Но сон ни разу меня так и не посетил. Всю ночь я метался по постели, не находя себе места. Мне нужно все как следует обдумать, но я не могу этим заниматься, когда на надувном матрасе в шаге от моей постели мирно посапывает Джерард.
Нет, мне определенно нужно побыть одному. Я решаю встать и прогуляться. Куда-нибудь в безопасное место.
Я тихонько встал, аккуратно, стараясь не наступить на Джерарда и не разбудить его, вышел из комнаты. На цыпочках спустился по лестнице и, преодолев гостиную, остановился у водной двери. Я обулся, накинул куртку и, проверив наличие мобильного, осторожно приоткрыл дверь и вышел.
Прохладный ночной воздух, проникнув в мои легкие, заставил меня ежиться. Я подышал на ладони, пытаясь согреть их. Легкий мороз – идеальная температура для прогулок.
Я направился на восток по дороге к старому кладбищу, которое находилось в квартале от моего дома. Мне не хотелось начинать сеанс «самокопания», пока не доберусь до места назначения. Дойдя до ворот, мне не составило труда через них перебраться.
Полная луна освещала мне дорогу лучше любого фонаря. Под темно-синим небом земля отливала серебром. Все предметы вокруг были залитым этим холодным светом и казались нереальными, будто выбеленными. Очень красиво.
Я четко помню дорогу. Поворот направо – могила Веллингтона, потом налево – надгробие Кайтлинера. После – прямо до памятника Смиту на самой окраине леса. Ровно между двумя кривыми деревьями есть маленькая тропика, ведущая в овраг, спрятанный от посторонних глаз. Спуск был довольно крутой, потому что ручей, опоясывающий лес, был намного ниже уровня кладбища. Иногда тропика становилась почти непроходимой и настолько узкой, что любой неверный шаг мог привести к падению. Дорога была грязной, скользкой и заняла довольно много времени, но я все-таки спустился на дно оврага, и, преодолев ручей по камням, наконец добрался до желаемого места.
На противоположном берегу было дерево, точнее поваленный ствол огромного дуба. Он был настолько большой и плоский, что спокойно умещал на себе несколько человек. С него открывался изумительный вид на ущелье старого ручья, особенно прекрасного в лунном свете, самого спокойного места во всем мире. Здесь внизу не было видно зданий, только девственный лес, не было слышно звуков города, только шелест листьев на ветру.
Именно здесь, в самом потаенном месте на земле, я смог дать волю мыслям, мучившим меня весь прошедший день.

Меня изнасиловали.

Слезы, сдерживаемые мною последние несколько часов, свободно потекли по щекам, оставляя влажные бороздки. Я не мог ухватиться за какую-то конкретную мысль, в голове был полный хаос.
Почему я? Почему меня выбрали жертвой этого больного и отвратительного действия? Почему мой дядя? Что заставило его сделать это? Почему мне не рассказали раньше? Почему события, которых я даже не помню, так сильно повлияли на всю мою дальнейшую жизнь?
В довершение к бушующим в голове мыслям меня переполняли такие разные эмоции. Отвращение, гнев, печаль, страх и… как не странно… облегчение.
Я чувствовал успокоение. Наконец я знаю, откуда этот страх близости с другими людьми, почему мне никогда не быть в отношениях, из-за чего я не в пускаю ни единой живой души внутрь своих стен.
Теперь мне четко виден смысл происходящего. Всю жизнь я сторонился незнакомых людей и больших компаний, ни разу не видел своего дядю и делал еще множество странных вещей.
Я понял причину своей постоянной депрессии.

Мне вдруг вспомнился реферат по медицине, который я делал в старших классах школы. Небольшой доклад о жертвах насилия и сексуальных домогательств. Я понял, что соответствую всем характеристикам человека, подвергшегося сексуальному насилию в детстве. Тогда мне и в голову такое не могло прийти. Сейчас, зная все обстоятельства, я чувствую, как уменьшается гранитная плита на моей груди.

Я всегда пытался найти ответ на вопрос, который не знал. Теперь мне известен не только ответ, но и, что даже более важно, сам вопрос.

Почему я такой? Потому что ЭТО произошло.

Я не собираюсь винить во всем этого человека. Некоторые из моих страхов я заслужил сам, другие - мне подарили не самые деликатные люди, окружавшие меня с детства. Зато сейчас я могу точно сказать, из-за чего мне так неуютно в собственном теле.
Мне вспомнилось обещание, данное Майку, обратиться за профессиональной помощью. Необходимость этого я ощущаю все больше, иначе мне не справиться с вновь открывшимися обстоятельствами. Схожу к кому-нибудь сразу после окончания тура.

Но все это было только частью решения головоломки под названием «Фрэнк Айеро». Куча вопросов, буравящих мозг, не отставляли меня в покое. Все они начинались с одного единственного слова.

Почему?

Мне никогда не понять. Никто не подскажет ответ. Хуже всего – я не знаю, чем заслужил кошмар, случившийся со мной более двадцати лет назад.
Я сидел неподвижно около часа, пытаясь придумать ответы. Все бесполезно. Вдруг я вздрогнул от неожиданности, почувствовав вибрацию в кармане. Вытащил телефон и прочитал сообщение.

«Ты где?» – от Джерарда.
«У большого дуба в старом овраге», - я ответил.

Он знал об этом месте. Мы часто ходили сюда, когда были младше, сочиняли песни на моей старой акустической гитаре, а иногда просто сбегали от всех неприятностей остального мира. На самом деле, это он обнаружил это место.
Я вновь ощутил вибрацию.

«Что ты там делаешь?»
«Мне нужно подумать.»

Я плохо поступил, оставив его одного, не предупредив, куда направляюсь. Даже сообщения не оставил.
Опять вибрация.
«Не против компании?»
«Только если ты сам хочешь.»
«Вышел. Буду через полчаса», - он ответил через несколько минут.

Я сидел и терпеливо ждал его прихода. Наверное, следует рассказать то, что я узнал сегодня, но мне было страшно. Я не могу предположить его реакцию, и, честно говоря, не хочу говорить об этом прямо сейчас. Просто хочу его увидеть. Только бы он был рядом. С Джерардом любая неприятность становится чуть-чуть легче. Рядом с ним я вытерплю все что угодно.
Полчаса показались вечностью. Я никогда не обладал чувством времени, поэтому не могу судить справедливо. Мне очень хотелось взглянуть на часы в телефоне, но я прекрасно знаю, что от этого ожидание покажется еще мучительнее. Я не хочу мерить свою жизнь часами.

Было темно, поэтому я не видел, как Джерард приближался ко мне, стараясь двигаться аккуратно и тихо, чтобы не напугать меня. Я разглядел его примерно в двадцати метрах от меня. Он понимал, что случилось что-то плохое, и не отрывал взволнованного взгляда от моего лица.
Он сел рядом на поваленное дерево и посмотрел мне в глаза. Тогда мы оба поняли, что произойдет через несколько секунд. Мы знали, что не должны этого делать, но, тем не менее, хотели. Вопросы «как?» «зачем?» отошли на второй план. Я легонько облизал губы, а Джерард стал медленно сокращать расстояние между нами.
Он немного колебался, но, переведя взгляд от моих глаз к губам, принял решение и прижался ко мне.
От первого прикосновения меня словно ударило током. Конечно, он не впервые целует меня, мы постоянно этим занимались на сцене и перед камерами. Зато сейчас он целовал меня по-настоящему, быть может, не так страстно, но совершенно осознанно.
Хотя я по-прежнему считаю, что первый поцелуй должен быть не таким. Он сладкий и немного застенчивый, пропитанный любовью и нежностью. То, что происходит сейчас, больше похоже на эксперимент. Будто кто-то взболтал в стане воду, чтобы убедиться в ее прозрачности.
Не было языков. Не было рук. Мы касались друг друга исключительно губами, ну, может быть, еще носами иногда.
Я никогда не ощущал такого прежде. Все мои органы чувств были на пределе. Я слышал только удары своего сердца. Я вдыхал запах сигарет, резкий аромат Джерарда. Я ничего не видел, потому что мои глаза были закрыты. Зато я ощущал покалывания во всем теле.
Мы продолжали целоваться, изучая друг друга некоторое время, не зная, к чему это приведет, ни о чем не заботясь. Все еще без прикосновений и страсти.

- Джерард? – я оторвался на мгновенье, чтобы сказать, а потом снова впился в него губами.
- Ммм? – он не мог говорить нормально, его рот был занят мной.
- Это ведь ничего…
Опять целует меня.
- …не значит? – я еле успеваю закончить вопрос, его губы перекрывают мне доступ к кислороду на время очень долгого поцелуя.
- Ммм… нет. Я просто думал…
Поцелуй.
- … ты так одинок …
Поцелуй.
- … и тебе это нужно.
Еще один долгий поцелуй.
- О…
Поцелуй.
- … да …
Поцелуй.
- … ты угадал.

Судя по всему, мою последнюю фразу Джерард воспринял как призыв к действию. Он положил руку мне на затылок и притянул меня ближе. Я оперся одной ладонью на его грудь, а другую запустил в ему в волосы.
Больше никаких изучающих поцелуев. В ход пошел язык. Джерард был везде. Он был всем. Всем, что я мог видеть, чувствовать, трогать, пробовать и дышать. Всем, о чем я мог думать.
Все разрушительные мысли исчезли из моей головы, когда он поцеловал меня в лунном свете. Только я и он, мы были здесь, мы целовались, оба прекрасно понимая, как я соврал, говоря, что для меня это ничего не значит. Мы не беспокоились о последствиях и жили этим моментом. Ни один из нас не хотел останавливаться.
Я, наконец, понял, что мои страхи не могут держать меня вечно. Я захотел доказать себе, что смогу преодолеть вред, причиненный мне в детстве. Мне нужно было сделать что-нибудь отчаянное.
Я передвинул руку ниже и, обняв его за талию, притянул к себе силой. Начал покрывать поцелуями его шею. Он наклонил голову, предоставляя мне лучший доступ, и провел пальцами по моим волосам. Мне ничего не оставалось, как только сеть на него, зажав бедрами с двух сторон. Я удерживал его в таком положении, когда расстегивал молнию на его куртке, а потом пытался ее снять. Джерард помог мне справиться с курткой, когда я уже схватился за его рубашку.

- …Фрэнк?
- Шшш, - я прошипел, приложив палец к его губам, все еще пытаясь стянуть с него рубашку.

Я хочу этого, по крайней мере, думаю, что хочу. Мне нужно сделать что-нибудь для себя. Принять решение. Мое личное, а не кого-то, кто хочет использовать меня. И я хочу его. Сейчас. Ночью. У меня совсем нет желания ждать еще какое-то время, или быть грустным беспомощным Фрэнком, который боится сближаться с людьми всю свою жизнь. Я не хочу больше подчиняться этому страху.

- Нет, Фрэнк …

Должен признаться, он поймал меня врасплох, но я быстро пришел в себя. Я не собирался так легко сдаваться. Слишком долгое ожидание. Я поменял тактику и начал стаскивать с себя худи, но Джерард схватил мои руки и держал их, пытаясь посмотреть мне в глаза. Но я не мог встретиться с ним взглядом.

- Фрэнк … что ты делаешь?
- Джи, ну, давай же…, - я уговаривал его.
- Нет, нет … просто нет, - он пытался остановить меня от дальнейших действий.
Мне пришлось слезть с Джерарда и отойти, стараясь не смотреть в его растерянные и смущенные глаза.

- Ты хочешь не меньше меня. Не отрицай это! Здесь! Просто сделай это! – я прокричал ему, стаскивая с себя футболку, оставаясь обнаженным на холодном ночном воздухе, - я не буду сопротивляться или останавливать тебя, - мой голос звучал все громче, по мере нарастания разочарования.
- Что? Да я бы никогда… - он не успевает закончить фразу.
- Боже, если ты хочешь меня, так возьми … тебе можно … я не буду кричать … я не издам ни звука, - чем громче я кричал, тем сильнее искажался мой голос. Я видел, как Джерард пытается разглядеть меня, щурясь в темноту. Черт! Мои шрамы. Одной вспышки света достаточно, чтобы они явились ему во всей «красе».
- … о чем ты говоришь? – он спрашивал растерянно.
- БЛЯДЬ! ДА, ТРАХНИ ТЫ МЕНЯ, НАКОНЕЦ! МНЕ УЖЕ ВСЕ РАВНО! – я орал как умалишенный.
- Нет, - он твердо ответил.
- Отлично, тогда иди на хуй!
Я надел футболку и, не оборачиваясь, направился к дому. Я слышал, как он идет за мной, но и не думал останавливаться или замедлять шаг, пока он не схватил меня за плечо и не развернул к себе.
- Фрэнк … откуда это все?
- Первый раз, когда я сам хочу близости, мне никто не может ответить взаимностью. Смешно, не находишь? – я плюнул под ноги.
- Что значит «ты сам хочешь первый раз»? – он осторожно спросил.
- Просто … просто забудь, ладно? – меня душило разочарование от того, как быстро я сдался.
- Неладно … Фрэнк, о чем ты? - Джерард не хотел оставить меня в покое.
- Я был всего лишь ребенком. Я даже не мог … - я замер, даже не понимая, что слезы беспрепятственно текут по моим щекам, пока не дотронулся до лица рукой.
- Что?
- Я никогда не хотел! У меня не было выбора … меня… - я пытался держать себя в руках. Не хочу впадать в истерику перед ним.
- Фрэнк, ты хочешь сказать, что тебя … изнасиловали?
Я закрыл глаза и медленно кивнул.
- Боже… мой, - он прошептал, - почему ты раньше не рассказал?
- Я только сегодня об этом узнал, - мне было слышно, как Джерард тяжело сглотнул.
- Как?
Он смотрел на меня с жалостью. Мне не нужна ни его жалость, ни жалость других. Я убедил себя, что справлюсь самостоятельно.
- Мама сказала. Ничего страшного. Я переживу.
- Не ври. Это ОЧЕНЬ страшно. Это самая страшная вещь на свете. Ты не можешь просто взять и пережить это!
Джерард попытался обнять меня, но я отстранился.
- Не нужно …
- Фрэнк, перестань. Не злись, поговори со мной. Будет легче.
- Сомневаюсь, - в моем голосе он почувствовал колебание.
- Фрэнк … пожалуйста? Я ненавижу, когда ты такой. Не хочу видеть страх в твоих глазах.
- Но …
- Пожалуйста, - он прошептал опять.
- Джерард … я не хотел, чтобы это произошло, - все, что я смог сказать.

Представляю, как выгляжу сейчас: беспомощный маленький мальчик в темноте, страшащийся любого прикосновения. Ровно противоположность тому, кем я хотел быть несколько минут назад.

- Твоей вины в этом нет.

Он медленно подошел и крепко обнял меня. А я просто смял в кулаках край его рубашки и уткнулся ему в плечо.

- Все будет хорошо. Не нужно бояться меня. Я никогда не причиню тебе вред.

Весь обратный путь до дома мы разговаривали. Я делился болью с ним. Мне пришлось попросить прощение за свое поведение в овраге.

- Нет, Фрэнк. Это я первый начал. Я не думал о последствиях.
- Нет, мы оба. Я же ответил тебе. Не знаю, что на меня нашло.
- Но все-таки это была моя вина. Мне казалось … ты выглядел так … одиноко, - он замолчал.
- Не беспокойся. Я и правда был одинок. Мне самому хотелось …
- Можем ли мы сделать вид, что ничего не произошло?
- Да… наверное, - я сказал со вздохом.

Правда была в том, что мне совершенно не хотелось претворяться, что ничего не было. По крайней мере, поцелуя. Я хочу, чтобы он целовал меня, как можно чаще. Но мы оба понимали, что так будет лучше.
Вернувшись домой, мы сразу же свалились от усталости и переизбытка эмоций. На улице уже светало, а значит, спать нам осталось совсем не долго.

33.Uncomfortable

Все так странно.

Я был в черном костюме и галстуке. Вокруг стоят люди, пытающиеся успокоить друг друга. Ко мне никто не подходит кроме матери и Джерарда. Хоть на этом спасибо.

Мне не нравятся эти жалостливые лица и те, кто желает утешить меня. Я не люблю внезапного проявления внимания от посторонних. Мне плохо в тесных помещениях, заполненных плачущими людьми. Меня пугают катастрофы и резкие перемены. Я не показываю никому свою слабость и не пытаюсь разглядеть чужую. Мне претит думать обо всем этом, когда сердце сжимается от тоски и грусти. Они все знают, что я сбежал из дома несколько дней назад. Слухами земля полнится, не так ли? Сплетни это отвратительно, но, по большому счету, мне плевать.

Открытые гробы это странно. Особенно, когда трупу сделали реконструктивную хирургию лица. Особенно, когда эта процедура не удалась, и тело, лежащее в гробу, не имеет ничего общего с когда-то живым человеком. Робби не был похож на Робби. Он даже на человека похож не был, скорее на пластиковый манекен. Лицо было слишком широким, а кожа слишком гладкой. Возможно, я чувствовал бы себя лучше, выгляди он как мертвец, а не как … подделка.

Мне не нравится плакать. Мне не нравится терять самообладание. Мне не нравится, что я не могу справиться с этим и плачу, уткнувшись Джерарду в плечо, когда он обнимает меня. Мне не нравится, что слезы не прекращаются. Мне не нравится ощущение беспомощности, и я ненавижу это безумное чувство утраты внутри себя.

Мне нравится убегать из таких мест как это.

Все так странно.

Похороны странные.

Ничего общего с видео на Helena. Там было … терпимо. Теперь я понимаю, через что прошел Джерард, когда потерял свою бабушку.

Похороны проходили в небольшом здании для таких ритуалов в Белльвилле. Места было не много, а людей пришло предостаточно, чтобы создать ощущение толпы. Мне стало не по себе. Так странно слышать речи священника о Боге. Я не злюсь на Него. Не перекладываю ответственность в случившимся на Бога, как делают другие. Это не Его вина. Это вина Робби. И как бы мне не хотелось думать по-другому, правда в том, что мы сами причина наших проблем.
Он покончил с собой. Застрелился. Бог не нажимал на курок. Я уверен, если Бог существует, Он не желает такой участи никому.
Как невыносимо тяжело просто сидеть и слушать разговоры о смерти. Зачем о ней вообще говорить? Обычно я делаю вид, что смерти не существует. Но я не могу терпеть, когда другие делают так. Я странный. Мне нужно, чтобы люди признали смерть Робби, это будет знаком уважения и памяти к усопшему, но сам я говорить о смерти отказываюсь.

У меня плохо получается произносить публичные речи. Особенно на эмоциях. Когда меня попросили встать и сказать несколько слов о брате, я чуть было не споткнулся по дороге к гробу и в итоге ничего не смог произнести, потому что слезы исказили мой голос. А что я мог сказать? Мне не хотелось повторять наполненные грустью и горечью воспоминания других людей, а то, что на самом деле творилось в моей голове я никогда не смог бы озвучить.

Самоубийство - это самый трусливый выход из сложившейся ситуации. Робби был невероятно глуп, позволив себе подсесть на наркотики. Он предал меня, отвернувшись от всего и всех, кого любил. Я всегда думал, что он гораздо умнее остальных членов нашей семьи, и сейчас мне невероятно стыдно, что брат так и не воспользовался своим шансом. Но, тем не менее, я так сильно его люблю и скучаю, и мне больно от того, что Робби не пожалел мои чувства. А еще мне неприятно, что на похоронах своего брата я не могу подобрать нужных слов, чтобы почтить его память.
Нет, я не имею права высказать свои мысли в слух. Поэтому мне приходится пробормотать что-то о том, каким он был чудесным ребенком и как печально, что он не нашел другого выхода справиться с проблемами. Когда я вернулся на место, Джерард утешительно положил руку мне на плечо.

Похороны странные.

После все были приглашены на поминальный обед в наш дом. Родители решили кремировать тело Робби, поэтому поездки на кладбище не было. Я решил, что с меня достаточно, поэтому мы с Джерардом направились прогуляться и в итоге дошли до старого поваленного дуба на дне оврага. В этот раз никто никого не целовал и не пытался раздеть, я просто плакал на плече самого близкого человека на свете. Джерард успокаивал меня, а у меня не было сил произнести ни слова. Должно быть, я провел весь оставшийся день, плача у него на плече.
Джерард научился быть очень терпеливым. Это хорошо, иначе со мной общаться невозможно. А мне очень комфортно рядом с таким терпеливым человеком.

34. Character Building 101

Мы уехали на следующий день. Я очень долго собирался и нежно прощался с матерью, но ни с кем больше кроме нее. Я не видел отца на протяжении всего моего визита, за исключением самих похорон. Он не делал каких-либо попыток пообщаться со мной, из-за чего, по правде говоря, я не сильно расстроился. Мне было более или менее спокойно от того, что не придется иметь дело с чьими-то еще эмоциями.

Я проспал весь полет. Во мне не осталось ничего кроме усталости. Я был рад вернуться в наш гастрольный автобус и, рухнув на свою койку, снова поспать несколько часов. Не знаю точно, почему я чувствовал себя так измученно, но мне хотелось накрыться одеялом с головой и пролежать так лет десять.
Позже вечером я выполз из постели и направился в ту часть автобуса, где мы обычно собираемся вместе. Я ловил на себе нерешительные взгляды парней, пытающихся распознать мое настроение и чувства. Они не были уверены в порядке я или нет. Наконец я прервал напряженную тишину.

- Я в норме.
Меня одарили вздохами облегчения и слабыми улыбками.
- Хорошо, чувак, нам тебя не хватало. Как ты? – спросил Боб.
Самый глупый вопрос, который я когда-либо от него слышал.
- Средней паршивости.
Я не был уверен, хочу ли предавать огласке некоторые детали моей поездки. По взгляду Джерарда я понял, что никто не знает всех подробностей произошедшего. Пусть так и будет. Правда есть еще один человек в этой комнате, которому мне необходимо излить душу. И мне не хотелось откладывать момент исповеди.

Полночь застала меня в задней части автобуса в звукозаписывающей студии, ожидающего, что кто-нибудь из группы обязательно придет поговорить со мной.
Когда дверь открылась, я с облегчением обнаружил Майки, скользнувшего внутрь комнаты.
- Так что же на самом деле там произошло? – он спросил тихо и ласково.
Я вздохнул.
- Ты правда хочешь это знать?
- Да, Фрэнк, расскажи мне.
Я сделал глубокий вдох и поведал младшему Уэю все: о том, как в первый же день сбежал из собственного дома, и как мать открыла подробности моего детства, о поцелуе и о ссоре с Джерардом, о том, как прошли сами похороны. Я ничего не утаил.
Майк долго молчал прежде, чем произнести только одно слово.
- Пиздец.
- Ага, я знаю.
- Нет, я серьезно, это… пиздец. Это самая нереальная куча дерьма, которая может свалиться на одного единственного человека.
- Да… я знаю, - я повторил, - но все будет в порядке. Серьезно, я искренне на это надеюсь. И я буду в порядке. «В порядке» - это что-то, что я могу пережить. Не самый идеальный вариант, но… - я сделал паузу и подумал, - кажется, я потерял мысль.
- Неудивительно, учитывая обстоятельства, Фрэнк, - Майки мягко улыбнулся мне.
Еще один тяжелый вздох. Но уже не такой безнадежный и даже чуть успокоительный.
- Не могу понять, я действительно справился с этим или просто нахожусь в шоковом состоянии и не способен адекватно мыслить, - я признался ему.
- Я не знаю, Фрэнк. Думаю, мы должны дать тебе время успокоиться и разобраться в себе.
Наш разговор продлился еще некоторое время. Майки был взбешен тем, что Джерард целовал меня. Мне пришлось рассказать, как все было на самом деле, ведь я сам хотел этого, значит, винить Джерарда не было никакого смысла.
После полуночи было решено отправиться спать. Я свернулся калачиком в своей постели и сомкнул веки. В моем сознании, как в страшном фильме, бесконечной чередой проносились кадры жестоких сцен насилия.

Я сидел на полу в подвале, по стенам которого бежала вода. Было холодно, темно и сыро. В моей голове развались удары, словно от механического таймера часовой бомбы – это всего лишь капли, срывающиеся с потолка и разбивающиеся об пол на тысячи более мелких.
Внезапно дверь подвала отворилась, и я увидел фигуру человека, спускающуюся вниз по лестнице. Лица было не разобрать, как я не старался. Незнакомец постоянно держался в тени и был одет во все черное.
Он ничего не делал, просто смотрел из темноты, как я сижу на полу, прижав колени к подбородку.
Наконец я услышал голос.
- Что ты здесь делаешь, Фрэнк?
- Я… а ты кто такой?
- Не узнаешь? Я твоя боль.
- Кто? Что это значит?
- Ты не ответил на мой вопрос, Фрэнк! Это место не для тебя. Убирайся, пока не стало хуже.
- Нет! Я хочу остаться!
- Фрэнк. Послушай внимательно. Ты уже готов уйти. Не нужно больше прятаться здесь.
- Нет! Я никуда не пойду. Мне нужно быть здесь.
- Это твой последний шанс. Покинь это место и найди себя. Иначе случится непоправимое.
Я оставался непреклонен. Как он смеет просить меня уйти? Это был мой дом. Я здесь родился и умру здесь. Мне не приходило в голову бросить эти стены.
- Фрэнк.
- Нет!
- Прекрасно, - он сказал прежде, чем тень проскользнула ко мне, - я тебя предупреждал.
Пальцы назвавшего себя «моей болью» плотно обвили мое горло и начали уверенно сжиматься.
- За… шшт… что? – я пытался выдавить сквозь удушье.
- Фрэнк, - он говорил совершенно спокойно, - я твоя боль. Я делаю то, что ты хочешь.
- Правда? Я забыл, - мне больше не нужно сопротивляться. Я расслабил мышцы шеи, давая возможность быстрее себя задушить.
- Фрэнк, - я слышал чей-то слабый шепот, - останови это. Не позволяй боли убить себя.
- Мне давно пора было это сделать, - я отчетливо понимал, о чем говорю.
- Фрэнк. Нет. Ты же не хочешь этого на самом деле, - мне наконец удалось распознать владельца тихого шепота. Я попытался рассмеяться, но крепкие пальцы на шее, не позволили сделать это как следует.
- Джерард, откуда тебе знать, чего я хочу? Да это самая заветная моя мечта. Я… я влюблен в нее.
- Не говори так! – он плакал.
- Почему нет? Это правда.
- Потому что… ты причиняешь боль и мне тоже.
- Не ври! – мне не понятно как, но я продолжал говорить, несмотря на закончившийся в легких воздух.
- А это не ложь, - тень заговорила. Через мгновенье «моя боль» достала пистолет и направил на Джерарда.
- Ты что задумал? – я крикнул на бесплотного. - Ты должен убить меня, не его!
- Фрэнк, я твоя боль. Ты чего ожидал? – с этими словами тень нажал на курок. Джерард упал замертво. Вода со стен медленно покрывала тело, вымывая краски из его очертания, пока Джерард полностью не растворился в жидкости.
- Нет, - я плакал, обращаясь к тени. - Зачем ты это сделал? Почему я еще не мертв?
- Ты уже мертв…

Я опять проснулся от собственного крика. Отдышавшись, я спрыгнул с койки и поплелся в сторону ванной комнаты.
Взгляд в зеркало – тяжелый вздох.
Все при мне: темно-фиолетовые мешки под глазами, трупная бледность, скелетная худоба – мечта гримера фильма «Ходячие мертвецы: часть восьмая».

Я чувствую, как во мне нарастает желание. Лезвие в ящике под раковиной. Я в точности знаю, где оно лежит и как долго не применялось в дело. Тридцать семь бесконечных дней меня не касался острый серебряный край. И я хочу этого. Хочу нереально сильно.
Просто взгляну одним глазком. Разглядывание лезвий еще никому не вредило.
Я открыл ящик, и просунул руку сквозь беспорядок: там, в заднем правом углу в маленьком футляре для очков был спрятан тонкий стальной предмет, который я жаждал всем своим существом. Мой наркотик. Просто подержу – и все. Я совершенно потерял счет времени, пока сидел и разглядывал бритву в своей руке. Люблю ее со всеми недостатками. Она так соблазнительно сверкает отполированными краями. Я уже занес руку для удара, но остановился еще раз осмотреть это остроконечное чудо.

Только один порезик, разве это так плохо?

Я уже слышу осуждающие голоса, но… у меня был слишком тяжелый месяц, надо полечиться. Всего лишь одна, может, две полосочки. Ерунда, по сравнению с прошлым разом.
Я осторожно со всей нежностью касаюсь кожи, и даже не успеваю насладиться красными каплями, как слышу стук в дверь.

- Блядь, - я прошептал и добавил уже громче, - ммм… да?
- Фрэнк, ты в порядке? Торчишь там уже целую вечность, - это был Джерард.
Я вздохнул.
- Через минуту выйду. Мне… было немного плохо.
- А сейчас как? Помощь не нужна?
- Все прошло. Жить буду.

Я с тоской посмотрел на лезвие в руке, но выбора у меня не было, пришлось упрятать его обратно в футляр и в дальний правый угол до лучших времен. Я открыл дверь и встретился лицом к лицу с Джерардом.
- Фрэнк… у тебя опять был кошмар? Ты весь автобус перебудил своим криком. Я еле уговорил всех уложиться снова спать, а сам решил проверить, как ты … - он замолчал.
- Я в норме, как видишь.
- Ты уверен? Тебя что-то беспокоит во сне? Тебе снится… ну… то, что случилось, когда ты был…
- Мы можем не говорить об этом? – я прервал его. Меня начинает выводить из себя эта тема. Неужели не ясно, что мне неловко?
- Фрэнк, об этом нужно говорить, чтобы преодолеть страх. Перевернуть эту чертову страницу твоей жизни.
- Не надо. Прошу. Давай не будем, - я умоляюще шептал.
Он некоторое время молча смотрел на меня. Я успел сосчитать до пятнадцати, когда он вновь заговорил.
- Как хочешь. Ну, так что тебе снилось?
Я решил, что нет ничего страшного в том, чтобы рассказать Джерарду урезанную версию своего сновидения, опуская значительную часть деталей.
- Ну, я сидел на полу в подвале, свернувшись в комок, и не хотел никуда идти. И там было нечто говорившее, что если я немедленно не покину это место, меня ждет беда. Но я ему не верил. Эта тень бросила спорить со мной и начала душить. Потом тень застрелила… кого-то.
- Кого?
- Не знаю. Просто человека, которому не посчастливилось оказаться в этом месте.
- Хм. Это было довольно опрометчиво с его стороны, - он криво усмехнулся.
- Да, наверное.
- Не в обиду, Фрэнк, у тебя бывают весьма странные сны.
- Я знаю.
- Сегодня ты не настроен на разговоры?
- Прости. Вымотался немного, - я сказал, вытирая рот.
- Фрэнк, все хорошо? Серьезно?
Я немного помолчал, пытаясь придумать правдоподобный ответ, но в итоге просто отрицательно покачал головой, не поднимая взгляда от пола.
- Нет, - я прошептал, - все очень плохо, - я не мог посмотреть ему в глаза.
- Что случилось? – в его голосе появилась заинтересованность.
- Я не знаю, - мои слова были совершенно искренними, - просто чувствую себя несчастным без видимых причин. Не понимаю, что происходит, - я сел на диван, Джерард последовал за мной.
Он повернулся ко мне лицом, пытаясь заглянуть в глаза, но я не хотел визуального контакта.
- Это все проблемы, свалившиеся на тебя за такое короткое время.
Я кивнул.
- Да, ты, скорее всего, прав. Может быть. Меня не покидает ощущение неправильности происходящего. И… мне одиноко.
Он успокаивающе положил руку мне на плечо.
- Может, ты просто никого к себе не подпускаешь…
- Это не правда.
- Фрэнк, я едва могу приблизиться к тебе…
- Как ты можешь так говорить? Ты самый близкий мне человек на свете.
- Тогда почему я постоянно прошу тебя поговорить со мной? Ты никогда не делаешь первый шаг, всегда – только я, - Джерард говорил мягко, не повышая голоса.
Я правда не могу вспомнить случая, когда сам пришел излить ему душу. Обычно я с тоской ожидаю, пока Джерард захочет поговорить со мной.
- Все потому… мне кажется, что ты постоянно занят и не хочешь общаться со мной… поэтому я жду, когда ты сам захочешь, - я ответил спокойно.
- Фрэнк, - он закачал головой и улыбнулся, - с чего ты решил, что я не хочу говорить с тобой?
- Ты сердишься, когда я отвлекаю тебя, а я просто… не хочу надоедать.
- Ты не надоедаешь, - я почувствовал его смущение, - когда я злился за то, что ты хотел со мной поговорить?
- Ты рисовал… я просто хотел посмотреть, а ты накричал на меня, - я говорил спокойно, но ощущал некоторую нервозность и стеснение, сам не знаю почему.
- Я?
- Да.
- Слушай, мне так жаль, что я повел себя по-идиотски. Но это было раньше … - он остановился.
- Что значит «раньше»?
- Да, я не знаю. Неважно. Забудь.
- Джерард, что ты хотел сказать? Закончи мысль, пожалуйста.
- Это было до того, как ты стал таким угрюмым, депрессивным и… полным боли. По неизвестным никому причинам. Мы с ребятами решили, что я должен попытаться разговорить тебя…
- Вы… все это заметили? Вы решили… и поэтому ты стал сближаться со мной … я ... я… - в моей голове больше не смогло сформироваться ни одной адекватной мысли.

Смешно подумать. У меня депрессия, все в курсе, но никто не говорит со мной. Они РЕШАЮТ выяснить, что случилось, подослав человека, являющегося первопричиной моей депрессии.
И это, не говоря о том, что я уже кое с кем поделился своей болью. Кое-кто знал, в чем дело. Хотя я не в праве винить Майки за то, что он никому не сказал. Я сам просил его об этом.

- Ох, хорошо. Да. Я наконец все понял, - я не стал ругаться, просто хотел побыстрее сменить тему. Мне нужно вернуться в постель. - Пойду спать, - я встал, намереваясь уйти, но он остановил меня.
- Стой, Фрэнк. Подожди, мне нужно еще кое-что узнать.
- Что, Джерард? – я спросил раздраженно.
- В чем причина?
Я прекрасно понимаю, о чем он спрашивает, но просто не могу ответить сразу.
- Причина чего?
- Твоей депрессии.
- Я сам себе причина.
- Почему ты сам себя изводишь? – он вопросительно на меня уставился.
- Не знаю. Наверное, такой склад характера, - я ответил уже по дороге в постель.

http://notforsale.do.am/blog/this_is_where_i_scream_from_chapters_35_40/2011-03-18-1670