Первое, что бросилось в глаза из-за  полуразвалившегося изгиба дома – это просто огромного размера поленница. Хотя и поленницей это назвать было трудно – дрова громоздились друг на друге неровной кучей, каждое полено словно бы грозилось выскочить из этой странной футуристической статуи хаотично наваленного дерева, мне казалось, они начинали предательски дрожать, стоило лишь на мгновение отвернуться.

«Наколи и принеси» - вспыхнул в ушах угрожающе тихий голос. Я замешкался у порога черного выхода, оглядываясь в поисках обуви.

«Наколи и принеси!» - голос сорвался, а я выскочил на улицу, зябко утопая голыми лодыжками в белом, еще чистом снегу.

Если подпрыгнуть, то из-за высокого скособоченного забора можно разглядеть начинающийся буквально в сотне метров густой хмурый лес и чуть левее – покрытый солью каменистый берег замерзшего озера. Я оглянулся на покосившуюся тяжелую дверь, оглядел покрытые мхом камни старой пристройки и, вздрогнув, побежал за дровами. Я выбирал сруб поменьше,  вытягивая из груды поленья, которые можно было засунуть в печь, не рубив.  И именно в тот момент что-то привлекло мое внимание. Была ли это небольшая, похожая на кольцо, серьга, или блеснувшая на предзакатном холодном солнце сталь пряжки, или молнии, но я замер, а затем пустился разгребать завал, время от времени, оборачиваясь к дому. Я и сам не знал, чего страшился более всего, и мог ли я вообще чего-нибудь бояться.

Я уткнулся замершими пальцами во что-то ледяное. Застывшая ткань бурого цвета в нескольких местах была разодрана, и среди тускнеющего вечернего воздуха  и запаха сырой свежей древесины я ясно видел белую, чуть синеватого оттенка, неживую плоть, испещренную ссадинами и царапинами. Зажмурившись, я отбросил  еще одно полено, и перед глазами предстала маленькая, в таких знакомых татуировках рука, неестественно вывернутая в сторону. По щеке пополза влага, я провел подушечками пальцев по твердой прохладной ладони.

Крепкие пальцы ухватились за воротник моей рубашки, как следует, меня встряхнув.

 - Принеси дров и затопи печь.

 - Ты обещал, что не тронешь его!

 - Затопи печь.

 - Ты обещал мне, что не тронешь! Ты сказал, что отвез его в город!- я в ужасе уставился на отрешенные холодные глаза, - Ты солгал мне! Ты мне лгал! Ты сказал, что кучерявый был последним! Ты обещал оставить его! Ты говорил, что он будет жить! Ты..

 Звонкая оплеуха вернула меня к реальности.

 - Перестань истерить, - его нервы были на пределе, и я слишком хорошо знал, чем это чревато. Поэтому, тут же умолк, сжав потрескавшиеся губы.

Светлые глаза моргнули лишь раз, с презрением глядя сверху.

 - Это вышло случайно, - ответил он с безразличием, - Он сам не хотел уезжать.

***

Поначалу Фрэнк сопротивлялся. Он бегал по комнате, стучал кулаками в дверь, сбивая их в кровь, пытался сорвать с единственного окна доски, но выяснилось, что оно заколочено и снаружи. Он кричал, что сообщит в полицию, кричал, что убьет его сам, что живого места от него не оставит. А потом он заметил меня, забившегося в самый темный угол у заляпанной грязью стены.

Он присел на корточки напротив.

 - Ты здесь давно, да? – его, и без того большие глаза, расширились, рассматривая мое покрытое шрамами и еще не успевшими затянуться ранами, тело. Я кивнул.

 - О Боже… Неужели, отсюда не убежать? – он в растерянности сел на затертые доски пола.

 - Я не пытался.

Я видел, как дрогнули в отвращении его губы, но он тут же собрался с духом.

 - Мы можем выбраться отсюда вместе, - глаза парня загорелись надеждой, и он яростно зашептал, -  Вдвоем мы справимся. Мы убьем ублюдка.

 - Но я не могу, - я осторожно взялся пальцами за его плечо, - Он мой брат.

***

 - Майк, мне страшно, - его веки в ужасе сжимались, - Мне страшно. Не отпускай меня. Я больше не хочу туда. Я больше не могу. Не отпускай, не позволяй ему.

Я прижал его дрожащее маленькое тело к себе. Он уткнулся головой  мне в плечо, и что-то шептал, не переставая, как умалишенный, немного раскачиваясь из стороны в сторону, хватаясь с болью за мои руки, за предплечья, оставляя новые синяки.

Я погладил слипшиеся темные волосы.

 - Все будет хорошо, - говорил я почти беззвучно. – Просто не открывай глаза. Когда он придет, зажмурься, и потом тебе будет казаться, что этого и не было.  Так будет легче.

Покрытые запекшейся кровью губы Фрэнка сжались, когда ключ, пронзительно заскрипел, оцарапав замочную скважину.

***

Я не знал, что лихорадка может держаться так долго. Он то бредил, то погружался в глубокий беспокойный сон. Я держал его слишком горячую руку, пока Фрэнк извивался на своем матраце, стягивая, то и дело, влажную тряпку со лба.

 - Ты должен бежать отсюда, Майк, - каждый раз бормотал он, очнувшись, - Бежать без оглядки, - шептал он, пока я протирал от крови его бледную пылающую жаром грудь, - Он украл меня ночью с заправки. Там остался мой мобильный, и, возможно, документы. Он выпускает тебя иногда. Беги. Может быть так, ты сможешь помочь и мне.

Я отрывал от его посеревшей, испещренной темными пятнами футболки все новые лоскуты, чтобы смочить их в едва теплой, порозовевшей воде. Я замер, на несколько секунд задержав руку:

 - Мобильный? Что это?

***

 - Значит, ты с ним рос без родителей? – голос Фрэнка охрип, а лицо приобрело сероватый оттенок угнетающего безразличия. Он затягивал повязку на израненной руке, - Ты никогда не сопротивлялся, - пробормотал он, ни капли не сомневаясь в сказанном.

 Я прижался к чуть греющей батарее на стене.

 - Ты не знал, что то, что он делает, плохо? - Фрэнк заглянул куда-то в глубину моих глаз, пытаясь отыскать ответы на множество не озвученных вопросов.

 - Вот это? – я с трудом встал и, повернувшись к нему спиной, снял рубашку. Его глазам предстало разнообразие жестокости, выраженное шрамами и отпечатками, ожогами и укусами разной давности: от совсем недавних - до оставленных несколько лет назад, выросших со мной.

 - Я знал, - ответил я просто.

Фрэнк спрятал лицо, обхватив голову руками и притянув колени к груди.

***

 - Иди сюда, - позвал брат из распахнувшейся двери.

Я хотел было встать, но это получилось не сразу. Фрэнк спал, свернувшись калачиком у батареи.

 - Быстрее, - терпения моему брату никогда не хватало.

Я молча направился к двери, но остановился на пол пути, схваченный крепко за руку.

 - Он не пойдет. Пойду я. Возьми меня.

Брат отрешенно смерил глазами заслонившего меня собою Фрэнка.

 - Тебе все равно. Возьми меня, - Фрэнк протянул руки вперед, подставляя запястья наручникам.

 - Хорошо, пойдем.

В ту ночь я так и не смог уснуть из-за странного, обуревающего меня гнетущего  чувства, сосущего боль в груди, рождающего дикий страх, которого я не испытывал уже так много лет. Нескончаемые истошные крики окружали мой сломленный полусон непрекращающейся неправильной симфонией ужаса.

***

Последние слова живого Фрэнка почти тонули в его громком дыхании, когда под скрип ключа, он, жмурясь от боли, хватался за мои пальцы:

 - Я спасу тебя. Обязательно спасу. Я увезу тебя отсюда, только жди. Я приду, как только смогу, как только найду тебя. Ты – хороший парень, помни это, - он сказал еще что-то, улыбнувшись, его голос совсем ослабел, когда дверь, распахнувшись, явила вслед за собой моего брата, направлявшегося к нам.

 - Нет! Не тронь его! Джерард, нет! – вскрикнул я странно не своим голосом, схватившись, что есть сил, за руку Фрэнка.

 - Уйди, - процедил брат, с силой опустив тяжелый ботинок на мою сжавшуюся руку, - Уйди прочь!

Я отскочил в угол, прижимая пульсирующую руку к груди, пока Джерард, взявшись за край матраца, уволок его вместе с Фрэнком за пределы комнаты, захлопнув тяжелую дверью.

 «Джерард» - тихо сказал Фрэнки, словно пробуя слово на вкус, как неизвестное доселе несуществующее блюдо.

***

Вонзая раз за разом лопату в промерзшую землю, я машинально пробегал в памяти имена тех, кто уже находились здесь до того, как тут появился и Фрэнк. Чуть прировняв свежую горку, я приложил к изголовью камешек, утерев рукавом саднящий нос.

Это место нравилось мне больше всего на территории старого поместья - окруженное несколькими голыми зимой деревьями, тихое и спокойное. Приподнявшись на носках, я долго рассматривал убегающие вдаль сплоченные деревья и белый от соли берег озера, изредка покидаемый птицами.

***

Из-за двери вот уже полчаса раздавался привычный шум. Звуки ударов и борьбы, ошеломленные вскрики и тихие ругательства. Затем, дверь распахнулась, и на пол комнаты рухнул кто-то, прикрывая руками кровоточащую ссадину на лбу. Парень в ужасе оглядывал полутемное помещение, пока не наткнулся на меня, замершего в самом незаметном углу.

 - Привет, - прошептал я, - Ты, кажется, Боб?

Парень испуганно кивнул.

 - Закрой глаза, Боб, так будет легче.