Глава 23 = II кусочек =
Ответы
- Был ли еще кто-то в твоей жизни, с кем ты не просто трахался? - я лег назад на смятую простынь, а мой любопытный характер не давал мне успокоиться. Мне было почти жаль, что я задал этот вопрос. Мрачный характер Джерарда отразился и его слабый голос тихо прошептал:
- Да.
Его звали Рэй, и, как и всех своих предыдущих любовников, Джерард нашел его через свое творчество. Он работал охранником в музее, куда часто заходил Джерард за новой дозой вдохновения. Такой себе мужчина с вьющимися волосами, что всегда сидел за своим рабочим столом. Джерард наведывался в музей каждую субботу и был одним из первых посетителей. Весь день Джерард сидел в углу или в каком-нибудь другом месте и рисовал все, что видел (иногда людей, иногда искусство), делал наброски или просто рассматривал какие-то интересные детали.
Мимо проходящие люди тихонько разговаривали между собой об увиденных картинах, и если они чего-то не понимали, Джерард им все разъяснял. Со временем, люди стали думать, что Джерард был гидом данного музея, и не раз спрашивали у Рэймонда за "того гида с темными длинными волосами, что носит в руках альбом с эскизами", дабы он провел им экскурсию. По окончанию рабочего дня, Рэй понял, что должен предложить Джерарду эту работу. Он не хотел нанимать его раньше из-за того, что ему придется выплачивать зарплату, а Джерард вполне работал бесплатно и так, тогда зачем же ему платить, если его все устраивает. Кроме того, он немножко завидовал Джерарду, хоть и старался не допускать таких мыслей.
- И что ты сказал? - я спросил о предложении на работу.
- Конечно же, нет! - Джерард ответил с живым и озорным огоньком в глазах.
Он объяснил мне, что не хотел работать в музее, даже если и любил искусство, и сам рисовал. Он не хотел превращаться в Рэймонда, окончив школу искусств, живя чужими мечтами, чьими-то картинами и ненавидя каждую минуту своей жизни. Рэймонд сам мечтал быть художником, когда был помладше (он был старше Джерарда всего на три года), но ему пришлось отказаться от своей мечты. Он не мог впустить бедность и голод в свою жизнь, ведь испытывал давление своей семьи и друзей, что настаивали, дабы он нашел "нормальную" работу. В конце концов, сначала он уступил, прокладывая себе путь в системе картинной галереи. Это было удивительно легко, если посмотреть на сумму открывающихся музеев, с его твердой трудовой этикой и полу-оконченной художественной степенью. Рэймонд сидел с 9-и утра и до 5-и вечера на работе, которую ненавидел, втайне рисуя в свободное время, но даже не задумываясь, что его работы чего-то стоят и заслуживают. Он никогда никому не показывал своих картин, но однажды Джерард нашел одну из них в обычный субботний день.
Он утомился от неизменных художеств; галерея должна была менять свои экспонаты, по крайней мере, раз в месяц, но сотрудники Рэймонда были дохлыми, как мухи, и ничего не меняли, в особенности галереи разряда New Artist. Поэтому Джерард пошел искать что-то новенькое, чего раньше никогда не видел. Как шпион, он спустился в подвал и наткнулся на нечто. Довольно детское исполнение камина и двух детей, сидящем на нем сверху. Несмотря на грубость краев и шероховатую поверхность живописи, он влюбился в эту картину. Она напомнила ему некое ребячество; неаккуратная структура с использованием клише цветов, раскраска этих нарисованных детей, что были основой картины. Джерард растолковал это по-своему - как картину глазами ребенка, что сидел со своими друзьями и срисовывал их возле живого огня, исполняя эту невинность, которую он не видел за долгое время Нью-Йоркской жизни. Это казалось чем-то прекрасным, и когда Джерард заметил внизу подпись, то его мнение даже улучшилось. Улыбнувшись про себя, он понял, что одинокий работник, просто сидевший за столом, был подающим надежды художником, но скрытым под таким количеством напряжения, что было очень трудно разглядеть, что он из себя представлял на самом деле.
Джерард поставил картину обратно на ее место в подвале, но не забывал о ней. Он понимающе улыбался каждый раз, когда встречал Рэймонда при входе в галерею, но не видел ее еще очень-очень долго. Вместо этого, на следующий же день от отказался от предложения на работу, а когда Рэймонд спросил его почему, то Джерард списал всё на утерянную святыню, прямо заявляя в глаза Рэю, что не хочет становится таким, как он. Джерард перечислил Рэю все его недостатки, говоря при этом твердым, уверенным голосом и не остановился до тех пор, пока не высказал полностью все. Он не пытался его оскорбить - этого одинокого охранника; он пытался его чему-то научить и только. Джерард был прирожденным учителем - даже в художественной школе он сам преподавал себе будущее занятие, а потом ходил по классу, сдувая всех. На это Джерард был просто запрограммирован. И он был невообразимо талантливым.
- И что Рэймонд ответил тебе? Что он сделал? - я интересовался, ведь мне, правда, было любопытно, взял ли взрослый человек во внимание осуждения и тому подобное, как сделал это я. Когда Джерард раскритиковал мою игру на гитаре, я был разбитым, но я сам напросился. Рэймонд ни о чем его не просил, он просто предложил ему работу, но Джерард сам посчитал нужным высказаться.
- Вначале он почти ничего мне не сказал. Просто вежливо попросил меня уйти, - ответил Джерард, напряженно о чем-то думая. Его глаза вдруг засветились, а лицо озарилось здоровенной улыбкой. - И на следующий день он уволился с работы, а потом появился на пороге моего дома.
В этот день начались их отношения. Рэймонд не был геем, ну, во всяком случае, именно так он сказал Джерарду, неуверенно войдя в его квартиру. Но, все равно, Джерард целовал его, ведь никакие трудности не были препятствием, притом, что он знал, что Рэй врал себе на протяжении почти всей своей жизни. Когда Рэй практически таял рядом с ним, Джерард понимал, что его догадки и предположения верны. В конечном счете, после нескольких месяцев небрежных минетов без любви, неловких и неумелых прикосновений к телу Рэя, танцуя вокруг одного вопроса, рисуя по эмоциям, закрашивая их живописью, Рэймонд начал открываться.
Как и Джерарда, его избили еще в детстве; собственный отец из-за однополых пристрастий своего сына. Только Рэю повезло намного меньше. Он был единственным ребенком в семье, поэтому все свое внимание и весь свой гнев они сосредотачивали на нем. Когда Рэй был подростком, то носил длинные волосы, но когда родители узнали, что он втайне дурачился в художественном классе со своим лучшим другом, они поступили хуже некуда.
Они обрезали ему волосы.
Это было унизительно. Он мог принять любые побои, оскорбления или запрет рисовать вообще, но брить голову, стоя перед зеркалом, и смотреть, как волосы прядями падают одна за другой - это было последней каплей. Он рассказал это, когда Джерард упомянул его сломанную душу. Он разочаровался в мужчинах, нашел хорошую девушку, с которой познакомился еще в детстве, и начал успокаиваться. И никогда после этого он не отращивал свои волосы снова. Когда Джерард только познакомился с ним, его волосы были настолько короткими, что были едва заметны. Вернуться в искусство, поступить в художественную школу, ему было дозволено только после построения доверительных отношений с родителями и только после того, как он нашел себе девушку. Но она не задержалась надолго, особенно после того случая, когда нашла тайник с неприличными журналами с мужчинами в его туалете и еще в багажнике его машины. После того, как она его бросила, Рэй бросил искусство и начал просто работать в музее, живя чужой мечтой, ни с кем не встречался и был несчастным.
Джерард рассказал, что в тот день, когда Рэймонд, наконец, ему во всем признался, был первым днем, когда они фактически творили искусство своими телами. Они занялись сексом, наполненным страстью, и Джерард заметил, что Рэй был намного нежнее, чем ожидал. В первый раз, когда они занялись сексом, Джерард признался мне, что Рэй был ужасным монстром.
- Он не хотел, - настаивал Джерард голосом, полным сочувствия к человеку, что причинил ему боль. - Он просто никогда не имел половых контактов в атмосфере поддержки и покоя. Он не понимал, что секс не обязательно должен быть быстрым, и после этого не нужно чувствовать себя виноватым. Первый раз случился довольно скоро, и я тогда еще не понимал всей той ерунды в нем. Его отношение к сексу было будто к какому-то ужасному объекту, которого он жутко боялся, но и хотел так же сильно, как и решился на это. В свою очередь, когда он занимался этим, внутри него происходила некая борьба с самим собой. Сражение закончилось, когда он был со мной в первый раз.
Джерард ненадолго замолчал, видимо обдумывая свои слова и те события, в которые я не мог въехать (к сожалению). В первый раз Джерард был сверху – случалось редко, но бывало. Он хотел установить норму их близости, прежде чем решиться на какой-то отчаянный шаг. Эта новая политика и правила, вероятно, вытекали из событий, произошедших ночью. Никто его не насиловал – нет, Джерард сам согласился и даже признал, что стремился к сексу, думая, что так поможет Рэймонду бороться с демонами и получить нечто большее в контакте с его артистической стороной. Начало было прекрасное, но как только Рэймонд начал входить в такт, он действовал слишком быстро, слишком трудно и очень долго не останавливался и, казалось, был не в состоянии услышать слова Джерарда "медленнее" или "держи". Поэтому, в конце концов, Джерард прекратил свои попытки образумить Рэя. Он вцепился в часть матраса и надеялся, что все скоро закончится.
- Почему ты разрешил ему остаться после этого? - мое лицо и глаза застыли от ужаса. Я видел взгляд Джерарда, когда он рассказывал за ту ночь, воскрешая ее в своей памяти, когда Рэй причинил ему боль. Ужасно. Я не мог представить кого-то настолько грубым и мощным в постели, уже не говоря о прекращении всех действий, когда кто-то умоляет об этом. Как же Джерард позволил этому человеку остаться рядом, если он так повел себя в самом начале? Что, если бы всё стало только хуже? Джерард был сильным, уверенным в себе и независимым человеком – ему не нужны отношения, чтобы быть счастливым. Он мог просто выгнать Рэя на улицу, и это было бы куда лучше.
Глаза Джерарда, однако, показали что-то совсем иное. Я не мог с точностью определить эту эмоцию, но было что-то такое, что удерживало Джерарда от игры в своей следующей роли.
- Потому что Рэй был не виноват в этом.
- Но, как? - я начинал спорить, сильно размахнувшись рукой в воздухе. Джерард потянулся вперед и заключил мои ладони в своих, пытаясь объяснить мне ошибку Рэя.
- Он не понимал, что творит. После того, как все закончилось, тебе, Фрэнк, нужно было просто видеть его лицо. Он был настолько противным самому себе. Он сразу же вскочил и бросился из комнаты. Я пошел в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок, а когда вернулся, то его уже не было. Он ушел. Но вернулся на следующее утро, тогда я сразу предупредил его, что если еще хоть раз он повторит подобное со мной, то вылетит из моей жизни в следующую же секунду.
Джерарду было все труднее говорить, он боролся с этими трудными воспоминаниями. Он отпустил мои руки, охлаждая мое волнение.
- И что сказал Рэй? Что он сделал?
- Он начал плакать, - Джерард замолчал, а его слабый голос задрожал. Оказывается, Рэй плакал все утро, очень долго извинялся перед Джерардом за свой поступок. Он предлагал им уехать, сходить Джерарду к врачу, купить ему новое постельное белье - ну всё, что угодно. Джерард отклонил все предложения и просто обнял его. Он заключил Рэя в объятия и раскачивал вперед-назад в попытке успокоить человека, который почти что изнасиловал его прошлой ночью. Тогда Рэй, задыхаясь от горьких слез, рассказал про страхи перед гомосексуализмом. Истории страха, гнева и репрессий, попытки навязать ему "нормальную" жизнь. Когда Джерард появился в музее, Рэй начал понимать, каким ненормальным был на самом деле, или, по крайней мере, какой фальшивкой он стал. Он ненавидел свою работу. Он ненавидел свою жизнь. И он ненавидел себя за то, что причинил Джерарду боль, который просто пытался ему помочь.
- Рэймонд скопил внутри себя столько вины, что она, в конце концов, вырвалась наружу. Я просто оказался катализатором, - спокойно пояснил Джерард. Он улыбнулся и немного посмеялся над своим мрачным юмором. - Я, кажется, оказываю такой эффект на многих.
Эту ситуацию можно назвать началом чего-то стремительно лучшего. Джерард рассказывал мне все по крупицам, чтобы я мог без труда сопоставить всю полную картину. Их отношения укрепились в последующие недели. В тот же вечер они снова занялись сексом, и Джерард показывал Рэю что и как лучше сделать. Думаю, что существуют люди вроде меня, что отомстили и нанесли бы Рэю в ответ не хилой боли, но Джерард начал все с чистого листа. Он просто сделал вид, что ничего не произошло, но воспоминание о той ночи держал в себе, как горькое напоминание. Он не мог злиться на Рэя и его поступки, так как, тот не видел ничего лучшего. Джерард сам собирался его всему обучить, и постепенно у него это получилось.
Уже в их следующий раз, что произошел через несколько дней после того, как Джерарду стало лучше, все стало улучшаться. Рэй во всем прислушивался к Джерарду, замедлялся по его просьбе, на что в подарок получал поцелуй. Когда Джерард впервые почувствовал, как губы Рэя блуждали по его спине, то понял, что хоть что-то он сделал правильно.
Рэй всегда был немного грубее по сравнению с Джерардом, что являлось частью его агрессивного характера - особенно в моменты, близкие к оргазму. Он принял все свои страхи и, наконец-то, доверился другому человеку насколько вообще возможно довериться, и, в конечном счете, он доверился себе. В памяти Джерарда это был первый раз, когда все было очень нежно. Большую часть их интимной жизни Джерард пытался лидировать, стремясь выбраться из своего пассивного состояния. Но когда Рэймонд начал идти на поводу своей природы, Джерард прекратил свои попытки быть лучше, полностью сосредотачиваясь на способностях и умениях Рэя; не пытался его обыграть. Он сосредоточился на их равенстве, и постепенно Рэй начал развиваться в нечто такое, чего Джерард никогда раньше не встречал в своей жизни.
Вивьен была (и до сих пор есть) чем-то особенным. Она - женщина, хотя Джерард и не влюблялся в них, но любил Вивьен; они были друзьями и всегда будут. Но с Рэем у них была любовь. Он никогда ничего не подчеркивал и не вдавался в подробности вдоль этих двух линий. Слово "любовь" (если они были любовниками) Джерард бы даже не произнес в упоминании Рэя, но я мог назвать это любовью. Это открытие изменило все.
Рэймонд продолжал жить в своей квартире, но когда его сбережения закончились, и у него исчезла всякая возможность получить другую работу, поскольку из музея он ушел, Джерард предложил ему переехать к себе. Они жили так некоторое время, и Рэй в это время ничего не делал, просто пытался отыскать свое место в жизни. Даже когда пришла зима со своим отвратительным холодом и морозами, что проникали в каждую маленькую комнатку города, и у них отключили отопление за неуплату, Джерард все равно запрещал Рэю идти и устраиваться на нормальную работу. Ему не хотелось, чтобы Рэй, в конечном счете, оказался в таком месте как раньше, только еще в 10 раз хуже. Рэймонд должен был найти свое предназначение в жизни. Даже если это не искусство, то он все равно должен был найти, чем хотел бы заниматься дальше. Это не было чем-то обязательным, но было бы куда лучше, если бы он, по крайней мере, знал, почему встает по утрам с постели.
Так они прожили вместе почти два года, пытаясь отыскать себя друг в друге в грязной квартирке Нью-Йорка, прежде чем у Джерарда умерла мама.
- Он был так добр со мной тогда, - мучительным голосом произнес Джерард. Я потянулся к нему, сильнее обняв, притягивая к себе, не прерывая его рассказа, и ожидал результата всей его истории. - Он очень помогал мне в то время, заботился обо мне. Это был первый вечер, когда Рэй плакал - только теперь наши роли поменялись. Он пытался до меня достучаться и уложить спать после того, как я просыпался в три часа ночи и бродил по квартире, кричал, рвал на себе волосы, ведь моя голова просто разрывалась от мыслей о матери. Ее смерть была внезапной, слишком внезапной. Она не была старой, и она никогда, конечно же, не жила так безоглядно, как мой отец. Он курил, пил и ничего не делал. Эмфизема от пассивного курения была причиной ее смерти. Она не заслуживала умирать, и это еще раз напомнило мне бабушку, даже очень сильно напомнило. Отчасти я винил себя в ее смерти. Это случилось во время моей учебы в художественной школе много лет тому назад, и я думал, что огорчил ее тогда сполна. Но нет. Смерть матери доказала это. Все было плохо, я так запутался...
Я пытался все больше закрыться от Джерарда. Судя по его голосу, замедленным движениям рук и его всецело, можно было смело констатировать, что сейчас ему все еще нелегко. Его бабушка была единственной, кто вырастил в нем искусство. Она одна верила в него. Во все те моменты, когда Джерард сомневался в чем-то, он вспоминал ее. Он поднимался только из-за нее. Смерти других людей постоянно напоминали ему об этом. Он не забывал бабушку, и ему было очень больно, но в то же время, это было и каким-то положительным моментом.
Джерард вдруг поцеловал меня в лоб и что-то прошептал на ухо, но я не смог разобрать его слов. Я могу поклясться, что услышал "спасибо", но я не уверен на все сто. Затем, Джерард снова принялся рассказывать дальше, сосредоточив все свое внимание на Рэе.
- Когда я был расстроен, он тоже был в плохом настроении. Он не спал и не давал мне сойти с ума, также просыпался вместе со мной. Рэй помогал мне, выслушивая все мои крики, жалобы, терпел мои слезы. Он никогда не делал для меня этого раньше. На следующее утро мне пришлось уехать на похороны и его запах, так плотно зацепивший мою рубашку, сохранился. Я не снимал ее все те дни, пока находился дома... И меня мало волновало, что она была не черная и не совпадала с нормальным погребальным нарядом. Даже мой брат заметил, что я странно выгляжу. Но, ни моя мать, ни моя бабушка не считались с этой "нормальностью". Они бы поняли меня.
Джерард продолжал рассказывать свою душещипательную историю, а я ловил каждое его слово. Иногда я порывался и целовал его кожу, просто слегка касаясь, как бы напоминая, что я все еще здесь - рядом. У него была привычка (я не знал, хорошо это было или плохо) теряться в своих воспоминаниях. Иногда настолько глубоко, что он переживал как бы заново те моменты своей жизни. Его слова несколько раз дрогнули, но он не плакал. Джерард был сильнее меня, и я это прекрасно видел. Я, скорее всего, разрыдался бы на месте, анализируя события своей жизни, что делал он сейчас для меня.
Когда ты создаешь искусство, то должен анализировать себя. Ежедневно. Когда-то еще в самом начале, Джерард обмолвился этим во время рисования, но тогда мне было еще слишком сложно понять, что он имел в виду. Он много раз видел себя изнутри и понимал, как все было уродливо и красиво. Он плакал над этим, но это было хорошо в сегодняшнем дне. Ему хотелось поделиться этим со мной; я прочитал это в его глазах, когда он просто смотрел перед собой сквозь слова, будто в воду, проникая в нее все глубже и глубже.
Рэй был вынужден остаться в Нью-Йорке, пока Джерард ездил на похороны. Отец Джерарда был не в восторге от присутствия своего гомосексуального сына, но не лез к нему. С тех пор, как Джерард покинул родительский дом, отношения в семьи более-менее наладились. Майки, его брат, оставался жить все там же, нормальной умеренной жизнью. Именно так, как хотел их отец. Несмотря на некоторые трудности или проблемки в прошлом, Майки был хорошим братом и сыном. И с Джерардом тоже все было замечательно. Но все же, однажды, когда Майки вдруг загнал его в угол и признался, что вскоре должен жениться, потому что его невеста беременна. Он умолял Джерарда вернуться. Джерард всегда заботился о Майки, несмотря ни на что, даже если они уже давно не дети, он все равно будет помогать ему. Он согласился помочь из-за любви к своему брату, хоть у него и не было особого желания оставаться. Он переехал обратно в Джерси, как раз в то время, когда у него только устанавливались отношения с Рэем и Вивьен в Нью-Йорке.
- Мне было так больно и плохо, когда он признался мне во всем, - объяснил Джерард.
Во время разговора он дергал свои волосы, и я впервые заметил у него эту привычку. Он практически никогда не нервничал, когда мы жили вместе. Только один раз - в то самое утро, после нашего первого раза. Но тогда все было совсем иначе. Тогда Джерард переживал за меня, а не за себя. Его внешняя оболочка всегда была холодной и уравновешенной, и даже если он был чем-то напуган, то держал это внутри, не показывая свой страх. В то утро он больше был взволнован мною, нежели чем-то другим, и даже после установления между нами доверия, Джерард тоже нервничал. Видя, как он теребит свои волосы, заставило меня чувствовать себя раз в десять ближе к нему, чем было на самом деле. Это была история его боли, и ему нужна было эта привычка, чтобы пройти сквозь свое прошлое еще раз. Вокруг нас ломалась былая близость и мы переходили на новый уровень интимности. Я чувствовал, как мир вокруг нас будто сгущался и делал нас с Джерардом еще ближе.
- И что Рэй ответил тебе, когда ты рассказал ему свое решение? - поинтересовался я, мысленно подготавливая себя к грустному ответу. Но я... ошибся.
- Он ничего не сказал, - ответил Джерард, прислонившись кистью руки, которой он дергал волосы, к подбородку. Улыбка озарила его лицо. - Он собрал свои вещи.
В конечном итоге, Вивьен поехала в Джерси вслед за двумя любовниками после того, как не достигла оглушительного успеха в искусстве и культуре. По словам Джерарда, стать известным - очень трудно. Но это не было их главной целью, не все хотят стать знаменитыми. Им просто нужны были еда и крыша над головой, чтобы продолжать жить дальше и держаться в рамках, но иногда у них даже этого не было. Они вынуждены были работать, ведь жизнь продолжалась. Поначалу Джерард жил на счета своей бабушки, что остались, а потом на наследство своих родителей, когда год спустя умер его отец (его наследство они с братом разделили поровну). Вивьен переехала сюда и сначала устроилась работать в зоомагазин, пока наконец не пробила себе путь в небольшой бизнес - в отделение гуманитарных наук, дабы обучать студентов. Рэй, тем временем, все еще боролся против всего. Он много времени рисовал вместе с Джерардом, но он никогда, казалось бы, не горел желанием пойти учиться дальше. Он вел себя как потерянный щенок, которого пнули в бок и не раз. Он не знал, чего хотел от жизни, включая сюда и карьеру, и любовные отношения. Казалось, что единственным аспектом, в котором он хорошо разбирался, было его место возле Джерарда, но это никогда не было так здорово, как признался мне Джерард.
- Ты просто не можешь жить ради кого-то другого, - сказал он мне, подчеркивая мысль раскинувшими руками. Я почувствовал напряжение в груди и в животе, но притом оставался тихим и не перебивал. - Ты не можешь прожить жизнь, будучи одержимым другим человеком, и наблюдать, как его жизнь становится лучше. У тебя должна быть своя собственная жизнь, то ради чего ты будешь вставать по утрам, потому что этот человек не сможет всегда быть рядом с тобой.
Я глубоко дышал, лежа рядом с Джерардом, и судя по тому, что он говорил и как его руки, наконец, расслабились, то их отношения с Рэем были на завершающей стадии.
С тех пор, как родители Джерарда умерли, Рэй оставался с ним. Джерард просыпался среди ночи, ощущая руки на своей талии, что прижимали к себе сильно-сильно, так как он кричал по ночам. У него началась полоса выраженных кошмаров, в которых он видел смерть своей бабушки, родителей (и других людей, как и его брат) раз за разом. Рэй пытался быть с ним рядом каждый раз, что и делал, просто сжимая своего молодого человека в объятьях. Они продолжали заниматься сексом (уже не так много, как мы - уточнил Джерард) и продолжали быть вместе до тех пор, пока не наступили неизбежные изменения.
- На самом деле все так случилось по той простой причине, что в нашей жизни не было перемен. Это и заставило все развалиться на куски, - сказал Джерард, печально качая головой. Его угрюмое выражение лица было не по отношению к себе, а по отношению к Рэю. Он продолжил рассказывать дальше во что все вылилось.
Рэй снова начал работать с 9-и до 5-и в деловом центре города. Его работа не была такой же, как у Вивьен, где она хоть и работала по такому же графику, но она, по крайней мере, преподавала одну из форм искусства. Раньше, когда Рэй работал в художественной галерее, он был в окружении искусства, даже если и не своего собственного. Его же новая работа была в банке, и заключалась в сортировке гребаных чисел. Числа не поддерживают никакой креативности. Джерард был в такой ярости, когда узнал про работу, так что все это закончилось дракой.
- На самом деле, это было здорово, - сказал Джерард, сокращая темную и мрачную атмосферу вдвое.
- Здорово?! - я был немного встревожен и запутан.
Когда он рассказывал за Рэя, то выглядел таким счастливым, таким влюбленным, что это пугало меня. Казалось бы, он действительно переживал за Рэя и хотел, чтобы он по-прежнему оставался рядом с ним. И тот факт, что его не было, заставило что-то внутри меня разболеться. Возможно, если бы я появился в тот день в его квартире, чтобы помыть кисточки, а здесь бы присутствовал другой мужчина с вьющимися волосами и золотистым загаром, то я бы и не влюбился в Джерарда. Тогда бы я не оказался в той ситуации, в какую попал, и это пугало меня. Я не мог представить жизнь без Джерарда. Я чувствовал ревность, что снова напухала внутри моего тела от осознания того, что Рэй был практически идеальным помощником для Джерарда. Ну, по крайней мере, по описанию. Я хотел знать, что произошло, почему все изменилось, даже если это изменение станет для меня в итоге лучшим.
- Да, сражаться - просто фантастически, - голос Джерарда сочился эмоциями и ощущениями, что просто капали из его слов. - Это была еще одна форма страсти. Любви не может быть без ненависти. Это такие же эмоции, как, к примеру, страх и это крайне важно - объединить эти две эмоции и дать им вылиться в другую вещь. Это делает отношения интересными. Это трудная часть, она проходит сквозь борьбу. Если ты сможешь пройти через это, то понимаешь, что так и должно было быть.
Я кивнул, впитывая в себя информацию.
- У вас с Рэем также было? Чем же это закончилось?
Джерард поджал губы и немного опустил голову вниз. Я сглотнул и добавил еще один вопрос:
- Плохо, да?
- Не бывает плохих концовок, - Джерард поправил меня унылым голосом. - Просто конец.
Рэй ушел от Джерарда в тот же вечер. Он забрал свои вещи, которых было не так уж и много (большинство из того, что у них было, являлось собственностью Джерарда) и ушел. Просто бросил. Джерард признался мне, что они даже не попрощались. Они подрались, накричали друг на друга, а затем Рэй резко замолчал. Он вышел из комнаты, собрал кое-какую свою одежду, и, не говоря ни слова, ушел. Джерард затруднялся подобрать правильные слова, ведь это было так внезапно и резко. Он просто стоял и наблюдал, как Рэй уходит из его квартиры, но не мог сказать ему ни слова. Рэй не возвращался, пока неделю спустя, не сообщил, что изменял ему в течении всего прошлого месяца с женщиной, что работала с ним в банке.
- Он не изменял, - прямо заявил Джерард, а горечь так и просачивалась в его нелогичном заявлении. - Ты не можешь изменить там, где нет никаких отношений. Где никто не был вместе.
- Нет отношений? А что было тогда?
- Зависимость, - ответил Джерард, тихо стуча пальцами по подбородку. - Ты не можешь изменить в зависимости. Ты просто переключаешь источник и на том все.
Когда Рэй вернулся в какой-то день недели, они еще раз трахнулись в последний раз. Рэй и не хотел, а Джерард пустил его с неохотой в свою спальню, чтобы тот забрал остальные свои вещи, только лишь потому что знал, что это произойдет снова. Рэй рассказал ему все еще на кухне, они просто стояли и смотрели друг на друга, как противоположность комфорту. Не было причин для комфорта или удобств. Этих причин не должно было и быть, по крайней мере, в понимании Рэя. Джерард до сих пор не мог понять, почему же Рэй просто ни с того, ни с сего захотел вернуться в ту жизнь, которую презирал и считал неправильной. Джерард всегда думал, что жизнь, которую они создавали вместе, была в разы лучше, чем одинокая жизнь Рэя, в которой он практически утонул, но потом понял, что ошибался. Он думал, что сумел научить Рэя всему, что тому необходимо было знать, и действительно, может быть, он так и сделал. Вот почему Рэю пришлось уйти. Он просто шел в неправильном направлении, по крайней мере, такие выводы сделал Джерард.
Когда они вернулись в спальню по маленькой просьбе Рэя, Джерард понял, что, возможно, один урок Рэй все-таки усвоил. Здесь все было по-другому. В тот момент, когда он присел на кровать, Джерард сел рядом, и через несколько секунд их руки потянулись друг к другу; они поцеловались, потом разделись, и, наконец, трахнулись. Он вернулся просто, чтобы потрахаться. Не было никакой заботы. Они оба хотели заботиться о других - Джерард помнил глаза Рэя до того, как он постучал в дверь его дома еще давно, разглядев все отчаяние, что было заперто внутри. Всю свою жизнь Рэй хотел быть любимым, но одновременно с этим - он боялся этого. Джерард просто хотел любви и глубокой интимности, но, черт, он никогда не боялся. Они идеально подходили друг другу, так хорошо дополняли друг друга, но были слишком упрямыми, чтобы признать это. Рэй ушел после прощального поцелуя от Джерарда, сильно и тяжело надавив на его губы. Не прощаясь.
- Я продолжал сдирать корку с раны на губе в течение следующих нескольких недель, - признался Джерард, касаясь рукой призрачной ранки на лице.
- Зачем?
- Я хотел запомнить эту боль, - торжественно заявил он, кусая губы, чтобы мысленно вернуться в то время. - Я должен был запомнить Рэймонда.
Он продолжал ковырять свою рану и грызть её, нанося себе вред. Однажды он увидел себя в зеркале и понял, что боль, которую он причинял себе сам, была просто отвлечением от другой боли. И не одной. На следующий же день он прекратил касаться своей губы и, таким образом, позволил Рэю уйти.
Джерард сказал, что все их отношения были зависимостью, но поскольку я только слышал эту историю, а не видел своими собственными глазами, то я не мог с точностью сказать, кто от кого зависел. Не думаю, что Джерард знал, что ответить, он просто должен был оставаться верным себе.
- Ты когда-нибудь видел его снова? - спросил я, ломая тишину, что повисла между нами на несколько секунд.
- Да, пару раз. Однажды я видел его в банке. Он отрастил бороду. Честно, это была самая глупая вещь, которую я когда-либо видел. Я так и сказал ему. Мне никогда не нравилось целоваться с ним, если он был не побритый. И это я ему тоже высказал, - Джерард замолчал и нахмурился. - Он почти вышиб меня из банка после моих высказываний. Его жена работала неподалеку, и тогда она была уже беременна.
- Ничего себе... - это было все, что я мог сказать.
Рассказы Джерарда были настолько завораживающими и захватывали меня с головой, что я чувствовал, будто сам был там и все видел. Я хорошо представлял себе этого высокого чувака с золотисто-каштановыми кудрями, что работал в банке, а его жена, как трофей, стояла рядом с ним. Все это было настолько реальным. Может быть, все это напоминало историю его жизни, что была будто вырвана клочками из автобиографии его памяти и отображена в моих глазах. Это было по-настоящему. И это было захватывающе.
Джерард рассказал, что у Рэймонда был не один ребенок, а несколько. Рэй разорвал все контакты с ним и с Вивьен, а если они встречались где-то, то просто перекидывались парой слов и несмелым взглядом в глаза. Удивительно, но Джерарду не было больно. Он отпустил Рэя и больше не нуждался в его постоянных разговорах или встречах с его женой и детьми. Джерард знал, что Рэй был счастлив, или, по крайней мере, притворялся таковым. Им обоим было тяжело; Джерард понимал это в глубине души. Но теперь у Рэя была семья - то, чего ему всегда хотелось.
- Я не собирался мешать ему, - признался Джерард. Впервые за долгое время, он выглядел по-настоящему грустным. Свободной рукой Джерард нащупал край простыни и начал вытаскивать из неё нитки, перебирая их. Как я понял, у него было много нервных привычек. Мой язык, будто не помещался во рту, но я по-прежнему молчал. Мне не хотелось говорить.
- Может быть, тебе самому позвонить ему? Просто посмотреть, что он сделает? - предложил я, хотя был уверен в глупости своей идеи. Если Джерард ему позвонит, то они сойдутся снова (просто так было каждый раз с ними, по словам Джерарда), но тогда он оставит меня? Джерард говорил, что мы не можем изменить кому-то в зависимости, но тогда что мы имеем сейчас? Легковерность?
- Я не могу, - утвердил Джерард, откидывая в сторону край простыни, сжимая руки в кулаки.
- Почему нет?
- Он умер.
Я замер с открытым ртом. Мой голос прозвучал так сухо и колюче, как будто я был напряжен:
- Как?
Рэй был всего на три года старше Джерарда. Ему не могло быть больше 50-и, когда он умер. Вероятней всего, ему было меньше. Это было слишком рано, он был еще слишком молод - я поймал себя на такой мысли, хотя сам лежал в постели с тем, кому 47 лет, и я постоянно считал его старым. Внезапно возраст Джерарда стал казаться мне таким хрупким в осознании со смертью его бывшего любовника. Я крепче прижался к Джерарду. В ответ он приобнял меня со спины; возможно, он хорошо прочувствовал мой страх.
- Это произошло примерно 2 года назад, - медленно начал Джерард, стараясь правильно указать все сведения. - Автомобильная авария. Улицы сильно заледенило, и его машина не удержалась и перевернулась, соскочив с дороги в канаву. Рэй немного выпил, как я слышал потом. Но это был несчастный случай. Просто несчастный случай. Я уверен, что неважно насколько он был несчастным человеком, он никогда бы не стал делать этого специально. У него были жена и дети. Могу поспорить, что он ужасно рассердился, когда умер.
Джерард рассмеялся, добавив еще чуть мрачного юмора к ситуации.
- Я уверен, что когда он попал в рай или в какой-то там ад - не знаю, то он думал, что должен был сходить отлить. Скорее всего, он беспокоился о своих делах в банке, или о других бессмысленных вещах, что должен был сделать. Он всегда беспокоился о мелочах в то время, когда более важные вещи буквально заваливали его, и, в конечном счете, сбивали с пути.
Смех Джерарда затих, и стало тихо. Слишком тихо.
- Мне он кажется удивительным человеком, - заметил я лишь для того, чтобы не молчать.
- Он таким и был.
- И как долго вы встречались?
- Мы не встречались, - Джерард поправил меня снова, - Но мы были вместе почти 7 лет.
- Ох, ни фига себе, - произнес я.
Я знал, что те несколько недель, что мы вместе с Джерардом - это не наибольшее количество времени в мире, но это было много, особенно учитывая интенсивность наших отношений. Я помнил, что год или два он был с Вивьен. Но, блин, 7 лет? Что для меня было целой жизнью, для других было просто реальностью.
Джерард ходил на похороны Рэя, но там ему что-то мешало. Они с Вивьен пошли вместе и плакали в объятьях друг друга. Вивьен не знала так хорошо Рэя, как Джерард (никто так хорошо его не знал, даже собственная жена или дети), но Вивьен была эмоциональным человеком, и даже то, что не грустно, заставляло ее плакать. После похорон, они вместе ушли пить кофе и обсуждать свою жизнь.
- Мы спрашивали друг друга, что было бы, если бы мы были счастливы, - затуманено проговорил Джерард с той же точностью, как тогда, когда они вдвоем сидели в «Смоки Кафе» в дождливый полдень субботы.
Джерард всегда считал то, что похороны Рэя выпали на субботу, уместным. Ведь именно в субботу он встретил этого человека так много лет назад в музее. Джерард также был убежден, что Рэй сейчас в своей бесконечности, что в виде музея, такого гигантского на все небо, где все его картины выложены в долгий ряд. Рэй так и не нашел свою цель в жизни, или, по крайней мере, может он так и не признался, что нашел, но Джерард был почти уверен в том, что это были картины. Либо это, либо дети.
Джерард видел Рэя однажды в парке вместе с дочерью Миной, и он был потрясен увиденным до глубины души. Улыбка Рэя была безупречна, даже когда Мина закатывала истерику или вымазывалась в грязь по самые уши. Рэй любил своих детей, и Джерард был довольный, зная, что он, по крайней мере, видел их как лучшее из всех целей своей жизни. У него было два маленьких существа, ради которых он просыпался по утрам, и даже если Джерард и считал, что ради людей жить нельзя, то эти двое не входили в этот перечень, они были исключением из этого правила. Его смерть была преждевременной, но, по крайней мере, он не прожил свою жизнь совершенно напрасно. Джерард приходил к нему на могилу несколько раз, в основном на годовщину того дня, когда Рэй ушел от него. В тот день, выбирая из всех их дней вместе, это было необходимостью; тогда Рэй нашел то, чего хотел - детей.
Каждый раз, когда Джерард приходил на кладбище, то натыкался на искусственные красные розы и на несколько рисунков, где его дети царапали своим детским почерком "Папа". Джерард открыто признался мне, что плакал, когда услышал известие о его смерти, плакал на похоронах, но что действительно помогло ему перестать плакать и раскаиваться во всем - это посещение могилы Рэя и новые рисунки его детей, что постоянно адресовались своему умершему отцу. Джерард даже забрал один рисунок себе через несколько недель после того, как увидел впервые. Именно тогда он понял, что может отпустить Рэя во второй раз.
- И к чему вы с Вивьен в итоге пришли? - спросил я, напоминаю ему об их разговоре о счастье, прежде чем мы снова отправимся в путь по прошлому, особенно, что касается Рэя.
- Мы оба приняли решение, что нет, - честно ответил Джерард. - Мы всегда считали себя счастливыми, ну или, по крайней мере, большой составляющей нашей жизни было счастье. Но смерть Рэя дала нам возможность взглянуть на вещи иначе, оценить то, что мы знали, и, возможно, пропустили в первый раз.
- И что же вы придумали?
- Мы были счастливы заниматься искусством. Друг с другом.
Джерард взглянул на меня после своего заявления и поймал мой удивленный взгляд. Он просто кивнул мне, подтверждая мои догадки. Они с Вивьен были счастливы друг с другом, будучи просто любовниками и занимаясь сексом. После того, как они пришли к такому выводу, они покинули кафе и отправились в квартиру Джерарда, где снова вернулись в свою старую жизнь. Или, по крайней мере, вдохнули в нее что-то новое.
- Мы пытались, - пояснил Джерард, и его голос просто витал в воздухе, а слова влетали в мои уши. Он был почти на финише своей любви, а моя точка зрения была почти сформирована. Джерарду нужно было рассказать мне об этом именно сейчас вместо того, чтобы просто болтать со мной. - Но, мы не смогли ничего сделать. Я люблю Вивьен всем сердцем и люблю ее рисовать, видеть обнаженной. Но мы вместе... ничего не было. Ничего уже и не могло быть. Я не хотел заниматься с ней сексом, мы уже не учились в художественной школе. Мы выросли и были взрослыми людьми со своей собственной жизнью, и я думаю, что так мы поняли, что с нами все в порядке.
- Что именно поняли? - мой ум немного затуманился, когда речь зашла о Вивьен, и я подумал, что что-то упустил.
- Что мы сами в ответе за свое счастье. Мы могли бы сделать все, что угодно, чтобы стать счастливыми. И что, в свою очередь, сделало нас такими, - Джерард улыбнулся и посмотрел на меня, - и это привело меня к тебе.
Он наклонился ко мне, а мне была неохота ждать, поэтому я потянулся к нему сам, пока наши губы не встретились. Я обнял Джерарда за шею и притянул поближе, углубляя поцелуй, что и так был очень страстным. Я не мог сделать точный вывод из всего услышанного за сегодня - был ли я самым лучшим в его жизни? Но, мне хотелось думать, что это так. Рэймонд с Вивьен были настолько близко, что я буквально чувствовал, как они наступают мне на ноги.
- Ты вообще жалел о чем-нибудь? - спросил я, когда мы снова улеглись на простынь. Мы помолчали некоторое время, что придавало обстановке какой-то удобной близости, так что мой вопрос, казалось, застал его врасплох. Джерард непонимающе взглянул на меня.
- Ну, как с Рэем, или с кем-то еще? - я немного прибавил деталей.
- Сожаление - одна из тех эмоций, что появляется лишь в том случае, если нас что-то гложет, и мы пытаемся убежать от этого подальше, - заявил он очень туманно, но, в то же время, открыто. Я смотрел на Джерарда и ждал, когда мне стоит что-то ответить. - Но - нет, я не жалею ни о чем из того, что делаю. Я осознаю свою ошибку, если ее совершил, и все. Понимаешь, вся человеческая жизнь состоит из ошибок. Мы бы не достигли того, что имеем сейчас, если бы никто, например, не подсел на наркотики. Поэтому, я и не хочу забирать свои ошибки назад. Без них я бы не был там, где я сегодня, - он помолчал, сжав в своей ладони мою руку, - и мне нравится это место.
Я моргнул несколько раз, а внутри меня стало так тепло и уютно, будто какая-то волна нежности пронеслась по моему телу.
- И я особенно ни о чем не жалею, что касается Рэймонда, - добавил он, подчеркнув жестом свои слова.
- Почему?
- В конце концов, Рэймонд получил то, чего хотел. Неважно то, как больно нам было вместе, у него была семья, а это - все, что имело значение, - его голос прозвучал очень мрачно, чего раньше нам удавалось избежать. Я чувствовал, как изнутри меня разъедает любопытство, что так и хотело вылиться на другие темы, схожие с этой.
- А ты получил то, чего хотел? - коротко спросил я.
Он посмотрел на меня и улыбнулся.
- Думаю, да.
|
