Я с силой ударил кулаком в стену, отчего штукатурка осыпалась на пол. 

- Блядь! – процедил я, потирая ушибленную руку и стряхивая с себя ошметки белого материала. 

Такими темпами я здесь совсем свихнусь. Надо сваливать. Вот только как? Этот тип ещё и свет выключил, хорошо хоть зажигалка с собой. Так, что тут у нас? Коробки, коробки, куча пустых коробок в маленькой комнатке без окон с одной единственной дверью и стул посередине. Прекрасно! Лучше не куда! Хотя погодите-ка…дверь, точно! Как только он войдёт в комнату, я ударю его по голове чем-нибудь. Эффект неожиданности должен сработать. Коробкой его не оглушить, такого типа даже 10 коробок не возьмёт, а вот стул-то, что надо. Остаётся только ждать.
Я встал около двери, поставив рядом с собой деревянного «освободителя», и начал караулить похитителя. Вскоре послышались шаги. Всё ближе и ближе. Мое сердце билось с невероятной скоростью. Вот повернулась дверная ручка, приоткрылась дверь… и я, зажмурившись, быстро поднял стул над головой и так же быстро, с силой, ударил им. 

Послышался грохот и звук разбивающейся посуды, затем ругань и громкое «Ты дебил?!» Я отскочил на метр и открыл глаза. Вошедший включил свет, и тут только я понял, что мне хана: на пороге стоял Оливер, весь в овощном рагу, а на полу возле него кусочки овощей и осколки тарелки. Лицо похитителя было красным, очень красным, краснее его любимого галстука, и меня это, мягко говоря, пугало. 

- Повторяю вопрос: Ты ДЕБИЛ?! У тебя что, совсем мозгов нет?! 

- …Нет…я…у меня… даже снимок черепа есть, который доказывает, что у меня есть мозг, – пролепетал я, не зная как еще ответить на такой каверзный вопрос. На всякий случай я принял боевую позу, вдруг бандиту захочется проучить меня. 

- ЭТО ФОТОШОП!!! Зачем я тебя только развязал!? Я тебе даже еду хотел принести. В тарелке!!! 

- Ой, как это мило с твоей стороны! В тарелке!? 

- Так ты ещё и огрызаешься? 

Похититель накинулся на меня, заломил мне руки и связал их. Потом Оливер поставил стул на его законное место, после чего кинул меня на него. Также мужчина связал и мои ноги.

- Значит, будешь сидеть так всегда. Ты совершенно не умеешь себя вести. Я проявил гостеприимство, а чем отплатил ты мне? Хотел ударить по голове стулом?! Я от тебя такого не ожидал. 

Похититель посмотрел на меня своим холодным, суровым взглядом. Через секунду в его глазах вспыхнул гнев, и мне стало не по себе от осознания того, что мужчина может мне сделать. Этот человек безумен, он способен на все. Но, видимо, Оливер решил повременить с местью, потому что вылетел из подвала, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась многострадальная штукатурка.

***
С момента нашей первой и не последней, как я думаю, перепалки прошло уже около четырех дней. Мое моральное состояние ухудшалось с каждым днем, а о физическом и сказать страшно. Все туловище ныло, находясь под постоянным давлением плотных и грубых веревок. Я ерзал на стуле, стараясь разработать затекшие части тела. Эту процедуру мне приходилось проделывать через каждые десять - пятнадцать минут (по моим личным подсчетам) так как в противном случае из состояния омертвения мои конечности переходили в фазу дикой боли. Я быстро усвоил этот урок и старался как можно чаще менять позу, то пододвигаясь к краю стула, то отодвигаясь от него. Хотя амплитуда таких колебательно - ерзающих движений ограничивалась всего лишь одним-двумя сантиметрами – этого вполне хватало для поддержания рабочего состояния моего тела. 

За эти несколько дней обстановка моей почти что тюремной камеры не особо изменилась, а если на чистоту, не изменилась вовсе. Коробки все также валялись в углу комнаты, что не особо меня смущало. Большее мое негодование вызывало отсутствие стола, доставляющее неудобства во время приема пищи. Мне, естественно, было бы намного легче есть из тарелки, стоящей на прочном и плоском дереве, нежели на моих трясущихся от напряжения коленях. Каждый раз, принося пищу, Оливер ставил миску с ней на пол и развязывал мои руки, в чем не было ничего странного – вряд ли нормальный маньяк захотел бы кормить свою восемнадцатилетнюю жертву с ложечки. Да и я сам был бы против этого, так что, можно сказать, что моя трапеза проходила в таком порядке по обоюдному желанию. И все-таки стол бы не помешал.
Крыса, с которой я познакомился в первый день своего пребывания в этом месте, каждые сутки меня навещала. Полагаю, она не питала ко мне дружеских чувств, но и не ненавидела меня. Я же в свою очередь не визжал как девчонка при ее появлении, а скорее даже ждал помойного грызуна. Пару дней назад Оливер зашел в свое убежище проверить, не улизнула ли его добыча. Он осматривал мои путы, смачно при этом чавкая яблоком, после чего маленькие кусочки сочной плоти фрукта остались на полу возле стула. Мой серый приятель не растерялся и сразу же принялся подбирать угощенье, тщательно пережевывая его и попискивая от удовольствия. Именно в тот момент я посмотрел на грызуна, и в моей голове появилась бредовая, и оттого смешная, мысль: зверек чертовски напомнил мне Смита. 

Проводить минимум двадцать часов в сутки в полном одиночестве было невыносимо тяжело, поэтому, не найдя другого выхода, я сделал крысу подобием моего собеседника, а после случая с Оливером и яблоком даже дал ему символическое имя – Мини-Смит. Так, каждый приход грызуна сопровождался моим тихим приветствием, после которого я рассказывал ему о своей нелегкой жизни в этих четырех стенах и об очередных выходках безумного маньяка-похитителя. Мини-Смит же ничего не отвечал, а просто продолжал передними лапками взъерошивать грязную шерстку, время от времени бросая на меня свой туповатый взгляд. 

Кстати, если судить по глазам, умственные способности Оли во много раз превосходили интеллект крысы. В его взгляде всегда можно было увидеть то, что сокрыто в его душе, хотя, по-моему, он не сильно то это и прятал. Мужчина никогда не пытался совладать с эмоциями или просто не умел? 

За четыре дня своего заточения я окончательно перестал воспринимать Смита в качестве похитителя. Для меня он был кем-то вроде официанта в ресторане или горничной у нас дома. Его отношение ко мне резко изменилось, мужчина перестал делать ненормальные вещи. Теперь Оливер только приходил, оставлял еду, развязывал мне руки и уходил, возвращаясь через несколько минут, чтобы забрать пустую миску или же выводил в туалет, находившийся в отдельной маленькой комнатке в том же подвале. И все эти действия сопровождались гробовым молчанием. Этот преступник вообще понимает, что я свихнусь без человеческого общества или хотя бы без общения? И одной ногой я уже переступил черту сумасшествия. Вы хоть раз видели не пьяного человека, разговаривающего с крысой о «Теории большого взрыва» или о музее мадам Тюссо? 

Погруженный в мысли о своем сумасшествии я не заметил, как мой единственный собеседник вылез из своей норки и принялся кружиться вокруг стула, подбирая остатки моего завтрака.
- Привет, мини-Оливер, - слова вылетели из моего рта, достигли противоположной стены, и через доли секунды до моих ушей донеслось невнятное эхо. 

Ответом послужило молчание, и я посчитал, что могу продолжать.

- Ты знаешь, как меня задолбало здесь сидеть? Я уже несколько дней не вижу ничего кроме этих осточертевших четырех стен, а все из-за какого-то сумасшедшего маньяка. Откуда я вообще знаю, что он хочет со мной сделать и для чего я ему? Может, он получит выкуп, изнасилует меня, затем заколет ножом и… 

- И закопает на ближайшем пустыре, да? Ты прямо как будто мои мысли читаешь. И вообще, как это понимать «сумасшедший маньяк»? Между прочим, это не я сейчас разговариваю с серой дрянью. 

Оливер с отвращением посмотрел на крысу, а затем, видимо, еще раз вспомнив мой воодушевленный и содержательный диалог с грызуном, закрыл глаза, и комната наполнилась его истеричным, но при этом очень забавным смехом. 

- А тебя не учили, что подслушивать не хорошо? – я был слегка ошарашен внезапным появлением Смита, что в начале его речи вздрогнул. 

- Еще раз напоминаю, что ты не в том положении, чтобы указывать…мне …что…делать – последние слова он произносил, едва сдерживаясь от смеха, но все же эмоции взяли верх, и в конце предложения мужчина заржал в три раза громче и страннее, чем в первый раз. 

- Может, прекратишь гоготать и подумаешь, что бы ты делал, проводя свою никчемную жизнь взаперти, привязанным к стулу, да и при этом тебя еще засасывает твой же похититель? Ты бы не то, что с крысой, ты бы с тараканом разговаривал! – моя подростковая агрессивность, вызванная переходным возрастом, не желала молчать, хотя мозг настоятельно орал: «Тормози, хуже будет». Слишком поздно. Я на полном ходу влетел в вулкан, начинающий свое извержение, и все мое тело накрыло ледяной волной лавы. 

- Иди к черту, Фрэнки – приступ идиотичного гигиканья Смита закончился так же стремительно, как начался. Тяжело выдохнув, Оливер судорожно ощупал левый карман джинсов и вытащил оттуда пачку сигарет с зажигалкой, после чего поджег никотиновый стержень и приложил фильтр к губам. Затем посмотрел прямо мне в глаза и, не сказав больше ни слова, скрылся за дверью.