На столе несколько кружек из-под кофе с чёткими коричневыми границами на дне. Поверх них свалены наброски и пробные сюжеты или страницы из комиксов, которые никогда не увидят свет. У них был шанс, но они его потеряли, не заинтересовав автора. Жёсткая спинка деревянного стула давит на позвоночник, вызывая тугую, даже вязкую боль. Плечи уже затекли, но при попытке ими пошевелить боль лишь медленно и тем более неприятно, стекает вниз по позвонкам, как горячий воск, а потом возвращается обратно. Голова откинута назад настолько, что шея в районе кадыка неприятно ноет и зудит от натяжения кожи. Глаза юноши закрыты, густые брови сведены к переносице, искусанные сухие губы чуть приоткрыты, за ними виднеются кривоватые, давно не чищеные зубы, челюсть подрагивает. Юноша оттолкнулся ногами от пола и качнул стул, на секунду зависнув в воздухе и рискуя упасть, но стул всё-таки с громким стуком встал на место. Побаиваясь открывать глаза, парень ещё несколько раз качнулся на стуле и нечаянно оттолкнулся слишком сильно. Рухнув на пол, он не шевельнулся, оставшись лежать. Сальные чёрные волосы почти до плеч сплелись в непонятный клубок, толстовка была вся покрыта пятнами от еды и красок, джинсы стёрты до дыр на внутренней стороне бедра, стопы были голыми. Через пару часов скрипнула дверь.
- Джерард, только не говори мне, что ты опять наширялся!
- Не скажу, - отозвался севшим прокуренным голосом брюнет.
- Да я и сам вижу! Ты же обещал, что не будешь больше их жрать, - незваный гость спустился по невысокой лестнице и схватил с тумбочки около стола небольшой желтый пузырёк, - Ты что, все выпил?! Сдурел?!
- Майки, не ори. Потише, пожалуйста.
- Сколько там было таблеток?!
- Не ори.
- Сколько?!
- Семь.
За всё время их разговора Джерард так и не открыл глаза, даже не пошевельнулся, только лицо его стало ещё более хмурым. Майкл недоверчиво смотрел на него, вздёрнув одну бровь и изогнувшись всем телом, упершись рукой в бок.
- Из ума выжил?! Тебе настолько жить надоело?
- Настолько.
Майки кинул пустой пузырёк в мусорное ведро у письменного стола и присел на пол рядом со старшим братом.
- Пошевелиться хоть можешь?
- Теперь нет. Час или два назад мог шевелить ногами... И всё.
- Не тошнит? Если вырвет, должно стать легче.
Джерард не ответил. Его челюсть задрожала сильнее, судорога поползла по всему телу.
- Эй, эй, ну на пол-то блевать не смей!
Схватив из ведра мусорный пакет, Майки за ткань толстовки приподнял брата, усаживая его, и поставил раскрытый пакет рядом с ним. Джерард, наконец, смог пошевелиться.
- Аа... Вспомнишь солнце - вот и лучик... Ну сколько можно уже? Не алкоголь, так успокоительное...
- Яйца курицу не учат, - вытирая рот рукавом толстовки, Джерард посмотрел на младшего.
- Ты курица, это уж точно... Я расскажу отцу.
- Вперёд. Что он сделает? Выселит меня отсюда? Давай, обеспечь мне ещё более светлое будущее!
Прочистив желудок ещё раз, брюнет, пошатываясь, встал с пола и всучил пакет брату.
- Ты на улицу выходить собираешься?
- Зачем? - безразлично бросил Джерард.
- Ну, знаешь... В магазин хотя бы.
- Ты и сам прекрасно сходишь, не так ли?
- Прекрати уже лениться, прояви хоть какую-нибудь активность!
- Зачем?
- Твой любимый вопрос теперь?
- Почему нет?
Майки ничего не ответил и быстро покинул комнату.
"А ведь отец и правда может меня выселить... Я уже совершеннолетний, и опекать меня он не обязан... Нужно что-то сделать..."
Джерард рухнул на старый скрипучий диван, застеленный грязно-бежевым пледом.
"Или нет… Зачем вообще хоть что-то делать?"
Ковыряя ногтём прожжённый след от сигареты на тонкой ткани пледа, юноша лицезрел коричневый потолок.
"Всё замечательно. Да, определённо. Всё просто замечательно".
Входная дверь в очередной раз скрипнула, прерывая поток мыслей и отвлекая внимание Уэя от расширения дырки на покрывале.
- Я тебе поесть принёс, - Майки поставил небольшой пакет на тумбочку и хотел, было, уйти, но брат его остановил.
- Майки… Зачем я живу?
- Меня и родителей объедать.
- Я серьёзно…
- Неужели?
Джерард завис на минуту, всё это время Майкл, ожидая ответа, стоял у двери, уже положив ладонь на холодную металлическую ручку.
- Проваливай.
Пожав плечами, младший ушёл. Не то чтобы ему был безразличен брат, но и Майки, и его родители уже устали от старшего сына, который ничего не хотел делать с ситуацией, а лишь жаловался на жизнь, собственную беспомощность и бессмысленность существования.
Повалявшись на диване ещё чуть-чуть, Джи сполз на пол. Уткнувшись лицом в колени и обхватив ноги руками, он принял позу эмбриона и задержал дыхание.
"Пора съесть парочку маленьких друзей", - пронеслось в его голове. В такие минуты размышления о смысле собственной жизни Джерарду всегда хотелось накачаться и забыться. Ему было безразлично, на самом деле, всё. У него нет друзей, а все его мысли и рассуждения являются не более чем бредом не подросшего мальчика.
"Конечно, заедать успокоительное психотропными - не самый замечательный вариант, но... Мне не спастись от этого, значит, нужно либо плыть по течению... Либо сдохнуть. Ничего больше не остаётся, верно?", - очередная отговорка на пару секунд задержалась в его памяти, пока рука шарила по ящику письменного стола в поисках заветного мешочка. Если Джерарда кто-то застанет в его скором состоянии, то вся комната вновь будет перевёрнута вверх дном, таблетки будут найдены, и придётся вновь красть деньги родителей из копилки и искать, у кого можно купить этого дерьма побольше да подешевле. Хотя, этот мешочек у парня уже около полутора месяцев, а израсходован наполовину, что хорошо: его так и не поймали с поличным.
Джерард Артур Уэй. Двадцать пять лет, живёт в подвале родительского дома, периодически наедается колёс или напивается. Нигде не работает. Рисует.
Две таблетки под язык и лечь на диван, сложив руки на животе. Вдохнуть поглубже. Закрыть глаза. Сосчитать до пятидесяти. Побороть страх перед тем, что сейчас можно увидеть. Открыть глаза.
Джерард видел К., хотя они не виделись больше месяца. Вероятно, она уже нашла себе кого-нибудь, кто умел делать хоть что-то помимо рисования монстров... Кого-то, кто зарабатывает деньги и выражает свою любовь иначе, чем Джи.
В этот раз что-то пошло не так, сказались, видимо, семь таблеток успокоительного. Почти сразу на юношу накатила паника, он вскочил и на подкашивающихся ногах стал ходить вокруг дивана. От светло-голубых капсул, уже растворившихся от слюны, у него закружилась голова.
- Я не хочу жить... Нет! Нет!.. Всё хорошо! Нет? Да... Всё хорошо? Нет!
Рухнув на колени и вцепившись пальцами в спинку драной софы, Уэй, визжа, уставился на всё, что его окружало, хоть пространство и было для него сейчас жутко искажено. Желание жизни в юноше ушло в минус, а все воспоминания, даже те, которым не было и часа, заперлись в глубине рассудка. Бред топил сознание, в ушах звучали беспорядочные поначалу аккорды. Эта мелодия... Ей не жить, Джи не сыграет её на гитаре из-за неумения, не переложит на клавиши из-за вечно дрожащих рук и отсутствия всякого терпения. Джи даже не вспомнит её через полчаса. Хотя он мог бы... Он мог бы даже спеть слова, которые сейчас крутятся перед глазами, которые громким эхом отзываются в черепе... Но для него перспектива стать певцом ещё более нереальна, чем его мечта стать мультипликатором или профессиональным художником...
Скрип двери.
- Где ты?! Ангел! Где?.. Я хочу!.. Хочу бороться, - кричит Джерард на несуществующую фигуру, которая для него стоит рядом с сначала шокированной, а затем разгневанной матерью, - Я хочу не жить, я не хочу жить, - от неописуемого страха парень плачет, он выглядит словно помешанный, - я хочу бороться с... Хочу, - он сполз на пол, истерически рыдая. - Чего я хочу?! Что я выбрал? Дни приходят и проходят... Дни... Каждый новый день новые страхи! Боюсь... Ангел, что я выбрал?! Где ты?! - закрывая глаза и медленно вырубаясь, Джерард решил, что хоть с одним из его вредных пристрастий пора завязывать.
А через полгода, одиннадцатого сентября 2001-го, он решит изменить свою жизнь. И в голове его повторятся аккорды, подчинившись странному свойству человеческой памяти... Джерард вспомнит о своём маленьком и, казалось бы, уютном мирке и немного сойдёт с ума, но... Все мы немного сдвинутые, правда ведь? Он выберется из своего подвала, он будет петь... И то, что он считал таким нереальным, сбудется.
мне понравилось 