Гоул оказался прав. Когда самолёт начал набирать скорость и взмывать ввысь, Пойзон, наполовину погрузившийся в изнурительный, обрывчатый сон, вдруг резко почувствовал приступ дурноты, который и вырвал его из забытья. Липкий ком тошноты, имевший какой-то странный сладкий привкус, застрял где-то посреди горла и желудка и никак не желал выходить, давя на пищевод своей пульсирующей тяжестью. Как только этот клубок подкатил к глотке Пати, киллджой тут же ощутил, как волна жуткого холода катится от самой макушки до пят, до одури стискивая сердце и парализуя лёгкие, а за ней идёт другая волна – ужасной слабости, начиняющей человека ватой и безволием вместо органов. Самочувствие ухудшилось так резко и стремительно, что у Пойзона даже не хватило сил, чтобы застонать. Он просто лежал, словно парализованный, и с ужасом ощущал некое отделение разума от тела, словно мозг не желал осознавать, что его обладателю может быть ТАК плохо. Голову стиснули ледяные обручи, в глазах тут же взорвался багровый фейерверк, поглотивший остальные краски, барабанные перепонки отозвались радостным гудением и странным перезвоном, которые заглушали все остальные звуки, как толстый слой ваты, а конечности превратились в оголённые нервы, беспрерывно омываемые новыми потоками мертвецкой слабости. На миг Пати поймал себя на мысли, что это пришла его смерть, но затем решительно отмёл её. Господи, каким же надо быть идиотом, чтобы подумать, будто умираешь от перепада высот и давления за бортом и внутри самолёта?!.. Если бы у Пойзона остались силы, он бы злобно усмехнулся сам себе, но сил не было даже на то, чтобы пытаться сфокусировать взгляд на каком-то одном ярком пятне и стараться не терять чёткие очертания объекта. Пати стало на всё плевать, потому что тошнота пробудила внезапную апатию. Мозг начал постепенно отключаться, и единственное, чему удивился Пойзон, это тому, что Гоул видел, как командир жутко побелел, но даже и бровью не повёл, а продолжал с деланным равнодушием рассматривать немного потрёпанную красную обивку кресел из бархата. Всё. Мозг окончательно отказался контактировать с реальностью, и Пойзон стремглав умчался куда-то в затягивающую черноту, не издав ни звука. *** - Ох, ну и переволновались же мы!.. – возбуждённо-радостный голос, в котором ещё явственно слышалась недавно пережитая тревога, отдался в странно вязком сознании Пойзона каким-то смутным отголоском, будто он видел не очень чёткий и яркий сон, в котором можно было с трудом разобрать слова действующих лиц. Вот и сейчас Пати с недоумением смотрел на расплывающиеся очертания человека, который с беспокойством взирал на него, наклонившись над самым лицом и суетливо обмахивая его потрёпанной банданой Гоула. - Кобра?.. – сощурившись, неуверенно спросил Пойзон и, получив утвердительный кивок, спросил осипшим голосом: - Я что, в обморок упал?.. - Да, - ответил за Кида Фан, насмешливо глядя на своего лидера. – Лежал и молчал, как труп, пока действительно в него чуть не превратился. Господи, ну ты и тягомотина, Пойзон!.. Тридцать раз поспорил со мной из-за моего совета принять сидячее положение, но так и не уступил, а теперь мы вынуждены хлопотать около тебя, как сердобольные нянечки, вместо того, чтобы заслуженно отдохнуть. Я, между прочим, уже начал подрёмывать, когда заметил, как ты чуть не свалился в проход между креслами. Еле успел подхватить тебя. Так что в следующий раз, чтобы не обременять нас ненужными проблемами, просто делай так, как тебе советуют окружающие, договорились? Пойзон опять растянул сухие губы в вымученной улыбке. - Гоул, ты что, поменялся ролями с Коброй?.. Будешь читать нотации вместо обожаемого младшего брата?.. - Конечно, ведь все мы любим тебя, переживаем за твоё здоровье, - Гоул был серьёзен и печален как никогда, с нежностью глядя на своего невыносимого командира. - Неужто?.. – слабо улыбнулся уголками губ ещё не отошедший от слабости Пати. – А за что же меня любить, а?!.. Ангелочки вы мои… - Сейчас тебе будет больно, очень больно, если ты не заткнёшься, - прошипел Кобра и решительно сунул под нос Пойзону баночку из-под сиропа, наполненную нашатырём. Что-то в его голосе ясно давало понять, что он не шутит и точно врежет старшему брату, если тот опять начнёт капризничать и устраивать конфликт на пустом месте. Пойзон вдруг прикусил язык и, послушно вдохнув слезоточивую жидкость, тут же закашлялся, поморщился и оттолкнул от своего лица подрагивающую руку брата. - Господи, да меня сейчас вырвет от этой дряни хуже, чем от турбулентности!.. И зачем такой здоровый флакон?.. Взяли мы сразу трёхлитровую банку нашатыря!.. – Пати продолжал чихать и откашливаться. - Это тебе не парфюмерный бутик, чтобы выбирать размеры флакона, - холодно отрезал Кобра. – Нюхай, если не хочешь облевать нам все кресла. Ты бы видел себя сейчас со стороны: белый, как снег, глаза дикие, блестят, как у сумасшедшего, и взгляд абсолютно пустой. Вряд ли по твоему внешнему виду скажешь, что ты себя прекрасно чувствуешь. Пати, морщась от отвращения, ещё пару раз вдохнул, правда, не полной грудью, эту резкую дрянь и решительно отстранил от своего носа опротивевший пузырёк. - Спасибо, надышался. И вдруг Пати подскочил, как ужаленный. Пока он был без сознания, как последняя тряпка, наверняка Овен благополучно пересёк океан! Господи, неужели они уже скоро прибудут в пункт назначения?!.. И Пойзон, глядя на столпившихся у его кресла ребят, спросил подрагивающим голосом: - А мы, что, уже перелетели Атлантику?.. - Нет! – засмеялся Джет, трепля его по растрёпанным волосам. – Мы даже к Нью-Йорку ещё не подлетели, а ты уже хочешь над Королевством лететь. Потерпи, командор. Ты же был в отключке максимум минуту. Мы где-то в середине пути меду Калифорнией и Нью-Джерси. Если ты так хочешь посмотреть на Атлантический океан, то я разбужу тебя, когда мы будем лететь над ним, правда, зрелище не особо интересное. Вода и вода… - Нет, Джет, не надо будить. Я постараюсь уснуть. Идите на свои места, я как-нибудь оклемаюсь. Но парни продолжали стоять и с тревогой смотрели на него, не веря, что самого стойкого и сильного из них так сломало на взлёте. Ох, туго ему придётся во время такого грандиозного перелёта, особенно когда самолёт будет попадать в воздушные ямы или пойдёт на резкое снижение из-за плохой видимости… - Да что вы все так печётесь обо мне?! – резко вспылил Пойзон, отталкивая Грейси, с любопытством разглядывающую его меловой лоб, покрытый липкой испариной, и кислотно-красные волосы, поникшим нимбом обрамляющие этот самый гладкий лоб. – Ничего же не произошло!.. Я просто отключился на минуту, а вы себя ведёте так, будто я вышел как минимум из полугодовой комы!.. Отвалите, отвалите все!.. Закусив губу, чтобы не заорать от злости, Пойзон перевернулся на живот и глухо зарычал в подушку: - Оставьте меня в покое, прошу вас!.. Я плохо переношу перелёты, поэтому мне сейчас хреново! Просто забудьте обо мне, пока мне не приземлился в Германии! Просто не трогайте меня, и ничего ужасного не случится. Не подходите ко мне лишний раз. Дайте мне побыть одному. - Не забывайся, Пойзон. Ты не у себя дома собираешься в комнате запереться. Вообще-то мы тут летим все в одном самолёте, так что, извини, брат, но подходить к тебе мы изредка, но будем. А в туалет-то нам можно будет идти, проходя мимо тебя? Или мне прикажешь писать в иллюминатор? Пати застонал, кусая угол подушки. Ну откуда в Кобре взялось столько злости и яда, откуда он их нахватался?!.. Далеко ходить не надо: источник заразы лежит здесь же, вдыхая пыль подушки и яростно терзая её крепкими белыми зубами. - Кобра, клянусь тебе, если ты немедленно не отойдёшь от моего места, я, невзирая на слабость, встану и вышвырну тебя из самолёта!.. Мне опротивела эта забота, эта наигранность!.. Что вы носитесь со мной, как с больным?!.. Забудьте обо мне, пока мы не приземлимся в Мюнхене!.. Всё, брысь отсюда!.. Это мой приказ как вашего командира. Глаза Кобры из серо-карих превратились в чёрные; он с хрустом сжал пальцы в кулаки и заиграл желваками на рельефном лице, но с трудом сдержал себя, чтобы прямо в то мгновение не разбить в кровь лицо старшему брату. Тяжело вздохнув, он укоризненно покачал головой и, поднимаясь с колен, направился к своему сиденью, небрежно кинув нашатырь в раскрытую спортивную сумку, у которой был живьём вырван замок с молнией. О, Боже!.. Кобра так торопился помочь брату, что в порыве ярости искромсал сумку, пытаясь добраться до заветной жидкости, которую Джет, по закону подлости, впихнул на самое дно. А тот опять не оценил усилия окружающих… Кид с абсолютно невозмутимым видом уселся в кресле и, взяв в руки недочитанную книгу, сказал негромко, но так, чтобы обязательно расслышал Пойзон: - Джет, Гоул, садитесь на свои места. Ничего необычного не произошло. Привели его в чувство – и на том спасибо, хотя он никогда никого не поблагодарит. Грейси, отойди от этого психа неблагодарного, а не то покусает. - Спасибо за помощь, - прохрипел Пати, прожигая брата убийственным взглядом и давясь собственной яростью. Да как он, сопляк, посмел назвать его неблагодарным?!.. Его, того человека, который сотни раз, рискуя своей жизнью, выручал весь отряд из жутких передряг, умудряясь при этом сохранять рассудительность и хладнокровие?!.. Ну и стерва, а не брат!.. - Не за что, - равнодушно ответил Кобра на злобное «спасибо» Пойзона. Радует хотя бы то, что Кид ещё не отрастил себе зубы, как у змеи, и не стал раздувать капюшон в порывах ярости. Хотя, кажется, недолго осталось ждать полной мутации в полноценную королевскую кобру… Ну, или обыкновенную гадюку. Джет, стараясь разрядить обстановку, встал и спросил: - Мальчики, что за непорядок? Летим мы в «Боинге», в бизнесс-классе, а стюардессы у нас нет! - Да уж, не помешало бы сюда стюардессу затащить! – хохотнул Фан. - Ну, раз вы не против, то я буду за неё. Одобрительный гул и хохот были ему ответом. - Привет, мальчики! Меня зовут Джаннет, но друзья зовут меня Джет. Джет Стар. Я горяча, как пески моей родной Калифорнии, так что не обожгитесь, юноши. Ну, чего желаете? У меня из выпивки есть только негазированная вода, а из еды – зубная паста со вкусом мяты. Хотя, мы можем обойтись без трапезы и сразу приступить к развлечениям. Ну что, пошалим?!.. Хотя, боюсь, из-за нас самолёт рухнет где-нибудь посреди Аризоны или Оклахомы. Ну, раз вы не хотите развлекаться, то давайте хотя бы споём! Ответом ему был дикий смех Кобры, Фана и Грейси, которые криками и свистом поддержали свою «стюардессу». - Что хотите петь? – игриво стреляя глазками, спросил Джет. - Что-нибудь позажигательнее! – попросила Грейс. Пойзон глухо застонал и перевернулся на другой бок, когда трое киллжоев и девочка нестройным, но мощным хором дружно затянули первобытную «Out Of Space». Нет, они однозначно хотят его смерти!.. *** …Пати было необыкновенно хорошо и легко, будто он превратился в мыльный пузырь, который стремительно летел навстречу розовым облакам, подхваченный сильным потоком ласкового весеннего ветра. Он был большим, шарообразным и невесомым, гордо переливаясь радужными жемчужными боками на жарком солнышке. Ему было так весело и радостно, что он засмеялся от счастья. Эх, вечно бы так парить в голубых сочных небесах, улыбаясь жёлтому диску светила и нежась в руках ветра… Кажется, снотворное, которое Пойзон тайком ото всех выпил в туалете, оказалось слишком сильным, поскольку после сна о мыльном пузыре следовали какие-то чересчур яркие психоделические картинки, которые были вызваны переутомлённым мозгом и мало походили на полноценный здоровый сон. Вспышки и пульсации образов были настолько хаотичными и головокружительными, что Пойзон болезненно застонал и проснулся. От таблеток, которые он проглотил всухую, без воды, сильно першило и драло горло; голова слегка кружилась, как это обычно бывает после долгого сна, но она была на удивление ясной и чистой, безо всяких шумов и затемнений. Пати сел и, зевая, огляделся. За окном уже стемнело. Фак, сколько же он проспал?!.. Пойзон хотел было уточнить время, но вспомнил, что телефон и часы у него в сумке, а будить мирно спящих парней или Грейси ему ох как не хотелось!.. В принципе, можно спросить Овна, но что-то не тянуло киллджоя к этому быдловатому пилоту, который явно кичился своей миссией сверх меры. С таким мерзким типом заговаривать даже о такой ерунде, как время, не очень-то и тянуло. Пойзон со вздохом потянулся и принялся разминать затёкшие конечности, как вдруг заметил, как что-то заманчиво блеснуло на руке Гоула, спящего с запрокинутой назад головой. Осторожно взяв Фана за кисть и стараясь не потревожить его покой, Пати весь изогнулся и всё-таки увидел стрелки на циферблате. Без пяти десять. Выходит, он спал около пятнадцати часов. Да, похоже, таблеток было слишком много. В следующий раз надо будет пить по половинке, чтобы потом не ржать во сне над тем, что ты превратился в – надо же! – мыльный пузырь. Пойзон, вспомнив свой сон, вдруг громко фыркнул и тут же опасливо зажал рот рукой, чтобы не разбудить парней. Но они по-прежнему крепко спали. Ничего, он немного пободрствует, а не то спать уже нет никакой охоты. Придвинувшись к иллюминатору, он от нечего делать начал смотреть вниз, силясь рассмотреть местность, расстилающуюся под брюхом самолёта. Хоть небо и стемнело, но на земле всё было освещено достаточно чётко, и Пойзон сумел увидеть какие-то странные дома наподобие бараков и какие-то возвышения, смутно напоминающие заборы с колючей проволокой. Спросонья киллджой никак не мог понять, что же за страну он сейчас видит, как вдруг его взгляд наткнулся на фиолетовое море колышимых ветров цветов, разделённое на строгие линии. Посреди этих аккуратных полос стояли покосившиеся столбы, а на них болтались… Пати напряг всё своё зрение, силясь рассмотреть странные тряпки, развевающиеся на столбах, как вдруг услышал, как Овен открывает боковое стекло в своей кабине, и через пару секунд в нос ошалевшему Пойзону шибанул приторнейший запах до боли знакомого цветка и мерзкий аромат чего-то удушающее сладкого и въедливого… Такого гнусного, душного и тошнотворного. Аромат отчаяния, боли и… смерти. Пойзон, осознав, чем пахнет это бескрайнее поле цветов, вдруг жутко побледнел и, судорожно сглотнув колючий ком в горле, вцепился пальцами в сиденье, чтобы только не упасть от шока. - Блять, что это?! – не выдержав, завопил Пати, вжимаясь побледневшим лбом в запотевшее стекло иллюминатора. Киллджои тут же пробудились от истошного крика своего командира, сердито ворча и спрашивая, что случилось на этот раз, но Пойзон, находившийся на грани истерики, ничего не отвечал, лишь тыкал дрожащим пальцем в иллюминатор. Все тут же поспешили прильнуть к ним и посмотреть вниз, чтобы увидеть картину, так напугавшую бесстрашного Пати Пойзона. - Это Франция, - спокойно ответил Овен из своей кабины. У Пати задрожали губы от нахлынувших воспоминаний. Весна, солнце, ветер, Париж, бутики, бесконечное число гуляющих парочек, воркующих сущую чепуху друг другу на ухо, маленькие уютные кафешки, источающие ароматы дорогого кофе и свежайшей выпечки… Когда Кобре было двенадцать, у него обострилась астма, и мать с отцом, посовещавшись, решили отправить младшего сына лечиться во французскую клинику, а чтобы он не скучал, ему в няньки был приставлен старший брат. По правде говоря, родители просто хотели не обижать Пати и тоже дать ему шанс увидеть один из самых изысканных и удивительных городов мира. Мальчишки пробыли в столице около четырёх месяцев, познакомились с кучей ребят и даже научились немножечко щебетать по-французски, но с жутким американским акцентом. Пойзон вспомнил добрую женщину Элен, которая казалась ему тогда глубокой старухой, а ведь ей было всего пятьдесят… Это была какая-то то ли дальняя родственница, то ли просто знакомая матери, которая рано овдовела и жила совершенно одна в огромной двухэтажной квартире в центре Парижа. Радушная женщина не знала куда себя деть от счастья, что у неё поселятся дети, потому что свои отпрыски уже давно выросли и разъехались из отчего дома, почти что позабыв мать, а ребятишек она страсть как любила. Элен была самой доброй и потрясающей женщиной, которую только знали братья, после матери, конечно. Когда Кобру отпускали на выходные из центра, Элен устраивала небольшой праздник и закармливала парней сладостями и домашней выпечкой. Неудивительно, что Кид вернулся домой типичным американским толстячком, а Пойзон едва влезал в свои старые школьные костюмы. М-да, а сейчас Кобру и не узнать… Вырос, похудел, возмужал, приобрёл стать и осанку. Появилась в нём какая-то гордость и утончённость. Куда делся тот сутулый угловатый подросток в очках, стесняющийся своих крупных зубов и ненавистной астмы?.. Теперь все былые недостатки взрослый Кобра Кид умело превратил в неоспоримые достоинства. Уже никто из школьных уродов не посмел бы посмеяться над ним, да они все и полегли уже давно, сразу после Пожаров… Жаль только, что нет той девушки, которой достанется такая конфетка. Так и пропадает редкая красота и грация без своей хранительницы… Не осталось уже тех девушек, что могли быть мужчине и лучшим другом, и любовницей, и советницей, и хозяйкой, и компаньоном. Остались только какие-то хабалки и мужеподобные бабы с неженской хваткой. Печально, что общество так деградировало… …Франция превратилась в огромный лагерь, обнесённый колючей проволокой. К власти пришли какие-то психи, больные идеей тоталитаризма, которая не позволит вымереть французскому народу, если он прекратит смешанные браки с другими нациями. И сейчас Франция медленно загибалась под гнётом высоких заборов под напряжением, потихоньку вырождаясь. Все смельчаки, рискнувшие сбежать из этого огромного концлагеря или, наоборот, проникнуть в него, уже давно служили пугалами на бескрайних просторах лавандовых полей и плантаций, которые теперь были частными владениями спятивших тиранов. Пати ужаснулся тому, сколько столбов пестрело человеческими телами среди пурпурного океана цветов, разбавляя монотонную картину этими полуразложившимися останками. Киллджоя опять резко затошнило, и он поспешил отпрянуть от иллюминатора, сев обратно в кресло. Всю эту печальную историю Франции поведал из своей кабины Овен, зычно перекрывая шум двигателей своим голосом. После того, как он замолк, в салоне разгорелись нешуточные споры о том, к какому финалу придёт в конечном итоге Франция и можно ли назвать этот режим фашистским. Дискуссия возникла из-за Джета, который начал доказывать, что тоталитарный режим в отдельно взятой стране не есть фашизм, но Кобра, который до помутнения рассудка обожал историю ещё со школьных времён, начал доказывать ему обратное, приводя в пример Италию. Фашизм зарождается в отдельно взятой стране, а затем, как зараза, распространяется по всему миру, захватывая новые государства и даже материки. Эти двое так громко и увлечённо спорили, что едва не сорвали глотки и не передрались. Лишь вовремя вмешавшийся Фан утихомирил крикунов. - Ребята, я, конечно, рад тому, что вам небезразлична судьба страны лягушатников, но имейте совесть, не орите вы так!.. Пойзону и без вас тошно, он почти сутки не мог нормально уснуть. То он в обморок упадёт, то его вывернет наизнанку, то начинается истерика. Дайте ему отдохнуть хотя бы те три часа, что мы будем лететь до Мюнхена, я вас прошу!.. Кид с Джетом недоуменно переглянулись. - Фан, но он же наглотался таблеток сразу после своего обморока, я видел, как он их буквально ел в туалете, и проспал не менее двенадцати часов, как убитый, а теперь поднял нас всех на ноги! Я сам видел, как он глотал эту красную дрянь из флакона, не запивая таблетки, а потом моментально отрубился!.. Зачем ты его защищаешь, а?!.. – возмутился Стар. - Господи, это же наркота, насилие над мозгом, а не сон!.. Пусть Пойзон поспит по-человечески, сам, безо всяких транквилизаторов и прочей мути!.. - Ага, он будет дрыхнуть, а я так и не смогу уснуть. Из-за него. Видите ли, Францию увидел. Вот же диво!.. Джет продолжал ворчать и дальше, но всё же послушался Гоула и перешёл на шёпот, продолжая дискуссию с Коброй. Под это едва уловимое ухом шелестение голосов Пойзона и утянуло в зыбкий омут сновидений… Ему снилась давно покойная Элен, улыбчивые сестрички в пульмонологическом центре и загадочный мим возле Эйфелевой башни, который заставлял их с Майки то смеяться над своей наигранной неловкостью и неуклюжестью, то неожиданно обрывать смех, глядя на то, как по набеленной щеке, размывая пудру и тени, катится одинокая серая слеза… *** До Мюнхена добрались только в четыре часа утра вместо предполагаемого часа ночи, когда солнце уже без стеснения ласкало землю своими лазурными лучами, но натыкалось лишь на выжженную траву и обугленные остатки искусственных крепостей, в которых людишки прятались от своих страхов и ненастья. Хоть это было начало июля, но погода напоминало середину марта, когда вся природа только-только начинает оттаивать и расправлять свои лёгкие, наполняя мир непередаваемыми ароматы, красками и чувствами. Скорее всего, такая погода стояла из-за близости Баварских Альп, охлаждавших своими снеговыми вершинами излишне тёплое и щедрое солнце. Овен ловко посадил махину самолёта на такой же заброшенный аэродром близ Мюнхена, который тихо умирал в пустыне недалеко от бывшего Лос-Анджелеса, ныне Бэттери-Сити. Машину слегка тряхануло при посадке, отчего Пати и Грейси слетели со своих мест. - Мы разбились?.. – сонно потягиваясь и зевая, спросила Грейси. - Нет! – засмеялся Кобра и протянул ей влажную салфетку. – Доброе утро, Кудряшка! На, протри свою мордочку. Пока девочка старательно тёрла лицо салфеткой, пахнущей клубникой, Кобра пошёл будить брата, наполовину лежащего на полу. - Пойзон, вставай, мы прилетели! Эй, Пати, хватит спать!.. Всё, вставай, сейчас выходить будем!.. Пойзон, не притворяйся, что спишь!.. Слышишь?.. Кобре надоело трясти брата за плечи, и он пошёл на крайние меры. Выхватив из рук опешившего Фана бутылку с водой, с размаху плеснул жидкость на голову Пойзону. Тот фыркнул, тряхнул волосами и поморщился, в точности, как лошадь, которую окатили из ведра на водопое. - Садист! – промычал Пати, на ощупь садясь на сиденье и с трудом продирая глаза. – Который час, Кобра?.. - Четыре утра. Спасибо, Гоул, - Кид отдал наполовину пустую бутылку Фану и повернулся к Пойзону. – Давай, отходи от сна, приводи себя в порядок и ищи свой багаж. Выгружаемся через пару минут. Пойзон недовольно заворчал, принялся распутывать мокрые пряди волос и затем, судорожно вздохнув, поплёлся в туалет. - Эй, Пати, с пробуждением и надолго сортир не занимать, а не то мне тоже надо попудрить носик! – крикнул Джет, роясь в своей сумке. - Угу, - буркнул Пойзон и скрылся за дверью. Ох, мать родная!.. В зеркале отразились взлохмаченные ядовито-алые волосы, злые малахитовые глаза, потрескавшиеся и запёкшиеся губы и нездорово-бледная кожа с пугающими фиолетовыми пятнами под глазами и на щеках, больше похожими на трупные разложения. Господи, какой же это стресс – перелёты!.. Пати устало выдохнул и несколько раз ополоснул лицо ледяной водой, затем быстро почистил зубы и тщательно расчесал волосы, поскольку ему надоело это воронье гнездо на голове, которое выглядело чересчур неопрятно и непривлекательно. - Волков только соблазнять с такой внешностью! – усмехнулся он самому себе и, покачав головой, толкнул дверь, за которой уже вовсю бесновался Стар. - О-о, наш командир привёл свою головушку в божеский вид! – хихикнул Джет и мышью шмыгнул в туалет. – Парни, главное, когда Овен спустит трап, не забудьте предупредить меня, а не то я не хочу лететь назад домой. - Ладно, - пообещал Пойзон и зашагал к своему месту, где уже суетился Гоул, пересчитывающий какое-то барахлишко в своём потрёпанном рюкзаке. По правде говоря, слова Джета не особо задели Пати. Он и сам уже внутренне перегорел и не рвался назад… Домой?!.. Нет. То место, которое они покинули прошлым утром, больше не дом. За ночь Пойзон перебесился и перестал злиться на Ди, на себя и на жизнь-суку. Что поделать?.. С приказами не поспоришь, тем более, эту поездку можно считать чисто деловой командировкой. Хорошо выполнишь все наказания старших – и спокойно лети назад, к своим уродам в масках вампиров. Дай Бог, чтобы к тому времени Америка ещё стояла на месте, а не повторила судьбу Атлантиды. Хотя Пати уже было всё равно, куда идти и где жить, лишь бы рядом был брат. Как поётся в песне одной дико популярной до Пожаров группы, «And nothing else matters…» Так и есть на самом деле. Главное – выжить любой ценой, а там трава не расти. Пойзон слегка повесел от внезапно установившегося в его душе равновесия и спокойствия, незаметно усмехнулся самому себе и потрепал по жёстким тёмным волосам Гоула, который удивился такой нежности командира. - Пати, что случилось? – настороженно спросил он, закидывая на плечо рюкзак и пристально глядя на Пойзона. - Ничего, Фан. Просто я понял, что жизнь прекрасна, пока мы живы. Гоул пожал плечами и двинулся к выходу. - Джет, поторопись! – крикнул он Стару и постучал в дверь кулаком. – Сейчас Овен затормозит и спустит трап. - Пять секунд, и я выхожу, - послышался бодрый голос Джета. Когда самолёт затормозил, все стояли в полном составе у двери и с нетерпением и затаённым страхом ждали, когда же наконец Овен распахнёт эту злосчастную дверь. Пилот заглушил двигатели, отключил приборы и вышел из кабины к ним. - Так, ребята, разойдись и дай трап бросить вниз. Или вы хотите прыгать вниз сами, с высоты пяти метров? – хитро скосился он на них. Грейси передёрнуло от такой перспективы. - Бросай трап! – пискнула она, отступая вглубь. Овен подтащил складную лестницу к выходу, заскрипел засовом и, сильно толкнув дверь, со всей дури распахнул её. Сильный утренний ветер ворвался в салон, кружа голову своей свежестью и сладким ароматом. Пойзон слегка застонал от притока читого воздуха после душности самолёта. Грейси стояла и жадно трепетала ноздря, ловя порывы ветра. - Так, бравые киллджои, спускаемся по одному, строимся возле трапа и ждём меня. Понятно? - Овен, не держи нас за дураков, - ответил ему Кобра, слегка оттолкнув в сторону, и спустившись вниз с тяжёлой сумкой наперевес. Тот лишь что-то рассерженно пробурчал. - Теперь и мы пойдём, - бодро сказал Джет, вешая свой рюкзак и сумку Грейси на плечо и подхватывая девочку на руки. Остались лишь Фан с Пати. - Гоул, иди вперёд. Я по привычке прикрываю фланг. Фан лишь усмехнулся и спустился вниз, шмякнув полупустую сумку на землю. Пойзон, закрыв глаза и судорожно вздохнув, подхватил свой рюкзак и начал осторожно сходить по трапу, моля Бога о том, чтобы не упасть в обморок прямо на лестнице. Слишком уж долгим и мучительным оказался перелёт; ноги предательски дрожали и отказывались твёрдо держать хозяина устойчивых поверхностях. Пати уже почти спрыгнул на землю, как вдруг поднял глаза и увидел то, отчего его сердце на миг замерло и сжалось до боли в лёгких. Некогда густонаселённый район близ аэродрома теперь был начисто снесён. Начисто. От великолепных узких улочек и домов в типично-баварском стиле остались лишь мрачные чёрные руины, обугленные и вылизанные дождями. На остовах благополучной жизни деловито копошились вороны, что-то выискивая на пепелище и шумно ссорясь между собой. А ведь буквально два года назад здесь было всё по-другому, и от воспоминаний у Пойзона закружилась голова, как тогда, когда он увидел Францию, обмотанную колючей проволокой. Его шатнуло, повело в сторону, и если бы не Гоул, успевший вовремя схватить за талию Пойзона и выпрямить его, парень бы точно растянулся на ступеньках. - Пати, ты как? – участливо спросил Фан, вырывая сумку из дрожащих пальцев командира и небрежно бросая её рядом с собой. – Опять тебе плохо?! Его глаза были наполнены неподдельным ужасом и заботой, которую Пати ещё никогда не наблюдал в этих глазах цвета крепкого ромашкового чая. Неужели он, Фан Гоул, такой наивный и романтичный мальчишка, может быть настолько милым, нежным и… взрослым?!.. Пойзон слабо улыбнулся и потрепал по щеке Гоула: - Ты славный малый, Фан. И подошёл к ребятам, пиная впереди себя свою сумку. - М-да, славно потрудилось немецкое правительство, - саркастически хмыкнул Кобра, осматривая безлюдные места. – Всё выжгло, подчистую, лишь бы не осталась Германия на растерзание врагам. Они, что, боялись, что придут русские и захватят эту страну во второй раз? Гоул отрицательно покачал головой: - Правительство думало, что весь народ покинет Германию вместе с ними, и поэтому отдало приказ уничтожить съестные припасы, чтобы ничего не оставлять после себя. Здания уничтожать было слишком долго, поэтому их так и бросили, не заботясь об их дальнейшей судьбе. Но нашлись те отчаянные головы, которые остались тут и решили своими силами выкарабкиваться из той пропасти, куда рухнула их страна. По приказу правительства и лично канцлера страну не сравнивали с землёй, им это не нужно – вдруг они ещё вернутся сюда, это сделали озлобленные на весь мир люди, что здесь остались. Они посчитали бегство правительства своего рода предательством и таким образом выместили свою обиду, круша всё подряд. Конечно, многие города действительно пришлось уничтожить из-за огромного количества восстаний, но Мюнхен уничтожили его жители. - Что, Ди просветил? – глядя вдаль и нервно кусая губу, спросил Пойзон. - Да. - Как мило с его стороны, что такую ценную информацию он сообщил не непосредственно командиру отряда, а тебе, Фан Гоул, - в зелёных глазах Пати плескалась обида и злость на Ди и маленького выскочку Гоула. - Не всё ли равно, кому бы он это сказал? В любом случае, вы бы сами увидели своими глазами, что случилось с Германией, - встрял в разговор Джет, желая пресечь любой скандал. – А теперь замолчите оба и слушайте внимательно Овна. Теперь он – наша последняя связь с домом и Ди. Овен начал раздавать ЦУ прямо на трапе, вальяжно спускаясь с него. - Итак, бравые киллджои. Вы находитесь на окраине разрушенного до основания Мюнхена, в котором находятся все организации, необходимые вам, и сам Ласло Кольчек. Но перед встречей с ним вы проживёте неделю близ заброшенной деревушки Nebel Mulde, что в переводе с немецкого означает Туманная лощина. Деревня находится в тридцати километрах от Мюнхена и в непосредственной близости от замка Нойшванштайн. Идти придётся на юг через лес. Дойдём до полудня. Там на месте я объясню вам, где вы будете жить и как будете себя вести. Вопросы есть? - Да, есть. А где наш груз, Овен? – поинтересовался Гоул. - Когда вы спали, я сбросил его над лесом в условленном месте, чтобы вы тридцать километров не толкали эти коробки и не тащили их на себе. Не бойся, ничего с ним не случится, - заверил он Фана, увидев его расширившиеся от ужаса глаза. – Коробки изнутри выстелены высокопрочным пластиком, так что удар при падении с двадцатиметровой высоты он стойко принял на себя, не повредив бутылки и банки. От аэропорта пройдёмся налегке, а потом подберём коробки и спрячем их. Ещё вопросы? - А немцы говорят по-английски? – спросил Пойзон. - Конечно. Это же не французы, которые назло тебе будут болтать только на своём тупом языке, даже если являются полиглотами, - Овен сгримасничал и злобно сплюнул под ноги. – Ещё вопросы? В ответ – молчание. - Если вам больше нечего сказать, то тогда подбирайте свои сумки, держите бластеры наготове и потопали направо, через во-он тот лес! Напра-аво! Шагом ма-арш!.. - Иди в жопу, Овен, - лениво послал его Пати, доставая такие же помятые, как и он сам сигареты, и закуривая. – Отныне и во веки веков я командир на этой земле. И парни подчиняются только моим приказам, как это было раньше и будет всегда. Киллджои, - повернулся он к отряду, - мобилизовать все силы и дойти без хныканий, стенаний, причитаний, слёз и соплей до этой самой деревушки вот через этот бор. Справитесь?.. - Справимся, - дружно ответили ему четыре голоса. - Возражения есть? - Никак нет! - Тогда пошли! – махнул Пойзон и сам двинулся первый в путь. Все мигом взбодрились и повеселели. Когда Пати Пойзон начинает вести себя, как заправский командир, и жить становится легче, и силы откуда-то сами берутся. Так они и добрались до Туманной лощины до полудня, без криков, жалоб и стонов. Калифорния же осталась где-то далеко позади, лишь в воспоминаний, снах и песнях…
во-первых, что сразу же бросается мне в глаза при прочтении - широкий кругозор Автора. это достойно восхищения
во-вторых, ваш слог. вы так... "правильно" пишете, и то же время не создается ощущение искусственности или сухости, описания - реалистичны, слова, эпитеты, обороты, конструкция предложений... боги, я рассуждаю как какой-то филолог. но я политолог! так что, давайте о политике.
вы так правдоподобно обрисовали ситуацию в мире, что я поймала себя на том, что пытаюсь представить себе, как обстоят дела в россии. даже мелькнула шальная мысль: "если мы сделаем железный занавес из кам бэк и у нас получится сохранить относительно спокойствие, нужно будет переправить к нам кемов, марсов, гринов, линков, и так и далее, и тому подобное читаешь и понимаешь, каков наш мир на самом деле хрупкий. мир в смыслах как peace и world. и как все легко может выйти из под контроля... люди жестокие существа, просто у некоторых это выражается в меньшей степени *вспомнила про убийство муаммара каддафи, как хилари клинтон орала "уау!", стошнило*
в-третьих, конечно же, характеры персонажей. вы, наверное, хотя бы немножко осведомлены и в психологии, я полагаю? или просто вы Очень Умный Человек
в-четвертых, я просто не могу это отметить, когда читала, аж взвизгивала от удовольствия - описание кобры. про то, как он повзрослел и стал мач-мэном
всегда восхищалась этим его процессом "становления", начиная с буллетс и до дэнджер дэйс. я его обожаю. впрочем, я всех их обожаю.
в общем, вы, наверно, поняли, что я под очень большим впечатлением. хорошим ) спасибо вам. вдохновения и побольше свободного времени!
Ох, не суждено мне сегодня спать лечь ._. Очередная порция ненависти к Джерарду - спасибо большое, мне это нужно. Хаха, господи, мне страшновато представлять себе заигрывающего Джета Стоит ли мне вообще говорить про Кобру? Не, наверное завяжу-ка я с этим, а то достану совсем. Французы, да уж, те еще засранцы. А в Нойшванштайне очень круто, кстати. Спасибо за проду.
Не за что, мои дорогие, не за что. Это моё призвание, выплёскивать свои грязные мыслишки на виртуальную бумагу, и я буду следовать его зову до конца. Nomen Nescio, из-за Вашего комментария я сегодня целый день буду улыбаться, как дурак, прохожим, птичкам, собакам, контролёрам, преподам, пока меня не заберут в психушку. Вы мне подняли настроение на сто лет вперёд. И очень приятно, что Вам нравится мой фик. Буду и дальше стараться Вас удивить. Johnny, вот уже третью главу Вы со мной. Спасибо за преданность! Надеюсь, Вы будете со мной до конца этой эпопеи. Я не разочарую. Да говорите про Кобру, не стесняйтесь, никого Вы не достанете. Да, согласна, в Нойшванштайне очень круто, особенно зимой. Вот уже третий год собираюсь поехать туда, да никак не доеду, вот зато отправила туда вместо себя наших любимых киллджоев.
ох, и снова Пойзон ведет себя, ка вредный и на редкость эгоистичный подросток а вы, автор, снова радуете меня спасибо с нетерпением жду продолжения вашей истории
Я как ребёнок хотя я и есть ребёнок радовалась продолжению. Вауч. Такое надо распечатывать в формат книжки. Читать это сидя перед монитором как-то не то совсем. чёрт я уже четыре раза переписываю коментарий! Вобщем я писать не умею, так что просто СПАСИБО)
Lili, думаю, меня засудят за такое произведение, если оно будет опубликовано для масс, за нарушение авторских прав. Киллджои, увы, не моя придумка, так что буду по-прежнему тихонечко задрачивать в Нете, строча свои фики. На радость Вам. I am a graveyard, наберитесь терпения и ждите дальше, потому что это - не конец. Далеко не конец
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
читаешь и понимаешь, каков наш мир на самом деле хрупкий. мир в смыслах как peace и world. и как все легко может выйти из под контроля... люди жестокие существа, просто у некоторых это выражается в меньшей степени *вспомнила про убийство муаммара каддафи, как хилари клинтон орала "уау!", стошнило* 
всегда восхищалась этим его процессом "становления", начиная с буллетс и до дэнджер дэйс. я его обожаю. впрочем, я всех их обожаю. 
