Вскоре Вивьен ушла, оставив нас убирать бардак, что остался после готовки блинов плюс разлитый липкий сироп, в котором мы испачкались. Джерард поцеловал и обнял ее на прощание, добавив, что вскоре нужно повторить наши посиделки, и упомянул о том, что я также приглашен на следующий раунд. Я совсем ее не слушал и думал о чем-то своем, поэтому когда Вивьен открыто загребла меня в свои объятия, то застала меня врасплох. Ее сильное и долгое объятие вытрясало из меня дух. Когда она отпрянула, то персиковыми губами прижалась к моим губам в сильном поцелуе. Это не продлилось долго, и поцелуй выглядел односторонне. Просто ее мягкие губы прижались к моим в целомудренном жесте, но это все равно меня потрясло.
- Успокойся, - пошутила Вивьен, когда увидела меня бледного, как привидение. - Это всего лишь поцелуй. Просто так люди выражают свою любовь, - она слегка подмигнула и полностью выскользнула из квартиры.
Какое-то время Джерард стоял лицом к двери, а опомнившись, он повернулся и направился на кухню. Я стоял на том же месте, недалеко от окна, только ближе к дивану. Все же, я не чувствовал себя далеким от окружающего мира. Слишком многое случилось, как для одного дня, этого было слишком много, притом, что еще не было и полудня. Вивьен успела войти и встряхнуть мой маленький мир, который я создал вместе с Джерардом. После опасности пойматься, я думал, что мы могли вернуться в нашу секретную жизнь без каких-либо угроз или риска.
И тогда Джерард должен был привести постороннего человека.
Мне нравилась Вивьен, и я даже поймал себя на мысли, что моя симпатия к ней росла, но, несмотря на это, я не понимал, почему она была в курсе всего. И почему ее это устраивало. Вивьен знала, что мы с Джерардом встречаемся. Что мы целуемся. Трахаемся. Она также понимала, что я несовершеннолетний, но даже не собиралась звонить в полицию. Вивьен не хотела становиться плохой. И плевать, она даже собиралась нас поощрять. Вив знала о нас с самого начала, как сказала сама. Но как она смогла увидеть это раньше нас самих, когда еще и речи не было обо всем таком... И почему она решила все еще тогда?
- Я не понимаю, - вслух сказал я, не беспокоясь о том, услышит меня Джерард или нет. Казалось, что сегодня все летит к чертовой матери, так почему бы ему не потрудиться услышать меня и, более того, помочь мне?
- Что? - Джерард откликнулся с кухни на фоне потока воды, что текла из крана. Я слышал, как он отскребал остатки блинчиков в мусорку и затем ставил тарелки под воду, оставляя их замачиваться. Подойдя к дверному проему, Джерард вытер руки о полотенце, которое висело у него на плече, и, щурясь, спросил еще раз:
- Что?
- Я не знаю, - выдохнул я, оглядываясь повсюду. Я поднял руку, пытаясь ухватиться за какую-то случайную мысль, но сдался и упустил руку обратно. В конце концов, мои глаза встретились с Джерардом, осознавая, что своим пристальным взглядом я встретился с его, полными яркого света, глазами. - Черт возьми, Джерард… что здесь только что было?
Он выдохнул, подходя ко мне ближе. Взяв мою руку, Джерард примиряюще потер тыльную сторону моей ладони. Хоть он и был всего на несколько дюймов выше меня, прямо в тот момент, я чувствовал себя таким крошечным.
- Вивьен приходила, - констатировав очевидные вещи, было заметно, как Джерард устал. Мы так долго разговаривали прошлой ночью, что я сомневался, что у него оставалось что-то еще, что стоило бы мне тоже объяснять.
- Почему она знает? Я думал, что это был секрет? - я соскреб все сломанные мысли и, склеив их клейкой лентой, подал их в таком виде.
- Не существует такой вещи, как секрет, - снова начал Джерард. Его голос был твердым, но схожим с сахарной соской усталого ребенка. Это продлилось всего несколько мгновений, а потом вялость снова взяла над ним вверх.
- Как так?
Джерард снова выдохнул, взяв меня за руку, и повел к дивану, где, по-видимому, собирался продолжить наш разговор.
- Человеческий разум не способен хранить секреты. Он может держать в себе много ценной информации, но потом он взорвется или свернется в себе. Если ты не расскажешь того, чем не должен был делиться, оно в любом случае найдет выход наружу. Это упрямый путь. А мы просто люди. Мы обладаем биологическим желанием поделиться. Мы не можем подавить в себе это.
- Ну, а что мы тогда можем сделать?
- Правильно выбрать людей, с кем хотим поделиться, - заключил Джерард. Его глаза немного просветлели, и он продолжил, взмахнув руками передо мной. - Вивьен - такой человек. Она не расскажет. Я знаю, она не станет этого делать. Она слишком меня любит, чтобы смотреть на мою боль, и я слишком ее люблю, чтобы хранить от нее секреты. Мне нужно было кому-то рассказать о тебе, - Джерард потянулся вперед и потер рукой мою коленку, заставляя меня слабо улыбнуться, хотя я по-прежнему воспринимал все с трудом.
- Когда ты чем-то делишься с человеком, кто изначально не является частью твоего секрета, то это целые динамические изменения. У тебя внезапно появляется такой человек, которому ты можешь открыться, но он не является заинтересованной стороной. Я могу рассказать Вивьен все, что мы делаем, и мы можем сделать это прямо при ней. То, как я целовал тебя и касался всего час назад, отличается от того, как я целовал тебя прошлой ночью. Эти вещи кажутся более реальными, чем все это происходит на самом деле, потому что у нас есть свидетель. Раньше мы жили в фантазии. В тайне, которую создали сами. И я боялся... - он глубоко вдохнул, немного отодвигаясь и потрясая меня своей информацией.
Джерард просто не мог бояться - сказал я себе, но, видимо, я ошибался.
- Я боялся, что если элемент секретности исчез, то мы тоже можем исчезнуть. Иногда все уже не кажется таким смешным, когда кто-то об этом знает. А иногда секретность является основным возбуждающим фактором в отношениях. Случай с Симоном; это было интересно и захватывающе, потому что мы не должны были заниматься теми вещами, которые делали. Тогда нам нужно было прятаться. А мы... - Джерард взял меня за руку, перескакивая на наши с ним отношения, - их нужно прятать, но это не значит, что мы должны оставаться в тайне. Я не хочу, чтобы наши отношения базировались на моем страхе ожидания того, что скоро все приблизиться к точке...
Он поднял глаза и взглянул на наши руки, а затем снова перевел свой взгляд на меня, задевая этим до глубины души. Глаза Джерарда спрашивали меня то, что были не в состоянии озвучить ни рот, ни ум. И, в этот раз, я уже знал свой ответ.
Я наклонился к нему, и наши губы медленно сомкнулись вместе благодаря той липкой дряни, что осталась на нас с завтрака. Его губы были теплыми и более привлекательными, чем обычно, и я не знал этому причину. Может, из-за отпечатка сладкой еды, а может - из-за сложившейся ситуации. Я целовал его сильнее обычного, внимательно покусывая его нижнюю губу, желая съесть его, как сладкие блинчики. Поскольку наши языки начали затрагивать друг друга, рука Джерарда медленно перешла с моего колена к задней части шеи, касаясь каждого дюйма моего тела. Он прижался к моей шее, углубляя поцелуй, а когда все закончилось, Джерард прижался лбом к моей челке. Какое-то время мы так и просидели, дыша друг другу в рот и прижимаясь сильно-сильно.
- Джерард, - отозвался я, когда мне на ум пришел другой бесформенный вопрос.
- Да?
- Помнишь, Вивьен говорила... про души, - начал я, кусая губы и пробуя Джерарда вместо сладкого соуса. - Ты веришь в это?
Он тихо вздохнул. Но в этом не было недовольства, все выглядело нормально. Джерард опять задумался, что было хорошим знаком, и я начал лелеять надежду.
- Ты имеешь в виду идеал задушевного друга или идеальную вторую половинку?
Я кивнул.
- Я верю в это до некоторой степени, - снова начал он. Температура между нашими лицами становилась невыносимо жаркой. - В разных периодах нашей жизни у нас есть разные родственные души, потому что я не верю в то, что мы можем всю жизнь держаться за одну. Мы изменяем ей, добавляем что-то, а иногда даже продаем. Думаю, раньше у меня были вторые половинки в каждом периоде моей жизни, - Джерард смолк, собирая историю наших воспоминаний.
- А что сейчас с твоей жизнью? - спросил я после нескольких секунд тщательного обдумывания. Джерард отодвинулся от меня и посмотрел в мои глаза. Его зрачки были настолько расширенными и мощными, что проникали в меня с неизвестным до этого выражением. Он не знал, что сказать, а я не знал, что ответить.
- Было разное время... - Джерард попытался повторить мне тоже самое, но я не собирался это слушать.
- Прямо сейчас, Джерард, - перебил его я, сплотив наши руки вместе. - Забудь о прошлом - тебе не нравится там жить. Забудь о будущем - нет смысла волноваться о нем. Как насчет прямо сейчас, Джерард? – я, набрав побольше воздуха, добавил еще кусочек мысли с тщательной точностью. - Я… та душа?
Джерард глубоко вдохнул, сильно сцепив свои веки дольше, чем на мгновение, и снова открыл. Очищенный слой от зеленого, одни коричневые крапинки, что возникали на нетронутом фоне его глаз. Он посмотрел на меня, притягивая нас ближе. Наши носы соприкоснулись, и на миг Джерард снова прижался ко мне головой, что было почти больно.
Я знал, что у нас обоих были проблемы с этим выражением, этим словом и обещанием. Мы не хотели говорить что-то определенное, например, как "Я люблю тебя", потому что мы понимали, что можем потерять все. Не все были такими, как Вивьен. Не каждый посчитал бы наши отношения хорошими, и не каждый стал бы поддерживать нас. Поэтому мы не хотели бросаться такими фразами и планировать что-то заранее. Мы просто хотели жить. Мы и должны жить, как однажды сказал Джерард. Нам нужна была свобода прямо сейчас, чтобы просто вложить в нее все, потому что я был уверен, что мы не продлимся вечно.
Джерард всегда защищал себя от других людей, осознавая это полностью или нет. Он бы оскорбил себя сам до того, как кто-то сделает это извне. Также это касалось той идеи, что затрагивалась в данный момент. Если бы Джерард не обещал себя никому, то ничего бы не терял. Он потерял слишком много Рэймонда. И пока он пребывал в том периоде своей жизни, Джерард почти потерял себя, свою свободу, все… и снова ничего. Но мы знали, что мы - что-то иное. Мы осознавали, что в тот момент, когда занимались сексом, и все было позади - это было ничто. И это было все. Все, чего ему не хватало. Художники хотят в своей жизни иметь все, даже если не могут этого получить. Самая трудная часть - признать это. Для нас обоих.
Я уже потерял надежду, что Джерард когда-нибудь ответит на мой вопрос. Мы просто сидели на диване, прижимаясь коленками, в объятиях друг друга, и опаляли щеки горячим дыханием. Мы могли остаться на уже достигнутом уровне, и я был бы счастлив. Мне хотелось услышать ответ, как и хотелось всего и этой клятвы, но я не мог достать ее там, где ее попросту не существует. Я был так же напуган, как и он. Мы слышали голубя, что проносился рядом как фон, и рисовал мое имя в воздухе, но, тем не менее, мы отыскали реальное мужество и храбрость друг в друге.
- Да, - Джерард, наконец, ответил, а его голос, зазубренный от эмоций, боролся за то, чтобы остаться глубоко внутри. Это было все, что он мне сказал. И всем, что он мог вообще сказать мне, но, Боже, этого хватало.
- А ты - моя, - ответил я в сердцах, после его заключения. И затем мы прижались губами вместе, чтобы заглушить другие слова потому, что они не будут уже такими же важными, как те, что только что прозвучали.
