Его рисунок занял почетное место в моей коробке памяти. Я не хотел вешать его на стену, потому что знал, что мама обязательно начнет задавать вопросы. И, несмотря на то, что я ужасно гордился этим рисунком, мне все равно хотелось сохранить его в тайне. Я не горел желанием показывать его кому-то еще. Кроме того, каким бы я был супергероем, если бы раскрыл свою истинную личность?
Когда я открыл коробку, чтобы убрать туда рисунок, мой взгляд невольно зацепился за записку, которую дал мне Джерард. Если честно, я почти забыл о ней и вспомнил только сейчас, когда увидел. Я хотел прочитать ее, черт возьми, я так хотел узнать, что там написано, но если я сделаю это сейчас, то моя совесть потом не даст мне покоя. Он сказал мне ждать его отъезда, и я собирался послушаться. Решив не искушать себя, я положил рисунок в квадратную картонную коробку так, чтобы он полностью накрывал этот маленький злобный бумажный листок, который так бросался мне в глаза.
Эта новая идея о том, что я был супергероем, вызывала во мне чувство гордости. Мы с Джерардом были силой, были важной единицей в этом мире. Точно так же как и после концерта Pixies, я снова чувствовал себя частью чего-то существенного. И в обоих случаях это происходило благодаря моему лучшему другу.
Мне нравилось, что он всегда был рядом, особенно в школе. Многие ученики кидали на него подозрительные и порой презрительные взгляды, наверно, потому что Джерард немного смахивал на сына Сатаны в этой своей постоянно черной одежде и с этими зелеными сверкающими глазами. Я любил слоняться по школе вместе с ним. Я дружу с парнем готом, и все нас боятся. На самом деле, это было очень смешно.
Каждый раз, когда мы шли по коридорам, я чувствовал себя сильным. Рядом со мной был мой верный Бэтмен, поклявшийся защищать меня. Я едва замечал вокруг кого-либо еще. Все мое внимание направлялось исключительно на Джерарда, о, и как, должно быть, чертовски круто я смотрелся возле такого таинственного странного чувака.
Раньше путь из класса в класс был для меня чем-то кошмарным. Чаще всего я засовывал наушники в уши, чтобы изолироваться от всех окружающих, но когда у моего плеера разряжалась батарея, или я был слишком ленивым и не хотел лезть за ним в рюкзак, мне приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы дойти до нужного класса, избегая зрительного контакта со всеми, кто встречался мне по дороге.
Это было невероятно сложно и неприятно, почти так же, как каждый день сидеть в одиночестве во время ланча. Но когда я был на ногах, то дела обстояли еще хуже, потому что я чувствовал себя неловко, как будто все вокруг пялились на меня. Так, пройдя по коридору в одиночку, я добирался до класса, отсиживал там урок – так же в одиночестве, а потом снова шел по коридору. Один.
Джерард взял в привычку пропускать свои занятия, чтобы тайком пробираться ко мне в класс и сидеть рядом со мной за одной партой. Он отвлекал меня от уроков, рисовал шариковой ручкой всякие симпатичные каракули на моих руках. Он постоянно трогал меня, флиртовал, дурачился, тыкал пальцами мне в бок и бесцеремонно закидывал ноги на мои колени. Как правило, такие игры всегда заканчивались примерно одинаково – моими раскрасневшимися пылающими щеками и его горящим любопытным взглядом, которым он в итоге меня одаривал.
Но, видимо, слишком поздно я научился с уверенностью пересекать длинные пустые коридоры, потому что мое время пребывания в этом месте медленно подходило к концу. Казалось, что в последние недели все в моей жизни стремилось к этому. На дворе стоял конец июля; школа была почти в прошлом.
Во время моего второго урока в последний день учебы я неожиданно почувствовал легкое беспокойство. Погода становилась все жарче, вследствие чего воздух в школе был нагрет до предела. Я, как обычно, отсчитывал минуты до звонка, который на этот раз известит о том, что мои дни в средней школе были окончены. Навсегда. Еще сто четыре минуты – и все.
И вдруг в какую-то секунду меня резко накрыло осознанием, что я никогда больше сюда не вернусь. Это вызвало волну паники внутри меня. Школа была чем-то уже давно знакомым и привычным, тем, что придавало моей жизни стабильность. Независимо от того, как часто я проклинал уроки, учителей и своих одноклассников, когда просыпался ранними утрами (намного раньше, чем это делали остальные нормальные люди), некоторая часть меня все равно была накрепко привязана к этому месту.
Я неожиданно понял, что теперь должен буду, наконец, поднять свою задницу и взяться за свою никчемную жизнь. Однако мне не хотелось этого делать. Мне нравилось валять дурака, бездельничать целыми днями и сидеть на шее у матери. За последние несколько лет у меня ни разу не было работы, но это не имело значения, потому что мне все равно ни за что не нужно было платить. Я хранил все свои сбережения на банковской карте, а в комнате держал немного наличных на случай чрезвычайных ситуаций. И все потому, что я действительно не нуждался в деньгах.
Но мысль об окончании школы пугала меня своей сутью. Ведь это означало, что мне нужно будет начинать делать что-то более существенное, чем изо дня в день тратить время впустую.
Хотя я совру, если скажу, что мне не нравилась идея независимости. Я всегда мечтал жить сам по себе, в какой-нибудь скромной квартирке, зарабатывая ровно столько, сколько мне нужно было для выживания, и при этом иметь возможность заниматься любимыми делами в свободное время. Я мог бы читать, гулять, есть то, что мне хотелось, и слушать музыку так громко, как этого требовала моя душа. Рядом не было бы ни людей, беспокоящих меня, ни вопросов, требующих решений. Я никому не буду должен, и смогу делать то, что мне нравится. Мое время, мои деньги, моя жизнь.
Но теперь, когда у меня не было никакого другого выбора, кроме как начать работать, браться за карьеру и все прочее дерьмо, я очень сожалел, что не распланировал все это раньше.
Извинившись, я отпросился в туалет, но, как и в большинстве других случаев, мне просто нужно было выйти из класса и прогуляться. Мы все сидели в кромешной темноте, потому что смотрели какой-то научный фильм, поэтому я воспользовался возможностью как можно скорее свалить отсюда.
Я бесцельно блуждал по коридорам, не заботясь о том, куда иду или сколько осталось времени до звонка. Конечно, ходить было не столь удобно, чем лениво распластаться за партой, но спертый запах вместе с невыносимо высокой температурой воздуха в классе затрудняли дыхание. И это было отвратительно.
В конечном итоге я стал просто нарезать круги по коридорам, которые были настолько тесными, что мне не хватало места, чтобы как следует размять ноги.
Черт, мне срочно нужно подышать…
Там и тут бродили кучки странных учеников, которые, скорее всего, были либо выгнаны с урока, либо скрывались от учителей. Я свернул за угол и направился к необитаемой сейчас части здания, где находились классы технических наук. Кабинеты пустовали, а все приборы были выключены. Стояла почти устрашающая тишина.
Пройдя еще несколько классов, я уже был готов снова повернуть за угол и вернуться на свой урок. По внутренним ощущениям я отсутствовал довольно долго, и последнее, что мне хотелось в заключительный учебный день, так это писать объяснительную или еще что-нибудь в этом роде.
И тут я внезапно почувствовал чье-то горячее дыхание напротив затылка, а потом ушей достиг возбуждающий низкий полустон:
- Бу-у-у.
Он вонзился мне в позвоночник и медленно побежал вверх, окутывая голову, словно сигаретный дым, наполняя перепонки сладким хриплым шепотом. Я нервно дернулся, не сомневаясь, что это было не просто мое воображение. Щеки моментально вспыхнули, а сердце колотилось так бешено, что я не мог отделаться от ощущения, будто этот горячий вздох, поразивший мои уши, проник прямо мне под кожу, опаляя мои нервные окончания резким приступом сексуального желания.
Как можно осторожнее, я повернулся, чтобы убедиться, что мне не привиделся этот эротический тембр голоса.
- Привет, Фрэнки!
Джерард, черт бы его побрал, стоял позади меня и улыбался во все тридцать два зуба.
Ну и откуда он блять взялся?
Последние минуты я не слышал шагов, кроме своих собственных, однако мой Бэтмен стоял сейчас здесь, напротив меня, как будто все это время прогуливался рядом.
- О, привет… Джерард.
Мне потребовалось пару секунд, чтобы выговорить его имя. Я был смущен, что именно он оказался источником этого шума, так некстати вызвавшего различные фантазии, хотя с другой стороны – кто бы еще это мог быть, если не он?
- Эй… Ты в порядке? – спросил он.
У меня не было ни одного сомнения насчет того, что я раскраснелся как помидор и выглядел так, как будто вот-вот грохнусь в обморок.
- Да, все нормально, - быстро соврал я. – Эм… Что ты здесь делаешь?
Просто держи себя в руках и прекрати думать о губах, которые почти коснулись задней части твоей шеи. И об этом чертовом шепоте тоже забудь.
- Я был в автоклассе и увидел, что ты тут ходишь.
- Почему не позвал меня? – спросил я, возвращаясь мыслями к тому местечку на шее, чуть ниже кончиков моих волос.
Он ничего не ответил, только вопросительно выгнул бровь.
У меня не встанет, у меня не встанет, он не может настолько возбудить меня своими трюками.
- Давай прогуляемся? – предложил он, становясь по правую сторону от меня.
- Давай.
Я возобновил свой путь, так же как и Джерард. Очевидно, что он шел за мной все это время.
Я все еще чувствовал его горячее дыхание, так внезапно опалившее мою шею. Пройдя несколько шагов, я понял, что это не он сделал нечто слишком вызывающее, а скорее всего я был настолько испорченным, что отреагировал чересчур бурно. Я отчаянно нуждался в душе. Внутри горело все так, что вызывало почти физическую боль; хотелось просто пойти в парк, лечь на траву и остыть.
- Как же жарко, - пожаловался я, натягивая вырез своей футболки на нос, чтобы избежать душного воздуха. Лучше я буду дышать запахом собственного потного тела.
- Ага, это точно, - он обмахивался руками, что вряд ли приносило результаты. Повернувшись ко мне, Джерард вдруг округлил глаза, словно только сейчас разглядел меня. – Ох, Фрэнки-гренки! Опусти ее, детка. Тебе сразу станет легче.
Закатив глаза, я все же послушался его и стянул футболку с носа.
- Я так рад, что менее чем через два часа мы навсегда уберемся с этого гребаного места, - сказал он.
- Да, я тоже, - согласился я, улыбаясь. – Если честно, мне тяжело представить, что осенью не нужно будет сюда возвращаться… Просто мы ходили в школу большую часть своей жизни, с таких ранних лет, а теперь все закончилось. Ну, до колледжа, по крайней мере.
- Я понимаю. Но в этом году я не могу дождаться осени. Просто не верится, что в это время меня тут уже не будет. Я так нервничаю… Я ведь наконец стану свободным. Смогу работать, где захочу, проводить свободное время, как захочу, приходить и уходить, когда мне захочется. Черт, не могу дождаться.
- Чем ты думаешь заняться?
- Я хочу спасти мир. Хочу создавать комиксы. Думаю, для начала просто подыщу какую-нибудь дерьмовую работенку, чтобы подзаработать денег, а потом пойду в колледж. Я хочу рисовать все свободное время, чтобы обзавестись приличным портфолио, и уже тогда устроюсь на работу, связанную с искусством, которая будет приносить мне настоящее удовольствие.
- Звучит круто.
- Надеюсь. Я собираюсь вложить всю душу и мозги в сюжет комикса, который кто-нибудь захочет издать. Вот моя мечта.
Не очень приятно было признавать тот факт, что я ревновал Джерарда к его собственным мечтам, но это было что-то, что я не мог контролировать. Он знал точно, чего хотел от жизни и куда нужно двигаться, у него был даже чертов план относительно дальнейших действий. У меня же не было ничего. Наверное, это круто – стать художником; особенно, если Джерард собирался работать над комиксами и придумать что-то свое. Когда-нибудь его имя станет известным. Я бы тоже хотел добиться славы. Я мечтал заниматься по жизни чем-то, благодаря чему буду чувствовать себя важным. Он мечтал спасти мир. Так или иначе, я знал, что у него были все шансы на это.
Повисло короткое молчание, когда мы свернули за очередной угол и оказались в более просторном, однако в таком же невыносимо душном коридоре. Казалось, что вокруг не осталось ни капли свежего воздуха, только густой тяжелый туман, окутывающий все пространство паром похожим на тот, который появляется в ванной комнате после принятия горячего душа. Только после душа вы чувствуете себя чистым. Черт возьми, мне срочно нужно окунуться во что-нибудь холодное.
Не передать словами, как я был рад, что больше никогда не вернусь в это здание, и насколько рассчитывал, что в колледжах дела с кондиционированием воздуха обстоят лучше.
- Ну что, ты готов к выпускному? – спросил Джерард, когда мы поравнялись с кафетерием.
- Думаю, да. У меня есть костюм и прочая ерунда.
- У меня тоже. Я смог достать один очень крутой пиджак, который мне уже не терпится надеть, - заявил он.
- А что же стало с твоими старыми пиджаками? – улыбнулся я.
- У меня их всего два, - ответил он.
- Ну, да. Хотя это не важно. И какого он цвета? – с усмешкой спросил я. – Черный?
- Неа.
Я изобразил искренний ужас в своих глазах и театрально приложил ладонь ко лбу.
- Ты наверно шутишь! Какой же он тогда?
- Увидишь, когда придет время.
Он всегда вынуждал меня чего-то ожидать. Сначала ждать его отъезда, чтобы прочитать записку, теперь мне нужно было терпеть, чтобы увидеть его чертов костюм, приобретенный специально для выпускного вечера.
- Ты сам его сшил? – не унимался я, надеясь выведать хотя бы незначительные детали.
- Нет, купил. Боже, Фрэнки, ты только подумай об этом… Меньше, чем через неделю, мы станем совершенно свободными.
Если честно, мне не очень хотелось об этом думать. И хотя я был рад окончанию средней школы, я ни на секунду не забывал, что как только мы получим свои аттестаты, август неминуемо начнет приближаться; все быстрее и быстрее.
- Да, это круто, - пробормотал я.
Вскоре мы добрались до моего кабинета и перед тем, как я скрылся внутри него, Джерард в очередной раз повторил, что мы встречаемся у шкафчиков после уроков. Мы делали это каждый чертовый день, но он всегда считал необходимым напомнить мне, чтобы я ждал его там.
Как будто я мог забыть. Как будто у меня было столько важных дел, что я мог забыть прийти к этим гребаным шкафчикам.
*
Наконец наступил вечер церемонии вручения аттестатов, который был наполнен пролитыми слезами и грустными вздохами. Я же в целом отнесся ко всему достаточно равнодушно. Подумаешь. Я оканчивал школу, где по большей части никогда не чувствовал себя комфортно. И вступал на большую дорогу навстречу новой жизни. Нет, это просто смешно.
Единственное, что привлекало мое внимание весь вечер, это Джерард. Только он волновал меня в этой огромной толпе народа.
Еще заранее мы с ним договорились встретиться перед дверями актового зала. Я стоял там, с тревогой осматриваясь по сторонам, и ждал его. Мои одноклассники и их родители то и дело проходили мимо, одаривая меня странными взглядами. Но стоило ему появиться в поле зрения, как я свободно выдохнул, сразу же чувствуя себя спокойнее.
- Ничего себе, Джерард, ты отлично сегодня выглядишь, - как можно сдержаннее произнес я.
Он был одет в темно-бордовый вельветовый пиджак и шикарные черные брюки, из-за чего я невольно чувствовал себя паршиво в своем скромном блейзере и таких же жалких штанах. Я едва мог отвести от него взгляд. Его темные блестящие волосы, зачесанные назад, в сочетании с этим костюмом делали его еще бледнее обычного.
- Спасибо, ты тоже хорошо выглядишь, - ответил он, слабо улыбнувшись.
Окей, все нормально.
Его мраморного цвета кожа заставляла его глаза выделяться и быть еще восхитительнее, если это вообще было возможно; они светились, клянусь богом, сверкали, словно блики заходящего солнца на волнах моря. А ресницы… Такие аккуратные и длинные. Весь он казался в этот вечер каким-то безупречным созданием.
Я чувствовал себя неуютно, стоя рядом с ним, когда наши родители решили сфотографировать нас еще даже до того, как мы вошли в зал. Каждый из них снимал нас то по отдельности, то вместе. Мне не хотелось этого признавать, но я был немного удивлен тем, что на выпускной Джерарда пришли Донна и Гэри. Я знал, что он находился в натянутых отношениях с каждым из них, но в то же время был рад, что в этот вечер у него имелась хоть какая-то семейная поддержка.
А еще я пребывал в чертовом восторге из-за того, что мама специального в честь сегодняшнего события купила одноразовый фотоаппарат, чтобы сделать памятные снимки. Я очень надеялся, что она сфотографирует нас с Джерардом вместе, а потом отдаст эти фотографии мне, чтобы я мог хранить их в своей коробке памяти с остальными важными и дорогими мне вещами. Мне нужны были эти снимки, чтобы смотреть на них, когда он уедет.
Мы сидели рядом во время торжественной части вечера, и Джерард только раз наклонился ко мне, прошептав: «Какой отстой». Его голос был хриплым и низким, а лицо находилось так близко к моему, что я еле сдерживался, чтобы не развернуться хотя бы на сантиметр и не коснуться носом его щеки, ведь он произнес эту фразу прямо мне на ухо. Я точно расслышал его слова, хотя был полностью сосредоточен на непосредственной близости между нами. Я должен был сдерживать себя, потому что желание уткнуться подбородком в его плечо усиливалось с каждой секундой. Кое-как взяв себя в руки, я все же смог выпрямиться и перевести все свое внимание на сцену, откуда продолжали звучать поздравительные речи.
Так скучно, так бессмысленно.
Я не добился ни наград, ни каких-то дипломов отличия, но за то мне удалось подтянуть оценки до уровня, которого вполне было достаточно для поступления в колледж. Мысленно я сделал пометку, что не стоит об этом забывать, если я когда-нибудь вдруг захочу продолжить обучение.
Мой средний бал за последние месяцы поднялся на десять процентов и теперь составлял семьдесят восемь баллов – и я ни на секунду не сомневался, что я достиг этих успехов только благодаря Джерарду, который воодушевлял меня на поступки. Он каждый день делал меня таким счастливым, что это послужило мощной мотивацией для того, чтобы взяться за учебу хотя бы в выпускном классе. К тому же Джерард сам неплохо учился, поэтому мне хотелось соответствовать ему еще и в этом.
Конечно, все это заметили – он, моя мама, даже учитель английского, который как-то раз похвалил мои рвения.
Это в очередной раз напоминало мне о том, почему я когда-то разорвал связи с теми, с кем раньше постоянно болтался. Они лишь хотели напиваться на вечеринках и быть беззаботными подростками, медленно прожигающими свою жизнь. В школе, на совместных уроках, мы только и делали, что болтали о всякой ерунде, а вечерами у меня никогда не оставалось времени на выполнение домашнего задания, потому что мы всегда где-то ошивались и творили всякое дерьмо. Я определенно не скучаю по тем дням.
Сейчас, с Джерардом, мы тоже много времени проводили вместе, часто гуляли, но при этом запросто могли завалиться к кому-нибудь из нас и начать делать уроки. Это были не самые веселые часы, но, черт возьми, он действительно помогал мне в учебе. Так круто иметь друга, который положительно на тебя влияет.
Необходимость выходить за аттестатом на сцену выбивала из колеи. Когда директор начал называть фамилии в алфавитном порядке, я сидел с липкими от пота ладонями и нервно колотящимся сердцем, ожидая пытки под названием: «Пройди через весь зал на глазах у сотни людей, чье внимание будет привлечено только к тебе».
Шаткими шагами я все-таки добрался до трибуны и принял аттестат с выдавленной через силу улыбкой. Моя мама не поленилась сфотографировать меня сначала во время вручения, а потом и вместе с остальной частью класса, уже получившей свидетельство об окончании средней школы.
Я окинул взглядом толпу, чтобы отыскать Джерарда, и наткнулся на его взгляд. Он смотрел на меня, не отрываясь, а затем улыбнулся и кивнул, что на нашем тайном языке жестов означало, что все в порядке.
Его фамилию назвали предпоследней, и он наконец также поднялся на сцену, чтобы с самой обворожительной улыбкой забрать свой аттестат и присоединиться к другим выпускникам.
Торжественная часть закончилась, и все кинулись друг к другу, чтобы обнять и поздравить. Люди плакали, смеялись, улыбались и без остановки тараторили. Этот «восторженный» шум, доносившийся со всех сторон, порядком раздражал, и мне не терпелось быстрее свалить отсюда.
Мы с Джерардом шли друг за другом, как и все остальные, направляясь к выходу из зала, но вдруг он взял меня за руку, из-за чего я резко остановился на месте. Суета вокруг нас продолжалась; кто-то визжал, кто-то не прекращал фотографироваться, но мне было плевать на них всех. Ничто не имело значения, когда я посмотрел на Джерарда грустным взглядом и несмело улыбнулся ему, получая в ответ такую же робкую улыбку. Он не отпускал мою руку.
Пожалуйста, поцелуй меня, прямо сейчас. Перед всеми. Пусть они знают, что ты только мой.
- Поздравляю, - произнес он, быстро обнимая меня.
- Спасибо, и я тебя. Слава богу, что эта дерьмовая школа закончилась.
Мы отстранились друг от друга, но он продолжал держать меня за руку, как будто боялся, что нескончаемый поток учеников и родителей сможет нас разлучить. По его неуверенному выражению лица я понял, что он хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. Он выглядел обеспокоенным и нервным.
- Все в порядке? – спросил я.
- Фрэнки, у нас будет самое замечательное лето, ты мне веришь? – сказал он, игнорируя мой вопрос. – Мы будем развлекаться каждый день. Я хочу научить тебя водить машину, я хочу пригласить тебя на ужин в ресторан, мы будем ходить в кинотеатр или смотреть фильмы дома, ездить куда угодно, кататься на качелях или гулять по парку… все, что ты захочешь, Фрэнки.
О, нет…
Я знал, что это было. Он просто планировал занять все то время, которое осталось у нас до второй недели августа. Внезапно, я понял, что даже не знал точную дату его отъезда.
Может это и к лучшему – у меня не будет возможности отсчитывать дни в обратном порядке. Но я хотел знать. Я предпочел бы знать, когда именно наступит утро, в которое он появится у моего дома в заполненной коробками машине, чтобы обнять меня на прощание.
- Когда точно ты уезжаешь, Джерард? – осторожно спросил я, стараясь выглядеть не слишком навязчивым.
- Девятого августа. Но мы не будем об этом думать, хорошо? Хочу, чтобы мы весело проводили время, ни о чем не беспокоясь, - он наклонился ко мне чуть ближе, потому что гул голосов вокруг стал громче. – Мы будем притворяться, как будто этим летом ничего не изменится, и наслаждаться каждым проведенным вместе днем, хорошо?
- Хорошо, - согласился я, не уверенный, что у меня вообще был выбор.
Он только что накормил меня таким количеством обещаний, что просто хотелось ему поверить. Я очень надеялся, что у него действительно получится отвлечь меня от постоянных мыслей о его скором отъезде.
Я знал, что он говорил мне все это не просто так. Я понимал, что он думал так же, как и я – теперь, когда школа была официально окончена, мы лишились того последнего чувства надежности, что она нам давала. В то время, как мы ходили на занятия, у нас еще была гарантия на то, что до августа оставался целый месяц и пара недель. Теперь же, после вручения аттестатов, было страшно представить, как быстро полетят дни.
Внезапно я почувствовал себя сильно смущенным под его пристальным взглядом, он буквально заглядывал мне в глаза, не давая отвернуться.
- Мы проведем это лето вместе, - как клятву произнес он. – Нам еще так многое нужно сделать.
Прежде чем я успел спросить, что именно он имел в виду, Джерард быстро сжал мою ладонь еще раз и пообещал, что мы поговорим об этом позже. Гэри и Донна стояли недалеко от дверей – их недовольные хмурые лица давали понять, что ему лучше было бы поторопиться, потому что вряд ли они хотели задержаться в этом месте хотя бы на одну лишнюю минуту.
По пути домой моя мама была вся в слезах.
- Ты и Джерард… Вы так красиво смотрелись вместе.
- Спасибо.
Мне нравилось слышать, что мы хорошо выглядели рядом друг с другом.
- Так жаль, что отец не смог увидеть тебя таким. Ты так быстро вырос… И я знаю, что сейчас он наблюдает за тобой, я знаю, что он гордится своим сыном… - ее голос дрогнул, и вот дерьмо, она снова начала плакать.
Я только что, черт возьми, окончил среднюю школу, но по каким-то непонятным причинам я не ощущал ничего, кроме апатии. Я всего лишь принял этот факт как должное, как что-то, что приходит и уходит, оставаясь в прошлом; просто очередной шаг навстречу взрослой жизни, которая чертовски пугала – мне было почти восемнадцать, скоро я должен буду искать работу, поступать в колледж, планировать карьеру. Моя жизнь, по сути, только начиналась. Блять.
Я отлично понимал все это, но почему-то оставался убийственно безразличным. Моя мама сидела за рулем с красным носом и слезящимися глазами, и что, блять, я должен был сделать? Почему она раздувала такую трагедию из сегодняшнего вечера? Я просто получил какую-то жалкую бумажку с оценками… вот и все, ничего сверхъестественного.
Наверно, причина в том, что я был занят совсем другими мыслями.
Ее слова об отце нашли незамедлительный отклик в моей голове. Я ненавидел говорить о нем. И дело не в том, что я все еще скорбел или замыкался в себе, просто любые упоминание о нем приводили меня в отчаяние. Я был лишен возможности расти на глазах у своего папы, я потерял его, когда мне было восемь.
Единственное, что у меня осталось от него, это всего лишь одна наша совместная фотография. Я хранил ее в своей коробке памяти. Мы сидели на земле, мне было семь лет, и мы оба широко улыбались, смотря в фотоаппарат, который держала мама. Я был рад, что она сделала тогда этот снимок, потому что теперь, посмотрев на него, я мог оглянуться назад и восстановить в голове некоторые воспоминания, которые со временем постепенно стирались.
Их было не так много. Например, я помнил, как однажды ехал с ним на машине. Мы направлялись к магазину видеопроката. Я сидел на заднем сиденье, а папа расспрашивал меня, какой фильм я бы хотел посмотреть.
Я был так взволнован тем вечером. Наша семья не часто могла позволить себе лишние расходы, но когда имелась такая возможность, мой папа всегда придумывал для меня что-нибудь особенное. В большинстве случаев я просто хотел, чтобы он брал меня с собой в какое-нибудь кафе с фаст-фудом. Он знал, как я обожал открывать бумажный пакет с едой и находить там очередную игрушку.
Все остальные детали, которые я мог вспомнить о своем отце в повседневной жизни, казались бы привычными и обыденными, но сейчас они значили для меня все, потому что больше у меня ничего не было. И я определенно не хотел думать об отце, сидящем за рулем. Он погиб в автокатастрофе. Пьяный водитель врезался в него, проезжая на красный свет. Мой папа умер мгновенно; серьезный перелом шеи оказался травмой несопоставимой с жизнью. Тот человек, который убил его, был доставлен в больницу в критическом состоянии и скончался в ту же ночь.
Мне было всего восемь. Я действительно не понимал, что папа больше никогда не вернется домой. Даже на его похоронах я непонимающе смотрел на закрытый гроб и постоянно спрашивал у мамы, что было «в этом большом ящике».
- Мам, что здесь делает этот большой ящик? Что в нем?
Мне хотелось раскидать в стороны огромное количество лежащих сверху букетов, таких ярких и пушистых, и когда я дотянулся своими маленькими руками до одного из них, то замер на месте. Я держал цветы прямо перед своим лицом и с любопытством разглядывал их, а потом посмотрел на маму, все еще ожидая ее ответа.
Но она ничего мне не ответила. Я видел ее глаза, распухшие от слез, и, как и любого другого ребенка, вид расстроенной мамы расстроил и меня самого. Положив руку мне на плечо, она крепко прижала меня к себе, а потом сказала поцеловать этот черный деревянный ящик. Как только я сделал это, мама увела меня на место до того, как началось отпевание.
Я не мог понять, почему всем вокруг меня было так грустно, и почему мы находились в просторном зале со стройными рядами деревянных скамеек и красивыми шторами. Эти богатые на вид шторы висели прямо позади большого черного ящика.
Я помню свою маму, которая невнятно пыталась объяснить мне, что папа, мой родной папочка, был там.
- Нет! Папа не может там быть! Это неправда! Почему он там лежит? Почему он не выходит?
Я сорвался с места и, подбежав к гробу, стал отчаянно стучать в него своими маленькими кулачками.
- Папа, папочка, выходи! Мы с мамой хотим тебя увидеть!
Но он так и не вышел.
Некоторое время после похорон я почти не разговаривал, долго стараясь понять, почему все это произошло. Теперь, когда я вспоминал себя в тот период, я чувствовал неловкость из-за того, что многое тогда не понимал.
- Мам, не плачь. - Сейчас ее слезы это последнее, что я хотел видеть.
Потеря отца в раннем возрасте не причинила мне какой-то сильной психологической травмы, возможно из-за того, что я уже привык жить без него. Конечно, было больно об этом вспоминать, но я знал, что я ничего не могу изменить или повернуть время вспять.
- Я горжусь тобой, Фрэнк. Я действительно тобой горжусь.
Я был рад видеть, что мама постепенно успокаивалась. Это означало, что мы могли вернуться в настоящее и не вспоминать прошлое. Понятное дело, что она провела много лет с моим отцом и, безусловно, любила его, поэтому ей причиняло большую боль то, что произошло, но я не хотел, чтобы она поднимала эту тему в мой выпускной вечер.
- Ты уже задумывался о будущем? Потому что совсем скоро ты начнешь взрослую жизнь.
Я закатил глаза. Удивительно, как быстро она умела менять тактику поведения – сначала плачет из-за отца, а уже в следующую минуту начинает действовать мне на нервы. Она, блять, издевается?
- Да, у меня даже есть конкретная цель. Я собираюсь переехать в Нью-Йорк.
- Фрэнк, не заставляй меня повторять снова.
- Мам, пожалуйста…
- Я уже сказала «нет». На каком языке мне нужно это произнести, чтобы ты наконец понял?
Я, блять, ненавидел, когда она начинала разговаривать со мной подобным тоном. Такое чувство, что она думала, будто у меня слишком толстая черепная коробка, поэтому нужно было по несколько раз повторять какие-то элементарные вещи. Казалось, все, чего ей хотелось – это выставить меня идиотом. Так может быть это у нее проблемы с головой, потому что она даже не замечала, что все последнее время я был сосредоточен только на переезде.
- Мама!
- Хватит, - коротко оборвала она меня тоном, не терпящим возражений.
Что ж, отлично, блять, просто замечательно. Теперь она точно разозлилась, и я ненавидел ее за это.
Боже, этот человек страдал перепадами настроения еще чаще, чем Джерард.
*
Позже в тот же вечер я находился в своем привычном обиженном на весь мир состоянии. Моя мать так просто рушила мои мечты и абсолютно не хотела понимать меня. Я был в шаге от нервного срыва.
Да пошла она нахрен.
Я спустился вниз, чтобы набрать стакан воды, и снова столкнулся с ней на кухне. Мы не обмолвились ни словом. Я не многое мог сказать ей, кроме очередных слезливых просьб о переезде в Нью-Йорк или же парочки отборных проклятий, которые хранил специально для нее. Однако я предпочел держать рот на замке, чтобы она не обозлилась на меня еще сильнее. Молча наполнив стакан водой из-под крана, я направился в свою комнату, чтобы увидеть во сне Джерарда.
Я хотел быть с ним всегда.
Вдруг меня осенило, и я снова побежал вниз. Спустившись по лестнице, я быстро схватил домашний телефон и рванул обратно, не желая попадаться на глаза маме. Забравшись на кровать, я выждал несколько секунд, чтобы отдышаться, а потом набрал номер Джерарда, который каким-то образом сразу обо всем догадался.
- Фрэнки? Ты что, снова спорил с мамой?
Я чуть ли не рассмеялся, потому что это было буквально первой фразой, которую он мне сказал. Он знал, что что-то произошло. Конечно, чаще всего я звонил ему только по этой причине, но, тем не менее, он всегда чувствовал, если я был не в порядке.
- Поможешь мне разработать план по ее убийству?
- Что случилось?
- Мы ехали домой и вдруг разговорились… Она была в хорошем настроении, поэтому я снова спросил у нее про Нью-Йорк.
- Фрэнки…
- И она сказала «нет». Так что сейчас мы дома, она со мной не разговаривает. Я только что спускался вниз, и, зная, что я нахожусь в дерьмовом настроении, она даже не поинтересовалась, как я. Что, блять, творится у нее в голове? – я увлекся, не заботясь, как Джерард воспримет мои слова. – Она никогда не замечает, когда у меня что-то происходит. Тогда какого черта она еще смеет указывать мне, как жить? Она не имеет право этого делать, потому что ей наплевать на меня.
- Я думаю, что она чувствует себя беспомощной рядом с тобой. Ей кажется, что ты ее отталкиваешь.
- Ну, я все равно ее ненавижу.
Он вздохнул.
- Ладно, это все, о чем ты хотел со мной поговорить?
- Эм… - Это была главная причина моего звонка, хотя мне бы хотелось болтать с ним по телефону вечно, будь такая возможность. – Ну… Вот мы и закончили школу, - как бы невзначай произнес я, лишь бы поддержать разговор.
- Ох, да, я помню. Даже как-то не верится, правда?
- Ага. Не скажу, что чувствую особую разницу, но я рад, что больше не нужно будет туда возвращаться.
- Да уж. Черт, я точно не буду скучать по этому месту.
- Я тоже. - Зато я буду скучать по тебе.
Я знал, что долго задерживаться на этой мысли было опасно, поэтому поспешил сменить тему.
- Итак… Чем ты сейчас занимаешься?
Это, наверное, был самый глупый вопрос в моей жизни, потому что, очевидно, - в данный момент он разговаривает со мной.
- Да так, по мелочи… Развлекаюсь с дилдо.
Волна тепла моментально пробежалась по моему телу, и я чуть не выронил телефон.
- Что?
Мне просто показалось, верно?
- Я сказал, что развлекаюсь с дилдо.
Он не шутит.
- Джерард?
- Да, Фрэнки? – отозвался он соблазнительным голосом, который как сладкий густой мед капал мне прямо на ухо. – Хочешь приехать ко мне и составить компанию?
Господи Иисусе. У него есть дилдо? И он с ним развлекается? Блять! Значит, прямо сейчас он лежит в постели абсолютно голый, держит в руках эту вещицу и одновременно разговаривает со мной? Или же он уже засунул ее в задницу?
Наверное, он стоит на коленях, согнувшись над кроватью, одной рукой обхватывает свой член, а второй… медленно проталкивает игрушку внутрь себя, при этом тихо стонет и подрагивает.
Я резко тряхнул головой, как будто это поможет избавиться от ярких вызывающих картинок перед глазами.
- Ты ведь шутить, правда? – выдавил я из себя, кое-как сглотнув.
Я действительно надеялся, что он не сможет догадаться по моему голосу, в каком состоянии я сейчас находился. С огромным усилием я пытался выкинуть из головы все, что уже успел нафантазировать, и очень боялся себя выдать…
- Ага.
И-и-и… Финиш.
Для чего вообще нужно было говорить мне такие вещи? Эй, Фрэнки, я играюсь с дилдо, не хочешь присоединиться ко мне? Ради всего святого, прекрати это делать!
- Оу, ладно. Черт, чувак, ты…
- Тебя на самом деле очень легко смутить, - перебил он меня прежде, чем я успел договорить.
- Выкуси, - не желал сдаваться я, представляя, что бы последовало дальше, если бы мы сейчас сидели друг напротив друга. – И я знаю, что на этот раз ты меня не укусишь, потому что тебя здесь нет.
Ох, у меня игривое настроение.
- Да, но я сделаю это, когда мы снова встретимся.
- Ты забудешь, - парировал я, улыбаясь.
- Уверен, что не забуду. Куда ты хочешь, чтобы я укусил тебя в этот раз, Фрэнки? Давай посмотрим… Я уже кусал тебя в шею, за палец, в живот, грудь, губы, подбородок… Что осталось?
Я буквально видел, как он по очереди загибает пальцы. Те пальцы, которыми он по одному медленно меня подготавливал, перед тем, как трахнуть… Пальцы, которые были во мне.
- Не знаю. Куда ты сам хочешь меня укусить? – подыграл я, с ног до головы охваченный сладкой эйфорией.
- Ах ты, маленькая грязная шлюшка.
Мне отчасти нравился весь этот телефонный флирт. Я чувствовал себя в безопасности. Моя дверь была плотно закрыта, в комнате находился только я, а это значит, никто не мог меня услышать. Джерард не смущал меня одним своим видом. Во всем этом присутствовала доля анонимности, и я знал, что потом не буду испытывать неловкость, потому что, закончив разговор, я просто повешу трубку и лягу спать.
Я уже невероятно завелся и не мог остановиться.
- Я могу быть твоей маленькой грязной шлюшкой, если ты хочешь… - предложил я, улыбаясь. Я говорил медленно, понижая голос почти до шепота. – Ты можешь укусить меня куда угодно.
- Куда угодно?
- Да, - ответил я, даже не раздумывая. Жар, скапливающийся в моих штанах, все равно не давал мне возможности логически размышлять. Он хочет меня укусить… Очень мило. Пожалуйста, пусть он это сделает. М-м-м…
- Договорились. И я прослежу, чтобы ты выполнил свою часть сделки.
- Да? – чуть ли не промурлыкал я, продолжая экспериментировать со своим голосом. – Хочешь, чтобы я тебе подчинялся? Думаю, мне могло бы это понравиться.
На другом конце провода вдруг повисла полнейшая тишина, на какой-то миг я даже подумал, что он бросил трубку, однако я еще чувствовал его присутствие. Из динамика доносился тихий фоновый шум, но я не слышал его дыхания. Может, он швырнул телефон и убежал в туалет, потому что его стошнило от моих откровений?
Я не произносил больше ни звука, боясь его реакции, и просто ждал, когда он что-нибудь ответит. После долгих минут тишины, я наконец расслышал его тихое бормотание.
- Черт.
И он снова замолчал еще на какое-то время.
Неужели я ляпнул что-то лишнее?
- Фрэнки, прекрати говорить все это… - вдруг прошипел он. – У меня сейчас встанет.
- В этом и смысл, Бэтмен.
В любом случае, я чувствовал то же самое. Улыбнувшись, я переложил телефон и зажал его левым плечом, чтобы освободить руки и скользнуть ими к поясу джинсов. Я знал, что не должен был делать этого, но мне так хотелось почувствовать себя переполненным, довести до края, потерять голову от этих фантазий, в то время как я буду слышать его голос по телефону. Возможно, в этой игре неплохо бы смотрелись трико и плащ… О, и еще маски, да.
- Значит вот как, Робин? Ты поэтому хочешь быть моим партнером? Чтобы звонить в любое время и дразнить меня, когда я, вообще-то, занимаюсь своими неотложными делами?
- Какими неотложными делами? Развлекаешь себя дилдо? – ответил я, пытаясь сохранить свой голос максимально ровным.
- Нет, Бэтмен, я раскрою свою личность только после того, как ты трахнешь меня вслепую.
- Робин, давай сейчас…
- Нет. Я хочу, чтобы ты начал перечислять имена всех, с кем ты когда-либо был, и я остановлю тебя, когда ты назовешь правильное имя.
- Я хочу увидеть, кто ты…
- Ты знаешь, кто я…
- Сними свою маску, Робин.
- Сними свое трико, Бэтмен. Но плащ не трогай… Закутай меня в него, в его таинственный мрак, когда заставишь меня видеть звезды. И не снимай маску… Я хочу, чтобы меня трахнул Бэтмен, а не Брюс Уэйн.
- Я не Брюс Уэйн, я…
- Нет, тш-ш-ш, тихо. Не используй слова, используй свое тело… Заставь меня кончить, Бэтмен. Я хочу видеть твое сильное тело, уверен, ему можно найти хорошее применение. Покажи мне, каким страстным ты можешь быть.
- Да, и эти дела тоже, - ответил он.
Я едва ли его слышал. Он продолжал что-то говорить, но меня это уже не волновало. Мое гребаное богатое воображение сыграло со мной злую шутку.
- М-м-м, да, - прошептал я, прижимаясь раскрытой ладонью к промежности, все еще скрытой джинсами. Я продолжал сжимать свой моментально твердеющий член и не спешил расстегнуть молнию, потому что грубая ткань придавала совершенно новые и удивительные ощущения. Все мое естество чуть ли не кричало, желая быстрее вырываться на свободу.
- Фрэнки? Что «да»? Ты блять серьезно? Ты делаешь это сейчас?
- Д-делаю что… Да, - заикаясь ответил я, не задумываясь над обрывками его слов, смысл которых едва ли доходил до меня. Горячие волны удовольствия накатывали на меня с каждым новым движением ладони. Я знал, что потом пожалею об этом, и очень надеялся, что он не станет возвращаться к этой теме. Эй, может, он даже не догадывался, чем я тут занимаюсь. Это ведь не могло быть так очевидно.
- Ты действительно сейчас…
- Бэтмен-Бэтмен, почему у тебя такие мускулистые ноги…
- Это чтобы крепче тебя обхватывать.
- Ничего себе, Бэтмен-Бэтмен, почему у тебя такие острые зубы…
- Чтобы больнее тебя кусать.
- Бэтмен-Бэтмен, почему у тебя такое шикарное тело…
- Чтобы сильнее тебя изводить.
- Какой большой у тебя член, Бэтмен, а теперь засунь его в меня и заставь меня кричать.
- Блять, - проворчал я, приподнимая бедра и отчаянно толкаясь ими в руку, еле удерживая телефон в другой руке.
- Что такое? Ты в порядке?
- Я очень в порядке, - заплетающимся языком промямлил я.
- Ладно. Но эй, можешь немного успокоиться, а то Гэри поднимается по лестнице.
- Почему я должен успокаиваться? – недовольно прохныкал, мечтая сейчас лишь об одном – как можно быстрее кончить.
- Не знаю, я просто не хочу, чтобы он услышал нас.
- Я не делаю ничего плохого…
Нет, только не останавливайся, пожалуйста, продолжай со мной разговаривать… Я хочу притвориться, что мы больше, чем просто друзья…
- Да, но ты тут возбужденно дышишь мне прямо в ухо, а я говорю тебе всякие грязные словечки. Так что тш-ш-ш.
- Пф-ф-ф, ладно.
Подождите, что он делал?
Ну что за облом. Хотя, может это и к лучшему, не думаю, что действительно готов дрочить себе, когда он находится на другом конце телефона.
- Ой, да, извини… - донесся до меня голос Джерарда.
- Что? За что ты извиняешься? – запутавшись, спросил я, но в следующую секунду понял, что он говорил уже не со мной.
В его комнате был Гэри.
- Дай сюда телефон! С кем ты треплешься?
- Это мой друг – Фрэнки.
Я не на шутку испугался за него. Я хотел, чтобы он не сдавался, хотел оказаться сейчас рядом с ним, чтобы защитить, как и полагается настоящему Робину.
- Фрэнки? У какого нормально подростка будет такое имечко?
- Я просто… Мне нравится так его называть… - голос Джерарда звучал кротко и послушно.
- Твой дружок что, такой же гребаный педик, как и ты? Сейчас же отдай мне телефон.
- Хорошо, прости. Я только быстро попрощаюсь с ним. Эм, пока… Фрэнк. Я позвоню тебе завтра.
Я догадался, что он больше не мог разговаривать, поэтому не стал его задерживать, ответив короткое: «Пока».
Раздался тихий щелчок, и в телефоне воцарилось молчание.
Ну а я чувствовал себя немного дергано.
Как будто лапал себя в то время, как разговаривал по телефону.
Поставив телефон на зарядное устройство на первом этаже, я вернулся в свою комнату. Меня действительно беспокоило то, как Джерард отвечал Гэри, и как тот с ним обращался. Успокаивала лишь мысль, что скоро он избавится от общества этого человека.
Я подошел к окну, задумавшись, действительно ли шутил Джерард, когда говорил, что у него есть дилдо. Конечно, он часто специально смущал меня, но никогда раньше он не заходил так далеко.
Вечер медленно подходил к концу; полностью стемневшее небо кое-где освещали недавно зажженные фонари. Я посмотрел на часы, которые показывали десять часов. Решив принять душ, я захватил пижаму и направился в ванную. Мне еще следовало законно закончить то, что было начато. Одна мысль об этом заставляла меня дрожать в предвкушении.
Повернув кран и настроив оптимальную температуру, я подставил лицо горячим брызгам воды, льющимся на меня сверху. Спустя минуту я закрыл глаза, прокручивая в голове разговор с Джерардом, последствия которого, как я надеялся, не заставят себя долго ждать.
Я улыбнулся и медленно заскользил ладонью вниз, обхватывая пальцами член и начиная водить ими по всей длине.
- Эй, подожди, - остановил меня Колин. – Я могу тебе помочь. Познакомлю с какой-нибудь девчонкой и прослежу, чтобы она тебе дала. Чувак, серьезно, я очень, очень хочу тебе помочь. - Блять, лучше заткнись. – Мне не нравились девчонки, они мне не нужны. - Просто послушай. Ты подкатишь к ней, сделаешь парочку стандартных комплиментов о том, что она хорошо выглядит и все в этом духе, поверь, она растает уже через пять минут и позволит тебе делать с ней все, что захочешь. Ты не можешь путаться с парнями, это просто не правильно, друг. Тебе нужна девчонка, чтобы быть настоящим мужиком. Поэтому ты должен… - Хватит, заткнись! – раздраженно прокричал я. – Закрой свой рот! Я уже сказал тебе, что не собираюсь делать то, чего не хочу! - Фрэнк, просто поверь мне. С девчонками все не так сложно. Тебе всего лишь нужно знать, что им говорить и прочую ерунду. Давай, чувак, я помогу тебе. - Просто, блять, прими меня таким, какой я есть! Я резко развернулся в сторону дома и пошел прочь, чуть ли не закипая от злости. Какого черта он ко мне привязался? В этот момент я как никогда был рад, что порвал со своими старыми друзьями, потому что если бы я этого не сделал, то моя жизнь превратилась бы в сущий ад. - Тогда иди трахать своего дружка и больше никогда ко мне не подходи, - прокричал Колин мне в след, когда я отошел от его дома на приличное расстояние. – Только развлекитесь от души, потому что Мэтт собирается прибить твоего гребаного педика!
Мурр муррр ))) Очень приятная и многосодержательная глава, мне понравилось, что она перевела нас за край школы, и теперь у них будет много времени вместе, и я думаю, впереди нас ждут очень интересные и вкусные главы. Мне интересно, что за ситуацию ты проспойлерила в своём посте, потому что мне от неё бррр... Почему всегда кому-то есть дело до того, что его вообще никаким боком не касается? Меня это больше всего напрягает в людях, это ужасно.
Ох уж это "Бу-у-у-у"...
Ох уж эти мне грязные телефонные разговорчики, Джерард и правда тот ещё проказник, дилдо ему подавай, хммм))) Мне очень понравилось, как ФРэнк по-подростковому возбудился от них в образах Бэтмена и Робина, это было чертовски необычно) И эта трубка, зажатая между плечом и ухом, и то, как он трогал себя через ткань, ммм! Он однозначно меняется, и мне радостно видеть его таким.
Мама его немного напрягает. Меня поражают взрослые, которые говорят: Вот и твоя взрослая ждизнь, чем ты думаешь заниматься - будето подразумевают то, что поддержат тебя. А потом начинается: мы тебя поддерживаем, но только ты не должен делать это, это, это и это (список может быть бесконечным) Таким родителям тяжело отпускать своих детей... Их детям тяжело становиться отдельными личностями. Это на самом деле одна большая трагедия в итоге. Я знаю тех людей, которые до сих пор, будучи в очень зрелом возрасте, не могут освободиться от детского инфантилизма и родительской тяжёлой воли. И это смотрится ужасно, если честно. Когда человек, уже давно должный быть кем-то сам по себе, является придатком кого-то, кто тебя родил. Бррр.
И Гэри... я тебе говорила, но это дерьмо ещё рванет, я чувствую. Нечисто тут всё с этим Гэри...
Спасибо за твой труд, булочка, и береги себя, пожалуйста!!! (ты знаешь, о чём я)
меня так сильно цепануло после прочтения до конца, что от остальных макси-фанфиков отшвыривает просто) не идет в голову. (вот так и уходят люди из фандома хдд)
это настолько проникновенно, насколько и грустно, и искренне, и трепетно... если проникнешься, уже не отпускает) и накал идет до конца - вот там уже выстраивается полная картина, и приходит осознание, что засосало с головой - и плачешь, и смеешься, и переживаешь) вот после While I'm Still Here еще долго такой приятный осадок остается. просто эти герои - они в голове, и атмосфера, и все-все-все. невесомая сказка. и отдельное спасибо этому фанфику за песню The Killers - Everything Will Be Alright, она такая ммм..космическая) и сцена, в которой она играет (забегаю вперед, но уж что поделаешь) - просто нечто. ааааа. я бы ей вручила награду "лучший эпизод в фанфикшене" :)
какие же чудные у них отношения. и доверительные, и крепкие, и нежные. в общем, как-то так.. спасибо тебе огромное за то, что доносишь это чудо до народа, и за великолепный перевод, и за труд. за все, за все! (миллион сердечек вишу, миллион цветов Ирни) :flowers:
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
:flowers: