Тёмной негой наступает вечер. В вышине появляются первые звезды, будто маленькие кристаллы рассыпаются по синей глади. Косматые тучи не беспокоят небо сегодня, давая власть луне. Тишину нарушают лишь торопливые и прерывистые голоса, доносящиеся из роскошного замка. Мысли суетливо проносятся в голове, а голоса то и дело звонким эхом разносятся по зданию.
Это замок короля, и он действительно поражает воображение, крепостной стеной возвышаясь над землёй, как великан над гномами. Казалось, что уже можно услышать, как в парадном зале играет оркестр, лёгкий шорох дамских платьев, звон рыцарских доспехов, задорный смех ребятни... но ещё рано. Казалось, что вот-вот распахнётся парадная дверь, и к нам выйдет сам король в расшитых золотом одеяниях, но пока только вельможи и придворные бегали здесь, готовясь к торжеству. Сегодня будет роскошный ужин, а после - бал.
На столах уже постелены белоснежные скатерти, развивающиеся под настойчивым дуновением ветра, который проникал сквозь приоткрытые окна. Тяжелые занавески лишь слегка поддавались этому. Стены, обитые темно-красным бархатом, украшенные барельефами, вдоль которых стоит дорогая мебель, исполненная тем же материалом, а на полу растянулись ковры. Посредине стоит большой стол с бесчисленным количеством стульев. Во главе, конечно же, царский стул, расшитый золотыми нитями и бархатистыми узорами. Рядом расположилась табуреточка, не блещущая роскошью, но тоже обитая бархатом.
Далее же идут весьма дорогие стулья, но им не сравниться с местом короля. Приборы расставлены, и еда уже заманивает своим видом и ароматом. Огромная свинья с яблоком во рту, множество салатов, курица, обжаренная до золотистой корочки, красная и чёрной икра, а так же большая щука в баклажанном соусе и это далеко не всё.
И вот пора!
Начало близко. Распахиваются большие двери, впуская гостей, лысый швейцар зажигает свечи. Пудрится цирк в ожидании встречи с "голодною" толпой!
В зал заходят кавалеры со своими дамами. Подолы платьев шуршат о пол, слышен звон каблучков, будто отбивающих свой собственный ритм. Дамы небрежно скидывают свои накидки, на бедного придворного, который старается уложить всё аккуратно. Это высшее общество, но оно настолько придирчиво и неблагодарно, что они ставят слуг вровень крысам.
И, вот, каждый занял своё место. Дамы бережно поправляют волосы, а кавалеры стучат по полу своими небольшими каблуками на до блеска начищенных туфлях. Из-под умелых рук музыкантов начинает литься музыка, обволакивая пространство. Из небольших, но от этого не менее роскошных дверей, выходит не кто иной, как сам король.
"Здравствуйте, Ваше Высочество"
"Добрый день, Джерард"
"Вы неотразимы, Ваше Высочество"
Доносится отовсюду. И каждый знает, что это ложь, но так принято. Если бы у людей была воля, они бы тотчас вгрызлись бы в шею Королю и свергли бы его с трона лишь из-за чистой зависти. Но никому это не дозволено. Каждый должен выказывать уважение или ежеминутно лишиться головы на утеху простому народу, у главной площади. Король здоровается со всеми характерным жестом и садится на свое место во главе стола.
А в это время клоун в последний раз проводит белой пудрой по лбу. Пора.
И через миг на арене алой, поодаль королевского места, вырастет мир на утеху залу. Белый маньяк выбегает яро, но движенья мягки, словно это балет.
Шоу началось. Бубенцы звенят, как только шут трясет устало своей битой головой. Всё предательски болит, но уйти со сцены, прервав выступление, нельзя. А эта толпа неблагодарных богатых свиней, в предчувствии зрелища, аплодирует, гудит разговорами, и уже слышен хохот. Всем просто плевать на самочувствие шута. Им нужно зрелище.
Белый клоун в белом одеянии. Ноги в клоунских ботинках мягко и плавно передвигаются по сцене. Движения медленные, будто он выбирает добычу, хотя так и есть, на самом деле. Королевский шут - это тот, кто знает всё и про всех. Он знает самые грязные тайны. Его шутки - это правда под маской юмора, и сейчас он выбирает жертву.
Белый клоун. Белый мученик. Он будет издеваться над собой ради смеха пьяно-жгучего, на утеху толпы. Его гордость давно растоптана, но никто не знает того, что творится в его голове. Сейчас он будет издеваться над собой. Вечером здесь есть у него заботы. Унижение для него работа. Но кто будет смеяться последним - не знает даже сам король.
Его шутки льются по залу рекой. Он оскорбил того толстого мужчину, эту девушку в платье, с гнездом на голове. Самые изощренные слова и самые грубые оскорбления под маской невинной шутки. Он извиваясь, бьёт себя, он унижаясь, строит сказки, он сам смеётся над собой. Шутка о том старике негожа, о его белой дряхлой коже, но шут перешел границу, сказав о короле. Его золотые одеяния на солнце сияют, затмевая бледное лицо. Чёрные локоны будто птичье крыло. Ведьмин ворон крылья распустил.
Сегодня шута ждёт наказание, но люди всё ещё смеются над ним. Пьяно-жгучий смех непристойно разносится по залу. Звон колокола прерывает эти противные звуки. Это означает, что пора приступать к еде. Королевский шут слезает с красного бархатного возвышения и медленно присаживается на табуреточку поодаль короля. Ухмыляющийся и гневный взгляд устремлен на шута.
Сегодня будет больно, но это позже. Король небрежно кладет в маленькую тарелку клоуна, которая сильно уступает в размерах тарелкам гостей, немного салата. Это всё на сегодня. Большего тот не заслужил. Сам же король отламывает себе ножку обжаренной курицы и принимается за еду, аристократично держа вилку и нож в руках. Он отрезает маленькие кусочки и кладет их в рот. Его манера значительно отличается от поведения его гостей. Те, словно свиньи, поглощают еду. У кого-то даже перепачкан рот, а у того старика ещё и образовалось жирное пятно на его костюме. Всё это - противное зрелище.
Время цокает со скоростью секундной стрелки и приближает бал.
Музыка вновь полилась из-под ловких рук музыкантов, обволакивая пространство и зовя людей танцевать. Кавалеры с неохотой потянулись из-за стола, приглашать дам на танцы, а те уже вовсю кружили по залу. Платья, то и дело развивались, отблёскивая тканью. Стук каблуков под музыку, умелые пальцы перебирают струны, ветер завивает всё это в одну большую атмосферу бала. Вот чем хороши королевские празднества. Незабываемые чувства и атмосфера. Кавалеры кружат дам, иногда даже отрывая тех от пола. Слышны тихие перешёптывания подруг, стоящих в углу и ждущих пока их пригласят на танец. Но королю это уже осточертело. Его раздражали эти балы и развлечения, но таков этикет королевства. Это традиция - каждый год устраивать бал. Королю больше располагает развлечение со своим личным шутом.
Рука короля с изящно выгравированным перстнем хватает бутылку масла, роняя пару капель на уже не столь белоснежную скатерть. Масло быстро въедается в ткань и оставляет мутно-желтые пятна. Цепкими длинными пальцами король захватывает руку шута и тащит на себя. Тот чуть не падает со своей скромной табуретки, но крепко встав на ноги, покорно идёт за королем.
Джерард властно распахивает двери в свои покои, проходя вперёд. Всё тот же неизменный бархат обивает стены. Посередине комнаты огромная кровать с кучей подушек. Шелковые чёрные простыни, заправленные в основу кровати из красного дерева. Изголовье напоминает узор, переплетаясь прутьями и стремясь в вышину. Напротив стоит большой шкаф из красного дерева.
Он настолько огромен, что занимает чуть-ли не одну треть комнаты. Рядом железная дверь. Никто не знает что находится там, кроме короля и его шута. Ключи от этой двери на шее Джерарда на крепкой золотой цепочке. Крепко сжав шею клоуна, он небрежно толкает его на кровать так, что голова шута ударяется об изголовье и заставляет шипеть от боли, но клоун остаётся на кровати в том же положении.
Щелчок, и замок на той заветной двери открыт. Там хранятся всевозможные плётки и хлысты, предназначенные лишь для одного человека. Срывая толстую переплетённую веревку с крючка, король направляется к шуту. Один лишь взгляд. Клоун знает, что ему нужно делать. Он переворачивается на живот, подбирая под себя колени и приподнимает свой зад. Пальцы обхватывают прутья кровати и веревки тотчас привязывают его запястья. Он чувствует горячее дыхание, словно огонь дракона, у себя на коже. Теплые руки его короля касаются шеи, цепляясь за край дурацкой клоунской шляпы, а затем стаскивая ее, выставляет напоказ каштановые волосы своего придворного шута.
- Скажи, Фрэнки, ты действительно думаешь так, как ты сказал сегодня про меня? - воздух опаляет тонкую кожу возле небольшого бугорка, который нервно приподнялся и опустился, когда клоун сглотнул. Шут невольно покрылся мурашками, когда зубы короля яростно, но коротко сомкнулись в миллиметре от артерии.
- Нет, Ваше Высочество, это... это глупая шутка. Простите меня, - короля передернуло от слов мальчишки, и он еще более враждебно навалился на него, в то же время ласково проводя от запястий шута, до его плеч.
- Сколько раз я говорил тебе, что не переношу весь этот пафос. Моё имя Джерард,- нотки раздражения послышались в голосе короля.
- Извините, Джерард, - голос клоуна сорвался, когда шаловливые ручки правителя опустились ниже, проводя по низу живота паренька, касаясь там, где никто кроме него не касался.
- Молчать! - вскрикнул король и звонко шлепнул своего шута по ягодицам. Даже через плотную облегающую ткань можно было почувствовать, как место удара наливается ярко-розовым цветом, а кожу стало пощипывать от резкого колющего ощущения.
- Ты будешь говорить только тогда, когда я разрешу. Понял? - немного тише воскликнул король. Фрэнку ничего не оставалось, как глухо проскулить и кивнуть, немного сжавшись от оставшейся боли, которая, кажется, все еще прожигала задницу, оставляя ровный отпечаток руки Его Величества.
- Вот и хорошо, - ухмыльнулся Джерард и запустил свои пальцы в резинку клоунских обтягивающих белых штанов. Бутылка масла всё ещё находилась в его руках. Поставив её на тумбу поодаль кровати, Джерард медленно потянул резинку штанов вместе с брэ вниз, оголяя чуть загорелую кожу. Ненужная ткань уже была спущена до сгиба колен, а перед королем предстала маленькая, розовая, сжимающаяся от волнения дырочка. Гладко выбритая кожа только усиливала возбуждение, которое сотнями иголок впивалось в плоть и кровь короля. Проведя пальцем по сжатому кольцу мышц, он немного надавил туда, чем вызвал слабый стон шута.
Сейчас он уже не был для него шутом. Это был Фрэнк. Просто Фрэнк, которого он любил, пусть и старался скрыть это. Окунув палец в масло, Джерард приступил к делу. Его длинный палец медленно проник в любимое тело, исследуя его изнутри и поглаживая стенки ануса. Вытащив палец, Джерард приблизился лицом к дырочке, высунув язык и медленно обведя её контуры. Немного больше усилий, и язык поглаживает стенки и смачивает их слюной. Стон, больше похожий на хрип, вырывается из уст Фрэнка.
Ухмыляясь, Джерард продолжает движения, но вскоре ему это надоедает, и он вновь входит пальцем. Медленно разминая Фрэнка, король добавляет второй, разводя их ножницами в тугом отверстии. За этим приходит третий, а вскоре уже и четвёртый палец. Короткий вскрик боли разносится по помещению, отбиваясь от стен гулким эхом. Но Джерард не собирается останавливаться. Плеснув себе на руку больше масла и запачкав каплями жирной жидкости шелковые простыни, он засовывает в ещё не достаточно растянутую дырочку пятый палец. Крик Фрэнка, уже более громкий проходится по помещению, а его пальцы вцепляются в прутья кровати до побеления костяшек. Глаза плотно зажмурены, а рот приоткрыт в немом крике и из него немного течет слюна. Это выглядит более чем просто сексуально, особенно, когда парень извивается от острых ощущений, на грани с удовольствием и жуткими болями там, внизу, где работает пальцами его хозяин, он же и король.
Пальцы Джерарда расходятся во Фрэнке в самых разных направлениях, заставляя того кричать. Король специально не подстриг ногти должным образом, и теперь они впиваются в нежные стенки внутри его любимого шута. Его слух прельщают крики, которые срываются с таких сладких губ Фрэнка, при каждом колющем чувстве. Это лучше любой музыки. Масло густым слоем намазано на руке Джерарда, и он продолжает проникать во Фрэнка. Он не действует слишком поспешно, но продолжает продвигаться.
Он прислушивается к каждому всхлипу своего партнера, ведь он заставляет его полностью открыться перед собой, и это очень важно. Его кольцо плотно сжимается вокруг кулака короля. Ему очень больно, но сейчас пришло и некое наслаждение. Джерард нащупал простату и теперь откровенно массирует её. Во Фрэнке взрываются фейерверки чувств, и парад мурашек шествует по коже.
Он плавится от боли и наслаждения. Король коротко целует партнера в спину, оставляя влажный след, но быстро возвращается к созерцанию вида, открывающегося перед ним. Кулак Джерарда уже в отверстии Фрэнка и это великолепно. Его личный шут полностью открыт перед своим королем. Отверстие внезапно сильно сжимается, и Фрэнк мычит, укусив себя за своё же запястье. Но король уж точно не позволит кончить Фрэнку сейчас, поэтому перестаёт массировать простату.
Как только сокращение мышц закончилось, Джерард медленно начинает вынимать кулак из своего любимого клоуна, несмотря на то, что это всё его чертовски возбуждает. Он старается не повредить ни одной мышцы внутри своего любимца, делая всё это естественно и медленно. И вот рука уже не внутри, а проход стал опухшим, но при этом не менее манящим. Фрэнк тяжело дышит. Ему не дали кончить, и его возбужденная плоть трётся о живот при любом вдохе и выдохе.
Не раздумывая, Джерард спускает с себя штаны и одним рывком входит в опухший анус Фрэнка. Короткий вскрик, но не боли, нет. Вскрик наслаждения из-за того, что король сразу же попадает в простату. Дабы растянуть наслаждение, Его Величество замирает, пытаясь не кончить от того тепла, что сжалось вокруг его члена. Его шут, его клоун, его Фрэнки, тот, кого он любит, сейчас тихо стонет, поддаваясь навстречу плоти Джерарда, нарушая все только что выдуманные королем желания продлить совокупление дольше, чем он того хотел.
Медленно, стараясь не сорваться, король двигается, издавая глухой рык. Он, не выдерживая, начинает двигаться быстрее, а шлепающий звук заполняет комнату, отдаваясь похотливым эхом.
Звук, напоминающий судорожный выдох, прорывается сквозь плотно сжатые губы Его Величества, и теперь он оставляет их приоткрытыми в ровной букве "О". Шут прогибает спину, что ему еле позволяют веревки, связывающие руки, и Джерард, воспользовавшись открытой шеей клоуна, провел по ней языком, не кусая, как в прошлый раз, а оставляя влажную дорожку, от которой еще одна волна мурашек прошлась по телу Фрэнка. Хватаясь одной рукой за спутанные и влажные от пота волосы клоуна, а другой за не менее влажную задницу, Джерард просто тянет шута ближе к себе за волосы, замедляясь, но входя до предела каждый раз, издавая при этом дерзкий рык, смешанный со стонами наслаждения.
Чувствуя болезненную, но приятную негу, король кончил, издав громкий полустон, полукрик. Член содрогается последний раз, и теплая жидкость разливается внутри Фрэнка, словно согревая его. Джерард выходит из любимого шута и хлопает того по попке, поглаживая ягодицу. Шут тихо мычит от ощущения пустоты внутри себя после того, что с ним было, но это ещё не конец. Он не кончил.
Джерард подходит к той железной двери и достает оттуда длинную иглу. Вернувшись обратно, он развязывает запястья Фрэнка и тот, стараясь не упасть лицом в кровать, переворачивается на спину.
- Ну же, развлекай меня, - требовательный голос короля разносится по помещению, и игла оказывается в руках у шута. Он знает, что нужно делать. Король отходит назад и садится в кресло, демонстративно раздвигая ноги и поглаживая свою оголенную, ещё не успевшую вновь возбудиться после оргазма, плоть.
Делая огромное усилие, Фрэнк встает на колени, на кровати, лицом к Джерарду. Прихватывая двумя пальцами нежную кожу уздечки, сильно сжимая её, он на секунду замирает, справляясь с болевыми ощущениями, затем смазывает всё тем же маслом одну руку и начинает ласкать себя. От каждого движения кожа оттягивается, чуть белея и показывая кончик головки. Джерард знает, что это больно, но зрелище действительно захватывает и возбуждает.
Он завороженно смотрит, замечая едва различимую каплю крови из-под пальцев. Слишком сильно сжал, видимо. Фрэнк берет грубую веревку, которой недавно были перевязаны его запястья и делает небольшую петлю у основания члена, затягивая. Руки сильнее сжимают мошонку и основание. Джерард тяжело дышит, наблюдая за всем этим, но продолжая, поглаживает свою собственную плоть.
Чёрт, он, кажется, прикусил язык и еле заметно мычит. Фрэнк берет тонкую иглу и медленно просовывает в уретру, продвигая её дальше и дальше. Стягивает веревку у основания, делает пару движений иглой, после чего разжимает бечевку и выкидывает её в сторону. Джерард может заметить пару капель крови, смешанных со спермой на кончике головки. Король видит, что его любимый шут уже на пике, стараясь не изгибаться в спине и не делать резких движений, но всё ещё держит иглу в себе.
Коротко кивнув головой, король тем самым даёт разрешение кончить. Фрэнк вынимает иглу и тут же вязкая сперма с небольшими каплями крови, словно фонтан извергается на простыни. Проведя последний раз по своей плоти, Джерард тоже обильно кончает себе в руку. Высший оргазм. Фейерверк. Цветные пятна перед глазами.
Джерард встает и подходит к Фрэнку, заваливая его на кровать, обнимая со спины. Они грязные и липкие, но слишком уставшие, чтобы отправиться в ванну. Мыслей не остаётся. Только стихающий звон в ушах и тишина. Это был бы идеальный конец сегодняшнего вечера, но ещё рано.
Выбравшись из объятий Своего короля, Фрэнк бросает взгляд на Джерарда. Подрагивающие ресницы и испачканное в собственной сперме сексуальное тело. Рука шута всё ещё сжимает иглу. Добродушная улыбка постепенно перевоплащается в хищный оскал, взгляд стекленеет и наполняется, диким, маниакальным, безумным и безудержным огнём.
Короткий взмах и игла в сердце. Глаза его короля широко распахнуты в предсмертных ощущениях. В них застыл страх. Впервые Фрэнк видит страх в глазах Его короля. Последний страх. Так же в глазах Джерарда застыло ещё кое-что. Любовь. Застывшая любовь. Капли крови текут по игле, руке Фрэнка, по и без того грязным простыням.
Душа короля выскальзывает вместе с ними. Фрэнк бережно проводит подушками пальцев по щеке короля и тут же запечатывает звонкую пощечину на бездыханном теле. Первая и последняя пощечина для короля. Небрежно вытерев руки о шелковые простыни, Фрэнк встал с кровати, превознемогая боль, надел на себя свой клоунский колпак с двумя бубенцами, белую накидку и ушёл, хлопнув дверью.
Бал давно окончен, гости разошлись, а свет погашен. Но это лишь начало. Возможно, тот старик с пятном, что был сегодня за столом, больше никогда не улыбнётся, а та жирная дамочка больше не сможет ходить. Все пришли сюда посмеяться, и они получили то, что они хотели, но последний шаг за клоуном. Это будет шах и мат. Он забьёт лопату прямо в хохочущие рты. Он вонзит иглы в содрогающиеся спины. Он будет смеяться.
Уже глубоко ночь. Ночь, в которой скрылся королевский шут. Он знает тайны каждого, но строит из себя шута. Никто не знает, что творится в его голове.
В час, когда полночь гасит краски, бывший Пьеро просто меняет маски. Клоун не зря помнит эти лица. Вечером - шут, а теперь - убийца. Теперь он будет хохотать, словно сам сатана. Тишина будет рваться под леденящим смехом клоуна. Кровь будет литься сегодня. А завтра всё повторится, всё, за исключением его жертв.
Завтра опять у него заботы, ведь унижение - его работа, но посмеется последним наш невидимый герой.
Кто изгибал на арене спину, тот испытал, что такое - Сила. Пой же, цыган, зажигай-ка Белую ты кровь!
А после, в душном, маленьком и вонючем трактире, под звуки визгливой скрипки, за столом от грязи липким он расскажет всё какому-нибудь пьянице, но тот и не вспомнит этого.
