Глава 3.

В последние дни Фрэнка мутило, и сильно болела голова, как обычно на утро, когда он просыпался после грандиозной пьянки. Как будто маленький человечек бил огромным молотком по черепу изнутри и кричал, кричал, кричал. "Будешь еще пить?! Будешь, дрянь?!”. Он не унимался. Все бесился и яростно размахивал своим железно-деревянным орудием. Но стоп, Фрэнк ведь не пил. А Рено все не останавливался. Фрэнк назвал так этого маленького ублюдка, с которым иногда разговаривал. Он изливал ему душу. Рассказывал о Человеке. Жаловался. А Рено просто ухмылялся. Зло ухмылялся. "Долбоеб. Мудак.”. И Фрэнк прекрасно знал, что этот чертов ублюдок прав.

Раз уж дело на то пошло, то Фрэнк придумал имена всем своим привычкам. Например, Сказочник Кай - тот, кто заставлял его говорить все, о чем он думает.

Однажды в детстве Фрэнк наткнулся на книжку. Всем известную сказку – Снежная Королева. Кай. Единственный герой, который понравился ему. Милый и добрый. Сначала только. Надменный, озлобленный, с тупой яростью и болью в глазах. Настоящий.

А вот Герду он не переносил. Ненавидел. Зачем она пошла за Каем? Ушел, значит ушел. Все. Точка. Но эта дура все-таки подстерегла его и набросилась, как собака на мясо. Может, он всю жизнь хотел собирать эти долбанные осколки? Может, он действительно полюбил эту чертову королеву? Но как и во всех сказках главных героев не спрашивают. Их жизнь расписана уже давно. Это к чему, к тому, что с тех пор Фрэнк решил для себя, что женская логика ему не понятна. Совсем.

Бетти Буп – пристрастие к алкоголю. Просто Фрэнку казалось, что она извращенка и развратница. Он становился таким, когда сильно напивался. Лез, лапал людей без разбора, целовался. А однажды ему все-таки удалось трахнуть какую-то девушку на улице. Они случайно познакомились, он напоил ее, мотивируя это тем, что ему стыдно пребывать в таком виде одному. Парень действительно умел уговорить любого, вернее любую. Они говорили, смеялись. Но только, сделав дело, он сразу забыл ее имя. А когда через несколько дней она позвонила ему, предъявляя факты того, что она беременна, он и голоса не узнал. Подумал, что девушка не в себе и бросил трубку.

Жадность получила имя Скруджа Макдака. Ну да, из того самого диснеевского мультфильма про уток. Правда, диснеевские работы Фрэнк почему-то не любил.

‘Брать все и ничего не отдавать взамен’ – для этого Фрэнк еще не придумал имени. Позже голову решил не ломать и назвать Ной. Все. Без причины. Назвать Ной. Просто Ной.

Самую милую и безобидную привычку, на его взгляд, он назвал Совратитель Малолеток. Как когда-то говорилось, Фрэнк засматривался на внешне красивых людей. А если человек был слишком притягательным, он невольно представлял его раздетым.

Все эти существа жили где-то глубоко в организме. В легких, в печени. Да где угодно. У них были милые имена. И уродливые лица. У всех. Перекошенные, искаженные. С некоторых лилась отвратительная слизь. У некоторых выколоты глаза, порваны губы. У других не было ног, рук, головы вообще. Шаря по органам Фрэнка, они все время искали. Кого искали? Совесть. Своими когтистыми, разлагающимися лапками они царапали кожу. Они рыскали в поисках Совести, чтобы схватить и сжечь ее. А затем и Фрэнка. Сожрать его изнутри – главная их задача.

Фрэнк так и представлял, как из его ушей, глаз, ноздрей польется черная слизь. Белки глаз будет разрывать Сказочник Кай. Рвать на нем кожу примется Бетти Буп. Вырывать волосы, испачканные в его собственной крови, возьмется Скрудж Макдак. А Совратитель Малолеток вонзит скрепки и гвозди по всему телу.

У Фрэнка было хорошо развито воображение. Оно уступчиво рисовало ему любую картину в красках. Там было все. Цвет. Запах. Ощущения. Он мог взять и просто подвесить человека за ноги на ближайшее дерево и царапать его, выколоть глаза, изуродовать лицо. Он мог стать таким же, как и его привычки. А мог любить. В собственном воображении, как бы это странно не звучало.

А голова все не проходила, и Рено еще не успокоился. В ушах гудело, и в глазах темно. Фрэнк чувствовал себя не в своей тарелке. Ему было неуютно. И страшно. С того полусна прошло недели две, а он до сих пор пребывал в неком недоумении. Джерард приходил почти каждый день, и Фрэнку приходилось его сторониться. Он до сих пор не мог понять, почему именно Джерард вторгся к нему в сознание. Может, дело в том, что он хотел узнать о нем больше? Может. Он не знал. Да и не хотел задумываться на этот счет. Пока.

Сон прервался диким и яростным криком телефона. Вздрогнув от неожиданности, Фрэнк попытался открыть глаза. Но утренний свет беспощадно светил и разъедал их. Пришлось вслепую искать телефон. Он пошарил рукой по полу и наткнулся на какую-то банку. Как только он коснулся ее, та сразу упала, и жидкость полилась по ковру тонкими струйками.

- Блядь! – прошипел Фрэнк, открыв глаза.

Отыскав телефон, он взглянул сначала на часы. Восемь утра. Только один идиот мог звонить так рано. Имя этого идиота мерцало на голубом экране телефона, который дрожал, как долбанный вибратор.

- Да, Роб, что нужно? – пробурчал Фрэнк в трубку.

- Ты должен мне помочь.

Фрэнк предполагал, что дело - дрянь, раз его просят о помощи. А так же он догадывался, что речь пойдет о чем-то отвратительном и незаконном. Но почему-то согласился.

Они договорились встретиться ночью, где-то в два или три часа. Поскольку спать уже не было смысла, он сел на кровати и начал искать взглядом джинсы. Если парня будили до десяти, его настроение автоматически ухудшалось. Датчик, который показывал результаты, никогда не сбивался, и настроение никогда не улучшалось в такие дни.

Спустившись вниз, Фрэнк отправился на улицу, чтобы взять газету.

- Смотри, какой торс! – прошептала одна проходящая мимо девушка подруге, которая возилась с поводком собаки.

Услышав это, он понял, что забыл одеть футболку. Ему стало немного не по себе, но он решил не подавать виду и притвориться, что не услышал восторженного возгласа. Хотя, люди подумали бы, наверно, что он глухой, потому что эти две проходили фактически в двух сантиметрах от него. Но Фрэнка это не волновало. Ну, в конце-то концов, чего ему стесняться? У него классное тело. Подумаешь, забыл одеть верхнюю одежду.

Немного осмелев, парень почувствовал, что дискомфорт пропал. Он потянулся за свертком газеты в синей упаковке.

- Мне татуировки больше нравятся, - откликнулась, наконец, вторая.

Вдруг он услышал цоканье каблуков в его сторону. Выпрямившись, он мельком увидел девчонку, которая что-то там сказала про его торс. Она шла к нему вся такая из себя. На вид ей было четырнадцать, не больше. Мини-юбка отвратительного кислотно-зеленого цвета и оранжевый топ. Лямки лифчика спадали с ее плеч, а груди-то и не было почти. Волосы, да, пожалуй, только они и были ее достоинством. Красивые темно-каштановые кудри падали на те же плечи. Но, видимо, она не ухаживала за ними. Они спутались и блеск был потерян.

- Привет, - мило улыбнулась она и сложила руки за спиной.

- С пиздючками не знакомлюсь, - Фрэнк смотрел на нее сверху вниз. Да, ей было четырнадцать или пятнадцать. Нет, он тоже не такой уж взрослый. Ему семнадцать, но выглядит-то он хоть куда!

Вопросительно вскинув брови, - мол, ты еще тут? – он посмотрел на нее надменным взглядом, как Сказочник Кай смотрел на него, во сне.

Ее подруга явно была рада тому, что этой девчонке заткнули рот. Она показала Фрэнку большой палец и свободной от поводка рукой закрыла рот, закрывая улыбку. Затем быстрым шагом направилась к ним. У Фрэнка были две догадки: либо посмеяться с ним, либо оттащить вот это вот чудо.

Вторая девушка выглядела намного привлекательнее. Черные прямые волосы, темно-синяя толстовка, видимо, не новая, джинсы и кеды. Простая девчонка, каких полным полно. Но к ней влекло намного больше, чем к этой, Фрэнк даже не знал, какое существительное тут еще употребить.

- Кейтлин, успокойся, и пошли, - успокоившись, сказала она.

А Кейтлин все это время стояла в полном недоумении смешанным с отчаянием. Ее отвергли! Как такое возможно?!

В конце концов, она развернулась и с фразой ‘Мудак!’ пошла прочь.

- Рано еще ругаться! – Крикнул Фрэнк вслед.

- Ты уж извини ее, - провожая подругу взглядом, покачала головой девушка, - она не умеет держать язык за зубами.

- Я заметил.

Фрэнк тоже посмотрел вслед уходящей Кейтлин.

- Ну, еще раз извини, - постояв немного, она отвернулась и тоже ушла.

Тем временем Фрэнк зашел домой, швырнул газету на кухонный стол и отправился в ванную. Да, холодная вода – единственное, что ему могло сейчас помочь. Открыв кран раковины и оперевшись руками на ее край, он посмотрел на себя в зеркало. Он уже успел ужасно устать, хотя сейчас только утро. Какого черта надо Робу?! Хотя, толку-то спрашивать? Раз нужен, значит нужен.

Роберт был славным малым. Но это про другого Роба. Тот, которого знал Фрэнк, был психом. Нет, это не тот, с которым угарно весело. Тот, кто был психически не здоров. Дополняйте это тем фактом, что его сводили с ума запах крови и отчаянные крики. Поэтому он всегда ввязывался в драки. Неважно было, выиграет он или нет. Главное – он получал удовлетворение.

<I>Однажды, когда Фрэнку было десять, а Роберту двенадцать, случился первый психоз. Они просто гуляли по парку, и тут Роб сказал, что ему надо кое с чем разобраться. Видите ли, одна собака постоянно гадила в их дворе, и мать попросила поговорить с владельцем собаки, так как сама была занята. Роб любил мать и естественно пообещал, что выполнит просьбу. Зря только мать не дала ему листок с текстом того, что надо говорить. Хотя, это вряд ли помогло бы – Роб решал проблемы по-своему.
Он попросил Фрэнка помочь ему. Помощь заключалась в том, чтобы выловить собаку. После нескольких неудачных попыток выловили все же. Мальчик думал, что это будет доберман или просто большая собака, а это оказался всего лишь щенок лабрадора.
Роберт откуда-то достал мешок и засунул туда визжащего щенка. Затем он завязал его и положил на порог хозяйского дома. Думаете, все было так? Нет. Он завязал его и поволок куда-то. Фрэнк естественно побежал за ним. Позже выяснилось, что они шли в лес.
- Зачем мы здесь? – Фрэнк все время запинался о кочки и цеплялся одеждой за ветки.
- Увидишь, - процедил Роб.
Они зашли достаточно далеко и вышли на поляну полную мусора и грязи.
- Сиди здесь. Сейчас вернусь, - Роб указал на более менее чистое место и протянул мешок с визжащей собакой другу. А затем скрылся за деревьями. Фрэнк сел и положил мешок на колени. Он хотел отпустить пса, но не мог, потому что знал – Роберт хоть и низкий, но сильный и может избить. А пес все барахтался и пытался вырваться сам. Но Фрэнк крепко вцепился пальцами в мешок, и собака взвизгнула.
Роб пришел через две минуты с большой и толстой веткой. Она была больше похожа на дубинку, которые Фрэнк видел в ‘Семейке Флинстонов’. Роберт на ходу взял мешок и ударил по нему этой дубинкой, чтобы пес затих. Затем, отбросив мешок в сторону, он опять скрылся, только теперь уже за старой машиной, которая стояла недалеко от Фрэнка. Открыв со скрипом дверь машины, Роб вытащил что-то вроде канистры с какой-то жидкостью. И мальчик понял, что его друг собирается делать. Он потянулся.
- Нет, стой! Не надо!
- Заткнись и смотри, - процедив сквозь сжатые крепко зубы, он оттолкнул мальчика на место.
Вернувшись, Фрэнк начал смотреть, как Роб поливает керосином мешок, как щенок барахтается и визжит. Его трясло. Он отвернулся и зажмурил глаза. Увидев это, Роб подлетел к нему и, схватив за подбородок мальчика, посмотрел на него с тупой злобой.
- Смотри, или я оболью этим и тебя.
Фрэнк прикусил губу и медленно открыл глаза уже полные слез. Роберт отпустил его и вернулся к делу. Взял дубинку и облил ее жидкостью.
<B>Раз.</B>
Горящая палка.
<B>Два.</B>
Горящий мешок.
Щенок барахтался. Визжал. Кричал. А Роб. Роб смеялся. Дебильным таким смехом. Он стоял и смеялся. Пламя разгорелось сильнее, и Роб уже прыгал и танцевал от радости.
- Смотри! Смотри! Гори, гори ясно, чтобы не погасло! – он кричал какую-то детскую песенку и прыгал через мешок, как через костер.
А Фрэнк сидел в ступоре, и из глаз лились слезы. Он не помнил ничего. Кроме запаха. И дикого смеха Роберта. А потом щенок перестал скулить. Мешок, весь обгорелый, не двигался. Роб еще кричал и смеялся. А собака уже нет. Языки пламени забрали. Нет, Роб отнял жизнь. Убил.
- Убийца, - тихо прошептал Фрэнк.
Но Роберт не слышал, он бесился и ржал. Тряс головой и руками, как психопат. Вместо глаз были одни белки. Это последнее, что запомнил Фрэнк. Глаза без зрачков.</I>

Едкий запах гари вторгся в личное пространство Фрэнка. Он разнесся по телу и уже окислял внутренности. Виски пульсировали, как сумасшедшие, и нервный тик не отпускал область вокруг правого глаза. Голова раскалывалась, и Фрэнк с тихим криком зажурился и обхватил руками голову. Горько и жжет. Во рту. Спустя несколько секунд Фрэнк почувствовал, как его рот заполняется шерстью. Того щенка. Ее становилось больше, все больше. Он пытался выплюнуть ее в раковину. Но это была обычная слюна. Обычная, черт возьми, слюна! А шерсти становилось еще больше. Он уже задыхался. Она лезла в горло, в легкие. И Фрэнку показалось, что он пытается дышать каким-то воздухом. Горелым воздухом. Но ему мешают. Пусть и горелым.

Он в мешке! Он – тот щенок! Тот, которого он не отпустил, а пожертвовал им, чтобы спасти свою задницу.

Фрэнк схватился за горло и рот. От боли и едкого дыма искры посыпались из глаз. С трудом открыв глаза, он начал жадно глотать воду из раковины. Он пытался избавиться от этого чувства. И оно постепенно ушло. Горло больше не жгло, и он мог свободно глотать. И дышать.

Щенок оказался <I>милосерднее, чем он</I>.

И от этого становилось <B>страшно.</B> Роберт не убийца. Он – палач. Фрэнк – убийца. Он вынес приговор. <B>Страшно, черт возьми.</B>

Невинный только что чуть не повесился. Невинный – имя привычки ‘никогда не чувствовать себя виноватым’, про которую он забыл.

next part