Du weißt genauso gut wie ich Dass ich nicht schlafen kann Denn meine Träume kreisen Immer nur um dich
Ich habe nachtelang gewartet Dass du zu mir kommst Jetzt gib mir endlich deine Hand Und komm ins Licht
Es ist ein winzig kleiner Schritt Und es gibt kein Zurück mehr
Träumst du mit mir heut Nacht Springst du mir mir heut Nacht*
Звонок мобильного Джам мгновенно отгоняет сон, только-только нашедший на меня.
- Слушаю? – полусонно отвечает она тому, у кого явно нет совести звонить добропорядочным гражданам в час ночи. – Доброй…Нет, Лин, Джерарда у нас нет…Да, он вернулся домой часа четыре назад…Все в порядке, правда…Пока.
- Линдси?.. – вопросительно смотрю я на жену, подползая к ней ближе.
- Да. Твой дружок опять пропал куда-то, не предупредив. На звонки не отвечает, Лин уже задолбалась всем подряд звонить, - Джам сонно зевает, тихо отвечая на вопрос.
Сон как рукой сняло, можно уже даже не пытаться, я знаю.
Вздохнув, я встаю с постели, следя за тем, чтобы не наступить ногой на какую-нибудь игрушку, которые оставили дети, играя у нас в комнате.
- Куда ты? – встревожено спрашивает Джам, чуть привстав.
- Я знаю, где он может быть. Схожу, поговорю с ним, - объясняю я, натягивая джинсы.
Джамия недовольно вздыхает, отвернувшись от меня и накрывшись одеялом с головой.
- Джами, - ласково зову я, обойдя кровать, и присев с ее стороны, - ну прости. Просто, он мой друг, понимаешь? Я не могу оставить все так, как есть. Ну же, - я наклоняюсь, отодвинув одеяло, и целую ее в щеку.
- Я все понимаю, Фрэнк, - чуть сердито говорит она, - но почему именно ты? Неужели у Джерарда и Лин нет других друзей, неженатых, и тех, кому не надо с утра ехать на работу?
- Я думаю, нет, - улыбаясь, отвечаю я, - не сердись. Мне надо им помочь.
Джам снова вздыхает, но уже не так сердито, а как-то обреченно.
- Ну, хорошо, Супермэн, вали.
- Спокойной, - говорю я, коротко поцеловав ее в губы, вставая.
*
Ночью Лос Анджелес мне всегда нравился больше, чем днем. Во-первых, почти нет этих вечных пробок, являющихся неотъемлемой частью таких вот мегаполисов, во-вторых, сам город в ночное время выглядит намного красивей, чем днем. Множество огней и горящих экранов, на которые хочется пялиться с приоткрытым ртом, как ребенку, увидевшему небывалое чудо.
Люди, родившиеся здесь и живущие на протяжении многих лет, не поймут, привыкшие ко всему, что их окружает, но такому, как я, который половину жизни прожил в маленьком, ничем не примечательном городишке, такие города, как ЭлЭй, кажутся невероятными, огромными и полными необыкновенных чудес и приключений. Полными жизни.
Когда я подъезжаю к зданию, в котором находиться студия, где мы записываем пятый альбом, на часах уже около двух. Я коротко здороваюсь с сидящим на первом этаже охранником и прохожу к лифту. Находиться в пустом, безжизненном здании ночью немного жутковато, даже ярые трудоголики уже давно сладко спят в своих теплых кроватках, видя десятый сон, поэтому я проклинаю про себя девятнадцатый этаж, куда, собственно, направляюсь, за то, что так высоко находится.
Когда-то мне нравилось оставаться в студии до утра, когда мы были моложе, кровь кипела, идеи так и вырывались наружу из наших юных голов, а руки чесались все претворить в жизнь в то же мгновение. Но я уже отвык от этого, времена меняются, мы стали взрослее, у каждого из нас появились люди, которые теперь ждут нас дома, обязанности, которые мы должны выполнять, и мы сами выбрали такую жизнь для себя, так что, жаловаться не на что.
Наконец, пикнув, двери лифта расходятся, и я шагаю в полутемный этаж, еле освещенный неоновыми лампами.
Дверь в кабинет, в котором мы обычно совещаемся, отдыхаем, придумываем что-то новое или переделываем старое, чуть приоткрыта, из-за щелки льется мягкий, приглушенный свет.
- Джерард, - только и говорю я, войдя туда. Мой друг лежит на небольшом диванчике, закинув ноги на подлокотник, глядя в потолок.
Не услышав, а, скорее, почувствовав, что на одного человека в помещении стало больше, он поворачивает голову в мою сторону, вынимая из ушей наушники от айпода, валяющегося рядом, на полу.
- Привет, - тихо произносит он хриплым от долгого молчания голосом.
- Здоровались уже, - мрачно отвечаю я. – Ну и почему ты не дома? Лин беспокоится, между прочим.
- Ты знаешь, почему, - таким же тоном говорит он мне в ответ. – Я не могу уснуть, и ты знаешь, почему.
Джерард смотрит мне прямо в глаза, в отличие от меня – я смотреть в глаза ему не могу.
- Мог хотя бы предупредить жену, - последнее слово я специально выделяю, в надежде, что у него проснется совесть, - что не придешь сегодня.
- Телефон разрядился, - в подтверждении своих слов, он показывает мне сдохший экран мобильного.
Я, глубоко вздохнув, прохожу дальше в комнату, садясь рядом с Джи. Он вежливо подвигается ближе к стене, освобождая немного места для меня, но тут же, через мгновение, бесцеремонно закидывает свои ноги на мои.
Я не обращаю на это внимания, будучи не в настроении ругаться по пустякам.
- Джерард, ты же понимаешь, что поступаешь неправильно? – как можно мягче спрашиваю я.
- Понимаю, - грустно улыбается он. – Но не могу ничего с этим поделать.
- Может, я могу что-нибудь сделать? Помочь чем-нибудь?
Джи переводит взгляд с моего лица на потолок, а потом обратно на меня.
- Помечтаешь сегодня со мной? – с надеждой просит он.
Я не знаю, что ответить, будучи ошарашенным таким внезапным вопросом, и еще потому, что понятия не имею, что значит для моего друга «помечтать».
- Пожалуйста, Фрэнк, - снова просит он, и я, немного подумав, соглашаюсь.
Джерард, обрадовавшись моему согласию, с энтузиазмом вскакивает с дивана и, схватив меня за руку, тащит куда-то в коридор.
- Куда мы? – стараясь не паниковать, спрашиваю я.
- Туда, - возведя глаза к потолку, с сумасшедшей улыбкой отвечает он.
Мы бежим по темным коридорам, как когда-то давно бегали в коридорах гостиниц, когда не могли уснуть из-за зашкаливающего адреналина в крови после выступлений, пьяные от своей влюбленности, или в тех же офисных зданиях, гоняясь друг за другом как подростки, когда нужно было размяться, потому что голова совершенно отказывалась генерировать идеи для очередной песни.
Наконец, Джерард вбегает в неприметную дверь в конце коридора¸ по-прежнему держа меня за руку.
- Что это? – обалдело спрашиваю я.
- Лестница, - спокойно отвечает Джи.
- Я вижу, что лестница. Почему мы здесь?
- Потому что нам надо попасть на крышу.
- И мы не можем это сделать, поехав на лифте?
- Ну, Фрэнки, так же не интересно. Пойдем! – восклицает он, снова схватив меня за руку и опять начиная наш сумасшедший забег.
Лет пять назад его идея показалась бы мне очень даже забавной, но не сейчас. Голова кружится уже тогда, когда я просто начинаю представлять, что нам нужно пробежать больше десяти этажей, не говоря уже о том, когда я действительно начинаю преодолевать пролеты один за другим.
По последним ступенькам я уже буквально ползу.
Джерарду же все нипочем – он выглядит бодро, ни на миг не останавливаясь, чтобы передохнуть, и немного сумасшедше, будто перепил кофе или выкурил косяк, смеясь над моей нерасторопностью.
- Ну же, Фрэнки! – улыбается он, дотаскивая меня до входа на крышу. – Когда ты в последний раз бегал по утрам?
- Дай-ка подумать… Никогда, Джерард, я никогда не бегал по утрам! - раздраженно и запыханно отзываюсь я.
Когда я все-таки выползаю вслед за Джи на крышу и, немного отдышавшись и разогнувшись, поднимаю голову, я снова начинаю задыхаться, но на этот раз от восторга.
Я думал, что Лос Анджелес прекрасен? Да он великолепен, черт возьми!
Весь город будто на ладони, прямо у твоих ног, светится, переливается, бурлит, как кровь в венах, бежит по жилкам, заставляя сердце бешено стучать, перехватывая дыхание, которое не успевает за сердечным ритмом, и тебе кажется, что ты вот-вот воспаришь над землей, подхватываемый его сумасшедшим пульсом.
- О да! Джи, это просто супер! – я поворачиваю голову в его сторону, не заметив, что подошел к самому краю, облокачиваясь на грязный от птичьего помета бордюр, и чуть не упав вниз от испуга, увидев, куда забрался мой друг. – Джерард, слезь немедленно!
Он стоял на этом самом бордюре, раскачиваясь, грозясь вот-вот спрыгнуть с нехилой высоты.
- Все в порядке, Фрэнк! Я умею! – крича от захватившего его азарта, Джерард лишь смеется в ответ на мои опасения, и уверенно, но чуть шатаясь, направляется в мою сторону.
- Джер!
Я подхожу к нему ближе, пытаясь в случае чего подстраховать, в то же время осознавая, что если он сорвется, я ничем не смогу помочь.
- Иди сюда, Фрэнки, тебе понравится, - не прекращая улыбаться, сменив только выражение лица с безумного, на какой-то устало томный, он тянет ко мне руки, пытаясь утянуть меня в этот омут сплошного сумасшествия за собой. – Иди.
Я хотел отмахнуться, силой заставить его спуститься в безопасность, или просто уйти, не поддаваясь на провокации, но я не смог, подчиняясь его голосу, которому я за столько лет так и не научился сопротивляться.
Держа его за руки, я взбираюсь на бордюр, с трудом подавляя желание посмотреть вниз.
- Ты сумасшедший, ты знаешь?! – громко говорю я, стараясь перекричать взявшийся из ниоткуда ветер.
- Знаю, - шепотом отвечает он мне прямо в ухо, приблизившись до невозможности, чуть прихватив мочку влажными губами.
- Прекрати, Джи, - грозным тоном говорю я, но не могу его оттолкнуть, боясь, что если мы отлепимся друг от друга, то непременно упадем, поэтому все выглядит так, будто я на самом деле не хочу, чтобы он прекращал.
А еще внизу живота начинает разгораться огонь, то ли от близости такого знакомого, изученного в свое время вдоль и поперек тела, то ли от грозящей опасности сверзится вниз, то ли от зашкаливающего адреналина в крови вкупе с действиями моего свихнувшегося друга, то ли от всего сразу.
- Тебе это нравится, - нараспев, по-прежнему шепчет он, вдруг переместившись так, чтобы его бедра задевали мою все увеличивающуюся ширинку. - И не смей отрицать.
Его последнее действие вдруг злит меня. Да что это такое?! Меня, в конце концов, любимая женщина дома ждет и трое наших детей, а я стою тут в два часа ночи, на крыше, балансируя на грани, опасаясь, как бы мой друг не упал из-за непонятно откуда взявшейся дури в его бедовой голове!
Аккуратно оттолкнув руки Джи, чтобы не придать ему ускорения для падения вниз, я спрыгиваю обратно в безопасность.
- Давай, Джерард, не дури, - говорю я, протягивая к нему руки, как и он двумя минутами ранее, - спрыгивай. Уже поздно, нам обоим пора по домам.
Он, грустно улыбнувшись, вдруг поворачивается ко мне спиной, лицом к огням города, приблизившись к краю крыши.
- Что ты задумал? – тревожно и в то же время строго спрашиваю я.
Сердце начинает биться быстрее, когда я замечаю, как Джи заносит ногу, будто собираясь шагнуть вниз.
- А ты бы спрыгнул со мной, Фрэнк? Прыгнул бы?
Быстро подскочив к нему, я со всей силы тяну его на себе, решив, что нельзя больше тянуть, и мы, как два мешка с мусором, валимся на твердую и грязную поверхность крыши.
Я тут же вскакиваю, не обращая внимания на боль в когда-то травмированном на каком-то выступлении колене, смотря на развалившегося и раскинувшего руки так, будто он лежит сейчас на самой мягкой кровати мира, улыбающегося Джерарда.
- Ты с ума сошел?! Какого черта ты творишь?! Ты хоть понимаешь, что сейчас мог упасть и разбиться?! Ты вообще думаешь о ком-то, кроме себя?! Эгоист чертов! Ты слышишь меня?! Ты - долбаный эгоист!
Внезапно дурацкая улыбка на его лице сменяется гримасой боли, губы разбирает дрожь, глаза стремительно наполняются слезами, и, всхлипнув, он начинает плакать, так явно картинно и показушно, но это все равно действует, и моя вполне оправданная вспышка гнева потухает, толком не начавшись.
Я опускаюсь рядом с ним на колени, пытаясь оторвать его руки от лица, которое он закрыл, говоря какую-то успокаивающую чушь.
- Ну все, Джи, перестань, прости, я не хотел кричать на тебя, все же хорошо, ну, взгляни на меня, пожалуйста, Джерард…
Наконец, он перестает сопротивляться, позволяя обнять себя.
Я с тоской думаю о том, что любимые джинсы после этой ночи придется выкинуть, и о том, нормально ли это, что один тридцатилетний мужик успокаивает другого, плачущего тридцатилетнего мужика, и о том, кому какая разница и когда это уже кончится, пока глажу все еще вздрагивающего друга по спине.
- Давай останемся здесь, - просит Джерард, перестав всхлипывать.
-Холодает, пойдем вниз.
- Нет! Давай здесь!
Еще одну истерику я не переживу, поэтому просто киваю, соглашаясь заранее на все на свете.
*
Когда начинает подниматься солнце, мы с Джи сидим на бордюре на расстеленном мной худи, я болтаю ногами, уже совершенно не боясь упасть, а он, кажется, спит, привалившись к моему плечу, и я думаю о том, как приду домой, и мы с Джам займемся утренним сексом, потом она приготовит мне завтрак, и я опять поеду в студию пораньше, где встречусь у входа с сонным Майки, и мы поднимемся вместе на девятнадцатый этаж, зайдем в нашу комнату, и…Никого там не застанем.
А вдруг бы он упал сегодня? Что если он упадет завтра, когда меня не будет? И сколько раз он мог вот так сорваться вниз, приходя сюда ночь за ночью от тоски, сжирающей его душу заживо?
Я отгоняю от себя непрошеные мысли, обнимая что-то бормочущего во сне Джерарда за озябшие плечи, и тихо говорю, зная, тем не менее, что он меня все равно не слышит:
- Я бы спрыгнул, Джи. Я бы спрыгнул вместе с тобой.
а вот тут - Куда ты? – встревожено спрашивает Лин, чуть привстав., может не Лин, а Джамия все-таки, или я что то не понимаю? но не суть, вообщем, Автор, спасибо вам огромное. мне очень и очень понравилось. в меру мило и грустно. очень красиво написано. все просто замечательно
спасибо, исправлю)) и я рад, что понравилось)))
