CHAPTER 70
Thunder, lightning,
the wind outside is so damn frightening.
But it's alright, all right, stand clear.
You're living in the hurricane years.
Меня как будто ударила молния – я так резко отскочил, что столкнулся спиной со стеной, оказавшейся как раз позади. Пальцы сжимали покрывало, ноги, согнутые в коленях, прижались к груди. Я закрыл глаза, плача и желая, чтобы все это было неправдой.
- Пожалуйста, Господи, пусть я буду не спальне Габриэля, скажи мне, что на самом деле я не пришел сюда, чтобы выбить из него дерьмо, даже не выслушав его для начала, пожалуйста, пусть только его родители не снесут дверь, - мысленно умолял я.
- ГАБРИЭЛЬ! ДЖЕРАРД! ЧТО ТАМ ПРОИСХОДИТ? НЕМЕДЛЕННО ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ! – кричал мистер Шнайдер, непрерывно стуча костяшками пальцев по двери.
- Пожалуйста, скажи, что это хотя бы было оправдано, - молился я. Нехотя я открыл один глаз, будто хотел убедиться, что я не ошибся насчет его невиновности, но в то же время, где-то глубоко в душе, я надеялся увидеть хотя бы намек на лукавство в глазах своего бывшего. Это должен был быть Габриэль, тот, кто позвонил… кто, если не он?
Там не было ничего; ничего в его лице не делало из него ни виноватого человека, ни лгуна. Он плакал, он выглядел взволнованно и испуганно, а его правая рука протянулась, чтобы коснуться моей щеки.
- Не… не трогай меня! – инстинктивно произнес я громче, чем хотел.
- Джерард, ты в порядке? – спросил он. Я не мог ответить, я не знал, что чувствовал.
- СЫН, ОТВЕТЬ ПРЯМО СЕЙЧАС ИЛИ Я ВЫБЬЮ ДВЕРЬ! – донесся раздраженный голос снаружи. – ВСЕ ХОРОШО? ХОЧЕШЬ, Я ВЫЗОВУ ПОЛИЦИЮ?
- Нет, пожалуйста… - сквозь рыдания прошептал я, отлично понимая, что после того, как ворвался сюда, словно маньяк, у родителей Габриэля действительно был повод сделать это. Он заглянул мне прямо в глаза, и на мгновение я увидел в нем того человека, которым он был раньше – до своего свинского поступка, до моего разочарования, до его навязчивой идеи, до нашей мести.
- НЕТ, ПАП, НЕ НАДО, ВСЕ НОРМАЛЬНО! МЫ ПРОСТО РАЗГОВАРИВАЕМ! – прокричал он в ответ.
- Ты действительно уверен, милый? – спросила его мама.
- Да, мам, уверен, - Габриэль все еще смотрел на меня, в то время как я рыдал так громко и отчаянно, что это причиняло боль. Я не мог осознанно о чем-то думать или правильно реагировать, когда он потянул меня на себя, отрывая от стены, и обернул руки вокруг моих плеч. Я не оттолкнул его, нуждаясь хоть в какой-то поддержке. А потом Габриэль начал говорить, объясняя мне все, хотя я и не просил его об этом. Конечно, у меня оставались миллионы сомнений, но я не мог привязать их к его словам.
- Джи, я… - он снова назвал меня сокращенным именем, хотя теперь оно совсем по-другому звучало на его губах. – Я не знаю, кто позвонил в магазин, но клянусь, что это был не я. Этот человек, который звонил… он разболтал твоему боссу о тебе и твоем… парне?
- Да, я говорил, что он был моим братом, потому что я боялся, и теперь… блять…
- Дерьмово, приятель… теперь я понимаю, почему ты сразу подумал на меня, - он потер лицо руками. Губа в том месте, куда я его ударил, была припухшей и покрасневшей. И неужели то, что я видел в его жестах и словах, было раскаянием? – Видишь ли… после нашего последнего общения я по-настоящему взбесился. Моя мама заметила это и принудила к разговору, и… я все ей рассказал. Все, что нас с тобой связывало в прошлом и связывает сейчас.
- И?.. – фыркнул я, слишком уставший, чтобы придать своему голосу хоть каплю сердитой интонации.
- Она была чертовски зла на меня и, конечно, разочаровалась. Мне устроили самую худшую встрепку; подобное я переживал в последний раз, наверное, еще в детстве, - хихикнул он. – Мама в основном пыталась показать и донести до меня, что я зашел слишком далеко. Она сказала, что я был глуп, эгоистичен и труслив.
- Ха, - снова выдавил я из себя саркастическое замечание. – И ты должен был услышать все это от своей мамы, чтобы поверить? Я сказал тебе это, когда мы только расстались. Я повторял тебе это каждый раз, когда ты появлялся на моем пути, слишком очевидно меня преследуя. И я говорил тебе, что ты должен обратиться за профессиональной помощью.
- Моя мама сказала мне все это… в более ласковых тонах, конечно же, - прокомментировал он, отчего мое презрение к нему снова вернулось.
- Я не могу использовать никакой другой тон, извини.
- Это мелочи, не бери в голову, - заметно погрустнев, ответил он.
Я никогда не был равнодушным человеком, и видеть его в таком состоянии было больно. Я представил, какие чувства испытываешь, когда ты, наконец, признаешь собственные ошибки, но слишком поздно это делаешь. В каких-то определенных случаях еще можно вернуть то, что когда-то теряешь, как, например, я смог одуматься и взять под контроль свою жизнь. Но есть невозвратимые вещи. Он не мог вернуть меня обратно, и это причиняло ему боль. Знание того, насколько я был ему важен, не придавало мне абсолютно никакого облегчения. Напротив, все это было печально. Но как бы там ни было, я не мог помочь ему с этим.
- Габриэль…
- Все нормально, Джерард, просто… просто знай, что не я сделал тот звонок. И я больше не буду тебя беспокоить.
- Я знаю, я могу сказать, когда ты врешь, - я поднялся с кровати и подошел к двери, отпирая ее. Родители Габриэля тут же преградили мне путь.
- Дайте ему пройти, - скомандовал он.
- Но сын, твое лицо… он тебя ударил? – отец Габриэля крепко сжал меня за локоть.
- Да. Он сделал это, потому что я заслужил. Ты знаешь подробности, мама тебе рассказывала. А теперь пропустите его, - решительно проговорил он.
Как только мистер Шнайдер подчинился, я быстро спустился по лестнице, а затем метнулся к входной двери. Я был смущен, испуган, расстроен, сбит с толку. Кто мог совершить этот телефонный звонок, если не Габриэль? Другой вариант вызывал тревогу… хотя и был не очень разумным.
Я уже был снаружи, когда меня окликнул Габриэль. Мне не хотелось оборачиваться, но я все же сделал это.
- Да?
- Спасибо, - произнес он, широко улыбаясь. Очевидно, он находился не в своем уме.
- Что?.. За что ты меня благодаришь?
- За твой телефонный розыгрыш. Ты освободил меня, - он искренне рассмеялся, а затем зашел в дом, закрывая за собой дверь прежде, чем я успел что-то ответить. Если я когда-то и состоял в отношениях с «психом», то это был Габриэль, а не Фрэнк.
*
Та старая и знакомая потребность снова накрыла меня с головой. Это был мой мозг, кричащий, умоляющий меня дать ему передышку. Я скучал по легкому расслабляющему головокружению, которое обеспечивал алкоголь. Мой здравый смысл продолжал бороться с желанием, в то время как чуть ли не каждая дверь бара приветливо подзывала меня. Я встряхнул головой, отгоняя эти идеи подальше и заставляя свой разум рисовать перед глазами единственный образ, который делал меня сильнее, который напоминал мне о моих обязанностях и о том, что было действительно важно; я представлял лицо мальчика, которого любил. Таким способом, я выиграл еще одно маленькое сражение.
Я вошел в наш дом и свалился на диван, чувствуя себя совершенно разбитым. С благодарностью приняв нежный поцелуй Фрэнки, я упорно избегал вопросов Рэя.
- Джерард, я с тобой говорю! Ты ужасный лжец, ты в курсе? И ты всегда забываешь свою ложь… где то, что ты собирался купить? Чувак, ты похож на человека, которого переехал грузовик! – не сдавался он. Я любил своего друга, но в такие моменты хотел только того, чтобы он помолчал.
- Все нормально, Рэй. Просто… устал. И я действительно чувствую себя так, как будто по мне проехался грузовик, особенно теперь, когда ты это упомянул.
- Ты не сможешь так легко меня одурачить, - он сел прямо передо мной, выжидая. Я отвел взгляд, пряча лицо в сгибе шеи Фрэнка.
- Д-джи… ты… ты купил л-леденцы? – спросил мальчик. Именно это я и забыл. Рэй был прав, я всегда сначала врал, а потом забывал о деталях собственной лжи. К тому же, у нас на самом деле почти закончились леденцы.
- Я… я не… - это было похоже на то, что кто-то спустил курок. Я вспомнил все, что произошло со мной за последнее время, и снова беспомощно разрыдался, а тот факт, что я соврал Фрэнки, лишь усилил мой позор.
- Н-не плачь, Джи. Все в п-порядке, правда! Там еще есть н-немножко конфет, и… и п-потом, я могу п-принимать таблетки с т-тостом. Все х-хорошо… тшшш… - обняв за плечи, он медленно раскачивал меня на своих коленях, как маленького ребенка. Это заставляло меня чувствовать себя защищенным и любимым, хотя и по-прежнему виноватым.
- Я знаю, любимый, но… я соврал, - признался я. – Ну, в какой-то степени. Я действительно собирался купить леденцы, о которых забыл, но на самом деле я должен был выйти из дома по другой причине.
- З-зачем тогда? – Фрэнки замер на месте и нахмурился.
- Что случилось, Джерард? – Рэй придвинулся ближе.
- Рэй… это был не Габриэль.
- Что ты имеешь в виду?
- Не Габриэль позвонил в магазин, - выболтал я.
- Но как ты… куда ты ходил?
- Неважно. Но это сделал не он, поверь мне. Так что… я могу подозревать только одного человека, точнее, двоих, кто мог бы стоять за всем этим.
- Нет, Джерард… они, естественно, знают, что полиция сидит у них на хвосте, они бы не рискнули выдать свое местоположение, потому что телефонные звонки легко прослушиваются, - возразил Рэй.
- Я тоже думал об этом, но тогда… кто еще? – пробормотал я. К счастью, Фрэнки, казалось, больше не обращал внимания на наш разговор. Наверное, мы ему надоели. Он громко вздохнул и прошептал Песику, что не понимает, о чем мы говорим.
- Понятия не имею. Может… кто-нибудь из соседей? Другой твой коллега, который видел вас вместе? – предположил Торо.
- Надеюсь, что нет, я не нуждаюсь в еще большем количестве людей, которых волнует моя личная жизнь. Блять! Почему все просто не могут оставить нас в покое? Ты прав, это мог быть кто угодно… и это пугает до чертиков.
- Ч-что пугает до чертиков и… у к-кого на хвосте с-сидит полиция? – Фрэнки внезапно проявил интерес. Не было никакой возможности объяснить ему все, что происходило. Я не думал, что ему принесет пользу знание всего того, что совершила его мать. Достаточно, что Фрэнки известно, что она его бросила. Дважды.
- О… те плохие парни, которые причинили мне боль. Полиция их преследует.
- Они… они еще н-не поймали их? – мальчик в ужасе широко округлил глаза. – Н-но… но вдруг они п-придут к нам?
- Нет, Фрэнки… - Рэй спас меня, бросая резкий взгляд, говорящий о том, что я чуть все не испортил. – Эти парни в любом случае не появятся рядом с вами, потому что полиция следила за ними и узнала, где они скрываются. Их уже почти схватили.
- Т-точно?
- Конечно, - подтвердил я.
- Л-ладно, и ты с-сказал, что это п-пугает? – хорошая память Фрэнки как никогда не вовремя дала о себе знать.
- Я говорил Рэю, что не знаю, кто та задница, которая рассказала Саре правду о нас. И это меня пугает, потому что это мог сделать любой.
- Ох! Не б-бойся! С-сара все равно т-тебя простит, - он поцеловал меня в губы, а его улыбка была такой обнадеживающей, словно он испытывал предчувствие. Возможно, я должен был ему довериться.
Вскоре пришло время, когда Рэю было пора уходить, так как он должен был работать этим вечером. Однако он упорно продолжал анализировать мое состояние и не двигался с места.
- Рэй… твой папа точно не обрадуется.
- Ты действительно уверен, что все будет в порядке, Джерард? – спросил он в пятый раз. Я считал.
- Да, уверен. Завтра будет лучше.
- Завтра? А что насчет сейчас? Джи, смотри… я могу остаться. Я позвоню папе и скажу ему, что ты заболел, и больше некому за тобой присмотреть.
- Рэй, не надо. В этом нет необходимости, и к тому же, твой папа меня недолюбливает, - проворчал я, поднимаясь на ноги.
- Он не…
- Да, Рэй. Ты знаешь, что я ему не нравлюсь, хотя нам так и не удалось выяснить причину такого отношения, - я потянул его к двери.
- Т-твоему папе не н-нравится Джи? – вскрикнул Фрэнки. – П-почему? Джерард т-такой милый!
- О, я согласен, - рассмеялся Рэй, - но я правда не знаю.
- Торо… иди.
- Я б-буду заботиться о Джи. Д-да, ты м-можешь идти, - заверил его Фрэнки.
- Ладно, но вы позвоните мне, если вам что-то понадобится. Любому из вас!
- Хорошо, Рэй!
Некоторое время я чувствовал себя в целом нормально; мы с Фрэнки смотрели какие-то случайные сериалы, целовались, болтали и возились с Песиком. Нервное истощение, гнев, вина и страх по-прежнему были живы, только скрывались где-то далеко от Фрэнка, от нас. Я хорошо справлялся с эмоциями, пока не закончились мультики, которые мы смотрели. Начались новости, но мы были слишком увлечены друг другом, чтобы заботиться о местонахождении пульта. По телевизору не передавали ничего сверхъестественного или трагического. Не упоминали имен, которые были бы мне известны. Ничего такого, всего лишь обычные каждодневные новости, заканчивающиеся комментарием о неизбежном повышении цен на лекарства. Возможно, имелись в виду не все медикаменты, но все же данный факт возродил мои тревоги. Даже без повышения цен лекарства Фрэнка были очень дорогими. Энтони помогал по максимуму в силу возможностей, оплачивая половину (а иногда и больше) стоимости таблеток, но если я потеряю работу, мы совершенно точно окажемся в плачевном положении. Доходы Тони были нестабильными. Порой месяцами никто не обращался к нему за услугами веб-дизайнера. Что уж говорить о той небольшой сумме, которую он получал с выступлений группы. Что нам теперь делать?
- П-почему ты перестал м-меня целовать? – недовольно пробормотал Фрэнки.
- О, я… просто слушал.
- Ч-что?
- Да так, просто новости.
- С-скууучно! – пропел он.
Я пытался, я действительно пытался, но не мог остановить быстрый ход своих мыслей. Они заглушали мои чувства. Я прикидывал возможности, последствия, решения, и все это без какой-либо уверенности в завтрашнем дне. Меня пока не уволили, но какова вероятность избежать этого?
Фрэнки сел за рисование, устав от моей задумчивой молчаливости. Он не сердился, он просто поцеловал меня и сказал, что будет вести себя тихо, чтобы я мог спокойно размышлять. Я не был хорошим собеседником и не стану им, пока не улажу и не утихомирю все свои тревоги, так что я поблагодарил его и признался, что мне было искренне жаль.
Мы не разговаривали в течение получаса, и ни одна моя идея о том, что ждет нас в будущем, не имела положительного развития. Я был на гране слез. Нервный, раздражительный, отчаянно нуждающийся в выпивке. Я слышал, как Фрэнки разговаривал со мной, но не мог понять его слов. Его голос становился все ближе и ближе, но было так трудно разобрать его на фоне своих мыслей.
- Д-джи… Джерард! ДЖИ! – рывок за руку слишком резко вернул меня в реальность.
- ДА ЧТО ТЕБЕ БЛЯТЬ НУЖНО? – взорвался я. И в тот же миг погрузился в глубокое море вины. Агрессия и повышенный голос, которым были выкрикнуты эти слова, должны были вылить наружу мое отчаяние. Но Фрэнки не имел к этому никакого отношения. Он вызывал совсем обратные чувства, а я причинил ему боль, я напугал его. Я накричал на него без какой-либо причины.
Он моментально побледнел и мелко дрожал, замерев на месте посередине гостиной, прижав к груди листок бумаги и тихо плача.
- О, боже, Фрэнки… прости…
- Я… я н-не сделал ничего п-плохого… я был х-хорошим, - прошептал мальчик сквозь рыдания. Я медленно подошел к нему, и он вздрогнул.
- Детка, пожалуйста, я никогда не причиню тебе боль. И конечно же ты был хорошим, ты всегда хороший. Я… у меня просто сейчас есть проблемы, и я слишком нервничаю. Когда ты коснулся меня, я отвлекся и неправильно среагировал, но я не имел в виду ничего плохого. Я не сердился на тебя… никогда не сержусь, любимый.
- М-мне не нравится, к-когда люди кричат на м-меня…
- Я знаю, прости. Давай, присядь со мной… - я взял его за руку, и он позволил отвести себя к дивану.
- С-собирался показать т-тебе это. Гномы не х-хотели, но я все р-равно это сделал… и п-пусть они злятся. Я с-сказал им, что это д-для тебя… п-потому что ты грустишь. Н-но ты р-рассердился на меня, потому что я т-тебе н-надоел…
- Ты не надоел мне.
- Н-нет, надоел и ты р-разозлился… прости.
- Я не злюсь, Фрэнки. Можно я взгляну на рисунок? Уверен, твои друзья поймут, - я протянул руку. Теперь я чувствовал себя настоящим монстром. Не тем монстром, которым по различным причинам считали меня люди, но определенно я все еще им был.
- Л-ладно… - Фрэнки протянул мне рисунок и робко поцеловал в щеку. Он неуверенно замер, словно не зная, поступил ли правильно. Мои губы прижались к его собственным, непринужденно привлекая внимание, и мальчик заметно расслабился, когда я перевел взгляд на листок бумаги и впервые встретил гномов. Яркие цвета, счастливые лица; шесть маленьких существ очень похожих, но в то же время отличающихся друг от друга какими-то мелкими деталями. И они танцевали. Для меня.
Я чувствовал себя лучше, держа в объятиях Фрэнка. Он рассказывал мне истории о гномах, феях, говорящих животных и перемещающихся растениях. Я позволил ему унести меня в его невинный беспроблемный мир. Если он, который прошел через многое в своей жизни, мог оставить позади все плохое, чтобы наслаждаться фэнтезиной страной, живущей в его голове, то почему этого не мог сделать я? По крайней мере, ему это помогало. Он забыл о моей вспышке, улыбался, хихикал и нежно теребил мои волосы, не переставая болтать. Я мог воспользоваться хотя бы частью его волшебства.
Когда Фрэнки заснул, я спустился с небес на землю. Обычно, я не испытывал проблемы такого рода, но в этот день я не хотел оставаться наедине со своими мыслями, своими тревогами.
Я позвонил Энтони. «Бездомные души» в этот вечер выступали рано, так что у него было совсем немного времени до того, как должен был начаться концерт. Он терпеливо слушал меня, пока я рассказывал ему обо всем, что произошло, о своих страхах и переживаниях. Однако я не упомянул то, как нуждался в алкоголе, я никогда не признаюсь ему в своей проблеме, боясь, что в таком случае он перехочет видеть меня в роли бойфренда своего сына.
Тони подбодрил меня, сказав, что мне просто нужно ждать, а не отчаиваться. Даже если все закончится плохо, он напомнил мне, что теперь, когда Фрэнки законно восстановил все свои права, мы могли бы попытаться выбить для него разрешение на получение бесплатного лекарства. Мне не нравилась эта идея, по крайней мере до тех пор, пока Линда оставалась на свободе. Я не хотел получать от государства хоть что-то, когда не чувствовал, что мы были в безопасности.
Касаемо моих подозрений о том, кто мог позвонить в магазин, Тони, как и Рэй, не думал, что это была печально известная нам пара. Но все же, я по-прежнему придерживался этого варианта. Что если они подослали кого-то сделать это вместо них?
Тони дал мне некоторую надежду относительно моего трудоустройства и сказал, что, в случае необходимости, может поговорить с Сарой. Тем не менее, я отреагировал на его предложение очередным приступом паранойи. Это старое чувство, когда контролируют каждый ваш шаг, накрыло меня с головой.
Я приложил усилия, чтобы проглотить кусок пиццы, которую мы заказали (я не был даже в состоянии приготовить что-то самостоятельно) и сделать несколько глотков содовой, на вкус напоминающей обычную воду. Пресная, слабая, безопасная. Не то, в чем я нуждался, не то, что могло меня успокоить.
Все вокруг только сильнее ломало меня, я постоянно хотел плакать. Фрэнки спрашивал, был ли я в порядке, снова и снова, а я с трудом удерживал себя в руках, чтобы опять не потерять контроль.
- Д-джи… ты не в п-порядке. Я знаю это, п-потому что ты не р-разговариваешь со мной. А ты в-всегда со мной р-разговариваешь. У тебя что-то б-болит? – ему сразу показалось ненормальным то, что я не отвечал на его вопросы о мультике, мелькающем на экране. Он всегда хотел знать ту часть жизни персонажей, которую не показывали по телевизору. Он спрашивал, что я думал о мультяшных героях, что им нравилось, ходили ли они в туалет, почему всегда носили одну и ту же одежду, и даже занимались ли они любовью. Я обычно отвечал на каждый его вопрос, подключая свое воображение, и тем самым весело проводил время. Мы могли часами обсуждать жизнь «за сценой».
Но сегодня вечером я был просто не в состоянии этим заниматься, а взволнованное лицо Фрэнки стало последнем фактором, который должен был подстегнуть мое сомнительное решение, то и дело мною откладываемое. Мне нужно было принять единственный вариант, который смог бы расслабить меня достаточно, чтобы снять напряжение.
- Фрэнки… хочешь мороженое? – спросил я мальчика.
- Д-ДА! – радостно воскликнул он, но в ту же секунду замер и посмотрел на меня удивленным взглядом. – Н-но, Джи… там с-слишком холодно.
- О… ну мы просто сходим, купим его и принесем домой. Здесь ведь тепло, правда? – я стал чувствовать себя мерзко, придумывая все эти отговорки только для того, чтобы выйти наружу для удовлетворения собственных желаний. Но и оставлять его дома одного так, как я уже однажды делал, выходя за сигаретами, я не собирался.
- Д-да, правда. Но… на улице уже т-темно и там почти н-ночь, - снова возразил Фрэнки. Даже не понимая того, что происходит, он словно пытался удержать меня дома. И если бы потребность не росла во мне с космическими скоростями, быть может, я бы и остался.
- Мы пойдем в супермаркет за углом, так что вернемся скоро. Я обещаю.
- Т-тогда ладно! – именно в ту секунду, когда он сказал это, я засомневался. Я уже рассматривал пути отступления, но глаза Фрэнки так искрились от мысли о мороженом. Слишком поздно. Мог ли я сопротивляться такому искушению?
- Иди, надень куртку и шарф, я не хочу, чтобы ты простудился.
Оказавшись на улице и сжав в ладони одетую в перчатку руку Фрэнка, я начал свой лихорадочный путь, вглядываясь вперед с ожиданием. На самом деле, я понял, что шел слишком быстро, лишь в тот момент, когда мальчик стал жаловаться. Он не мог успевать за мной и моими широкими быстрыми шагами, поэтому я практически тянул его за собой. Что, черт возьми, со мной происходило?
Мы пришли к месту нашего назначения и сразу направились к отделу с мороженым. Он был похож на маленькую комнатку внутри супермаркета, выглядел дешево, но все же довольно презентабельно. Я уже думал о том, что нам нужно просто купить мороженое, еще кое-что из продуктов, а потом вернуться домой. Однако я забыл одну крошечную деталь: секция с алкоголем находилась слишком близко, настолько близко, что я заметил ее сразу же.
В то время как мы стояли в очереди, я старался быть сильным, старался, но не мог. Я бы сорвался и разрыдался прямо на месте, если бы не пошел на уступки.
- Фрэнки, останься здесь и купи мороженое сам, ладно? Ты можешь попросить самую большую упаковку и выбрать любой вкус, какой только захочешь.
- Я… м-мне можно самому з-заплатить за все? – усомнился он с широкой улыбкой на лице. Фрэнк никогда не обращался с деньгами. Он не разбирался в купюрах и, на самом деле, ему это было и не нужно, он никогда не ходил за покупками один.
- Да, здесь точная сумма, поэтому тебе не надо будет ждать сдачи, ладно? Я схожу в другие отделы, куплю все необходимое, а потом приду за тобой. Оставайся прямо тут, даже когда управишься.
- Л-ладно!
Я чувствовал себя жалким, пробираясь сквозь стеллажи за облегчением, содержащимся в бутылке. Это была настоящая пытка. Так много бутылок, так много жестяных банок. Слишком много видов, брендов. Я нуждался в чем-то более крепком, пиво на меня бы не подействовало. Несмотря ни на что, я не собирался напиваться. Я бы никогда не сделал этого при Фрэнки. Это недопустимо, безответственно и худшее, что я мог вытворить.
Глубоко вздохнув, я быстро схватил одну из тех карманных бутылок. Виски. Таким образом, я не смогу выпить много, даже если захочу, так как и пару глотков, к счастью, будет достаточно. Я спрятал бутылку во внутренний карман куртки, надеясь, что в магазине не было камер. Я не собирался красть ее, хотя и вел себя похожим образом.
Дрожа от нервов, я набрал еще некоторых продуктов, в которых мы нуждались, и поспешил к Фрэнки. Как раз подошла его очередь, и он не видел, как я приближался. Одна из девушек-продавцов уже протягивала ему контейнер с мороженым, когда подошла вторая.
- Ты здесь один? – спросила она. Мне было интересно услышать, что скажет Фрэнки.
- Н-нет, я с моим… эм… м-моим братом, он п-пошел покупать д-другие вещи, а потом п-придет за мной с-сюда. Мне д-девятнадцать, и у м-меня есть деньги!
- Мы лучше подождем твоего брата, - ответила девушка.
- Н-но…
- Все в порядке, я уже здесь, - вмешался я. На лице Фрэнка просияла улыбка, и он протянул деньги продавщице.
- В-видишь? Я не врал! – он высунул язык, заставляя обеих девушек рассмеяться.
- Фрэнки!
- О, да все нормально. Я так понимаю, я немного ущемила его самостоятельность, не так ли? – сказала та, которая изначально сомневалась насчет Фрэнки.
- Что-то вроде того… но, в любом случае, он получил некоторые распоряжения до моего возвращения.
- Ты очень милый, Фрэнки, - отозвалась первая девушка.
- С-спасибо, пока! – он помахал им, и мы отправились дальше.
Как бы я сильно ни ненавидел себя и не хотел этого делать, подходя к кассе, но я должен был еще раз отвлечь Фрэнки. Если бы он увидел то, что я купил, то мог бы закатить настоящую истерику, а магазин точно не был лучшим для этого местом. Поэтому я сказал ему набрать всяких сладостей с витрины, находящейся рядом с кассой, а сам торопливо поставил бутылку в начало конвейерной ленты, а потом спрятал ее на самом дне пакета. Кассир, конечно же, явно подозревал, в чем была причина моего суетливого поведения, однако этот факт меня абсолютно не волновал.
К тому времени, как мы вернулись домой, я был в отчаянии и совершенно потерян. Даже перед глазами все стало мутным. Я принес две глубокие тарелки и две ложки в гостиную и вместе с контейнером, который я смог открыть спустя несколько попыток, сгрузил все на журнальный столик.
- Малыш, начинай кушать. Мне нужно разложить продукты на кухне, я присоединюсь к тебе через несколько минут.
- Л-ладно, но поспеши, а то р-растает.
- Конечно.
У кухни не было дверей, которые дали бы мне чувство уединения, но и запираться в спальне я не собирался.
Неспособный больше справляться с беспокойством, окутавшим меня полностью, я запустил руку в пакет, чтобы достать наружу маленькую стеклянную бутылку, чуть ли не роняя ее из-за непослушных пальцев.
Первый глоток обжег горло. Я уже отвык от этого, я понял. Чувство было приятным, язык слегка занемел, и я, кажется, получил то, чего так жаждал. С другой стороны, тот факт, что я возвращался к одной из самых ужасных своих привычек, заставил что-то щелкнуть в моем мозгу.
- Блять… да почему я снова это делаю? – я подошел к столу и поставил бутылку перед собой. Я просто стоял и смотрел на нее, одновременно желая притянуть ближе и оттолкнуть подальше. Мое тело, говоря точнее – мой мозг, требовал алкоголь. Идея того, что я мог вернуться в прошлое, отбивало все желание.
Я был загипнотизирован прозрачной жидкостью, все еще сохранившийся вкус во рту соблазнял меня. Я ничего не слышал, не видел, но очень отчетливо почувствовал, как вдруг что-то ударило меня по заднице, вызывая острую боль, которая, скорее всего, была преувеличена из-за моего общего состояния. От удара я по инерции дернулся вперед, больна сталкиваясь промежностью с краем стола.
- Что за?.. – я обхватил себя руками, сгибаясь пополам.
- ЭТО… ЭТО АЛ-КО… АЛКО-ГОЛЬ! НА БУТЫЛКЕ ТАК Н-НАПИСАНО, ИДИОТ! ТЫ Г-ГОВОРИЛ, ЧТО ЭТО П-ПЛОХО И… ЧТО ТЫ Д-ДЕЛАЕШЬ ГЛУПЫЕ В-ВЕЩИ, КОГДА П-ПЬЕШЬ ЭТО! – Фрэнк выглядел пугающе рассерженным, одновременно громко отчитывая меня. Обычно спокойный, теперь он был в бешенстве. Должно быть, Фрэнк прочитал этикетку, заглянув через мое плечо, а потом пнул меня по заднице, как когда-то и обещал. Я был ему благодарен.
- Я… я знаю, Фрэнки, прости. Я весь день сегодня был очень расстроен и сильно нервничал, я пытался держаться, но… не смог. Но ты вовремя меня остановил, правда. Я сделал только глоток, клянусь!
- Г-ГЛУПЫЙ, ТАКОЙ ГЛУПЫЙ! Я с-спрашивал тебя, п-почему ты грустишь, но т-ты не захотел р-рассказать мне, я знаю, я не п-понимаю многие вещи, но… но я т-твой бойфренд, а б-бойфренды всегда с-слушают. Я л-люблю тебя, я не х-хочу, чтобы ты г-грустил, и… НЕ ХОЧУ, Ч-ЧТОБЫ ТЫ ПИЛ ЭТО Д-ДЕРЬМО! – выкрикивал он каждое слово. Затем Фрэнк взял бутылку со стола и, сильно замахнувшись, с яростью швырнул ее на пол. Одна из моих рук немедленно обхватила его за талию, и я вместе с ним ринулся в сторону, подальше от многочисленных мелких осколков, которые рассыпались вокруг.
- Спасибо, малыш, спасибо, - прошептал я, когда мальчик испуганно сжался в моих объятиях.
Внезапно Фрэнк поднял голову. Он вырвался из моих рук и подбежал к маленькой лужице виски, выделяющей своеобразный запах. Дыхание Фрэнка сбилось. Он бормотал что-то, что я не мог разобрать, тряс головой и так жалобно хныкал, что от этого разбивалось сердце. Я попытался дотронуться до него, но он лишь закричал еще громче. Он начал пятиться назад, пока не прижался спиной к кухонному шкафчику, а затем медленно опустился на пол, продолжая издавать странные звуки, больше похожие на скулеж щенка.
- Фрэнки? Малыш, что случилось? Все хорошо, я не буду пить, обещаю! Бутылка разбилась… - я поднял ладонь, чтобы коснуться его лица, на что мальчик обхватил голову руками, словно защищаясь от чего-то. – Фрэнки… это я, Джи. Я не собираюсь причинять тебе боль, слышишь? Я не буду трогать тебя, если ты не захочешь… пожалуйста, скажи мне, чего ты так испугался?
- З-запах… - пробормотал он, - малыш… п-пахнет так же, как т-там, где он б-был…
- Малыш из твоего сна?
- Д-да… - Фрэнки разрыдался еще сильнее, - люди… музыка… г-громко… так громко и ш-шумно… голоса… все т-такие высокие, а м-малыш очень м-маленький, и… и все с-смеются, и запах…
- Это был сон, Фрэнки.
- П-ПОЖАЛУЙСТА, ВЫКЛЮЧИ! СДЕЛАЙ Т-ТИШЕ, ПОЖАЛУЙСТА! З-ЗАТКНИСЬ, ЗАТКНИСЬ И П-ПОСМОТРИ НА МАЛЫША, ЕМУ С-СТРАШНО! МАЛЫШ ХОЧЕТ К М-МАМЕ! СДЕЛАЙ… С-СДЕЛАЙ ТИШЕ, ЧТОБЫ ОНИ УС-УСЛЫШАЛИ, КАК ОН П-ПЛАЧЕТ! – он не успокаивался, а его крики были похожи на завывания, такие громкие и протяжные, что от них стыла кровь в жилах. Я хотел обнять его, но сначала мальчик упорно сопротивлялся этому. Проигнорировав пинки и удары, через какое-то время я, наконец, смог обернуть вокруг него руки, хотя бы немного приводя его в себя.
- С-слишком громко, так г-громко, сделай тише…
- Нет никакой музыки, малыш. Ни музыки, ни людей, кроме нас, видишь? – сказал я, и он огляделся по сторонам. – Это был сон…
- Н-нет, - Фрэнки качался из стороны в сторону, снова шепча что-то под нос. – Н-нет, это не… маленький р-ребенок… ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ, З-ЗАТКНИСЬ!
- Фрэнки, тише. Не слушай тот голос, малыш, посмотри на меня, - я обхватил ладонями лицо мальчика, но он, казалось, ничего перед собой не видел.
- П-привет, Фрэнки… з-заткнись, Фрэнк! – пробормотал он не своим голосом.
- Фрэнки, пожалуйста… - не сдерживая слез, прорыдал я, боясь его состояния. Когда у него были такие моменты, я всегда боялся потерять его. Я до ужаса пугался мысли, что его мозг мог окончательно «сломаться», не выдержав нагрузки.
Я выдохнул весь воздух из легких, когда его взгляд постепенно прояснился, и он посмотрел на меня глазами полных слез.
- М-маленького ребенка з-звали Фрэнки. Помню м-музыку… и запах. Я… п-почему все так не л-любили бедного Фрэнки, Джи? Это я… я б-был тем м-малышом!
|
