Часть 25.2. Уединение.
После поиска в гардеробе Джерарда так называемой одежды поприятней, я решил просто надеть форменную рубашку художественной школы, которую я одалживал у него раньше. Джерард пытался отговорить меня, указывая на запятнанный рукав и отсутствие нескольких пуговок, но я все равно настаивал на том, чтобы надеть именно ее. В ней мне было комфортней, если такое вообще было возможно. Я потрогал пальцами красный гребешок школы, в которой никогда не учился, и почувствовал себя в своей тарелке. И когда я объяснил Джерарду, что хотел надеть эту рубашку то той же причине, по которой он хранил ее на протяжении многих лет, хоть она была грязной, а нескольких пуговиц вообще не было, Джерард улыбнулся и разрешил мне.
Его идея с одеждой поприятней заключалась в черных облегающих штанах, застегнутой рубашкой под воротничок и спортивной куртки «голубя». Хоть эта одежда была его повседневным нарядом, он сумел выглядеть в десятки раз лучше. Единственным штрихом, который он внес в свой ансамбль, стал небольшой шарф, невзирая на отсутствие холода в воздухе, и солнцезащитные очки, которыми он зачесал волосы назад, умостив их на макушке. Он поцеловал меня, прежде чем мы вышли из квартиры, ведь мы знали, что не сможем сделать этого на улице. Я последовал за Джерардом вниз по лестнице, держась немного отдаленно от него, чтобы люди не подумали, что мы вместе. Это было так странно - не быть с ним рядом, когда у меня есть такой шанс, и это напомнило мне, как на самом деле далеко мы зашли. В первую нашу встречу в темном подъезде, я чувствовал себя странно и уязвимо. Мне не нравилась идея находиться наедине с типом, которому сорок с чем-то лет. А теперь я трахал этого человека и любил. Когда моя улыбка расползлась на все лицо, я замотал головой. Все так изменилось и это поражало, как несмотря на все различия, мир вокруг нас оставался прежним. Мы развивались, а все остальные застряли в прошлом.
Когда мы вышли на улицу, я удивился, увидев, что Джерард направился к небольшой стоянке на заднем дворе дома. Вытащив ключи из кармана, он снова взглянул на меня, пока я, как вкопанный, стоял на месте и не знал, куда мне идти. И Джерард жестом подозвал меня к себе.
- У тебя есть машина? - спросил я, изумленно подняв брови. Я никогда и не думал, что у него может быть какая-то тачка. Казалось, он не покидал так надолго свои апартаменты, а если и покидал, то я предполагал, что ходил он куда-то недалеко. Однажды, одним прекрасным утром, Джерард говорил мне, что выйдет, прогуляется, и мне казалось, что он везде ходил пешком.
Джерард лишь кивнул, все еще шагая в своей обычной манере, опережая меня. Мне пришлось догонять его трусцой так, как он уже начал засовывать ключи в старый серебряный фургон.
- Вау… - заявил я, когда он открыл передо мной дверцу, а сам направился к другой стороне. - У тебя есть фургон.
Опять-таки, хоть я никогда и не представлял Джерарда рядом с любым из всех возможных видов транспорта, фургон сюда не вписывался вообще. В моем представлении на таких фургонах, забитыми детьми, ездят семьи или же местные футбольные команды. Вот тогда им нужен такой фургон. Но не Джерарду, который никуда не ходил. Когда я залез внутрь машины, вся концепция стала медленно проясняться. Мне в спину врезались полотна, а рядом стояли ведра с краской. Джерард заметил, что я осматриваюсь, когда садился на водительское сидение, и кивнул мне.
- Я просто полон неожиданностей, - он усмехнулся, небрежно повернув ключ в замке зажигания. Я кивнул головой, глядя прямо на него, и осознавая, что это было правдивей всего, что я только слышал в своей жизни.
Он поправил зеркало, возле которого висел сосновый освежитель воздуха, запах которого давно иссяк. Положив руку на сидении возле себя, Джерард обернулся взглянуть, на какое расстояние ему нужно было отъехать. Каждое его движение было выполнено с такой точностью и легкостью, что я не мог не рассматривать его. Скорее всего, Джерард не так часто водил, но его движения выполнялись с такой изящной грацией, что казалось, будто водил он каждый день. Джерард все выполнял с такой легкостью, по крайней мере, по сравнению со мной.
Он отъехал от дома и начал набирать скорость по улице, откинувшись на сидении и удерживая руль одной рукой. Вторую Джерард снова положил мне на бедро. Я выглядывал в окно, надеясь и молясь, чтобы Трэвис и Сэм не лазили возле винного магазина. Их не было, а рука, лежащая на моем бедре, немного утихомирила мои нервы от всей новизны задач, что мы собирались сделать. Джерард подмигнул мне, когда мы встретились взглядами перед выездом на трассу. Я рассматривал мышцы его шеи, пока он спокойно вел машину, превращая свой сосредоточенный взгляд в нечто легкое.
- Ты умеешь водить, Фрэнк? - спросил Джерард, выбив меня из колеи моих мыслей.
Я почувствовал, как мое лицо вспыхнуло, ведь я ненавидел этот вопрос. Я не умел водить, и мало того, я даже не удосужился научиться. Хотя это было полностью моим решением, и я это совершенно нормально воспринимал, мне всегда казалось, что я такой неполноценный, ведь мне почти восемнадцать, а я до сих пор не знаю, как управлять проклятой тачкой в то время, как некоторые ребята получали свои права в день шестнадцатилетия.
- Нет... - каузально ответил я, в надежде на то, что Джерард не станет меня опускать, как большинство людей, которые слышали мой ответ раньше.
- Хочешь научиться? Я с радостью тебя научу, - ответил Джерард, вводя меня в ступор. Я знал, что Джерард был обнадеживающим человеком, но это касалось других аспектов жизни - не вождения автомобиля. Я ожидал, что он поведет себя как все остальные, и начнет меня оскорблять, как это случалось ранее кучу раз.
Единицы, что не гнобили меня за то, что я не умею водить, всегда приговаривали мне пойти и выучиться, но они никогда мне предлагали мне свою помощь; не факт, что я воспользовался бы ею. У меня никогда не возникало желания научиться водить, ведь я мог везде дойти пешком. Но наблюдая, с какой элегантностью ехал Джерард, мне захотелось кардинально изменить свое решение.
- Конечно, - немного чересчур восторженно ответил я. Краем глаза я увидел, как Джерард самодовольно улыбнулся и отметил в своем энтузиазме метку. - Но разве мне не нужен будет там... инструктор?
- Тебе не нужен никакой инструктор. У тебя есть я, - гордо заявил Джерард и взглянул на меня, сильнее сжав мое бедро. - И это все, что тебе нужно.
Я улыбнулся и кивнул, не заметив ни одной ошибки в его аргументе.
После пятнадцати минут езды, Джерард наконец затормозил на небольшой стоянке, по размеру даже меньшей, чем сам ресторан. Я видел это место раньше, когда проходил мимо него с родителями, когда мы шли в магазин за покупками, но я не обращал на него особого внимания. Само здание было небольшим; единственный цвет снаружи, кроме серых и тоскливых стен, был в глубоком оливковом оттенке. Название было прописано в скорописи и висело достаточно высоко над небольшим входом, но выглядело оно потертым. Оставалась небольшая возможность разглядеть буквы, но я все равно не мог их прочитать. Это был французский язык; Le Petite Bijoux – «Я едва дождался», Comme Le Soleil interminable, но в этом слове не хватало буквы «Х». Я разочаровался в своем произношении, но мне не удалось избежать того, как хитро это получилось произнести Джерарду. Когда мы остановились, он сказал мне, что название переводится как Маленькая Жемчужина, и что ресторан полностью оправдывает свое имя. Джерард рассказал мне, что ходил туда поначалу, когда только приехал в Джерси и не умел готовить. И он до сих пор не умеет готовить; ему просто на пользу собственноручно купленная еда. Когда мы разговаривали в машине, ночное небо темнело и покрывалось черным блеском, и мне казалось, что глаза Джерарда пылали. Это место было важным для него, и я ощущал волнение, что разворачивалось у меня внутри от осознания того, что он привел меня именно в это место и к этим людям.
Джерард придержал дверь открытой, когда мы заходили внутрь, и на этом можно было поставить точку. Его дружелюбное поведение испарилось. Поскольку на входе нас поприветствовала хозяйка ресторана, я удивился, когда Джерард сказал ей, что нам нужны разные столы.
- Что? - я чуть не закашлялся, а тусклый свет зала заставлял меня щуриться при взгляде на его лицо.
- Мы должны есть в одиночку, - сказал Джерард, как будто это должно быть ясно, как день. Он улыбнулся мне и отодвинулся в сторону, чтобы другие люди позади нас могли так же поговорить с хозяйкой, которая смеялась и улыбалась, встречая прибывших гостей. Нам нужно было подождать, пока она не найдет для нас свободные столы, поскольку это было непросто. Тем более, два стола.
- Почему? - спросил я, не в состоянии скрывать разочарование в своем голосе.
Я думал, что Джерард хотел разделить со мной что-то особенное. Надеялся, что мы снова проверяем границы наших отношений. Если мы собирались быть настолько храбрыми, то зачем, черт возьми, нам есть в одиночку? Это даже не назовешь слишком опасным; большинство людей, возможно, просто посчитают нас отцом и сыном, и Джерард был бы хорошим папой. Мои мысли почти заставили меня вздрогнуть, учитывая то, чем мы только сегодня занимались, но те люди даже не догадывались об этом. Это были наши поступки; то, что нам по-прежнему нужно скрываться, заставило мой желудок скрутиться. Я чувствовал себя отверженным, а еще на мне таяли слои уверенности, что я создал сам из отпадающих осколков.
- Потому что быть одиноким - значит быть подобным тишине, - ответил Джерард, высоко вздымая подбородок. Он больше не успел сказать мне ни слова, так как подошла хозяйка, направляя нас к нашим столикам. Сначала она повела Джерарда и он только махнул свое короткое «Прощай», направляясь к столу и самодовольно улыбаясь.
- Подожди... Джерард! - я попытался докричаться ему вслед.
Я понимал, что только что, скорее всего, сорвал к черту весь спектакль «Отец и сын», зовя его по имени, но мне было наплевать. Если он собирался оставить меня одного в этом (наверное, дорогом; все, что было связано с французским, было дорогим) ресторане, то есть одна вещь, которую все еще предстояло прояснить. - Мне нужны деньги!
- Проверь свои карманы, - было всем, что Джерард крикнул мне в ответ и всем, что я смог расслышать из-за стойкого гула людей за столиками. Встряхивая в заблуждении свою челку, я полез в карман своих штанов. И там я обнаружил пачку купюр, обернутых резинкой. Я не успел их посчитать, но я знал, что там хватит на ужин в любом случае.
Он специально это спланировал, сказал я себе, пока мои мысли быстро собирались воедино. Это было даже больше, чем просто прикрытие. Джерард пытался меня чему-то научить. Опять. И если он вложил столько планировки в это дело - тогда это не могло быть пустой тратой времени.
Когда я опустился на стул, он неожиданно скрипнул, из-за чего я почти подпрыгнул. Хозяйки с грязно-выбеленными волосами уже давно не было рядом - она снова стояла в дверях, встречая гостей и рассаживая их за небольшие, темно-коричневые столы. Вокруг сидели люди, мне был слышен звон их бокалов и разговоры, что так и летели в уши. До меня доносились обрывки с деловых встреч, обсуждения свадеб или разговоров про счета. Я оглянулся и увидел людей в костюмах и галстуках, с фирменными наименованиями, но я понятия не имел, как произносятся эти названия. Их костюмы, вероятней всего, стоили дороже, чем фургон Джерарда. Я взглянул на себя, на свою арт-рубашку из школы, в которой даже не учился - и на мои штаны упала слеза. Я выдохнул от чувства неуместности. Белая скатерть, что драпировала маленький округлый стол, выглядела дороже или, по крайней мере, лучше всей той ткани, которая сейчас была на мне.
- Добрый вечер, сэр, - произнесла официантка, подходя ко мне. Хотя она и задирала свой нос, глядя на меня, она все еще должна была обращаться ко мне соответствующим образом. Все в этом месте было таким правильным, что я почувствовал, как я неправильно дышу. Это было то ли слишком громко, то ли слишком часто. Она бросила меню мне на стол, явно не одобряя моего присутствия в таком престижном месте. Если б я попал в такую ситуацию раньше, я бы нереально злился и подозвал бы ее обратно, отстаивая свои права быть там, где и все остальные. Но сейчас мой голос застрял комом в горле, я чувствовал, как моя кожа хотела отделиться от тела и уползти обратно к фургону, в квартиру Джерарда - куда угодно, только подальше отсюда.
- Что будете заказывать? - официантка показала свой дерзкий недовольный тон. Конечно же, она думала, что у меня совсем нет денег. Та пачка банкнот начала жечь мне кожу через поврежденную ткань джинсов. Не обращая внимания на ее горькую физиономию, я взглянул в меню в кожаном переплете, удерживая его трясущимися пальцами.
- Я не знаю... - ответил я, просматривая первую страничку. Я услышал ее вздох - она явно была недовольной происходящей ситуацией. Наконец, когда я просто выбрал первое попавшееся блюдо - какой-то странный суп по-французски, я просто озвучил его название, чтобы она могла оставить меня в проклятом одиночестве. Забирая меню, официантка охотно ушла, даже, несмотря на то, что заказанное мною блюдо было всего лишь закуской. Во всяком случае, я не чувствовал голода и, честно говоря, мне хотелось уйти отсюда как можно скорее.
Когда я остался просто сидеть, то начал пытаться отыскать Джерарда в переполненном зале. Я начал выискивать сквозь копны седых волос и париков, пока не нашел его, сидящего за столиком в углу возле окна (мне захотелось улыбнуться, потому что я знал насколько Джерард любил места возле окна. Я понимал, что таким образом он будет развлекаться, наблюдая за происходящим за окном). Он просто спокойно сидел, положив локти на стол и сложив ладони возле лица. Джерард глядел в сторону, рассматривая уличный пейзаж, после чего довольно выдохнул. Он выглядел так мирно, просто впитывая атмосферу ресторана. Когда к нему подошла официантка - девушка чуть моложе той, что обслуживала меня и, безусловно, не такая озлобленная, он подарил ей теплую улыбку, и они о чем-то поговорили, пока она давала ему меню. Джерард даже не стал в него смотреть - сразу сделал заказ и пошутил, но я не расслышал как, но видимо было смешно. Когда девушка ушла, Джерард протянул руку к корзинке с хлебом, вытягивая один толстый ломтик и намазывая его маслом. На мгновенье он поднял взгляд, и наши глаза встретились. Он лишь улыбнулся мне, кивая головой, прежде чем откусить кусочек, разрывая мягкую основу хлеба. Больше не было никакого взаимодействия, и Джерард продолжил вести себя так, будто меня здесь вообще не было.
Даже когда он отвернулся от меня, я не мог перестать пялиться. Я понятия не имел что происходит. Почему мы должны есть раздельно? По ходу для него это была такая забава, и он, казалось, ничего не чувствовал. В этом не было никакого смысла, и я ощущал себя слишком неловко и неудобно, чтобы отыскать какой-то смысл. Поэтому я сдался и принялся есть свой холодный суп.
Всю свою жизнь я ненавидел одиночество в общественных местах. Я мог быть один только у себя дома, и я хотел этого, потому что так никто не видел меня и не слышал. За пределами дома было своеобразное клеймо, особенно это касалось школы, что если ты ходишь один, тогда ты в проигрыше. Одиночка и псих. Эта идеология укоренилась во мне еще с начальной школы, когда дети искали себе друга на завтра. Я очень быстро научился искать себе социальное утешение, даже если эти люди мне были попросту неинтересны. От меня никто и не ждал длинных речей; я просто должен был стоять рядом с какой-то кучей ребят и выглядеть, словно я не один.
Помню, что возвращаясь с обеда в начальную школу, я искал себе друзей, чтобы не ходить в одиночку. Когда выпадали дни, что мои друзья болели и не посещали школу, я почти отказывался туда идти и сам. Или же я ходил и делал вид, что искал своих друзей, спрашивал за них у других ребят, не видели ли они их. Чтобы всем было ясно, что я с кем-то говорю. И что я не один. Это чувство заслуживало моей ненависти; мне всегда казалось, что люди смотрят на меня. И по большей части в начальной школе, когда популярность была такой же важной, как новая игрушка или увлечение, такие люди все же были. Но даже позже, уже в средней школе, когда большинство учеников предпочитают быть одиночками, я все еще не мог этого выносить. Скорее всего, поэтому я и застрял с Сэмом и Трэвисом так надолго. Даже если мы не были лучшими друзьями, толком не разговаривали друг с другом, и они бы не донесли на меня ту кучу дерьма, я все еще был не одинок. Кто-то по-прежнему был рядом со мной, даже если это времяпровождение было просто обменом личного пространства.
Из всех вещей, чем можно заниматься в одиночку, худшим было - это есть одному. Когда ты ел в одиночестве в школьном кафетерии, то чувствовал себя в окружении людей, что постоянно смотрят на тебя и смеются, потому что они едят вместе со своими друзьями. Я ненавидел это чувство. Когда я ел, то не мог не думать о том, что ел один. Когда я ждал время, что нужно заходить в класс, я мог просто слушать музыку или что-то сидеть и читать. Если я был один в классе, то тогда я мог делать домашнюю работу. Если я шел куда-то один, то всегда предполагалось, что я собираюсь с кем-то встретиться в том месте, и не быть в одиночестве. Всегда находились люди, что отвлекали меня, когда я оказывался в таких ситуациях, из-за чего, в итоге, я не смотрелся как неудачник.
Когда я ел, та "система поддержки отвлечения" полностью удалилась, оставив меня на распятии. Все что я делал - просто ел, и это должно было отвлечь меня от себя, но оно только усилило чувство собственного идиотизма. И следует напомнить, что я всегда боялся что-то утрудить во время еды; пролить соус или чем-то испачкать рот. И рядом не будет никого, чтобы сказать мне об этом.
В тот момент я умирал. Я буквально чувствовал, как ползу со своей кожи просто куда глаза глядят, лишь бы люди перестали смотреть на меня, или же просто часть меня хотела покинуть это место. Наверное, в этот раз все было даже хуже, так как я понимал, что люди смотрели на меня свысока, пока я ел. Ни бизнесмены, ни домохозяйки с мужьями-врачами не имели сострадания к одинокому подростку, особенно в том месте, где он не должен быть без своего опекуна. Мой же опекун сидел на расстоянии в полресторана и вел себя так, будто меня не существовало в природе. Я отчетливо понимал, что не вписываюсь. Официантка очень хорошо дала мне это понять. Я не настолько высокого класса, чтобы быть здесь, или же не настолько старый. И что хуже всего - я один во всем.
У меня не было аппетита, и большую часть времени я сидел и отламывал мелкие кусочки хлеба, макая его в жидкость, что они называли супом, и наблюдал, как поры хлеба впитывали в себя это. Я опустил глаза, по большей части, так мне было не видно ничьих взглядов, и я мог представить, что никто на меня и не смотрел. Я по-прежнему чувствовал их на себе, но, по крайней мере, если я напрямую не видел этих снисходительных взглядов, то мог притвориться, что их вообще не существует. Пару раз я все же поднимал глаза и задерживал внимание на Джерарде. Каждый раз, когда я видел его, мне хотелось быть там с ним. Ему было так весело, даже если он сидел один-одинешенек и просто ел. На его лице играла улыбка и всякий раз, когда к нему подходила официантка, он опять ей улыбался и что-то говорил, но я не слышал что. Но было видно, что это были хорошие слова, и можно было сказать, что ей было приятно это слышать. Мне было жаль, что я не мог быть рядом с ним. Мы не должны были разговаривать, я просто хотел быть рядом с ним. Возможно тогда, люди бы смотрели на меня лучше.
- Вы закончили, сэр? - озлобленная официантка вернулась, забирая мою тарелку и вручая мне счет до того, как я успел ей ответить. Я бросил деньги вместо того, чтобы сосредоточиться на своем гневе, и поблагодарил Бога за то, что мое мучение закончилось. Словно пчела между деревьев, я прошмыгнул к Джерарду, блокируя свое периферическое зрение от насмешек. Когда я подошел к столу художника, то увидел, что он почти заканчивал свое основное блюдо, а остатки томатного соуса и чужеземный вид лапши цеплялись за фарфоровую тарелку.
- Давай уйдем, - сказал я, а мой голос был порывистым и переменчивым. Мои глаза нервно бегали, и я готов был уже бежать отсюда.
- Уже? - спросил Джерард, а его лицо нахмурилось, - я только заказал десерт.
- Ты что ...? - мой голос понизился. Я был так близок к свободе, а теперь он добавлял еще один курс дела.
- Заказал шоколадный торт, - заявил Джерард, широко раскрыв глаза. Он комично облизнул губы и шумно закрыл рот.
- Пф, отлично, - хмыкнул я, рассматривая вблизи свободный стул. Ухватившись за один, я выдвинул его из-за соседнего стола. - Я просто буду сидеть рядом с тобой, пока ты не закончишь.
- Нет, - его голос был ясным и лаконичным. Я взглянул на Джерарда своим нахмуренным взглядом.
- Но... Джерард... - произнес я, пока мое отчаяние бежало через верх. Я нервно теребил скатерть, пытаясь вытащить из нее нитки. Но материя была плотной и крепкой, и мне было трудно начать; они, вероятно, заставили бы меня заплатить за порчу имущества, поэтому мне пришлось прекратить это делать. Я опустил взгляд на свои колени, чувствуя, как мое лицо вспыхивает от стыда.
Черт, я просто не мог там больше находиться.
- Пойди и закажи себе что-то попить, - настоял Джерард, скользя рукой по столу. Я поднял глаза в надежде, что он собирается дать мне свою руку, чтобы хоть немного подбодрить, но все что я увидел, только грязно-зеленый цвет денег на столе.
- Я не хочу пить, - гневно выплеснул я свой стыд. Я отбросил эти деньги обратно в него. - Я просто хочу уйти.
Не дожидаясь ответа, и на этот раз, не пытаясь расслышать его слов, я встал из-за стола и почти врезался в официантку, которая принесла Джерарду его пирог. Я слышал, как он что-то сказал, но не понял о чем - обо мне или о своем десерте. Меня это больше не волновало. Я собирался выйти на улицу и ждать его там, и если он не выйдет через пять минут, я собирался уходить домой. Я пошел бы обратно в квартиру. Я сердился на Джерарда, но мне не хотелось к себе домой. Я выбрал бы остаться с Джерардом и его выходками, а потом вернуться домой к маме и отцу. Я бы просто шел пешком, не садясь в его машину и не принимая его. Так же, как он не принял меня в этом ресторане.
Прохладный ночной воздух царапал мне кожу, а темнота проглотила меня целиком. Как же здорово было оказаться в темноте. Я чувствовал себя невидимым, и это было круто. Я чувствовал себя слишком материальным, сидя в ресторане под надзором всех тех глаз, что ломали меня. Темная ночь послужила для меня клеем - она приклеила все мои оторванные участки. Я подошел к стоянке и прислонился к фургону. Мне стало лучше, но я по-прежнему был сломан и сломан от поступка Джерарда. И после того, что мне показалось вечностью, но скорее было лишь пятнадцатью минутами, я направился в сторону его квартиры. Джерард до сих пор был в ресторане, и я просто заебался его ждать.
Я зажал руки в карманах и зашагал по улице, но это длилось всего лишь минут пять, прежде чем мне послышались знакомые шаги где-то позади меня.
- Фрэнк, - я услышал его голос, заинтересованный и строгий. Я замер, выгибая спину и задерживая дыхание. Остановившись, я попытался прислушаться, чтобы увидеть или услышать, что Джерард добавит что-нибудь еще или сделает что-то большее, но когда ничего не произошло, я двинулся дальше. Мне стало легче, снова услышав его голос, но я должен был постоянно напоминать себе, что я все еще злюсь.
- Что? - спросил я, пока мои шаги громко стучали по холодному бетону тротуара.
- Фрэнк, иди сюда, - приказал Джерард, а его голос звучал успокаивающе. Я услышал его совсем близко, прямо позади меня, и это заставило мое сердце качать кровь все быстрее и быстрее.
- Зачем? - резко спросил я, не скрывая горечи. - Я думал, что мы должны быть по отдельности.
- Мы уже были, - заявил Джерард безо всяких признаков сочувствия, которое слышалось мне раньше. Я не знаю почему, но услышав его внезапное безразличие, я стал еще безумней, чем был до этого. Я мог справиться с его дурацкими выходками - я был уверен, что делал это постоянно. Но его не волновало то, что он обидел меня? Эта долбанная боль была больнее всего.
Я повернулся к Джерарду лицом, поражая его своим внезапным поступком.
- Но зачем, Джерард? - спросил я со сжатыми челюстями, а на моей шее пульсировала вена. Я расставил руки в стороны, чтобы поймать его ответ. Джерард не спешил мне отвечать, и я почувствовал нарастающий внутри себя гнев, вспоминая все и превращая это в боль. Я не мог злиться на Джерарда, я лишь мог до боли расстроиться.
- Мне не нравится быть одному... - почти неслышно прошептал я.
Джерард, должно быть, что-то услышал, потому что пошел вперед, уничтожая то малое расстояние, что было между нами. Он заключил меня в свои объятия, и ни один из нас не боялся, что нас поймают. Ночное небо привело нас в порядок, и оставались лишь некоторые вещи, что требовали разрешения. Это было одной из них. Я не знал, сердиться мне или страдать, все эмоции таяли на его коже, когда Джерард лишь крепче сжимал меня в своих руках. Я крепко обнял его за талию, положив голову на плечо. Протянутой рукой, Джерард пригладил мои волосы, судорожно и резко дыша.
- Я не знал, что ты так расстроишься, - наконец, сказал он. У Джерарда не было никаких плохих намерений или умыслов, кроме как сказать мне эти слова.
- Тогда зачем ты это сделал? - спросил я, чувствуя как мои эмоции стали возвращаться снова.
Мне очень не хотелось испытывать такой спектр чувств на тот момент. Я хотел был вернуться в свою прежнюю жизнь, где единственными вещами, что я понимал, были страх и гнев. Я пропил все остальное, но иногда злость и страх становились настолько размытыми с алкоголем в моем сознании, что становилось просто пусто. Но Джерард заставил меня ощутить это снова, прочувствовать все то, что я разучился чувствовать и забыл о его существовании. Хоть мне и нравилось чувство принадлежности, я задумался о том, что мне приходилось терпеть ежедневно рядом с ним, и я ненавидел то, каким раздавленным я стал. Я не привык таким быть. Джерард разорвал мои внутренности в клочья, но в тоже время, он воссоздал все заново.
Он оторвался от меня, взамен обхватив меня за талию.
- Давай прогуляемся, хочешь? - сердечно спросил Джерард. Он просто смотрел на меня, приподняв брови и рассматривая все варианты дальнейших событий. - Мы сможем прогуляться и поговорить, - таким образом, он закончил наш диалог. Я кивнул в ответ и дал ему полное право вести меня куда угодно, мое доверие к нему было вечно.
- Я хотел научить тебя кое-чему сегодня вечером, - сказал он так, будто никогда прежде не говорил мне этих слов. - Я хотел научить тебя тому, как правильно вести себя в одиночестве.
Стук его шагов по мостовой, казалось, звучал в такт интонации в его голосе. Кажется, что Джерард действительно был словно учитель, держа так высоко голову, и то как он говорил и держал спину прямо, вел меня вперед. Он махнул рукой в воздухе, будто указкой. Я понятия не имел, куда мы направляемся, но это было наименьшей из всех моих проблем на тот момент.
- Но зачем? - спросив, я сморщил брови. - Зачем мне нужно было сидеть в одиночестве, когда я мог быть рядом с тобой?
- Это именно моя точка зрения, - ответил мне Джерард, глядя вниз. - Только когда ты научишься ценить одиночество, ты сможешь по-настоящему оценить кого-то или что-то.
Я кивнул, стараясь понять это именно так, как Джерард пытался до меня донести. В его действиях было по два или три значения, но я хотел понять все полностью. Я попытался удалить себя из данной ситуации в ресторане и посмотреть на все субъективно. Вот есть мальчик - в ресторане - все вокруг такое необычное и важное для него - и он нервно дергается на месте - потому, что ненавидит оставаться в одиночестве. А почему он ненавидит оставаться в одиночестве? Я спросил сам у себя до того, как Джерард задаст мне этот вопрос.
Потому что он был в одиночестве всю свою жизнь... Я пришел к выводу практически мгновенно. И тогда я почувствовал бурю чуждых мне чувств, и только одно из них я мог понять - это была горечь. Я уже знал, каково это быть одному. Мне не нужно было чувствовать это снова.
- Я уже один, - сказал я, а мой голос укрепился. - Джерард, я был один всю свою жизнь. Я единственный ребенок в семье. У меня нет толпы друзей. А те, что у меня, мне не сильно нравятся. Так что мне не нужно, чтобы ты учил меня, как быть одиноким.
Я чувствовал себя таким вызывающим и готовым доказывать его неправоту.
Мне нужно было узнать до того, как Джерард в любом случае начнет мне доказывать, что он не ошибается. Ничто нельзя назвать неправильным, пока вы поддерживаете это.
- Да, - согласился Джерард, кивая головой. - Но в те моменты, когда ты оставался один, что ты пытался делать?
Я начал вспоминать и думать.
- Я читал. Слушал музыку. Ждал друзей...
- Вот именно, - сказал Джерард, перебивая меня, буквально заставляя смотреть на него во все глаза. Он поднял руку вверх, но не ту, что лежала на моей талии, а другую - для пущей убедительности. - Ты пытался найти всевозможные способы, чтобы не оставаться в одиночестве.
- И что? - сказал я, обороняясь.
Обычно я нормально воспринимал то, как Джерард пытался объяснить мне одно из своих основных положений с философской точки зрения, но сейчас я чувствовал, что нахожусь под его атакой. Я понимал, что это было не то, что он имел в виду, ведь это никогда не было тем, что Джерард подразумевал, но я ничего не мог с собой поделать.
- Я все еще один... И я до сих пор ненавижу одиночество. Я ненавижу то, что ты просто оставил меня там...
Сказанув это фразу, я сплюнул на тротуар. Я отвернулся от Джерарда, не желая видеть его лицо после своей несдержанности. Он, скорее всего, опять попытается мне все объяснить и доказать, а я был не в том настроении.
|
