Оставшись в машине наедине с собакой, Джерард все-таки чувствовал себя немного неуверенно. Всю дорогу он наблюдал за ней краем глаза, но Галька была абсолютно спокойна, очень внимательно смотрела в окно перед собой и не подозревала о замешательстве человека, который вез ее домой.

- Почему ты такая доверчивая? – неожиданно для самого себя спросил Джерард. Но она только продолжала смотреть в боковое окно, стекло которого было чуть-чуть опущено, поэтому на нее попадали потоки ветра, и уголки ее рта немного приподнимались, что напоминало Джерарду улыбку.

- Я бы мог тебя куда-нибудь завезти, знаешь об этом? А еще я мог бы оказаться ужасным человеком. Не все люди такие же хорошие, как собаки.

Галька все-таки оторвала взгляд от окна и повернула голову в сторону Уэя, медленно моргая и внимательно изучая водителя. Джерард же был уверен, что собака просто хочет отвлечь его от дороги, поэтому заставлял себя не обращать внимания на это милое создание, пристально смотря перед собой. И хотя он старательно пытался сосредоточиться на дороге, ему все же хватило времени вообразить себе, что если бы Галька умела говорить, то на его вопрос ответила бы что-то наподобие: «Фрэнк не отдал бы меня тому, кто может причинить мне вред».

Непонятно по какой причине, Джерард стал раздражительным и разозлился сам на себя за все свои предыдущие мысли – конечно, он не сделал бы ничего плохого этой собаке. Фрэнк… Он все-таки отвлекся от дороги, вспоминая того парня, чем воспользовалась Галька, снова отвернувшись к боковому окну.

Машина остановилась на красный цвет светофора, и за те несколько секунд остановки, которая у них была, Джерард начал нервно грызть ноготь на своем большом пальце. На первый взгляд, Фрэнк совсем не был похож на человека, который разговаривает с собакой и ведет себя так растерянно в обществе незнакомых людей. Да, и еще, все те его татуировки. Их так много, что Джерард даже не знал, на какие смотреть в первую очередь, у него буквально разбегались глаза от всех разноцветных рисунков на руках парня. Совершенно точно, Джерард мог бы сказать, что в первые секунды Фрэнка легко ошибочно принять за какого-нибудь грубого невоспитанного парня, но только до тех пор, пока он не улыбнется или… не начнет разговаривать с собакой.

Не замечая того, Джерард, видимо, слишком надолго задумался об образе того странного парня из питомника и пришел в себя только тогда, когда услышал сигналы недовольных водителей сзади себя и понял, что он до сих пор стоит на светофоре, задерживая движение. Заведя двигатель и медленно проезжая перекресток, Джерард только сейчас заметил, что за всеми мыслями перестарался со своим ногтем, и теперь на большом пальце выступило несколько капелек крови, медленно стекающей вниз. Выругавшись на собственную невнимательность, Джерард быстро облизнул пораненный палец и, стараясь больше ни на что не отвлекаться, наконец-таки доехал до дома Майки и Алисии, припарковавшись у них во дворе.

Он быстро вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверь со стороны Гальки. В то время, когда он пытался найти начало ее поводка, собака, заметив вновь выступившие капли крови на его пальце, недолго думая, с большим энтузиазмом стала его облизывать.

- О, нет! – воскликнул Джерард, - ты совсем не должна этого делать, перестань.

Он тут же отдернул руку и вытер палец о свои джинсы, в то время как Галька продолжала сидеть на сидение, с любопытством уставившись на него, как будто хотела сказать: «Конечно, должна, у тебя ведь кровь».

Эта собака, определенно, намного умнее, чем могло показаться.

Перед тем, как завести Гальку в дом, Джерард решил недолго выгулять ее во дворе, чтобы она смогла сделать все свои дела, а сам, оставшись в стороне, закурил. Он не мог оставить ее одну, поэтому должен был остаться в доме своего брата до того, пока Алисия не вернется с работы. Спустя несколько минут, они наконец зашли в дом, и Джерард сразу направился на кухню, чтобы приготовить себе кофе, в котором он очень сильно нуждался на данный момент. Удобно устроившись на диване, дожидаясь, пока сварится кофе, он включил телевизор на известном мультяшном канале. Затем он включил и кондиционер, и хотел было с удовольствием выставить на нем температуру в 69 градусов, но тут же вспомнил, что Алисия наверняка начнет жаловаться, что в комнате слишком холодно, поэтому остановился на 78 градусах, на отметке, которая всегда стояла в доме его брата. В конце концов, ни Майки, ни Алисия еще долго не вернутся домой, поэтому переживать не о чем. Хотя, если честно, Джерард вообще не понимал, как им могло нравиться приходить в душную квартиру после долгого рабочего дня.

- Галька, у тебя ведь такая густая шерсть, - подметил Джерард, и собака посмотрела на него так, будто он – сам капитан очевидность. – Тебе обязательно надо будет сказать своим хозяевам, что 78 градусов – это очень жарко. Ты тут заживо сжаришься, если они станут так сильно прогревать свои комнаты, пока сами будут на работе, - правда, Галька не выглядела очень заинтересованной беспокойством Джерарда о ее же будущем, поэтому продолжила бегать по квартире, с любопытством обнюхивая каждый угол своего нового дома.

Как только кофе сварился, Джерард снова отправился на кухню, налил в чашку любимого напитка и вернулся на диван в гостиной. Затем он достал из кармана толстовки свой потрепанный блокнот и, раскрыв его на нужной странице, был твердо намерен подумать о развитии сюжетной линии своего нового комикса, над которым уже достаточно давно работал. Но как бы ни старался Джерард отвлечься от всех ненужных мыслей и сосредоточиться только на работе, единственное, чего ему сейчас хотелось – это нарисовать собаку, хотя в его голове и не было никаких идей о создании какого-нибудь нового комикса, где можно было бы задействовать образ собаки.

После того, как Галька уже обежала всю квартиру, тщательно изучая ее, она наконец вернулась в гостиную, где, сидя на диване, рисовал Джерард. Она вплотную подбежала к нему и села на полу, не сводя с него взгляда, как будто спрашивая разрешения запрыгнуть на диван. Джерард замешкался, не уверенный в том, позволено ли собаке залазить на мебель. Но в итоге, считая себя неким крестным папой Гальки (все-таки именно он привез ее и провел с ней первые часы в новом доме), он взял на себя смелость разрешить собаке забраться на диван, даже если потом ей будут это запрещать. Как только он похлопал рукой по свободному месту рядом с собой, Галька немедленно запрыгнула к нему, сделала три круга вокруг себя и, наконец, улеглась на мягком удобном диване, а приблизительно через 35 секунд заснула. Джерард немного растеряно наблюдал за ней в течение всего этого времени и неловко заерзал на месте, когда Галька откинула голову ему на ногу, проваливаясь в крепкий сон. Как ни крути, а у нее сегодня был очень волнительный и тяжелый день, и не трудно догадаться, что она практически выбилась из сил.

Привыкнув к Гальке, Джерард с легкостью выдохнул, и даже начал ее поглаживать, удивляясь тому, какая мягкая и гладкая шерсть у собаки. Левой рукой он продолжал гладить ее по голове, а правой делать наброски в блокноте. Он рисовал Гальку – ее длинные гибкие уши, влажный черный нос, белое пятно на лбу… Но все же, Джерарду чего-то не хватало. Он открыл чистую страницу и начал рисовать заново. Рисунок значительно отличается от предыдущего, потому что теперь он представлял собой нечеткий эскиз Гальки, стоящей перед столом в питомнике, именно такой, какой Джерард увидел ее впервые. В целом, это не заняло много времени, и на бумаге уже были отчетливо заметны очертания собаки, после чего Уэй, совершенно не задумываясь, начал рисовать Фрэнка, сидящего на коленях перед Галькой, как в тот момент, когда он с ней прощался. Джерард старался тщательно прорисовать все татуировки парня и с идеальной точностью перенести на бумагу его взгляд в той ситуации. Только по одним глазам Фрэнка, по тому, как он сосредоточенно смотрит на собаку, с уверенностью можно было сказать, что он говорит ей что-то очень серьезное и важное.

У Джерарда ушло достаточно много времени на то, чтобы изобразить тату Фрэнка. Он из последних сил пытался вспомнить все те, которые успел заметить, однако это вызвало некоторые трудности. При этом у него не возникло никаких проблем с тем, чтобы нарисовать лицо парня – его слишком изящные брови, слегка заметные морщинки в уголках глаз, несколько веснушек на носу и мягкие, как могло показаться со стороны, влажные губы. Заканчивая рисунок, Джерард тратит некоторое время на изображение волос Фрэнка – они темно-каштанового цвета, почти черные, закрывающие уши, а челка слегка падает на глаза, тем самым делая его брови чертовски привлекательными.

Наконец, Джерард нанес последние штрихи и несколько секунд просто изучал свою работу. Однако его снова посетило чувство, что чего-то будто бы не хватает. После недолгого рассматривания рисунка, он все-таки понял, в чем дело. Галька. Она выглядит слишком неподвижно, тогда Джерард делает несколько штрихов на ее хвосте, отчего возникает ощущение движения. Галька и правда виляла хвостом все то время, пока Фрэнк с ней разговаривал, уделяя ей столько внимания, что она наверняка чувствовала себя самой важной собакой во всем мире.

- Мне кажется, я понял, - Джерард неожиданно улыбнулся, переводя взгляд на мирно спящую собаку, - Ты просто очень сильно любишь Фрэнка, да? – Вероятнее всего, Галька уже не спала, потому что Джерард начал гладить ее по голове, но все также не открывала глаза, - Да, я это знаю. Ты слишком доверчивая, и он о тебе заботился. Ты любишь его… - шепотом добавил он, продолжая поглаживать ее мягкую шерсть.

***

В субботу ночью Фрэнк уже понял, что выкинуть из головы Джерарда Уэя ему будет очень нелегко. Он даже не совсем понимал, что чувствовал и о чем думал все последнее время, и это казалось ему очень странным. Ведь Джерард не сделал ничего особенного и сверхъестественного за те несколько минут их общения, однако, все его мысли заняты именно этим человеком. Но больше всего его удивляло то, что, по словам Майки, его брат был каким-то замкнутым скучным человеком, который заперся в своем доме и под предлогом смерти никогда не появлялся на улице, но на самом деле все оказалось куда менее трагично. Фрэнку он показался довольно интересным, и это действительно было так. Какая-то неведомая сила тянула его к нему, только разогревая любопытство и желание узнать о Джерарде как можно больше. Думая о нем уже несколько дней, Фрэнк понял, что, скорее всего, дело было в невероятно живых и энергичных глазах и искренней улыбке Уэя-старшего. Он поймал себя на мысли, что ему чертовски сильно хотелось бы провести время с Джерардом, ради простого человеческого общения с ним, и все только для того, чтобы находиться в непосредственной близости от этих глаз и этой улыбки.

Признание того факта, что он все-таки жаждет встречи с Джерардом, не делает Фрэнка более счастливым и спокойным. Это заставляет его чувствовать себя достаточно странно – так страстно увлечься парнем и понимать, что вряд ли он когда-нибудь снова с ним встретиться. Нет, не то чтобы Фрэнк считал неправильным постоянно думать о привлекательном человеке, просто ему противен сам тот факт, что он стал одержим мыслью о мужчине, которого видел всего несколько минут, и который чем-то напоминал его самого. Вся эта ситуация заставляла чувствовать себя невероятно жалким и беспомощным.

Фрэнк ни с кем не мог поговорить о том, что так его терзало, но, тем не менее, он был полностью готов к концерту своей группы ночью в субботу, хоть и чувствовал себя так, что хотел лезть на стены от безысходности и путаницы в голове. Больше всего на свете он желал увидеть Джерарда снова и лишний раз убедиться в его неземной красоте, потому что он иногда боялся, что все это могло ему привидеться из-за гребаной высокой температуры воздуха.

«Забастовка Демонов» чертовски круто звучит на сцене. Волны энергии как будто передаются Фрэнку от толпы, а он с бешеным удовольствием возвращает зрителям весь тот адреналин, который полностью поглощает его, и не просто поет, а во все горло кричит в микрофон, не замечая ничего вокруг. Он достаточно много выпил перед выступлением, но теперь Фрэнк так прыгает и носится по сцене, что кажется, будто весь алкоголь вместе с потом просто вышел из него, потому что он чувствует себя слишком свободно и легко. Под конец концерта, под последнюю песню, он прыгает прямо в толпу, которая тут же подхватывает его на руки и несет обратно к сцене. После выступления Фрэнк успевает выпить одну бутылку пива, а затем начинает помогать своим парням собирать всю музыкальную аппаратуру и относить все это в специальный фургон. Уже сматывая последний шнур и помещая все в коробку, Фрэнк чувствует себя намного лучше, забывая обо всех переживаниях, мучивших его до начала концерта. Нет никакого ощущения опустошённости или неудовлетворенности, которые часто его накрывают, и все это создает впечатление, что на сцене Фрэнк будто живет отдельной жизнью, и все те мучения выходят из его организма с потом и адреналином, оставляя его под конец абсолютно чистым и свободным.

Как только все инструменты были сложены в фургон, Фрэнк вернулся в клуб. Он хотел послушать ту группу, которая выступала после них, и еще ему жизненно необходимо было увидеться с Майки Уэем. Не в силах больше держать все в себе, Фрэнк решил, что ему очень важно хоть с кем-то поговорить о Джерарде. И единственный, кому он мог бы все рассказать, это Майки.

Он быстро нашел Уэя-младшего в баре, но ему пришлось подождать некоторое время, потому что тот очень увлеченно разговаривал с парнями из молодой группы, выступавшей в самом начале вечера. Это были несколько молодых ребят, которым можно дать лет по двадцать, не больше. Они достаточно неплохо играли в своем стиле, и, судя по всему, у них был большой потенциал. Хотя, для того, чтобы иметь какой-то успех в будущем, им определенно нужно было пообщаться с «тем самым» Майки Уэем, который мог бы помочь этой группе в дальнейшем продвижении.

Приблизительно минут сорок длится этот разговор, и все это время, парни что-то очень энергично и увлеченно кричат на ухо Майки, а тот только кивает и изредка говорит «да». Фрэнку становится смешно от всего услышанного и увиденного, и он только завидует терпению Майки, который слушает одно и то же уже в течение нескольких лет. Фрэнк просто знает, что он ответит этим парням с большим потенциалом в конце их интересного разговора: «Практикуйтесь, играйте дальше и не сдавайтесь». Но с другой стороны, если Майки действительно понравится какая-то начинающая группа, он сделает все, чтобы помочь им в музыкальном бизнесе и продвинуть их дальше. В этом плане он являлся профессионалом своего дела и готов был приложить все возможные и невозможные усилия.

Фрэнк знал Майки уже в течение многих лет. Раньше они болтались в одних и тех же кругах, когда Фрэнк играл еще в своей старой группе Pencey Prep. Это было очень давно, и тогда он свято верил в то, что когда-нибудь станет настоящей рок-звездой и покорит мир вместе со своей группой. Однако ему было ужасно неприятно вспоминать те времена, особенно то, как спустя несколько лет распался их коллектив. Все закончилось тем, что Фрэнк ушел со сцены и надолго забыл о музыке, даже не посещая концерты любимых групп. Ему было невероятно сложно появляться в клубах, видеть толпу, заведенную другими музыкантами, и понимать, что он больше никогда не сможет стоять на сцене.

Фрэнк ненадолго забылся, вспоминая свою прошлую жизнь. Купив несколько бутылок пива, он уселся за барную стойку рядом с Майки, который уже старался как можно мягче и вежливее закончить разговор с ребятами из панк-группы. Приблизительно три года назад Фрэнк снова вернулся на сцену, благодаря Майку и Джеймсу. Как раз в то время ему пришлось съехать с очередной квартиры, которая стала не по карману, и Рэй, только что купивший новый дом для своей семьи, предложил Фрэнку снимать у него старую квартиру по приемлемой цене. Майку и Джеймсу принадлежал небольшой ночной клуб, и Фрэнк начал каждый день после работы приходил к ним. Как-то раз, за пивом, парни разговорились, и он узнал, что эти двое в прошлом были музыкантами и даже играли в какой-то малоизвестной группе. Но к тому моменту никто из них уже давно не выступал, хоть они и надеялись на то, что создадут новый коллектив, с которым смогут выступать по выходным в местных клубах, без особого напряга или обязательств. Это было как раз то, в чем нуждался Фрэнк. Он постоянно играл на гитаре дома, но мысль о возвращении на сцену никогда его не покидала, тем более, успокоившись после распада прежней группы, он был к этому более чем готов. Возглавлять известную местную группу, имеющую достаточно много поклонников, которые делали бы каждое ее выступление драйвовым и взрывным – это все, что тогда нужно было Фрэнку. О всемирной славе он уже перестал думать, оставив свои мечты в прошлом.

Уже будучи в составе группы «Забастовка Демонов», Фрэнк снова пересекся с Майки Уэем. Правда, это случилось только в прошлом году, но за это короткое время парни сильно сблизились и стали друзьями. И хотя они не виделись очень долго, Майки за это время нисколько не изменился, оставаясь таким же добрым отзывчивым парнем, каким был и раньше. Видимо, именно поэтому все его так любили.

К тому времени, когда Майки, наконец, закончил разговор с парнями, Фрэнк даже представить не мог, сколько пива он выпил. Он как будто в трансе сидел на своем месте, обдумывая и вспоминая некоторые отрывки из жизни. Группа, в данный момент выступавшая на сцене объявила о последней песне, но Фрэнк с трудом слышал слова и музыку из-за того, что к тому моменту выпил слишком много. Но тут, спустя, казалось, сотню лет, к нему все-таки подошел Майки, слегка обняв его за плечо и приветливо улыбнувшись.

- Отличный концерт, чувак. Ты, как всегда, на высоте! - и после этих слов Фрэнк почувствовал себя невероятно счастливым.

Однако в его голове было столько мыслей, и все они так перемешались, что он не мог сказать ни слова. В то время, когда он собирался напрямую поговорить с Майки о волнующей его теме, он чувствовал себя слишком растерянно, будто старшеклассник в школе, который не в силах даже начать разговор. И если честно, такое состояние его жутко раздражало. Вместо каких-то слов, он просто схватил руку Майки, наверно, сжав сильнее, чем хотел, и на выдохе произнес:

- Майки… дружище.

Уэй только сейчас заметил, насколько сильно его друг был пьян.

- Ты зачем так напился, Фрэнки? Эй, ты чего?

Но Фрэнк больше не может сдерживаться, поэтому выбалтывает то, что мучило его столько времени.

- Чувак, твой брат, он… он, чертовски красивый.

Майки приподнимает брови в полном недоумении, и сказать, что он был удивлен, значит, ничего не сказать.

- Джерард?

Фрэнк довольно улыбнулся.

- А у тебя есть еще брат?

Майки только недовольно закатил глаза.

- Фрэнки, ты серьезно? Я просто не…

- Дааа… весь он такой, ох… я не знаю, как объяснить. Одни его глаза чего стоят и, черт возьми… - Фрэнк замахал рукой перед глазами, как будто пытался кого-то отпугнуть, - да, и еще его улыбка…

- Так, стоп! Ты говоришь об улыбке Джерарда? – спросил Майки, недоверчиво всматриваясь в лицо друга.

- Ну да, Майки, я как будто ослеп в тот миг, когда он улыбнулся. Его улыбка похожа на солнечный луч, такая же светлая и… и еще много чего. Я не знаю, я просто запутался…

Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, Майки снова уставился на Фрэнка, абсолютно не понимая, что происходит с его другом. Он уже собирался что-то сказать, но был настолько поражен услышанным, что только беспомощно открывал и закрывал рот, не смея заговорить. Однако Фрэнк, заметив растерянность приятеля, только громко засмеялся.

- Майки Уэй, ты такой смешной! – он сделал еще глоток пива и уже серьезно попытался продолжить разговор. – Майки, - Фрэнк слегка приобнял парня за плечи, выглядя при этом настолько трогательно и искренне, что Уэй не мог на него злиться. Оказавшись в некоем замешательстве, Фрэнк несколько секунд молчал, просто обдумывая то, что он хотел сказать, и, наконец, понял, что для него было по-настоящему важным. – Майки, твой брат встречается с парнями? Пожалуйста, умоляю тебя, скажи, что ему нравятся парни, пожалуйста.

Майки только глубоко вздохнул и пожал плечами.

- Да, ему нравятся парни, но… он в принципе ни с кем не встречается.

Фрэнку показалось, что это достаточно нормально. В конце концов, не все признают традиционные отношения. Он убрал руки с плеч друга, понимая, насколько сильно он измотан, и уставился в пустоту перед собой, задумавшись о чем-то своем. Майки почувствовал себя намного свободнее, больше не чувствуя на себе безумного взгляда друга, и сделал глоток пива.

- Ладно, пусть он избегает серьезных отношений и всего прочего, но парни ему все-таки нравятся, так?

Майки с тревогой уставился на Фрэнка, и отставил свою бутылку в сторону.

- Так, все, с меня хватит, - он вытер влажные губы ладонью, - я и так услышал слишком много. Фрэнки, серьезно, если тебя это так волнует, ты должен поговорить с самим Джерардом.

- Но ты сам говорил, что он никогда не выходит из дома, - Фрэнк положил голову на руку, которая покоилась на столе, чувствуя, как его медленно покидают силы.

- Нет, ну, иногда, очень редко, он покидает свой дом. Понимаешь, он не то чтобы боится выходить на улицу, ему просто это не нравится, - пожимая плечами, постарался объяснить Майки, сделав небольшую паузу, видимо, чтобы вспомнить жизнь своего брата. – У него отличный дом, хотя он больше напоминает художественную студию, в которой он проводит и дни, и ночи. То есть там, внутри, он чувствует себя более защищенным, поэтому не видит смысла выходить наружу. У него есть все, что он любит. Как-то так.

Фрэнк оказался действительно заинтригован, поэтому решил больше не пить и отставил последнюю бутылку подальше от себя.

- Черт, Майки, это звучит как-то неестественно, будто давно заученная фраза. Тебе все это сказал сам Джерард? Может, он просто пытался убедить тебя, что с ним все хорошо?

Майки выглядел задумчивым, размышляя о словах Фрэнка.

- Да, я не спорю, что позволил ему убедить меня в этом, - ответил он, слегка кивая, - но, пойми, я не могу насильно им управлять, он слишком упрям.

Тем временем, в клубе становится все тише и тише, люди медленно начинают расходиться по домам, после того, как отыграла последняя группа. Майки делает еще один глоток пива и продолжает говорить.

- Джерарду уже 39 лет, и он ведет себя так, как будто у него аллергия на весь окружающий мир. Нет, ты только не подумай, он никогда не пытался что-то с собой сделать, у него успешная карьера, ему действительно нравится его жизнь. Просто… он не любит людей, раздражающий шум, переполненные места, или что-то новое и незнакомое. Но он прекрасно себя чувствует…

Фрэнк уже не знал, что можно было сказать, поэтому пробормотал тихое: «Да, конечно», но Майки тут же его перебил.

- Фрэнки, тебе не мог понравиться мой брат, не надо придумывать то, чего нет.

Эти слова выводят парня из себя, в конце концов, как Уэй мог знать, что ему нужно.

- Откуда ты можешь это знать? А что, если я влюбился в Джерарда, а?

Лицо Майки меняется тут же, и можно без замешательства сказать, что он начинает злиться.

- Господи, Фрэнк, неужели тебе до сих пор нравятся парни? Ты ведь столько лет встречался с Лесли, и что теперь? Я даже не помню, когда последний раз видел тебя с мужчиной.

Теперь Фрэнк почувствовал острую необходимость защищаться и отстаивать свое мнение.

- Эй, мне нравятся парни, понятно? – он все-таки старался звучать как можно мягче, - и если у меня были серьезные отношения с девушкой, это еще не значит, что я стал натуралом.

- Нет, я все понимаю. Я имел в виду другое, - Майки потер виски, сосредотачиваясь на словах, - я о том… ладно, скажу прямо. Когда в последний раз ты спал с мужчиной?

О, вот в чем дело.

- Нууу, я… эм, иногда болтаюсь с кем-нибудь. Ну, понимаешь, ничего серьезного, просто так… для развлечения, - на самом деле, Фрэнк старался прямо сейчас не думать о том, что если он напивался в стельку, кто-нибудь мог сделать ему минет в туалете клуба или же прямо в темном переулке. Но все это было настолько редко и непреднамеренно…

Майки кивнул, и его голос звучал чрезвычайно серьезно, когда он снова начал говорить.

- Знаешь, тебе нужно кое-что знать о Джерарде. Ты не сможешь с ним просто «болтаться» какое-то время, а потом найти себе новое развлечение. С ним это не сработает, - он ободряюще хлопает друга по плечу и продолжает: - Ты пойми, я не запрещаю тебе общаться с моим братом. Мы знакомы с тобой много лет, и я знаю, что ты замечательный парень, просто Джерард сложный человек. Иногда с ним очень тяжело найти общий язык, и чаще всего оно того просто не стоит. – Майки убрал руку, когда завладел полным вниманием друга. – Просто не надо с головой бросаться во все это и давать себе ложную надежду. Джерарду будет непросто перед кем-то открыться, а уж тем более полюбить, - он замолкает, и уже перестав злиться, даже слегка улыбается. – Подумай о том, что я тебе сказал. Дай ему неделю. И если ты сам не передумаешь за это время, возможно, я как-нибудь попытаюсь вытащить его из дома.