Perfect Morning Это похоже на какую-то картинку из детской книжки. Туман пастельной кожи и чернила небрежно нарисованных волос на фоне убывающей луны. Если быть честным, то Фрэнк думает, что Джерард, лежащий на подушке, выглядит как фарфоровая кукла его бабушки, когда-то сидящая на полке в её спальне, ― восковая нимфа с розово-красными губами и шёлковыми ресницами, белыми пальцами и розовым язычком, расположенным среди крошечных жемчужных зубов. Слишком прекрасна, чтобы быть чем-то, но всё равно любима.
Если бы Фрэнк был честен перед собой, то признался бы, что сегодня он не хочет ничего, кроме как поставить Джерарда на свою полку на всю жизнь.
За окном спальни один за другим начинают выключаться фонари, пока солнце простирается над горизонтом, крышами зданий. Воздух выглядит достаточно мягким, чтобы к нему можно было прикоснуться, и прочным, чтобы схватить. Сами же лучи солнца выглядят недостаточно плотными, чтобы согреть его замёрзшую кожу.
Фрэнк переворачивается на бок, подпирает голову ладонью и любуется спящим Джерардом. Подводка размазалась по краям, и всё выглядит как плохой телевизионный сигнал, наполненный цветами спокойных оттенков. Приглушённо-чёрный, застенчивый розовый и фиолетовый, нежно-белый и персиковый. Маленькая родинка под глазом. Он смотрит на часы и понимает, что через полчаса ему придётся разбудить Джерарда, подразнить в постели, может, заставить его позавтракать вместе с ним, лишь бы он остался минут на двадцать подольше. Наблюдать за тем, как он выходит из квартиры и идёт на работу, забыв свой пиджак на диване или на полу в спальне.
Не то чтобы они никогда не обсуждали это, но Джерард постоянно забывает свои вещи в квартире Фрэнка, всегда появляясь через несколько дней и говоря: "Ты не знаешь, я не оставлял свои часы в ванной на полке над раковиной?". И всегда, всегда это заканчивается тем, что они оказываются в кровати.
А утром всё, что хочет сказать Фрэнк: "Просто останься", но он никогда не сможет заставить себя озвучить эти слова.
Нельзя сказать, что он не пытается это сделать. Джерард сидит в ванне, его мокрые волосы прилипли к лицу, он болтает о своих друзьях, и брате, и детях, которых он рисовал в этом офисном здании в центре города. Наливает шампунь на голову, а затем забывает её помыть, и сидит там в мыльной воде с мокрыми волосами, весь в пене. Фрэнк открывает рот, и все эти слова приходят к нему, как синапсы в мозге, просятся наружу. "Почему бы тебе не позвонить на работу и не сказать, что ты заболел сегодня, Джи?" или: "Может, мы могли бы провести выходные вместе."
Но эти слова так и не звучат, а потом Джерард смеётся над ним своим глубоким потрясающим смехом и говорит: "Фрэнки, закрой рот, а то муха залетит" или просто целует его своими мыльными губами так, что Фрэнк теряет дар речи.
Все эти несказанные слова ранят его иногда сильнее, чем те моменты, когда Джерард оставляет его.
Лёжа в постели, Фрэнк протягивает руку и аккуратно убирает несколько прядей тёмных волос с лица Джерарда, задерживая на несколько мгновений ладонь на его голове. Дыхание Джерарда выливается сквозь его приоткрытые губы, попадая на скулы Фрэнка. Каждый вдох сопровождается тихим похрапыванием.
Так редко в жизни Фрэнка бывают такие моменты, когда долгие минуты Джерард полностью присутствует здесь, такой реальный на ощупь. Так часто Фрэнк находится в этой квартире один, ждущий Джерарда, который ворвётся вместе со шквалом поцелуев, прикосновений и слов, сказанных шёпотом. Джерард шумный и такой чертовски драматичный и - хоть Фрэнк знает, что в этом нет ничего личного - довольно сдержанный. Он приходит и уходит, остаётся, чтобы заняться сексом или иногда просто обменивается поцелуем и парой слов. Он ворвётся в квартиру, крикнув Фрэнку, что у него есть пятнадцать минут до конца обеденного перерыва (три часа до следующего заседания, сорок минут до поезда), и Фрэнк прибежит из соседней комнаты, где варил на плите соус (читал в постели книгу, смотрел фильм вместе с собакой, свернувшейся калачиком на его коленях, говорил по телефону с мамой). Не то чтобы он не любит эти острые ощущения; Фрэнк не любит ничего сильнее, чем быстрое стаскивание с себя одежды, неприятные царапины, полученные в спешке, иногда даже забывая закрыть дверь.
Временами это тяжело ― наблюдать, как Джерард снова уходит и знать, что, может, пройдёт три или четыре дня, прежде чем у него снова появится свободное время, чтобы прийти посмотреть любимый фильм Фрэнка или отсосать ему на диване.
Однажды Фрэнк приготовил ужин для них двоих, заставив Джерарда пообещать, что тот будет у него дома в девять вечера, независимо от того, с кем он должен встретиться, или где должен быть в семь следующим утром. Он сидел на животе Джерарда, щекоча его, пока тот не сдался, взвизгнув и засмеявшись (о Боже, и Фрэнк любит этот смех), и они согласовали дату и закрепили всё поцелуем, прежде чем Джерард вылетел за дверь (его носки валялись на телевизионной тумбочке), уже вот как десять минут опаздывая на приём к врачу.
Фрэнк пошёл в продуктовый и купил все ингредиенты, которые должны были потребоваться, принял долгий душ, израсходовав всю горячую воду, мучительно долго торчал перед шкафом, звоня брату Джерарда Майки, чтобы тот помог ему решить, что надеть. Он готовил вегетарианскую лазанью именно столько времени, чтобы корочка была золотисто-коричневого цвета, слой сыра толстым, а овощи сочными. Проконсультировавшись с мамой по телефону, он выбрал идеальное красное вино и поставил шоколадный мусс (так любимый Джерардом) в холодильник, чтобы охладить.
К одиннадцати ночи свечи догорели, закапав воском лучшую скатерть Фрэнка, и он прикончил бутылку вина. Джерард так и не пришёл, а собака осталась не выгулянной. Он лёг спать вялый, расстроенный и довольно пьяный, отключив домашний телефон (но положил сотовый на прикроватную тумбочку), и проснулся в полдень на следующий день от шума, который Джерард устроил в прихожей.
Джерард перепробовал все оправдания и когда, наконец, понял, что тот факт, что его заставили пойти на офисный корпоратив не то, что Фрэнк хотел услышать, перешёл к извинениям и попыткам заняться примирительным сексом. В итоге они оказались на полу в гостиной, ели холодную лазанью и смотрели повтор комедии в течение полутора часов, а потом Джерарду снова нужно было идти, и он бросил Фрэнка с наспех брошенной майкой и кучей грязной посуды.
Не то чтобы какая-то часть Фрэнка не любит мальчишескую рассеянность и мнение Джерарда о том, что всё можно исправить поцелуями и массажем спины, просто иногда ему хочется, чтобы Джерард остался с ним две ночи подряд.
Часы у кровати подбираются всё ближе и ближе к тому времени, когда Фрэнк будет будить Джерарда поцелуем, игнорируя его ворчание и "Дай мне ещё несколько минут, Фрэнки". Фрэнк перекатывается на спину и ощущает руку Джерарда на своём бедре, просто спокойно там лежащую, словно она на самом деле часть самого Фрэнка. Джерард во сне так сильно похож на ребёнка, наконец-то забывший о времени или ответственности. Простыни запутались вокруг их бёдер, связывая их вместе. Фрэнк даже не может вспомнить, как заснул здесь вчера вечером, последнее, что он помнит, ― как смотрел фильм в гостиной, пока Джерард занимался налогами за кухонным столом. Наверное, он отрубился на диване вместе со своей собакой Свит Пи, и Джерард перенёс его сюда, а не оставил спать на том старом диване, который Фрэнк просто не может заставить себя выкинуть, хоть даже Джерард и предлагает купить ему сотню новых диванов (что в любом случае бесполезно, учитывая, что ему нужен только один).
Солнце уже достаточно высоко поднялось в небе, и теперь лучи, проникающие в спальню, заставляют спину Фрэнка потеть. Улица наполняется сигналами автомобилей, визгом шин и болтовнёй людей. Всё то, что Фрэнк так любит в городе, но иногда ненавидит.
Он думает о том, что нужно встать, сварить кофе, забрать газету и покормить собаку. Приготовить завтрак и сходить в душ. Поиграть на гитаре. Но всё, что он делает, ― просто переворачивается обратно на бок, прижимаясь губами к мягкому молочно-белому плечу Джерарда.
Во сне Джерард мягко вскрикивает, точно так же, как когда кончает, и Фрэнк улыбается от мысли о том, чем они, скорее всего, займутся, когда Джерард проснётся. Одно только ожидание заставляет Фрэнк возбуждаться, и он с тихим стоном прижимается к Джерарду.
В приглушённом утреннем свете веки Джерарда начинают трепетать, он облизывает сухие губы, мгновение смотрит в потолок, прежде чем вжимается во Фрэнка, соединяя их губы в неаккуратном поцелуе.
Никто ничего не говорит, хотя все мысли Фрэнка о Джерарде, всегда о Джерарде, и внутри него перемешалось столько слов, которые стремятся высвободиться любым способом. Он начинает задыхаться, не прекращая трение о ногу Джерарда, углубляя поцелуй. Свит Пи скулит у подножия кровати, и Фрэнк прогоняет её аккуратным толчком. Она грустно уходит в гостиную, где у неё есть собственная подстилка, а Фрэнк делает мысленную заметку о том, что нужно будет уделить ей внимание, как только Джерард уйдёт на работу или к Майки или где он там, чёрт возьми, должен быть.
Фрэнк утягивает Джерарда под одеяло, чтобы отблагодарить за то, что он отнёс его в кровать вчера вечером. Джерард кончает с задыхающимся криком, который вполне соответствует тому, какой он шумливый во всём остальном, а затем упирается в грудь Фрэнка, пока тот не начинает скулить от нетерпения. Фрэнк кончает в два раза быстрее, а потом они просто вытирают друг друга простынями, снова ложатся, восстанавливая дыхание и наблюдая за тем, как поднимается солнце.
Цифровые часы продолжают отсчёт, и Фрэнк наслаждается последними минутами, прежде чем осторожно целует припухшие губы Джерарда, а затем садится.
― Пора вставать, Джи, ― шепчет Фрэнк, вставая и потягиваясь. Он выходит в коридор, берёт Свит Пи на руки и примирительно её гладит. Она громко сопит ему в ухо, не собираясь прощать его так легко, но всё же прощает, когда Фрэнк обещает, что даст ей тофу с беконом, когда будет завтракать.
Он возвращается в спальню, чтобы взять чистые боксеры и кладёт Свит Пи на кровать, где она устраивается на груди у Джерарда. Картина того, как Джерард протягивает руку и чешет её толстое пузо, нежно целует в мокрый носик, заставляет сердце Фрэнка сжаться. Он может представить их здесь, живущих вместе, если бы Джерард просто перестал торопиться куда-то каждую грёбаную секунду своей жизни.
Не то чтобы Фрэнк не счастлив, просто в некоторые ночи всё, чего ему хочется сделать ― это лечь спать и знать, что Джерард будет рядом утром. И он хочет сказать ему, но не может найти нужных слов, которые заставили бы Джерарда взять выходной на весь остаток своей жизни и просто быть с Фрэнком.
Фрэнк натягивает футболку, ту самую, которая заставила Джерарда приехать сюда вчера вечером и сказать: "Ты случайно не видел мою любимую футболку, в которой я был здесь на прошлых выходных?"
― Эй, соня, вставай. Через час ты должен быть на работе, ― бормочет он напротив щеки Джерарда, как будто тот хоть на секунду забывал о местах, в которые должен попасть, и о людях, с которыми должен встретиться.
Джерард просто зевает, демонстрируя свои маленькие зубы, и обнимает Фрэнка.
― Зачем ты встал, Фрэнки? ― спрашивает он сонно и тянет Фрэнка на себя, пока тот не теряет равновесие и не оказывается на обнажённых бёдрах Джерарда. Он уже снова наполовину возбуждён, ублюдок, и Фрэнк не может не восхищаться его выносливостью.
― Я поджарю тебе блинчиков, ― Фрэнк оставляет поцелуй на мочке уха. ― И сварю кофе с сахаром, ― поцелуй в висок. ― И помою фрукты, ― поцелуй в кончик носа.
Джерард улыбается, подаваясь бёдрами вверх. Он открывает глаза и говорит:
― Я не знаю, как мог когда-либо оставлять тебя, ― как будто понимает все те слова, что Фрэнк так и не смог ему сказать. Он нежно проходится пальцами по шее Фрэнка и добавляет: ― Это самая прекрасная вещь в мире ― встречать вместе с тобой утро.
И после всех этих месяцев Фрэнк наконец понимает, что он так отчаянно хотел сказать Джерарду, потому что тот только что сам произнёс эти слова. Он наклоняется и дарит ему мягкий, глубокий поцелуй. Для него видеть спокойного и неторопливого Джерарда означает очень многое.
На самом деле, Фрэнк считает, что эти двенадцать часов ночи, возможно, были самым длинным отрезком времени, которое они провели вместе в одной комнате.
Поцелуй лёгкий и расслабленный, и Фрэнк прерывает его прежде, чем начать снова возбуждаться.
― Тебе нужно идти в душ, Джерард, или ты опоздаешь на свой поезд в центр.
Он пытается встать, но Джерард крепко держит его за запястья. Взгляд его глаз тот самый, который Фрэнк всегда надеялся увидеть, когда они стояли в дверях, обнимаясь на прощание. Он может видеть свою растрёпанную причёску, отражающуюся в чёрных зрачках Джерарда.
― Давай не будем спешить на этот раз, ― говорит Джерард сонным голосом. Вокруг них солнце окрашивает лавандовую спальню в золотой, голубой, такой бледный, что можно посмотреть сквозь него. На кухне выключается кофеварка.
И на этот раз у Фрэнка на самом деле нет никаких слов, которые нужно сказать, чтобы заставить Джерарда остаться ещё на десять минут. Он прижимается к боку Джерарда, целует его в ключицу. Наконец, в его разуме и сердце наступает мир и тишина.
Солнце висит высоко в небе, освещая их благословенным светом.
bimba, кстати, точно, характером очень и очень смахивает :) спасибо Алниа, это космос в квадрате. мне нравится знать, что я делаю людей чуть счастливее.
Это чудесно. Просто невероятно. И все же я не успокоюсь, потому что переводчик это почти что автор, и я очень хочу вас отблагодарить за такую работу! Все так просто, но так красиво. Спасибо большое за невероятное удовольствие с:
