Репетиция «Leathermouth» практически подходила к концу, ибо мы были уже на нулях, когда открылась дверь и в проёме показалась Джамия. - милый, тебе пришла смс-ка от Боба. Я едва не задохнулся от радости. Старина Бобо, как же соскучился по нему! Последний раз мы виделись аж в декабре, когда «My Chemical Romance» приезжали в Чикаго с концертом, но тогда встреча прошла сумбурно и как-то смущённо. Мы сидели впятером в «Старбаксе» на Норт-Кларк-стрит, вспоминали старые приколы, общих знакомых, но больше тянули каждый свой кофе в неловкой тишине, вакуумом разросшейся в весёлом многолюдном полуденном шуме предрождественской атмосферы кофейни. Как же было обидно... почти 8 лет дружбы канули куда-то в небытие. Хотя какая разница, он опять на связи! Кинув в сторону микрофон и крикнув ребятам «Перерыв 20 минут!», я бросился в подсобку, где улыбающаяся Джамия уже протягивала мне сотовый: - Передавай ему привет от меня и девочек. «Привет. Позвони мне». От этих трёх слов противно засосало под ложечкой. Что-то не похоже, чтобы Брайар просто соскучился. Не к добру всё это… Я обнял жену, захватил сигареты и вышел на улицу. Прохладный июньский вечер мягко забирался под футболку и фланель расстёгнутой рубашки, вместе с первой же затяжкой «Malboro» раздражая сорванное скримом горло и отгоняя накопившуюся за день усталость и сонливость. А ведь через неделю начнётся тур.… Хотя об этом ли сейчас. Я набрал номер. Не успело пройти даже 2 гудка, как раздался знакомый хрипловатый бас: - Привет, Фрэнки. - Бобо! – не удержался я и заорал, - Бобо, я так соскучился! Как ты, старик? Брайар невесело усмехнулся. - А как могут быть дела у человека, уже третьи сутки валяющего в больнице? – желчно заметил он, - отлично, просто замечательно. - Боб, я же не знал, - я даже растерялся, - чувак, прости. Что с тобой? Снова рука беспокоит? Он вздохнул. - Да, чёрт бы её побрал. Последний осмотр показал прогрессирующий анкилоз1, слава богу, операбельный. Пришлось вот лечь в больничку, госпиталь Кук-Каунти2, тот самый. Вчера была операция, считай, уже вторая, арррргх, иди к чёрту, дура! – неожиданно рявкнул он куда-то в сторону. - Боб, всё нор… - Забей, это просто дежурная медсестра, - хохотнул Брайар. – Старой грымзе не нравится, что не складываю лапки в молитве и не смотрю ей в рот, как остальные в отделении. Да я тут покурить вышел. Забей, чувак, как сам-то поживаешь? Как твой гарем? Хорошо тур прошёл? Как ребята, Педикон их не обижает? Слышал, что вы хэдлайнеры на «Honda Civic Tour». Хотел поздравить - это прорыв, - слова из Боба лились непривычным потоком, не давая вставить даже звук. Его едва удалось прервать. - Тур? Тур нормально. Столько всего было, и хорошего, и плохого – всего не упомнишь, рассказывать долго. Майк молодец, хорошо влился в команду, ладит со всеми. С ним и работать, и отдыхать – удовольствие. Он сейчас в Аризоне. Хороший парень, но тебя всё равно ужасно не хватает. Мы уже неделю пропадаем кто где, но преимущественно в Джерси. У Джам всё хорошо, она передаёт тебе привет, дочки растут не по дням, а по часам – дом буквально на ушах каждый день стоит. Я с «Leathermouth» сейчас репетирую, планируем писать второй альбом, уже 4 демки накидали. Уэи сейчас тоже в Джерси, гостят у родителей, Рэй с Кристой в Нью-Йорке… что ещё рассказать, даже не знаю. Вроде бы всё хорошо. Ты как? Не считая, конечно, операции и больницы. Послышался тихий шорох очередной затяжки. - Я… - тихо начал Боб и замолчал, - я хорошо. Правда.
II.
Возникла неловкая тишина, подобная той, что была зимой в кофейне, прерываемая только нашим дыханием, да голосами на заднем плане на том конце провода. - Ясно, - попробовал я заговорить и закашлялся, - рад, что у тебя всё хорошо, Бобо, - неловко соврал и понял, что краснею от отвращения к самому себе, великолепно понимая, что ничего у него на самом деле не хорошо. – Ты это, в общем, не пропадай, ладно? Звони там, пиши.… Обязательно напиши, когда тебя выпишут из больницы! Может ещё раз соберёмся все вместе, когда мы в следующий раз будем в Чикаго? Боб молчал. - Хэй, Бооооб? - Конечно, Фрэнки, - бесцветным голосом произнёс друг. – Конечно. Я тебе потом напишу. Конечно. Спасибо, что позвонил. Обязательно встретимся. Спасибо. - Боб, всё в порядке? - Да, да, - поспешно заговорил Брайар, - всё хорошо. Я, пожалуй, пойду. Отбой скоро. Да и на улице уже прохладно, а я без толстовки. Счастливо, Фрэнки. - Боб! - Пока, - щелчок и частые гудки. - Боб! – бесполезно крикнул я в пустоту. Чёрт… Сунув телефон в карман джинсов, я раздражённо закурил ещё одну сигарету. Что же это за херня творится? Что же с тобой творится, старина? Мы же были лучшие друзьями, как всё так быстро умудрилось полететь к чертям? Мы же всегда были больше, чем группа, мы были семьёй! Ведь всё испортилось тогда, после парада, когда молчаливое поморщивание от боли переросло в крики «Блядь! Не трогай меня!», если кто-то хотя бы случайно хватал Боба за руку… Конечно, узнав о проблемах Боба с руками, Джерард ничего не говорил. Он понимающе кивал головой, когда мы объясняли ему природу профессиональных травм барабанщиков, терпел вечные перевязки-перемотки-перетягивания, горы анальгетиков и периодические ошибки на концертах, когда руки сводило настолько, что даже поднять их было больно, не то чтобы ударить по тарелкам или барабанам. Он даже помог устроить Брайара в клинику, где ему сделали операцию, терпеливо ждал, когда закончится срок реабилитации, терпел десятки дублей драм-сессии на записи альбома - мы даже записали 5 песен для альбома, хотя чего нам это стоило. Потом на большее Уэя уже не хватало, и он всё чаще поднимал всплывавшую изредка в разговорах ранее избегаемую тему того, что Бобу нужно отдохнуть от дел группы, толком и не спеша подлечиться дома, без срывов на концерты и запись альбома. Тот отшучивался, говорил, что готов отсиживать свой геморрой годами, что без палочек, шума, стука и грохота его руки отвалятся быстрее, чем с ними; но напряжение постепенно нарастало и однажды выплеснулось в достаточно жёсткий разговор между нами.… Вспомнив тот злосчастный вечер в студии, я инстинктивно закрыл лицо руками и понял, что весь горю от стыда и обиды. Неужели заинтересованность в деловой стороне вопроса настолько легко может затмить годы дружбы? А ведь Бобо, наверное, просто хотел поговорить со мной… Хотел убедиться, что мы всё равно друзья. Чёрт… Я выкинул недокуренный «Malboro» и вернулся на базу. Джам дремала на диванчике в подсобке. Ребята уже успели расслабиться и практически разомлеть. Ещё бы, после почти шестичасовой репетиции-то… Роб и Эд лежали на полу, прикрыв глаза и лениво перебирая струны, Джон и Джеймс сидели в углу, о чём-то негромко переговариваясь. - Так, народ, на сегодня всё. В следующий раз встретимся в субботу, то есть послезавтра, в то же время. Началась обыденная возня: смотка проводов, укладывание гитар в кофры… Я помог ребятам прибраться, разбудил Джамию, забрал свой рюкзак и мы потихоньку двинули домой. Мы шли молча, видимо Джам поняла, что я был не в настроении, и не донимала расспросами. Родные стены встретили нас радостным лаем собак, обиженным повизгиванием Пепперс (видимо Черри в очередной раз приняла её за мягкую игрушку для тисканья), и смущённой Лорой, подругой Джам, периодически возглавлявшей наш весёлый собачье-девчачий отряд, пока моя жена ездила по делам «Skeleton Crew» или сидела со мной на репетициях. Девушка вышла к нам навстречу с Лили и Черри на руках, огорчённо сокрушаясь, что никак не может утихомирить эти маленькие торнадо. Так что едва мы переступили порог, как Джамия подхватила Лили на руки и «мамочки» пошли на второй этаж, а я тем временем двинул на кухню.
III.
В голове смешилась рутина с предвкушением нового этапа тура, которого я с нетерпением ждал, и размышлениями о разговоре с Бобом. Нужно было, чтобы кто-нибудь помог разложить всё по полочкам и утихомирить мою разбушевавшуюся совесть. Посмотрев в сторону лестницы на второй этаж, я не смог удержать вздоха. Джамия потрясающая женщина, мы вместе уже больше 10 лет, она знает обо мне всё… ну, или почти всё.… Но нельзя круглые сутки нагружать её своими проблемами, особенно теперь, тем более, если проблемы не связаны с домом или детьми. Список контактов в телефоне прокручивался на удивление быстро. Вверх-вниз-вверх-вниз-вверх-вниз-вверх… я остановился на Джерарде. А почему бы и нет? Это ведь он первым поднял тему об уходе Боба «в отпуск» и развил до…. Не хочу даже думать об этом. Полный самых противоречивых чувств я нажал на кнопку вызова. Видимо время серьёзно поговорить действительно пришло… Трубку Джерард взял быстро, но то, каким был его тон, мигом развеяло мою злость и решительность. Он плакал…? - Алло… -Джер, привет! – попытался начать я как можно беззаботнее, - как ты? Уэй всхлипнул, и я напрягся. Бог мой, что стряслось… - Фрэнк, всё плохо, - сдавленно проскрипел он, - всё очень-очень плохо. - Что? Что случилось? Бэндит? Лин? Майки? Что? - Мама, - выдохнул Джер и неожиданно разрыдался. Я похолодел. Это был удар под дых. Миссис Уэй всегда была женщиной необыкновенно крепкого здоровья, никогда не жаловавшаяся на свои болячки. - Здесь полный дом врачей, - продолжал Джерард, - ей колют наркотики. Кажется это инфаркт, Фрэнки, чёрт, это грёбаный инфаркт! Они говорят, что это инфаркт! - Джер, успокойся, ты дома один? Где Майки? Тебе нужна помощь? Хочешь, я приду? Джерард, успокойся, я сейчас приду! - Не надо, - неожиданно твёрдо произнёс Уэй, по-детски шмыгнув носом - здесь папа, Алисия и Майки. Спасибо. Не надо, Фрэнки. Я тебе потом позвоню. Спасибо большое, правда. - Хорошо, но…. – а в ухо мне уже, словно дождевые капли по карнизу, стучали гудки. - Блядь! – несчастный мобильник полетел в стену, ударившись о край холодильника, и развалился на куски металла и пластмассы. Я со стоном сполз по стене, схватившись за голову. Меня начало трясти и тошнить. Да что же это за день-то такой, Господи? - Милый, что случилось? – сбежала по лестнице обеспокоенная Джам. – Я слышала шум, всё в порядке? Я попытался встать, но кухня Титаником плыла перед глазами. Кое-как приняв вертикальное положение, хватаясь за ручки ящиков, наклонился над раковиной, пустил холодную воду, и меня начало безудержно рвать. - Фрэнк, - повторила жена, - что с тобой? Она положила ладони мне на плечи, а моё тело содрогнулось под новой волной хлынувшей изо рта желчи. Приплыли, Айеро… - Дорогой! Не говоря ни слова, я сунул голову под кран и начал шумно дышать, раскрыв рот и глотая воду. Холодные струи заливались в глаза и уши, свинцом проваливались в жёлудок, смывая грязную горечь, мочили рубашку, забирались под воротник, обжигали кожу, не давая зареветь, будто я маленький мальчик, потерявшийся в торговом центре в самый разгар рождественской распродажи. Прошло ли 10 минут или полчаса – трудно сказать, время будто сплющили и растянули одновременно, но сердце отколотило свой бешеный ритм и вроде бы пришло в норму, а в глазах перестали мельтешить чёрные точки, застилающие пространство. - У Джерарда беда, - сказал я, отдышавшись и прислушавшись к организму, и зашарил руками в поисках полотенца. – Донне стало плохо с сердцем, там до хрена врачей. Говорят, что это инфаркт.
---------------------------------------------------------------------------------------- 1. Анкилоз — неподвижность сустава вследствие сращения суставных поверхностей. Причиной анкилоза могут быть острые и хронические инфекции в суставе, а также разрушение суставных концов патологическими процессами при ранениях и травмах. Лечение производится путём оперативного вмешательства.
Слууушайте. А неплохое начало. Я так дико скучаю по Бобу, а теперь скучаю ещё больше. Вы неплохо описали происходящие события. Конечно, рано пока судить, я подожду новых глав. Но я уверена, мне понравится. Спасибо, жду продолжения.
Хэй, Бооооб? - Конечно, Фрэнки, - бесцветным голосом произнёс друг. – Конечно. Я тебе потом напишу. Конечно. Спасибо, что позвонил. Обязательно встретимся. Спасибо. Фрэнк, ну что с тобой, это же твой друг!
Фрэнк, ну что с тобой, это же твой друг!
