Chapter Twenty-Two. Questions.
Глава 22
Вопросы
На следующее утро я не пошел в школу. Мне было наплевать на последствия, я просто нуждался в ответах. Я не сильно волновался по поводу того, что меня могли поймать где-то за пределами школы в учебное время. Худшее, что могло произойти после этого, так это вызов к директору и написание объяснительной. За всю свою школьную жизнь, такое единожды случалось, когда я был в 9 классе. В основном в старших классах, если ты примерно учишься и не выходишь за рамки, то попадаешь в систему полу-игнорирования, то есть слабого контроля. Ты по-прежнему будешь висеть на доске почета как прогульщик класса, но учителей и директора мало волновало, где тебя носило. Они считали нас уже слишком взрослыми для того, чтобы лезть в нашу жизнь, поэтому пропускать иногда разрешалось. Учителя по-прежнему несли на себе ответственность за прогулы и неуспеваемость учеников, поэтому приходилось забирать детей с уроков ради промывки мозгов, но, иногда, все же, можно было проскользнуть мимо их всевидящих глаз. Если прогулов было слишком много, то нужно было быть уверенным, что учителя это одобряли с самого начала и знали, куда ты отпрашивался. Это была старшая школа, где хватало и других проблем, за которыми требовалось следить. Дети приносили в школу складные ножики, а в школьных шкафчиках хранили наркотики. Были и обычные школьные группировки, что устраивали разборки по кустам. Я был уверен, что не попадусь. И в этот раз мне даже не пришлось ждать, пока мои родители уедут по делам, так как гитары с собой у меня не было.
Я ушел раньше обычного, избегая отца и его разборок. Я лишь слегка кивнул маме. В любом случае, положение вещей между нами не улучшилось; она была такой же покорной и невыразительной с моим отцом (каждый раз), но в ее глазах я видел понимание. Она знала (или думала, что знала) мой большой секрет. По крайней мере, это было хорошо... хотя бы на какое-то время. Хоть мое сердце и обливалось кровью, осознавая, что я не могу поделиться с ней самым сокровенным, но иногда мы просто вынуждены разрешить людям мечтать.
Мне необходимо было исполнить свою мечту. Я должен был увидеть Джерарда, потому что только так я бы заполнил гигантские дыры в облаках, что появились у меня после сна. Мне нужна была новая нитка лжи, чтобы сшить все обратно и чтобы мы снова могли быть вместе. У Джерарда всегда есть ответы. Мне просто нужно было пойти к нему.
Я пришел к нему примерно в то же время, что и накануне. Только Джерард уже не спал. Повернув ключ в замке, я практически ввалился внутрь квартиры. Джерард сидел на подножке, что вела к открытому окну. И он был одет. Он видел меня из окна? Зачем он оделся?
Он не шевельнулся, когда я ступил внутрь его небольшой квартиры. Я закрыл дверь, отбросив в сторону рюкзак, и подошел к нему.
- Джерард, - позвал я, в надежде расшевелить его. Он сидел и рисовал, но когда увидел меня, его глаза расширились, и он ухмыльнулся от неожиданности.
- Фрэнк! - небрежно произнес он; даже слишком небрежно, будто смеялся надо мной, - Если бы я знал, что ты придешь, то я бы не одевался.
Он немного коварно улыбнулся. Как правило, его улыбка заставляла меня тоже улыбаться, но сейчас моя голова была забита совершенно другими вещами.
- Мне нужно тебе кое-что рассказать, - начал я, но затем смутился. Я буквально летел сюда, а теперь стоял на месте и немного клонился вперед. Я засунул руки в задние карманы джинсов и инстинктивно пожал плечами, не зная, как начать дальше. Самообладание Джерарда поутихло, он постоянно вертелся вокруг меня, заглядывая в лицо с большой дозой нескрываемой насмешки.
- Ты опять прогуливаешь школу, - неожиданно заявил Джерард, притом странно на меня взглянув. Я мог с уверенностью заявить, что сегодня утром у него было веселое настроение. Но, может быть, обсуждение прошлой ночи разозлит его.
- Да. Но есть вещи важнее, чем школа, - гневно заявил я, подчеркивая свои слова поднятой вверх рукой. Я до боли сжал закрытые веки, а когда открыл, то Джерард коварно мне улыбался. Я снова вздохнул, потирая виски. Никогда и не думал, что наступит тот день, когда мне захочется стереть соблазнительный блеск из его глаз.
- Сэм с Трэвисом видели, как я выходил от тебя прошлой ночью.
Кажется, это подействовало и затушило его грязные мысли. Его приподнятые брови опустились, и повернувшись в строну, он глубоко вздохнул. Джерард оглядел комнату, а после этого поднял глаза на меня и кивнул.
- И что случилось? - спросил он, склоняя голову набок. Он выглядел встревоженно, но, похоже, что его волновал только я. Конечно, мне нужна была его забота, но не забывал ли он о себе в данной ситуации? Ведь он единственный пойдет на дно, если нас поймают.
- Я не знаю... - признался я, до боли сжимая кулаки в грубой ткани брюк, - Они завалили меня вопросами, на которые я не мог ответить. Также моя мама узнала, что я врал ей. Я до сих пор не знаю, что ей сказать... Я просто не знаю, что мне делать, Джерард, - я сглотнул и выдохнул, хаотично размахивая руками. Пожимая плечами, я закончил говорить.
Джерард лишь наклонился вперед, опираясь на свои ноги, обтянутые черной тканью. Упершись локтями об коленки, и, закрыв ладонями лицо, он спросил:
- И что было потом?
- Боже, Джерард! Тебе, что все равно? Ты не расстроился? - я вскрикнул, а ситуация обострилась. Мой голос сорвался на последнем слове, а лицо и губы задрожали. Как он мог быть таким чертовски спокойным? Особенно, когда я молил его о помощи? Он должен был помочь мне. Для этого Джерард и был здесь.
- А почему я должен расстраиваться? - возразил он, сохраняя при этом серьезное лицо.
- Ох, я не знаю, - саркастически ответил я, размахивая руками в воздухе для пущей убедительности. Я не хотел вымещать на нем свой гнев, но у меня не получалось себя контролировать. - Может быть, потому, что ты можешь загреметь в тюрьму?
- Э-э, в тюрьме не так уж и плохо, - ответил он, а я не был уверен, что это был сарказм. - По крайней мере, там кормят и одевают, а также предоставляют крышу над головой. Уверен, что с искусством там будут трудности, но могу поспорить, что смогу уговорить Вивьен пронести мне кое-что сквозь решетку.
- Джерард! - я прорычал сквозь зубы. Идея того, что я мог потерять Джерарда, была настолько явной и близкой, что юмор был здесь не уместен. Ни капли.
- Фрэнк, успокойся, - сказал Джерард без оттенка своего злобного характера. Он изящно поднялся со ступеньки и подошел ко мне, положив руку на спину. Я в считанные секунды вывернулся из его объятий, чувствуя внутри себя побочные эффекты. Мы оба плотно прикрыли глаза, и я прошептал ему "прости", от которого он отмахнулся.
- Все нормально, - настаивал Джерард, проводя по моей спине ладонью. На это раз я не стал сбрасывать его руку. Он немного погладил мою спину, притом, что мы близко стояли друг к другу. Он потянул меня к дивану, держа за руку. Я присел на край, а Джерард полностью упал на него, почти утопая в апельсиновой ткани.
- Разве тебя это ничуть не беспокоит? - тихо поинтересовался я.
- Беспокоит, - искренне признался он. Его пальцы нежно касались ямочек на моем позвоночнике. - Я не хочу, чтобы нас поймали, Фрэнк. Я не хочу расставаться с тобой до того, как мы будем к этому готовы. Но, я знаю, что это может случиться. Я понимаю, что логически, последние несколько дней мы вели себя крайне неразумно и необдуманно.
- Что ты имеешь в виду?
Джерард вздохнул, убрав от меня свою руку, и потер ладонями лицо.
- Ты продолжаешь прогуливать школу. Ты продолжаешь приходить домой поздно..
- Это было всего один раз...
- Да, но этого хватило, Фрэнк. Всего одного раза. Мы изловчились один раз, и это могло поставить на всем точку.
Джерард говорил с такой легкостью и спокойствием, пока я еле сдерживался. Он пару раз становился унылым, но потом снова расслаблялся. В буквальном смысле. Я сидел на краешке этого дивана, находясь на грани потери рассудка. Я не понимал, как мы могли быть такими разными, но, притом, оказаться в одной ситуации.
Джерард заметил, что я пристально гляжу на него, и начал немного наклоняться вперед. Он коснулся моего колена в тщетной попытке снова успокоить меня.
- Не волнуйся хотя бы сейчас, ладно? Пока в этом нет необходимости. Если бы все сложилось плохо из-за произошедших событий вчера ночью, то думаю, что полиция была бы уже здесь.
Мы оба пытались смеяться, или хотя бы улыбаться, и не обращать на это внимание, но тяжесть давила на нас.
- Но что будет в другой раз? Что, если в другой раз мне так не повезет? - я выпытывал дальше, невзирая на собственную боль. Я повернулся и постепенно начал подсаживаться ближе к Джерарду. Он взял мою руку в свою.
- Тогда я буду иметь с этим дело.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я, сжимая его руку, - я думал, что мы вместе?
- Мы, - прошептал Джерард, приближаясь ко мне, - мы всегда вместе.
Он наклонился и слегка поцеловал меня одними губами, пока его ладонь нежно касалась моей щеки. Я начал жадно его целовать, стараясь продлить поцелуй, но моя попытка вышла неудачной. Я хотел его, как тогда, наверное, из-за опасности, что мог потерять его. Его теплая ладонь грела мою руку и успокаивала. И я пытался пропустить это тепло сквозь все тело. Я хотел целовать его, прикасаться к нему, трахаться с ним весь день. Даже если мы только занимались этим вчера, сегодня уже много чего произошло. Обычно дома, когда Джерарда не было со мной, почти всю ночь я рассматривал свою тупую стенку в комнате. Но вчера ночью, у меня его чуть не отобрали. Я нуждался в нем, как никогда раньше, потому, что я должен был запастись им на всякий случай, пока еще не слишком поздно.
- Мы с тобой вместе и мы нужны друг другу. Но... - начал он снова, отстраняясь от меня, чтобы была возможность говорить, а не только целоваться. Он прищурился и заботливо произнес, - береги себя, Фрэнк. Если нас поймают, не беспокойся обо мне. Всегда береги себя.
Я был в шоке и просто тупо открыл рот. Я пытался несколько раз вымолвить хоть слово, но в итоге получался какой-то хрип, вместо голоса. Но потом у меня получилось.
- Но почему? Если мы вместе, то как я могу оставить тебя?
- Со мной все будет нормально, - настаивал он, толком не отвечая на мой вопрос. Он слабо улыбнулся и чуть сильнее сжал мою ладонь. Ни одно из его действий не смогло успокоить меня.
- Это не ответ на мой вопрос, Джерард, - заявил я слегка дрожащим голосом. Я не собирался плакать, даже близко. Я все еще был просто на долбанных эмоциях с прошедшего дня. Мне хотелось накуриться. Напиться. Потрахаться. Сделать хоть что-нибудь, что прекратило бы наш разговор по поводу нашего менее звездного будущего.
- Фрэнк, - сказал Джерард ясным, текучим как вода, голосом. Его свободная рука легла на мою щеку, его ладони были такими теплыми по сравнению с моей кожей. Он смотрел глубоко в мои глаза, продолжая говорить, - я старше тебя. Я прожил жизнь и смогу принять все, что угодно, любые наказания, что мне могут дать. Я могу столкнуться с пристальным вниманием к собственной персоне. Но я и так сталкиваюсь с этим всю жизнь, живя здесь наедине со своим искусством. Ничем новым они меня не удивят, - он помолчал, глубоко вдыхая воздух, и придвинулся ко мне поближе, - но ты, Фрэнк... ты молодой, красивый, артистичный... У тебя вся жизнь впереди. Я не могу стоять у тебя на пути.
- Но ты не стоишь у меня на пути! - я почти кричал на него. Мне хотелось вырваться из его хватки, потому что он сводил меня с ума, но в то же время, я не мог оставаться вдали от него. Неужели он не понимал, что мне не хотелось быть просто красивой и художественной вещью без его гребаной помощи? Внутренне или физически, но я умру без него.
- Я буду на твоем пути, если нас разоблачат, - с угрозой, замедляясь, он принялся разбирать каждое слово, - Общество не сможет увидеть меня так, как ты видишь меня, Фрэнк. Наше мнение о себе и о сложившейся ситуации - недопустимы. Каждый человек имеет свои собственные интерпретации искусства.
- К черту общество, - я обронил в ответ, срываясь, с нереальным количеством эмоций, что я уже и так показал Джерарду. Я ударил себя по ноге, не зная, как мне справиться со своим телом в рассерженном состоянии, - Нас не разоблачат.
Джерард улыбнулся, несмотря на всю серьезность нашего разговора.
- Мы не можем контролировать это, Фрэнк. Ты только посмотри, что случилось прошлой ночью. Это предупреждение.
Его слова ударили меня больнее, чем следовало. Он просто был реалистом, не мечтателем, к которому я так привык, а реалистом. Эти слова были почти чужды его языку. Моя грудная клетка была до боли сжата, и я уже было подумал, что она расколется на две части.
- Мы не можем продолжать дальше так жить, - добавил он угрюмым голосом.
- Тогда как мы должны жить? – я будто ломился в дверь, сцепив зубы от ярости. Это была единственная жизнь, в которой я действительно жил. Я не мог умереть снова. Это было всем, что мое тело могло принять.
- Мы должны жить так, словно живем последний день, - его голос зазвучал таинственно, и, казалось, он был так далеко от меня. Его глаза блуждали по комнате, а лицо оставалось задумчивым. Когда Джерард взглянул на меня, его голос был твердым и уверенным, - В сущности, мы и так уже это сделали. Мы делали то, что нам нравилось, не думая о последствиях. Мы были счастливы. Но были слепы: наша смерть тоже неизбежна, да и наша жизнь практически не несет в себе ничего особенного.
Я усмехнулся. Разве эти последние несколько недель не были особенными? Я не понимал его. И меня это немного оскорбляло. То, как мы жили в прошлом еще несколько дней назад, разве не лучше, что мы не были в курсе о нашей смерти? Это значило, что у нас не было реальных причин поступать так, как мы поступали. Мы просто брали и делали, не понимая, что наша смерть была близко. Мы просто развлекались. Я думал, что поступать под влиянием инстинктов лучше, потому что это всегда правильно. Но больше я ничего не знал. Я вздохнул, не желая ссориться с ним в данный момент, и откинулся на спинку дивана.
- Мне нужна твоя помощь, Джерард, - медленно начал я, стараясь говорить в тон своего дыхания. Он немного повернулся, внимательно рассматривая меня, - Если я придумаю новую ложь, то есть что сказать о нас людям и почему я прихожу к тебе, и вообще обо всем, то мы сможем избежать разоблачения. По крайней мере, на некоторое время.
Джерард тихо вздохнул, а затем неожиданно кинулся меня обнимать. Он гладил мой затылок, волосы, и я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой. Мне казалось, что кто-то должен был перемешать это содержимое и подать на блюдечке. Джерард обнимал меня так нежно, даже слишком. Это почти напоминало мне ситуацию, будто мы говорим друг другу "прощай".
- Мы по-прежнему можем жить так, будто это наш последний день, но при этом знать, что наша смерть близко, - взмолился я, пытаясь отстоять свою точку зрения. Я съежился от собственных слов, но отчаянно рвался вперед, - Просто скажи, что мне говорить людям, дабы мы могли оттянуть свою смерть.
- Фрэнк, ш-ш-ш, - спокойно настоял Джерард, поглаживая мои волосы и пытаясь заткнуть меня. Я долбил кулаками в его черную рубашку, пытаясь вырваться. Я хотел кричать снова и снова, но не мог. Джерард принялся удерживать меня крепче и продолжил дальше свою мысль, но я не хотел его слышать, - я не могу для тебя этого сделать.
- Почему? - раненным голосом, я выкрикнул куда-то в район его плеча. Мои глаза слезились под плотно сжатыми веками, а голос стал слабым и хриплым.
Черт возьми, ничего не получалось... Я полагал, что дома я избежал неминуемой смерти, но теперь Джерард сам убивал меня. Мы, что не должны даже попытаться все сохранить? Худшим было то, что я плакал. По крайней мере, начинал. Мои глаза просто заливало, но до сих пор я не уронил ни слезинки, и плевать, я пришел сюда, чтобы убедиться, что все останется по-прежнему. Я ущипнул край своей ладони в надежде отвлечься с внутренней боли на более осязаемую. И это сработало. Я сморгнул слезы и подавил в себе все, что так и рвалось наружу.
- Ты и не сможешь ответить на чьи-либо вопросы, если сам не можешь их задавать, - серьезно заявил Джерард, и эти слова напомнили мне его типичную философию.
Джерард застал меня врасплох. Он настолько меня смутил, что я забыл про свои, должно быть, еще красные глаза и отстранился, глядя на него. Он дал мне возможность двигаться, но его руки все еще крепко сжимали мои. Я по-прежнему ощущал влажные пятна вокруг своих глаз, но быстро сморгнул их, пока это не стало так явно видно. Даже причина моих слез была утеряна среди других его слов. Он не пытался порвать со мной. Джерард пытался научить меня чему-нибудь еще.
- Что? - переспросил я все еще слабым голосом.
- Фрэнк, - сказал Джерард, а его глаза выражали легкую тоску, прежде чем он успел их закрыть и взять мои ладони. Он понял, что я нахожусь на грани слез, и теперь он старался быть предельно нежным со мной. Мы сидели лицом к лицу на том же диване, и его руки, удерживающие мои ладони, соприкасались с моими коленками сквозь прорезанные джинсы, посылая озноб по моей спине.
- Что именно произошло прошлой ночью? Ты мне полностью так и не рассказал, - спросил, нахмурившись, Джерард.
- А-а...
И, собрав все свои мысли в кучу, я в правильной последовательности начал рассказывать ему все, что было: и про то, как я вышел на улицу, и про яркий свет из винного магазина, и про последний разговор с мамой, когда я поделился с ней своим секретом. Джерард покачал головой и задумался на мгновенье, потирая колено.
- Ты не смог ответить на эти вопросы, потому что сам не знаешь, как сформировать вопрос, Фрэнк, - он с такой легкостью это заявил, будто самую простую вещь в мире.
- Мм?
- Ты не знаешь, как правильно задавать вопросы, - снова повторил он, скрестив руки на груди и оставив меня без тепла своего тела.
- Что? - я расспрашивал его дальше, пытаясь склониться вперед и ухватиться за него, - Я не могу задать вопрос? А тогда, что я делаю прямо сейчас?
- И да, - согласился он, усевшись по-другому, думая в другом порядке, - И нет.
- Объясни, пожалуйста, - потребовал я. У меня не было настроения играть с ним.
- Ты можешь задавать вопросы, Фрэнк, но они как бы и не совсем вопросы, понимаешь. Ты просишь разъяснить тебе ту или иную вещь: почему? кто? что? Такая вот манера разговора. Ты никогда не задаешь настоящие вопросы, глубокие и с твердым, уверенным ударением. Ты никогда не спрашиваешь то, о чем действительно думаешь, и что тебе бы действительно хотелось узнать, - он остановился, а его руки, до этого лежавшие на коленях, артистично поднялись в воздух. Я заметил его циничный взгляд и то, как он опустил запястья, - Особенно, в том, что касается меня.
- Да? Но я многое о тебе знаю. Я спрашивал тебя.
- Да, но разговор всегда начинал я. Я всегда начинал что-то рассказывать, а ты как раз расспрашивал: кто, что, когда, зачем и как... Но, на самом деле, ты никогда не просил меня рассказать о себе. Я сам это сделал, - пояснил он сильным голосом, - Я здесь для того, чтобы научить тебя чему-то, но ты не спрашиваешь меня ни о чем. Это такое расточительство.
Я опешил; его слова меня больно ударили, и здесь, мне показалось, было куда больше боли, нежели какой-либо помощи.
- Но... - я замолчал, не зная как закончить свою мысль. Сейчас я мог увидеть разницу, благодаря объяснениям Джерарда, между реальными и бессмысленными вопросами, хоть тогда я думал, что ему я задавал настоящие. Особенно ему. Я начал прокручивать в голове наши разговоры, складывая их вместе, и все больше картинок всплывало о том, как я просто подлизывался к нему за каждое слово, что приходило ему в голову. Я никогда ничего не обсуждал словами. Я всегда занимал слабое второе место, узнавая у рассказчика подробности, дабы он не забыл о них. Я вспомнил прошлую ночь и заметил, что ни один из моих ответов не был полноценным. Я поступил ужасно, врал, когда был со своими друзьями, полностью отрицая все их слова и вопросы. И моя мать накормила меня историей про уроки игры на гитаре. Я бы, наверное, так и не придумал ничего, что ей сказать, если бы она не напомнила о пропаже. Я начинал понимать, что у меня проблемы в области дискуссий. Независимо от того, что это было - вопросы или ответы, я всегда был просто наблюдателем и никогда не являлся лидером в разговоре.
- Фрэнк, - голос Джерарда вдруг обрел мягкость, а его рука потянулась вперед, прикасаясь к моему колену. Я взглянул на него и заметил, что его серьезное, с оттенком страданий, лицо снова сменилось на такое знакомое - игривое. Он склонился надо мной, едва касаясь губами моего уха:
- Спроси меня, о чем хочешь, - шепнул он, медленно отодвигаясь, оставляя меня наслаждаться своими мыслями наедине. Он прижался к моим губам, тем самым заставляя молчать и придумать ему вопрос. Наверное, из-за этого целый поток вопросов накрыл меня почти сразу, что я почувствовал, будто тону.
Джерард всегда был загадкой для меня, даже после того, как он дал мне ключ от своей квартиры и разрешил стать его частью, как в физическом, так и эмоциональном плане. Были вещи, которые я бы хотел знать о Джерарде, но я не смел спрашивать о них (но, так или иначе, я хотел знать ответы на свои вопросы). А теперь все, о чем я хотел знать, я мог спросить его напрямую и все. Мои мысли объединились в огромный океан, в котором не осталось места простым догадкам. Одни вопросы были волнами, некоторые - порогами и даже белыми буйками, что с грохотом разбивались об мою душу. Мелкой рябью были те вопросы, что появились лишь благодаря толчку кого-то со стороны. Я стоял на берегу, глядя на них всех, и не знал, какой вопрос мне выбрать в первую очередь. Скалы вдоль побережья и мои мысли появлялись, словно оазис на пляже. Поцелуй Джерарда был таким, как если бы я подобрал плоский черный камешек, как делал в детстве, и бросил его по воде. Вопросы появлялись словно волны, и мне надо было их как-то успокоить, напоминая, что я обязательно за ними вернусь. Просто сейчас я был занят.
Я сосредоточился на поцелуе, скользя в его рот и нежно рисуя по спине руками. Чувство, что я мог потерять его, притом дважды (даже, если я и преувеличиваю) вернулось ко мне, и все, чего мне сейчас хотелось сделать, это прикасаться к нему все больше и убедиться, что он все еще здесь, со мной. Я заполз к нему на колени, цепляясь за его талию ногами. Мне было слышно его изменившееся беспокойное дыхание, и хрипы-стоны, что были вырваны из его горла, когда мы полностью прижались друг к другу сквозь ткань нашей одежды. Я интуитивно нашел краешек его рубашки и просунул под нее руки, прижимаясь теплыми ладонями к его бледной коже. Мы так давно сидим в этой одежде, и я нестерпимо хотел избавить нас от этого ненужного барьера в ближайшую минуту. Наши действия успокоили меня и составили линию моих вопросов в порядке важности, а каждая прибывающая волна щекотала мои ноги в знак своего признания. Я разомкнул наши губы, при этом хитро улыбаясь во все лицо, и решился на небольшой вопрос из области ряби в моем океане.
- Ты хочешь пойти в свою спальню?
Он улыбнулся и кивнул. Он знал, что это только начало.
***
Мы лежали в постели, окруженные атмосферой секса, что царила вокруг нас. Мы даже не подумали залезть под простыни, мы занимались любовью (или искусством, так как он настаивал именно на этом определении) просто сверху на одеяле, мы слишком спешили и второпях не заметили, что кровать была даже не расправлена, как обычно. За руку я стащил его с дивана и повел к черной двери, и в этот раз я был лидером, а не наоборот. В комнате мы продолжили терзать друг друга: губы, лица... Одежда срывалась и бросалась вниз под ноги, как ни в чем не бывало. Я лукаво расстегивал его штаны, одновременно глубоко исследуя его рот, затем медленно соскальзывал вниз к шее, пока, наконец, не оказался перед ним на коленях. Как обычно, на нем не было нижнего белья, так что я сразу лицезрел его во всей красе, лишь только стянув узкие джинсы с его бедер.
Я делал ему минет всего несколько раз, может всего лишь дважды или трижды, начиная с того вечера, когда ему понадобилась моя помощь, чтобы возбудиться. Обычно я это делал ради прелюдии и дабы помочь ему дольше оставаться в твердом состоянии. Сейчас он уже был прилично возбужден, и его кожа приобретала темно-красный оттенок из-за потока крови, что пульсировал в одной области. Какое-то время я просто смотрел на него, пока рукой я касался Джерарда, а его собственные руки не опустились на мои плечи. Я взял его в рот, довольно легко, и начал долго и упорно сосать. Меня удивляло, как у меня получалось захватывать все больше, вцепившись за его голую кожу и то, как мое лицо сталкивалось с его передом раз за разом. Он ударился в заднюю стенку моей глотки в одной точке, и, несмотря на то, что мои глаза заливали слезы, и я закрывал понемногу рот, у меня все же получилось сделать это. Меня всегда поражало, с какой легкостью он делал это, но потом я понял, что у него была многолетняя практика, а я всего лишь учился.
Мы быстро разобрались, что нам делать дальше, продолжая срывать одежду друг друга и лихорадочно целуя оставленные прежде нами же пятна, пока он, наконец, не затащил меня на постель. Все произошло почти, что в срочном порядке. На самом деле это был наш первый раз, когда все происходило, не медленно и чувственно, как у нас было всегда, а быстро. Изменение темпа со стабильного к ускоряющему. Я старался держаться и контролировать себя в случаях, когда сам его трахал. И это было трудно, ведь я был еще не таким взрослым, и когда у меня что-то получалось хорошо, мне хотелось сделать это как можно быстрее, и так постоянно. В этот раз все не было аномально, вопиюще или чертовски быстро, нет. Джерард был по-прежнему нежен, находя время, чтобы заправить мне волосы за ухо или поцеловать. Это уже было после того, как мы оба достигли апогея, и он начал медленно слезать, а я, перевернувшись набок и глядя в потолок, восстанавливал дыхание. Его липкая, мокрая рука, нашарила через всю кровать мою ладонь и сжала, пока мы все еще тяжело и отчаянно дышали. Это была наша форма невербальной коммуникации.
- Мы занимаемся этим слишком часто, - заявил я с туповатым юмористическим уклоном. Я немного хихикнул, зная, что был абсолютно прав. Сегодня был необычный день. Мы всегда занимались этим почти в ту же секунду, как только я появлялся в дверях его квартиры, а иногда еще и перед возвращением домой.
- Это исключено, - возразил Джерард сильным голосом. Он повернулся ко мне и слегка поцеловал меня в распухшие губы, - Это просто невозможно. У тебя никогда не сможет быть переизбыток секса. То же самое касается и искусства. И музыки, и красоты, - голой рукой Джерард касался моего живота, отчего я ежился и пытался понять смысл сказанных им слов.
- Ну, да, - согласился я. Моя рука коснулась его ладони, переплетая наши пальцы. Я поднес их к своему лицу. Джерард улыбнулся и, наконец, уступил, еще раз едва коснувшись моего живота, и больше не дразнил меня, - но это же не нормально, да?
- Границы нормального, - фыркнул он все еще бодрым тоном, - Я думаю, что наша ситуация и так далека от нормальной, Фрэнк.
Я закатил глаза, думая как выразиться по-другому. Ему всегда удавалось найти ошибку в том, что я говорил, из-за чего мне почти всегда приходилось все перефразировать. По крайней мере, я становился очень квалифицированным в области знания английского языка.
- Но, может ли это быть полезным? - я подчеркнул, - Возможно, у нас слишком много секса?
Джерард снова засмеялся, откидывая голову назад и обнажая бледную шею. Мне пришлось побороть желание податься вперед и налепить фиолетовых пятен на его коже снова, так как старые стали исчезать.
- Оу, Фрэнк, - произнес Джерард с закрытыми глазами, качая головой, - ты и в самом деле смешной.
- Эй, - возразил я. Джерард не называл меня смешным с тех пор, как мы начали встречаться каждый день. И он не придирался к моей наивности. Я думал, что наконец-то догоняю его рост и развитие, хотя мне было мало-мальски известно, что никто и никогда не сможет догнать его.
- Тише, - сказал он, еще раз быстро целуя мои губы, - когда ты находишь то, что тебе действительно по душе, - начал он, гладя на меня вниз, и слегка подмигнул, - ты хочешь делать это постоянно. Это здорово и это нормально. Тоже самое касается моего искусства.
Я взглянул на него в слабой попытке удивленно приподнять свою бровь. Он понял мою извращенную шутку и закатил глаза.
- Я не об этом искусстве, - он пошутил, немного смещая меня со своей груди в сторону, - Вытащи свои мысли из сточной канавы. Я занимаюсь искусством, как только выпадает шанс. И когда я с тобой, я пользуюсь любой возможностью, чтобы быть с тобой во всем. Даже если это и начинает влиять на меня, - его голос засквозил черным юмором, когда речь зашла о его маленькой слабости.
- Это нормально, - настоял я, пододвигаясь ближе и кладя ладонь ему на грудь. Я начал водить руками по нашей коже, пока, наконец, не остановился и не схватился за него. Это было не трудно, и я не ожидал, что все повторится снова в ближайшее время, но я все еще сжимал его спокойно и тихо, чтобы доказать свои слова.
- Я не против помогать тебе, - я коварно улыбнулся. Джерард полностью ко мне повернулся, и наши губы встретились.
После поцелуя, Джерард начал водить пальцами по моей спине, а я думал над его словами. Все это имело немалый смысл и для нашей сексуальной жизни, и в его искусстве и привычках. Помню, когда я был маленьким, и мне подарили мой первый велик, я ездил на нем постоянно. Я катался до такой степени много и часто, что резина на шинах стала трескаться и местами отпадать. Я так сильно его обожал, что никогда не хотел разлучаться с ним. Но, прошло время, несколько раз менялись шины, а я стал ездить все меньше и меньше, пока этот велик не превратился еще в одну тень моего детства, спрятанную в гараже вместе с моим футбольным мячом и униформой бой-скаута.
- Мы устанем когда-нибудь от этого? - вдруг спросил я. Он прекратил вырисовывать на моей спине узоры и остановился, пытаясь защитить меня и спустить на землю.
- Кто знает? - честно заявил он, приподняв брови, дабы показать мне эту неопределенность. Я чувствовал, что мое сердце начало трепетать и падать, - Я рисую не так много, как обычно рисовал в последние несколько дней. Иногда утром, когда просыпаюсь, я просто чувствую себя иначе и не так, как обычно. И у меня были целые недели похожего состояния. Но я все равно художник и я по-прежнему люблю краски. И когда я, наконец, снова возвращаюсь к рисованию, когда понимаю, что мое стремление вернулось, то всегда получается в десятки раз лучше. Я чувствую в десять раз больше. И я влюбляюсь в искусство снова и снова.
Его глаза блуждали по комнате, когда он рассказывал о своей первой любви, а голос светился счастьем. Опустив взгляд на меня, он добавил серьезным с нотками заботы голосом.
- И так же будет с тобой. Сейчас, ты новенький и мы незнакомы. Мы хотим всё. И мы делаем все, что только можем сделать в данный момент. В дальнейшем, мы можем уже пресытиться и быть удовлетворенными. Мы уже не будем так часто заниматься сексом, но я думаю, что страсть останется, - он широко улыбнулся, обнажая крошечные зубки. Морщины вокруг его рта немного углубились, - Между художниками всегда будет страсть и этому никто не поможет.
Я задумчиво кивнул его суждениям, заразительной улыбке и всему тому, что начало сверлить мне голову. Во всем этом был смысл, но все это и было сделано. Даже если я никогда и не понимал всего полностью, Джерард, казалось, излучал логику и ум как можно больше необдуманным и сумасбродным способом. Он был гением, а меня всегда интересовало, как работает его мыслительный процесс. Я хотел быть внутри его головы. Я уже успел побывать внутри его души и тела, но, кажется, его мысли были закрытой для меня территорией. Я не уверен, что он сам до конца понимал, что творится в его голове. Я хотел узнать и увидеть, что скрывается за этими удивительными оливковыми глазами.
Джерард сказал, что мы друг для друга еще новая кровь. А что тогда насчет пожилых людей? Другие люди разделяют эту страсть? Что случилось с ними? И тут я вспомнил причину, по которой мы сидим сейчас на постели и почему я прогулял еще один учебный день. Он разрешил задавать ему любые вопросы. Мне был дан ключ к его голове, так же как и к его дому, и мне нужно воспользоваться этим. Я только надеялся не утонуть в своих мыслях. Я жестче прижался, цепляясь за него, будто он был в спасательной шлюпке.
- Джерард, - мой голос будто забрался в тишину комнаты. Мне показалось, что я больше говорил, нежели спрашивал. Казалось, что я проходил какой-то тест, только в обратном порядке. Глазами я встретился с Джерардом и заметил, что он выглядел здраво, а его лицо не выражало, по большому счету, ничего. Он просто ждал моих вопросов, и так зная, откуда они всплывают.
- Сколько людей у тебя было? - я выпалил этот вопрос откуда-то из недр своей груди. И после этого, мне в голову пришла еще одна вещь, которая вырвалась сама собой. - Эта страсть... с каким количеством людей ты испытывал эту страсть?
- Мм… ладно, - Джерард улыбнулся. Мы начали наш новый урок. - Ты спрашиваешь два совершенно разных вопроса, Фрэнк. У меня было много людей, но тех, к кому я испытывал страсть - очень мало.
Я снова кивнул, а мой рот был слегка приоткрыт. - Расскажи мне о них.
Он хитро усмехнулся, радуясь тому, что я так быстро учился. - Я рад, что ты прогулял сегодня день, - неожиданно для меня заявил он.
- Почему?
- Потому что на это, безусловно, понадобится целый день!
|
