Было уже примерно семь часов вечера. Никаких новостей. С того момента я успел немного подышать свежим воздухом, выпить около трех-четырех чашек кофе (что,кстати, было зря) и познакомиться с неким Патриком, который пришел навестить своего друга, но так как он пришел раньше дозволенных часов приема, его заставили торчать в зале ожидания вместе со мной. Парень оказался дружелюбным, но времени на общение нам было дано недостаточно, потому что «часы приема» наступили совсем скоро. И вот я снова один, сижу в этих гребанных четырех стенах и дико переживаю. В этом виноват кофе. Если бы не он, наверное, я бы чуть-чуть вздремнул.

Еще полчаса моего мучительного ожидания и в белое помещение зашел врач в таком же белом халате. Я резко поднялся с сиденья и подошел к нему. 

- Доктор?

Он смотрел на меня глазами полными печали.

- Франклин, - я поморщился, когда он меня так назвал, - Мы будем пытаться сделать все, что в наших силах… Вы не должны терять надежду…

- Доктор, что с ней?!

- Она… Она в коме…

Меня словно кто-то ударил в грудь и вышиб весь воздух из легких, а доктор все продолжал:

- …Нам пришлось поместить ее в искусственную кому, чтобы дать ей хоть какой-то шанс выжить… У нас лучшие врачи в стране…

- В коме? – только и смог выдавить я.

- Да… Я Вас отведу к ней… - он вышел из помещения, а я пошел следом за ним.

Стоя на пороге, я смотрел на больничную койку, на которой лежала мама. Мне было страшно заходить в палату, и доктор подтолкнул меня чуть вперед, замечая это. Я оглянулся, он кивнул и закрыл дверь, оставляя нас одних.

Я присел на кровать и осмотрел свою мать. Она сейчас так мирно и неподвижно лежала, словно спала, если бы не кислородная маска, различные провода и иголки, торчащие из ее рук.

Я накрыл ее ладонь своей и уткнулся лбом в ее бедро. Из глаз потекли слезы. Хорошо, что здесь никого нет и можно дать волю своим чувствам.

- Мамочка… - прошептал я, сквозь всхлипы, - Мама… Мамочка… Пожалуйста, прости меня за все…

Я сидел на ее кровати и просто тихо плакал. Я так боялся ее потерять, потерять единственного и самого дорого человека. Для него она была самой лучшей. И она просто не могла взять и уйти из жизни, оставив еще совсем маленького, неопытного Фрэнки одного. Я просто этого не перенесу.

На улице уже заметно стемнело, когда за мной пришла Энн, чтобы сообщить, что мне пора домой.

Я поцеловал маму в лоб и, прежде чем повернуться к медсестре, вытер лицо рукавом. Я не хотел показывать свою слабость перед другими людьми.

Как оказалось, у Энн закончилась смена, и нам было по пути. Первое время мы лишь молчали, но первой нарушила тишину она:

- Фрэнк… Тебе сейчас, наверное, будет тяжело без матери… У тебя есть к кому уехать?

- Нет. Даже если бы и были, я бы не уехал из этого города.

-  Почему?

- Когда мама очнется, я должен быть с ней.

- Фрэнк, но она же может и не…

- Она очнется, - процедил я сквозь зубы, давая понять, что переубедить меня не возможно.

Медсестра лишь поджала губы и оставшуюся часть пути мы снова провели в молчании. Только когда я сказал, что здесь мне уже в другую сторону, она протянула мне карточку со своим номером и добавила: «Звони, если что-то понадобится» и ушла. Навряд ли мне от нее что-нибудь понадобится, но на всякий случай я запихул визитку в карман джинсов.

Вообще-то, мне не нужно было сворачивать именно здесь, просто я хотел побыть один. Я поплелся к себе домой через жутковатые дворы, в которых не горело ни одного фонаря и единственным источником света были фары проносящихся по шоссе машин. И то, когда я ушел уже достаточно глубоко, стало совсем темно. 

Обычно, в это время здесь собираются всякие торчки или хулиганы и зажимают каждого прохожего. Но я не боялся, что со мной что-то случится. Я в некотором роде был здесь своим. Да, еще одна история из моего прошлого, но об этом думать сейчас не хотелось. Моя голова итак была забита переживаниями. Например, переживаниями о том, как вычислить того ублюдка. Единственное, что я знаю, что он китаец в куртке с тигром. И что мне это дает? Правильно. Ничего. У нас есть целый квартал таких китайцев, которые сами и штампуют такие куртки. Было бы неплохо осмотреть тот грузовик, может он что-нибудь случайно выронил или оставил. Хотя, он же, наверное, не идиот.

Я шел и думал сейчас о том, как найти этого сраного китайца. А что будет, когда я его найду? Отведу его в полицию? Изобью? Не глупи, Фрэнк, ты ничего не сможешь сделать, ты даже не знаешь, громила он или коротышка.

Впереди уже виднеется дом. Слава Богу, добрался без всяких происшествий и приключений, на что всегда любит наткнуться моя задница.

Я поднялся наверх, открыл квартиру и, только когда переступил порог, а дверь сзади захлопнулась, я понял, насколько опустошен и растерян. Как мне теперь быть? Теперь не придется никого ждать к ужину, придется найти работу, чтобы как-то оплатить квартиру и питаться же тоже на что-то надо.

Ко мне подбежал Луи. Он обнюхал меня и понял, что что-то произошло. Немного поскулив, он начал проситься на руки, в чем я никогда ему не отказывал. Я снял обувь, подхватил щенка и направился в свою комнату, прямиком к кровати. Сил не оставалось даже на то, чтобы раздеться. Я был опустошен эмоционально.

Я лег на бок и подтянул подушку к своей голове, а Луи устроился комочком над моей головой. И я погрузился в сон.

Звонок. Что-то настойчиво звенит. Я открываю один глаз и смотрю на часы 23.01. Это уж точно не будильник. Тогда что? Звук доносится откуда-то из складок одежды. Нащупав телефон, я смотрю на номер. Неизвестный. Кому приспичило звонить в такое время?

- Алло? – полупроговорил-полузевнул в трубку.

- Алло, Фрэнк? – раздается на том конце провода.

-Да, а кто это?

- Фрэнк, это Ричард.

Я сразу же отошел ото сна и горячо заговорил:

- Ричард? Вы нашли его? Где? Кто он? Что он…

- Эй, эй, парень, попридержи коней. Я звоню по другому поводу.

Я вздохнул: 

- По какому?

- У тебя есть родные в этом городе? Или вообще знаешь хоть одного своего родственника?

Боже, неужели Ричард тоже сейчас будет пытаться донести до меня всю правильность выбора переехать к родственникам? Он поэтому звонит в такое время?

- Нет, Ричард, я не знаю никого, - я устало потер переносицу. Мне уже осточертело отвечать на этот вопрос.

На том конце повисло затянувшееся молчание, отчего я немного занервничал.

- Зачем Вы спрашиваете?

- Фрэнк… Сынок, у меня для тебя не очень хорошие новости…

- Что такое? – я весь напрягся.

- Тебя должны отвезти в интернат.