У каждого человека есть в жизни кто-то, кто делает существование невыносимым, заставляет себя ненавидеть. И у тебя он есть. Наверняка есть тот, кто одним своим словом может снести тебя с накатанной колеи, размазать по стенке, довести до такого состояния, что захочется у себя найти кнопку «самоуничтожение».
Эта подлая личность заставляет хотеть орать, обливаться горькими слезами, становиться безумным или, как в моем случае, причинять себе боль. К сожалению, я прекрасно понимаю, что я делаю, но я не жалею себя и не собираюсь делать вид, будто это не приносит мне облегчения.
Я не гребанный эмо и не ребенок, жаждущий внимания. Я делаю это, потому что люблю боль.
На самом деле, есть реальные причины, почему боль помогает. Режешь кожу, кровь тонкой струйкой просачивается сквозь рану, а мозг начинает вырабатывает эндорфины. Я пристрастился к этому. В этот момент чистая энергия мягким малиново-красным потоком вытекает из мною же нанесенных себе ран.
Большинство людей ненавидели бы человека, вызывающего такие эмоции, заставляющего вскрывать свою кожу. Наверное, я исключение. Человек, который заставляет меня хотеть раскрасить весь мир в красный цвет кровью из своих вен, это тот же человек, из-за которого бабочкам в моем животе нет числа. Человек, который решает все мои проблемы. Человек, из-за которого мое сердце трепещет. Тот, кто может заставить меня разорвать свою грудь, вырвать оттуда еще бьющееся сердце и подать ему в окровавленных руках со счастливой улыбкой на лице.
И только одна его ответная улыбка заставляет жаждать меня увеличить этот теплый поток.
Меня зовут Фрэнк Энтони Айеро.
Я режу себя.
Я влюблен в своего лучшего друга Джерарда Уэя.
И это моя история.
История боли, страсти, крови и неразделенной любви. Любви, ранящей как лезвие бритвы, заставляющей меня кричать.

1. That One Stings A Little

Джерард сидит рядом со мной на диване. Сейчас мы находимся в середине тура и держим путь в следующий город по графику. Он что-то сосредоточенно рисует. Мне не видно и я осторожно наклоняюсь к нему, чтобы не задеть. Я чувствую его запах. Он такой вкусный и теплый в этом ледяном автобусе (печка как назло сломалась). Это невыносимо - быть так близко к нему и не сметь прикоснуться.
- Фрэнк, отъебись! Я пытаюсь рисовать, а ты не даешь мне сосредоточиться, дышишь в шею, как психопат!
Джерард всю неделю на нервах. Я испытываю непреодолимое желание спросить, что случилось, но сейчас явно неподходящее для этого время. И я просто интересуюсь, что он рисует.
- Ничего, Фрэнк, просто перестань мне мешать!
Еще один маленький укол. Он ничего плохого не имеет в виду, но когда ты так эмоционально привязан к человеку, когда он - центр твоего мира - просит оставить его в покое, это как удар иглой. Не так страшно, чтобы оставить шрам или причинить много вреда, но достаточно, чтобы вызвать боль.
- Джерард, я…
- Я сказал, отъебись!
Он кричит и отталкивает меня от себя. Я, ничего не говоря, ухожу в ванную и запираю за собой дверь. Здесь я разрешаю себе плакать. Как мне надоело такое отношение. Он постоянно цепляется ко мне. А должен был петь мне перед сном долгими ночами, когда силы покидают меня из-за бесконечных переездов.
Сейчас он далекий и холодный.
Я открываю ящик под раковиной и достаю оттуда хорошо спрятанную бритву. Я знаю, что не должен этого делать, но мне так горько, кто-то должен выпустить эту грусть наружу. Моя гребанная зависимость требует жертвы.
Я подношу бритву к руке и провожу по коже. Делаю это быстро. Достаточно быстро, чтобы успеть почувствовать тишину, перед тем как красная струйка, просачиваясь сквозь кожу, приносит облегчение. Закусываю губу. Мне больно. Но к этой боли я привык, я люблю эту боль.
Я делаю два глубоких вдоха и провожу бритвой по руке еще раз. И еще. И еще несколько раз, на всякий случай, пока все эмоции, которые я испытывал, не превратились в красную лужу на полу в ванной комнате нашего гастрольного автобуса.

2. You Can Say You Only Think You Know

Сейчас я чувствую себя лучше, я не вру. После освобождения такого количества негативной энергии, горящей в моих венах, мое тело немеет, я как будто под кайфом.
Мне нужно здесь все почистить, убрать все то дерьмо, что вытекло из меня, опустить длинные рукава рубашки и отправиться к себе в койку спать или, может быть, слушать музыку.
На полпути между прослушиванием музыки и глубоким сном, я услышал шепот где-то недалеко от моей постели.
- Фрэнк… Фрэнк, можно к тебе?
Это Джерард. Я не знаю смогу ли справиться со своими чувствами к нему в данный момент. И я решаю притворяться спящим еще несколько секунд.
- Фрэнк, я знаю, что ты не спишь… Можно к тебе, пожалуйста?
Я вздохнул и отодвинул занавеску, отделявшую мою постель от остального автобуса, позволяя ему войти ко мне. Здесь тесно, но это моя частная территория. Я задерживаю дыхание, и все мое тело напрягается. Так тяжело находиться близко к нему, чувствовать дыхание, да я почти ощущаю его пульс. Но все равно не так близко, как мне хотелось бы на самом деле. Наверное, я не должен был пускать его, но я не могу сказать Джерарду «нет». Я никогда не смогу ему отказать, что бы он не попросил.
- Джерард… что тебе нужно? – я говорю почти-вежливым-но-не-совсем тоном.
- Фрэнк, я просто хотел извиниться. Я не должен был срываться на тебя. У меня была отвратительная неделя.
Я вздыхаю еще раз. Сейчас он извиняется, он всегда так делает. Сначала злится, взрывается на меня, а потом через полтора часа просит прощения, и я прощаю его. Жаль только, что он ждет, пока я промою своей кровью канализацию. Я ничего не говорю ему, я просто прощаю. Я всегда его прощу.
- Джи, ты хочешь поговорить о том, что тебя беспокоит?
Я знаю, что все должно быть наоборот, это я должен рассказывать ему о своих проблемах. Но я чувствую напряжение в его голосе, ему нужно выговориться, а я никогда не возложу на Джерарда всю тяжесть моего психологического недуга. Он не заслуживает, чтобы с ним так поступали, даже если сам является причиной моего помешательства.
Он вздыхает.
- Мне сейчас так тяжело. Этот бесконечный тур, мы так долго не были дома, да еще эти журналисты вечно лезут… Я устал.
- Джи, я знаю, что ты чувствуешь. Мы все это чувствуем. Не волнуйся, когда закончится тур, ты сможешь все это выкинуть из головы.
Я успокаивал его, как всегда я это делаю, кажется, это обоим нам нравится. Джерарду это помогает, а я просто хочу, чтобы он всегда был счастлив.
- Фрэнк… ты только думаешь, что знаешь. У меня сейчас в жизни столько всего происходит, это просто невыносимо.
Джерард вел себя более драматично, чем обычно, поэтому я просто кивнул в ответ.
- Ты прав, Джи… я не знаю.
Я вздохнул, давая понять, что спорить не буду.
Я дал ему выговориться обо всем: о сумасшедшем гастрольном графике, о бессовестных писаках, о Майки, который без конца действует ему на нервы. Я успокаивающе гладил его по спине. Я, как полагается хорошему другу, слушал и кивал в ответ, иногда что-то советовал, когда это было нужно. Джерард постепенно расслаблялся, его речь становилась более спокойной.
- Чувствуешь себя лучше, Джи?
- Да, Фрэнки, спасибо, что выслушал и не разозлился на меня.
Джерард обнял меня, моя кожа тут же вспыхнула. Я обнимаю его в ответ, но хочу поскорее разорвать объятья, потому что мне становится все труднее и труднее отпустить его.
- В любое время, Джерард. Ты знаешь, что я всегда буду рядом.
Он одаривает меня своей потрясающей улыбкой, поднимается с моей кровати и идет к себе спать. Я кусаю губы и крепко сжимаю мою порезанную руку.

3. You Know I Hate Myself Without You Now

Это была бессонная ночь. Последнее время их было слишком много. Даже, несмотря на то, что присутствие Джерарда иногда было сравнимо с пыткой, его отсутствие было еще хуже. Думаю, я предпочел бы быть несчастным рядом с ним, чем без него.
Нахождение рядом с ним не приносит мне радости, я должен постоянно контролировать себя. Если я не буду этого делать, мое поведение может все разрушить. Я не хочу этого и постоянно вынуждаю себя сдерживаться.
Но, по крайней мере, Джерард отвлекает меня от дурных мыслей о вредительстве. Когда его нет рядом, моя ненависть к самому себе начинает просачиваться сквозь кожу. Я стараюсь думать о том, что он говорил мне. Анализируя его слова, я пришел к выводу, что Джерард меня ненавидит. Я параноик, я знаю. Но я не могу заставить себя успокоить свои мысли.
Я задержал дыхание и прислушался к тому, что происходит на кровати надо мной. Я слышу его дыхание. Медленное… Я даже слышу его сонное бормотание. Это так успокаивает. Я фокусируюсь на нем. Я представляю, как он выглядит сейчас. Я почти поддался соблазну покинуть свою кровать и посмотреть на него. Я представляю его бледную грудь, поднимающуюся и опускающуюся. Он всегда спит со слегка приоткрытым ртом.
Боже, я как сумасшедший маньяк, преследующий невинную жертву, мне надо на что-то отвлечься. Неважно на что. Я чувствую себя виноватым. И ничего не могу с этим поделать. Во мне зарождается отчаяние, пальцы пробегают по шрамам. Возможно, это одна из самых одиноких ночей в моей жизни. Нет никакой другой причины чувствовать себя так паршиво, кроме него, заставляющего истекать меня кровью. И это все невероятно чудовищно.
Я стараюсь не думать о нем, но все напрасно, неважно, сколько подушек я положу себе на голову, я все равно буду слышать его дыхание. Этот звук такой соблазнительный, что сегодня мне не достаточно просто слушать его. Чувство вины немного отступает, я весь превращаюсь в слух, сейчас я не смогу вызвать у него подозрений. Я представляю нас вдвоем под звездным небом, моя голова лежит у него на груди, я слушаю мерный звук его дыхания в сочетании с сердцебиением. И я говорю, как сильно люблю его, а он, улыбаясь, отвечает мне тем же.
Я резко обрываю себя на этой мысли, потому что жизнь никогда не воплотит мои мечты в реальность. Начинаю ругать себя за то, что только подумал об этом.
Так хочется почувствовать слабость в теле. Обычно я не так быстро начинаю этого хотеть, после того как изливаю все негативные эмоции из своих вен. Но все становится хуже. Я не знаю, что со мной не так. Больше не могу это контролировать. Я прерываю поток своих мыслей, встаю с кровати и собираюсь направиться в ванную комнату, чтобы найти мое лезвие, но, как гром среди ясного неба, я слышу слабый шепот.
- Фрэнки… куда ты идешь?
Я вздыхаю, разворачиваюсь и тихонько подхожу к койке Джерарда. Незаметно вытираю рукавом лицо и глаза.
Джерард берет мою руку и дотрагивается ей до своего лица. Могу поклясться, что он еще наполовину спит, сонный – он всегда такой ласковый.
- Ммм… останься со мной, я не могу заснуть.
Вот сейчас я действительно не знаю что делать. Желание порезать себя было настолько сильным, что я ощущал каждую клетку крови, стучащей в моих венах, требующей, чтобы я выпустил ее на свободу.
С другой стороны, я не могу сказать Джерарду «нет». Я просто хочу, чтобы он был счастлив, и я все для этого сделаю. Даже если он почти спит, и на утро ничего помнить не будет.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал, Джи?
- Просто будь здесь. Говори со мной. Я пододвинусь, а ты останься.
Ничего нового. Такое иногда случается, когда Джерард нервничает и не может заснуть. Его мучают кошмары, и я разговариваю с ним, пока он не уснет.
- Хорошо, Джи, - я шепчу ему, - двигайся.
Он освобождает мне место, я забираюсь на его кровать и начинаю нашептывать бессмысленный бред, пока он не заснет. Как только это происходит, я осторожно спрыгиваю с его постели и последний раз вдыхаю его запах, прежде чем уйти. Мне не важно, что на утро он ничего не вспомнит, сейчас ему было хорошо.
Эта была первая ночь, когда я не поддался своему желанию порезать себя.

http://notforsale.do.am/blog/this_is_where_i_scream_from_chapters_4_9/2011-01-21-1464