, что до сих пор сжимаю пистолет, и поспешно убрал его в карман. Майки сопел на заднем сиденье, подмяв под себя мой плащ. Если случится чудо, и он начнет понимать, ЧТО творилось вокруг, сколько невинных людей пострадало, и на что я обречен теперь. Нет, я не винил парня: он ведь совершенно не виноват в том, что болен или проклят, и я готов доказывать с пеной у рта, что он достоит жизни больше, чем тот прыщавый ублюдок и все те, кого еще убил Джерард рани него, вместе взятые. Мы проехали, наверное, миль сорок, прежде чем Джерард заговорил. - Это было необходимо, - охрипшим голосом заметил он. – И ты должен знать, что это повторится с каждым, кто помешает мне спасти брата. Я ощетинился, почувствовав приступ отвращения. Почему он так небрежно относится к людям? Даже если этот парень и был мразью, готовой заложить нас Ордену, он был и оставался человеком с полным правом на жизнь. Джерард лишил его даже этого. Как и меня. - По-моему, сейчас ты спасаешь только свою задницу, - огрызнулся я. Джерард лишь фыркнул и скосил на меня косой взгляд, вложив в него все свое презрение, едва не утопив меня в нем. - Ты слишком молод, чтобы это понять, - процедил он. - Ты старше меня всего на несколько лет, - возразил я. - И кроме этого всего, - я обвел рукой салон Ниссана, имея в виду его полукочевую жизнь, - ты ни черта не видел. Наверное, даже не встречаешься ни с кем. Джерард промолчал, лишь странно усмехнувшись под нос мыслям. Я пожал плечами и отвернулся к окну, разглядывая проносящийся за окном пейзаж. Я заснул снова. И спал всю ночь, до самого утра. Иногда я просыпался, когда Ниссан подпрыгивал на особо высоких кочках, а затем снова засыпал, убаюканный тихим шуршанием асфальта. Пустой желудок давал о себе знать, но я понимал, что нам некогда останавливаться ради таких глупостей. Поэтому я старался отдохнуть, слушая тихий лепет Майки и всплески чего-то густого в сумке Джерарда.
___________________________________________
- Мы на месте. Я вздрогнул и непонимающе уставился на Джерарда, который с каменным лицом освобождался от ремня безопасности. Обиделся… - Майкл, просыпайся. Мы приехали. Было раннее утро. Небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, в воздухе чувствовалось то самое давление, которое бывает перед сильным ливнем. Я шмыгнул носом, вдыхая запах озона, извернулся, подцепил свою сумку с задних сидений, открыл дверь Ниссана и вывалился наружу. Конечно, до грации опытного оборотня мне было еще далеко, в каждом моем движении еще скользила та подростковая волчья неуклюжесть, которая бывает у каждого юного волка, у которого впереди еще вся жизнь. Что ж, я был редчайшим исключением: я был нескладным и не имел никаких способов жить дальше. Лондон еще спал. Я поежился от утренней прохлады и бросил взгляд на часы. Пять утра. Где-то далеко залаяла собака. Мы стояли на одной из тех улочек, выложенных булыжником, вдоль которых стояли коттеджи – те самые, для огромных удачных семей, по два или три этажа. Что ж… Во всяком случае, это лучше затхлого особняка, набитого летучими мышами, пауками, кровососами в гробах и прочей нечистью. Кажется, я слышу шорох деревьев. Если тут и парк недалеко, то я уже знаю, где буду проводить все время, которое мы проведем в Лондоне. И меня совсем не мучала совесть насчет того, что я, в принципе, без приглашения заявился к совершенно незнакомому человеку (вампиру!) домой и сейчас собираюсь занять там целую комнату и воспользоваться душем, а затем опустошить холодильник и завалиться спать на ближайшие пять лет. Раздумывая над этим всем, я плелся следом за Джерардом, который нес в одной руке сумки с вещами, а другой сжимал ладонь Майка. Он уверенно подошел к ближайшему особняку, отворил калитку, прошел по широкой аккуратной дорожке, и взошел на небольшое крыльцо с застекленной верандой. Я шел следом, стараясь не отставать. Майки что-то лопотал под нос, иногда обращаясь ко мне, а Джерард шел, задрав острый нос к серому небу, и даже не думал оглядываться. Обидно. Дверь распахнулась раньше, чем Джерард положил сумки у своих ног и поднял руку, чтобы постучать. На пороге оказался костлявый брюнет с зелено-голубыми глазами в обрамлении длинных, почти женских, ресниц. Я бы не смог назвать его красивым – может быть, потому что был парнем. В любом случае, у него были острые черты лица, которые, однако, отличались подвижностью и живостью. Он радостно вскрикнул и бросился к Джерарду, обвив тонкими руками шею моего вампира… «Моего…?!» Я не успел возмутиться или разозлиться на самого себя за такие мысли. Потому что незнакомый вампир впился губами жадным поцелуем в губы старшего Уэя. Майки со скучающим выражением лица посмотрел, как его брат прижимает к себе костлявое тело кровососа, затем отвернулся и стал разглядывать веранду. А я просто дышал.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох…
Джерард наконец-то отлепился от парня и бросил на меня едва ли не ликующий взгляд.
- Знакомься, Фрэнк, это Брайан, мой… парень. – Злорадный голос Уэя так и сочился ядом. – Он милый, правда?
|
ну, во всяком случае, они не блестят всеми цветами радуги под солнечными лучами :3 
). конечно, уже сейчас итог понятен - им придется терпеть друг друга до конца жизней. а каким образом терпеть - зависит уже от них. и ваше сравнение с контрактом - в самую точку. правда, "контракт" в каком-то смысле ущемляет права Фрэнка. впрочем, Джерард еще оплатит долг. 
