|
http://notforsale.do.am/blog/the_dove_keeper_8_54/2012-02-22-3976 9.2
Vivian
Вивьен была одной из моделей Джерарда. Они познакомились в
художественной школе, где она занималась тем, что позировала для старших
классов искусства. Сначала она делала это в одежде, обнажая только некоторые
участки тела. Однажды она показывала ногу в течение нескольких часов подряд,
чтобы класс имел понятие о том, как
выглядят связки и контуры ноги, прежде чем переходить на что-либо другое. В
следующий раз она закатала рукав, показывая руку, так, чтобы все смогли
зарисовать каждый изгиб от локтя до кончиков пальцев; затем ее лицо, а затем всё ее тело – в одежде,
разумеется. До этого она никогда не позировала полностью обнаженной, и
преподаватель класса никогда не давил на нее. Но это не значило, что мнение
Джерарда не отличалось от мнения учителя.
Очевидно, Джерард тоже был в этом классе, прячась за своей
книгой с эскизами, как и остальные ученики. Только он заканчивал рисовать
раньше всех остальных, и поэтому мог обратить внимание на другие её
особенности; те, которые остальные не замечали так, как он. Однажды он потратил
весь урок на рисунок, в котором рисовал, как выглядели ее брови, когда она
хмурилась, простояв более трех часов, показывая всем ногу. Джерард пришел к ней
после урока, и настоял на том, чтобы сводить её в кафе. Поначалу она
отказывалась принять предложение от парня, намного старше её, но Джерард умел
убеждать, и поэтому вскоре она согласилась. Он показал ей свои рисунки, которые
сразу же поразили её, завладев ее интересом. Они проговорили в маленьком кафе
колледжа до самой ночи, пока их не выгнали оттуда, после чего они направились к
дому Джерарда, который находился всего в пяти минутах от колледжа. Видимо,
именно тогда Джерард окончательно убедил ее снять с себя одежду.
- Он настоящий маленький извращенец, - смеялась Вивьен, и ее
улыбка меньше чем наполовину была серьезной.
Мы втроем сидели за столом, на кухне, в доме у Джерарда, но
только эти двое могли пить свой кофе. Я смотрел в свою чашку, где закрученные
образы из пены тонули в темно-коричневой, едва ли не черной, ароматной
жидкости. Этот теплый и приятный запах окружал меня, я вдыхал его, но, как бы
это сказать, мне было плевать на него. Не то, чтобы я не любил кофе; дело в
том, что мне было жутко стыдно и неудобно, будто я в аду. Я думал, что этот
день даже еще хуже, чем тот, когда я пришел в тот момент, когда Джерард был
наполовину голый. Но когда голым был кто-то еще – это было уже слишком.
Особенно если этот кто-то теперь сидел со мной за одним
столом и пил кофе, будто ничего не случилось.
После того, как Вивьен встала с гнилого рыжего дивана, на
котором только что лежала, она спокойно подняла свой халат и накинула его на
свое тело. Сначала я не понимал, что происходит со временем, думал, что это я
так торможу, и мне кажется, что все замедлилось: она двигалась с нормальной скоростью – почти
медленно. Это выглядело так, будто ее совсем не волновал тот факт, что она
голая перед незнакомцем, или что была голая вообще. И когда Джерард предложил
нам троим перезнакомиться за чашкой кофе, она так поддержала эту идею, что едва
не выпрыгнула из одежды. Она даже не потрудилась надеть свою уличную одежду,
которую я увидел, висящую на пустом холсте. Она была такой беззаботной и легкой
- и ей было плевать, что о ней могут подумать. Она просто присела рядом с
Джерардом, и посмотрела ему в глаза, после чего они расхохотались, как над
какой-то старой штукой, которую они пронесли во времени до этого момента. Она
даже не замечает, что подросток, который только что видел ее полностью
обнаженной, теперь сидит за столом с ней, неуютно ерзая на стуле и пытаясь
отвлечься.
- И это изменилось? – игриво спросил её Джерард, будто ссылаясь на свои извращенные наклонности.
Он одарил ее одной из тех особенных улыбок – почти такой же он одарил меня всего
раз за всё время нашего знакомства. Мы все сидели за столом, только они двое
жались друг к другу с одной стороны, и я напротив них, с той стороны, которая
ближайшая к двери. Я мог просто взять и уйти, если захотел бы, и мне уже
несколько раз реально хотелось это сделать, но какая-то часть меня не позволяла
мне сдвинуться с места. Я хотел остаться; даже если это было так неловко, что я
думал, разорвать на себе кожу было бы и
то легче. Что-то такое было в Вивьен, из-за чего я хотел остаться, кроме
воспоминания о ее обнаженном теле, от которого моя кровь быстрее бежала по
сосудам. Её легкий характер и веселое настроение овладевали моим вниманием, особенно
то, как она общалась с Джерардом.
Вивьен была дружелюбной. Я видел это по тому, как она вела
себя, улыбалась после небольшой паузы. Хотя её улыбка была не такой, как у
Джерарда. Когда улыбается Джерард, вы знаете, что он думает о чем-то еще. Его
улыбки всегда подразумевали что-то скрытое, даже если эта улыбка была чистой и
простой. Он думал о разном, и пытался намекнуть, оскалившись своими детскими
зубами. Но когда Вивьен улыбалась, или смеялась, или просто ухмылялась, вы всегда
знали, что это было все, что она делала, ничего больше. Она просто выражала
свое счастье и ничто иное. Она, как это говорится, всегда носила свои эмоции с
собой в рукаве, даже если у нее не было рукава в физическом смысле. Её не
волновало, что люди о ней подумают. Она была приветлива и открыта для общения,
и я могу сказать, что она, в отличие от большинства людей, сама делала шаги к
тому, чтобы познакомиться.
Но она казалась слишком любвеобильной. То, как он следовала
за Джерардом по кухне, касаясь его плеча, когда он передавал ей чашку кофе (их
было достаточно для нас троих – после моих проделок их, чашек, осталось как раз
три). Она смеялась и шутила вместе с ним, игриво взъерошивая его темные волосы,
подмигивая ему и улыбаясь. Когда они уже немного унялись и сели за стол, Вивьен
постоянно наклоняясь вперед или в сторону, глядя на Джерарда с широко
раскрытыми глазами, и они снова смеялись, будто у них был безграничный запас
немых шуток, всегда смешных. Она постоянно трогала его руки, и, я знаю, под столом
она так же легко и непринужденно касалась его ног. И то, как Вивьен улыбалась
Джерарду, это было больше чем просто дружественная улыбка. Она чувствовала себя
очень хорошо рядом с ним, улыбаясь любым пустякам. Она была милой и искренней –
даже немного слишком милой, на мой взгляд. Казалось, что она очень близка к
Джерарду. Казалось, что она была влюблена в него. Мне постоянно приходилось
напоминать себе, что они были просто друзьями. Они знали друг друга с
художественной школы. И, судя по известному возрасту Джерарда, и тому, как Вивьен
выглядела, это было довольно давно. Вивьен не выглядела старой, но у неё уже
были те же морщинки, что и у Джерарда. Ее волосы были темного цвета клубники и,
по большей части, то же цвет сохранялся от корней и до самых кончиков. Но я
видел серебряные отблески седины, правда, только тогда, когда очень тщательно присматривался.
Она выглядела где-то на тридцать, но это еще ничего не значило. Я думал, что
Джерарду около сорока, а на деле
оказалось, что ему почти пятьдесят. Я все еще не мог в это поверить. Но сейчас,
у меня был еще один момент, приводивший меня в замешательство: отношения
Джерарда и Вивьен.
Они были друзьями; причем очень давно. Но чем больше я
наблюдал за их общением, когда сам не говорил ни слова, из-за того, что слишком
сильно нервничал, тем больше я понимал, что между ними нечто большее. Вивьен
пыталась заговорить со мной, но я молчал, не зная, что сказать. В основном, все
её внимание было обращено к Джерарду, так же как его – к ней. Я чувствовал странную смесь зависти, и я не
знал, почему. Я привык, что Джерард тратит все свое внимание (ну, по крайней
мере, половину точно) на меня. Но в то время он был слишком погружен в свою
работу, чтобы замечать семнадцатилетнего парня, который моет его кисточки. Теперь
же, когда дома был кто-то еще (не считая Ван Гога), он обращал все внимание на
этого человека. Из-за этого во мне росло желание прыгать по комнате и шуметь, лишь
бы снова завладеть хотя бы частью этого внимания, но мои ноги окаменели, а мой
язык застыл и прилип к небу.
По логике, я как бы знал, что Джерард не встречался с Вивьен.
Несколько дней назад он говорил мне, что у него никаких любовников и вроде того;
его искусство было его любовником. Но опять же,
он рисовал Вивьен, когда я пришел. Он делал из нее произведение
искусства. Это то, что он имел в виду? Может быть, он, таким образом, имел в
виду Вивьен? Но это не имеет смысла. Она
была женщиной. Джерард не мог любить её. Разве он не был геем?
Я начал вспоминать все наши разговоры с ним. И вместе с этим
я начал понимать, что ни разу не говорил открытым текстом, что он гей. Я просто
всегда считал его таким. Никто не может быть и художником, и выражаться на
забавном французском, и вести себя, как он, и при не быть этом хоть немного
геем. Я смотрел на него, когда он рисовал или курил. Я видел, как он живет. Он
просто должен был быть геем.
Но теперь, кода я видел, как он проводит пальцем по мягкой
коже Вивьен, я начал думать по-другому. И мне уже все больше хотелось просто
встать и убраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше.
- И правда, - кивнула Вивьен, - Ты все еще тот маленький извращенец, который заманивает
меня к себе в гости и еще раздевает догола.
Мои мысли неслись так быстро, что их разговор,
казалось, застрял где-то в вечности
Она ухмыльнулся Джерарду, качая головой, так, что ее волосы
рассыпались по плечам. Довольно уродливый зеленый цвет её халата не очень-то
сочетался с этими красными пуговицами на нем, но я до сих пор не мог не думать
о том, какая она красивая без него. Ее волосы свободно спадали чуть ниже её
плеч, пока она не убрала их. Ее кожа
была белой, но все же немного темнее, чем у Джерарда, из-за веснушек, которыми
были усыпаны ее длинные руки. Ее пальцы тоже были бледными, и такими тонкими, что
напоминали гвозди, если долго на них смотреть, и они были очень симметричным
для обычно человеческой руки. Я вдруг понял, что опять смотрю на те самые части
тела, которые скрыты под халатом, но которые я видел немного ранее
Я не идиот, и я не вчера родился. Я видел голых женщин до
этого. Но это были плоские изображения на фотках или это были фильмы. Когда я
только начинал созревать, и мне было лет, может, десять, я тихо пробирался мимо
двери, за которой спали родители, спускался в гостиную, включал телевизор и
листал каналы, ища порно. Было несколько таких каналов «только для взрослых»
где показывали фильмы поздно вечером по пятницам. Черт возьми, да я раньше жил
ради этих вечеров в пятницу. Я всегда сидел в кресле в цветочек, и смотрел эти
фильмы, дроча одной рукой, сжимая пульт в другой, чтобы быстро переключить
канал, если что. Я всегда чувствовал себя виноватым, вытирая то, что я наделал,
полотенцем, которое стащил из ванной, но это никогда не останавливало меня, во
всяком случае, настолько, чтобы я прекратил снова и снова делал это. Иногда
сразу дважды за одну ночь. Когда мне стукнуло семнадцать, я уже вырос из этого,
по крайней мере, занимался этим уже намного реже. Хотя, я перестал этим
заниматься задолго до того, как мне
исполнилось семнадцать, в частности потому, что моя мама стала по ночам вязать,
сидя в том же кресле. Я просто не мог делать это, когда она там, поэтому начал
спокойно забывать все это. К тому времени у меня было достаточно визуальных
изображений женщин, чтобы дрочить в одиночестве в своей комнате.
Я знал, как выглядят женщины, но я знал это только из порно
фильмов. Они выглядели слегка нереально, а иногда и довольно уродливо. Но когда
я оказался дома у Джерарда и увидел Вивьен, это было нечто, совершенно не похоже на то, к
чему я привык. Ее бледная плоть сглаживала черты ее тела, ни одна кость не
выпирала некрасивой кривой линией. Она не
была такой щепкой, как девушки в фильмах; у нее было мясо на костях. И у нее
была большая грудь, и располагалась она вовсе не так высоко, как я видел в
фильмах. У нее была такая грудь, потому что у нее так же были большие бедра. И
между этими бедрами я увидел то, что я никогда не видел у женщин на экране:
волосы на лобке. Вивьен не выбривала их, позволяя им закручиваться в короткие тёмные
завитки. И, честно говоря, так мне нравилось больше. К тому же цвет этих волос
был таким же красивым, как и цвет волос на ее голове, и по какой-то причине с
этим темным треугольником все смотрелось намного лучше и симпатичнее. Когда
девочки в кино выбривали эти места, они становились похожи на незрелых
малолеток, и это меня довольно-таки раздражало. Мне не хотелось представлять, что
я занимаюсь сексом с девушкой, которая выглядит лет на одиннадцать. Мне больше хотелось
представлять девушку, которой лет двадцать.
И даже не просто девушку, а именно женщину. Не девочку и даже не
подростка. Мне нравились женщины. И Вивьен была женщиной, на самом деле.
Мне следовало перестать думать о Вивьен, и перестать так сильно
нервничать. Я чувствовал себя настолько напряженным, будто меня каким-то
образом подключили к розетке. Мало того, что было просто неприятно так себя
чувствовать, женщина, которую я только что видел обнаженной, так же была
намного, намного старше меня. Она была почти ровесница Джерарду, может, младше его
на пару лет. Я почувствовал дрожь
внутри. Если Джерарду было, как моему папе, Вивьен могло быть столько же,
сколько моей маме. Это была ужасная мысль, от нее мне становилось еще
неприятнее. Почему я не могу просто встречаться с людьми моего возраста?
И опять же, я знал, что мне не нравятся люди моего возраста.
Сэм и Трэвис были моими ровесниками, но они никогда меня не интересовали. Они
никогда не заботились обо мне, и не говорили со мной на интересующие меня темы.
Это было как раз той причиной, по которой я приходил к Джерарду, и не только
из-за рисования. Мне нужно было с кем-то поговорить. Даже если такие разговоры
заставляли меня чувствовать так, будто я вообще не в теме, то пусть уж лучше будет
так. Я мог это вынести; я мог подавить некоторые неприятные чувства, связанные
с этим. У меня это довольно хорошо получалось, учитывая, сколько мне в жизни
приходилось подавлять.
- Ну а что я могу поделать, если тебе нравится тусоваться
здесь голышом! - улыбаясь, Джерард
поднял руки, будто он сдавался.
- Это все ты виноват, - улыбаясь, она игриво ткнула его
вбок.
- Отлично, вини во всем меня, - с веселым сарказмом и с широкой улыбкой на
лице произнес Джерард. Он медленно развел руками и положил их обратно на стол.
- Но один из нас должен был раздеться, и этим кем-то должен был быть не я.
- Это еще почему? Я думала, тебе нравится раздеваться, разве
нет? – снова улыбалась, но уже немного по-другому, после чего коснулась губами
края чашки и сделала большой глоток кофе.
- Только у себя дома. Я не такой эксгибиционист, как ты.
- Эй, это ты виноват, ты сделал из меня нормальной меня
такую, - с добродушной улыбкой она
хлопнула его по руке, поставив кружку на стол. Вдруг она глянула на меня и
улыбнулась. - Я надеюсь, что он не делает этого, когда ты здесь. Это бы
шокировало тебя. - Она замолчала и резко вздохнула. - Я знаю, это было для меня.
- Ой, да замолчи ты, - шутливо отмахнулся он.
Она видела Джерарда голым? По некоторым причинам, из всего
их разговора про наготу (и не только об этом) именно это заставило меня
почувствовать что-то, кроме смущения.
- Ты не смей меня затыкать! - Сказала она, сделав вид, что обиделась,
но он с улыбкой посмотрел на него, и она расслабилась, выдыхая, удовлетворенная
этим взглядом. Джерард замер и взглянул на меня. Он подмигнул мне, только я не
понял, что это значит. По крайней мере, пока он не открыл рот.
- Успокойся, Вивьен, - сказал Джерард, смотря на меня, но
говоря с ней, - я не разгуливаю нагишом, когда Фрэнк здесь. Я оставил это на
потом.
Он поднял брови,
чтобы придать эффекта шутке - потому что это, безусловно, была шутка. Но я все
равно чувствовал себя странно. Правда, мне было уже не холодно, как обычно
бывает ,когда меня что-то шокирует – я чувствовал разливающееся во мне тепло. И
это пугало меня даже больше. Некоторые «шутки».
- Джерард, прекрати! - шикнула она, и в этот момент они были очень
похожи на супружескую пару. Им было
настолько комфортно друг с другом, что укоры и оскорбления превращались в
шутки, над которыми можно было смеяться. Я вдруг понял что я рад тому, что
Вивьен была сейчас здесь; потому что,
даже если мне было неловко, то она, сама
того не замечала, улаживала некоторые
противоречия между старым художником и мной. Это было совсем не плохо и даже не
напрягало, это было чем-то, чему я не мог дать названия.
- Ты пугаешь бедного мальчика, - сказала она. Джерард посмотрел на нее и только
пожал плечами, отворачиваясь от меня. Меня как будто до этого душили, а теперь
я мог глотнуть воздуха.
- Нут так, - снова начала Вивьен, отвернувшись от Джерарда и
снова обратив взгляд на меня, - что ты тут делаешь?
Я собирался было ответить на её вопрос, как Джерард перебил
меня. При других обстоятельствах я бы, наверное, немного взбесился, но сейчас я
чувствовал облегчение, что не должен отвечать. Почему-то я не знал, имел ли я
вообще право голоса.
- Он моет мои кисточки. И все остальное,– Он ухмыльнулся, в
ответ на что она хлопнула его по руке, сказав что-то вроде того чтобы не
обращаться со мной как с горничной, на что он сделал изумленное лицо и сразу же
продолжил: - Но я собираюсь начать учить его рисовать, и, причем, скоро. Вообще-то,
я надеялся начать урок уже сегодня.
Впервые за все пребывание у Джерарда сегодня я почувствовал
кое-что помимо волнения.
Джерард собирается научить меня рисовать в ближайшее время!
Я чувствовал дикую
радость только от того, что он сам сказал это. Мой рот приоткрылся от удивления
и изогнулся в не то в улыбке, не то в гримасе, на которую Джерард лишь покачал
головой.
- Это чудесно! – воскликнула Вивьен, разводя руки в стороны,
из-за чего её халат немного распахнулся на груди. Она встала с места, подскочила
к Джерарду, и, стоя над ним, крепко обняла его. Я не мог не заметить того, что
лицо Джерарда оказалось как раз напротив её груди, где халат разошелся в
стороны, и его лицо тут же исчезло в разрезе, и я не знал, наслаждался он этим или
нет. Завершив дружеские объятия, она чмокнула его в лоб.
Я с ужасом наблюдал за тем, как моя улыбка вдруг завяла, а
мое гадкое волнение и нервозность вернулись ко мне. Я не знаю, что я сейчас почувствовал.
То, что именно, я понял, - ревность - но
я понятия не имел, к кому ревновал: к Джерарду, за то, что он терся лицом о
грудь Вивьен, или к Вивьен, за то, что она целовала его.
- Наконец-то ты показал себя с хорошей стороны, - похвалила
она, взъерошив его черные волосы. Мне снова стало очень жарко. Мне пришлось встать.
- Я пойду, почищу голубиную клетку, ладно? - быстро спросил я, мой собственный голос
странно звучал в моих собственных ушах. Я не говорил весь разговор. Даже если меня
о чем-то спрашивали, я был слишком потрясен и медлителен, чтобы ответить. Они
не замечали, как я слежу за ними, до тех пор, пока я не освободил свое место.
Только я собрался исчезнуть с кухни, как меня засекли:
- Но я принесла печенье! – услышал я голос Вивьен.
Я оглянулся и увидел ее в проеме, когда она нагибалась за
сумкой. Опять же, эта женщина, казалось, совершенно забыла, что под халатом она
абсолютно голая, и верхняя част ее бедер обнажается еще больше, когда она
наклонилась. Я отвернулся, больше не желая искушать себя подобного вида
зрелищами.
- Э… спасибо, я не голодный, - промямлил я, стараясь, чтобы это звучало как
можно вежливей. Я прошел к клетке, все еще слыша происходящее на кухне.
- Ооо, печенье! - искренне
обрадовался Джерард. В этот момент никаких других мыслей или эмоций не
скрывалось за его голосом, и кажись, это было впервые за сегодняшний день.
Вивьен сделала так, чтобы эта странность произошла; она будто смыла с него один
слой краски, скрывающий остальные. Подобное случалось крайне редко, и сейчас я
видел его без всего этого маскарада, который был на нем, как одежда. В каком-то
смысле я сейчас видел его голым.
- Тебе нельзя так много, - остановила Вивьен его пыл.
- Просто позволь мне растолстеть, Вив, - захныкал он, и я
могу сказать, не глядя, что он похлопал себя по животу. Я начал замечать, что
он делает это достаточно часто – поглаживает свой живот. Казалось, что он очень
гордится этим. Я запомнил, как он говорил, что его брат был как рыбная кость, а
сам Джерард всегда хотел от всего отличаться. Он уже был не похож на брата, или
вообще на кого-то еще, но «почти» или «не похож» ему было мало – он хотел быть
полной противоположностью. Он из принципа будет носить обтягивающие штаны, а
затем наслаждаться тем, как над ними торчит его живот. Он любил считать себя жирным, хотя у него было
всего несколько фунтов лишнего веса. Я видел толстяков, и знаю, какими они были
– и Джерард к ним не относился. Он был привлекательным.
- Ты не толстый, - успокоила его Вивьен, будто читая мои мысли,
- но уже обзавелся мамой, которая волнуется по поводу того, что ты ешь очень
много сладкого. У меня, вообще-то, есть и другие заботы.
|
