Я закончил с пуговицами, стянул рубашку с его плеч вниз, и теперь уже, когда мы снова заплелись в объятиях, я касался его обнаженной кожи, но недолго, потому что, опустив руки, я наткнулся на пояс его брюк. Я почти выполнил свою задачу и мои пальцы снова начали трястись,  особенно когда я взялся за пуговицу. Это был момент правды.

Я никогда не видел чей-либо хрен так близко. Я видел их в раздевалках и в подобных тому местах, но никогда в такой интимной обстановке, и никогда так близко. Я был не больше, чем в дюйме от Джерарда, а совсем скоро он еще будет и без одежды. Я почти боялся того, что спустив с него штаны и освободив его, я вдруг слишком хорошо осознаю, что я делаю.  Я могу увидеть его член и вдруг понять, что я собираюсь заняться сексом с мужчиной (!). Это, конечно, было очевидно и без созерцания его члена, ведь Джерард и так мужчина, и я всегда это знал, но как-то я убедил самого себя в том, что я влюбился вовсе не в это. Я влюбился в Джерарда как в человека, художника и учителя. Он был хорошим парнем; то, что у него был член, не имело значения. Это было как раз то, что я сказал себе в самом начале, чтобы отделить какие-либо сексуальные предпочтения от своих настоящих чувств. Но когда я снова и снова ловил себя на мысли, что хочу прижаться своими губами к его губам, то, разумеется, я знал о сексуальном подтексте этого желания, и что это значит. Я хотел быть с ним; только я все еще не знал, смогу ли я вынести реальность того, что я хочу быть с тем, кто имеет такое же сексуальное строение, что и я. К тому же, на редкость уродливое строение.

Я не очень понимал, как Джерард мог возбуждаться на мужское тело, если он считал его настолько уродливым, но, если учитывать то, что я чувствовал, прижимая руку к его ширинке, то со мной у него не было проблем. Или с другими мужчинами, с которыми он был. Джерард был геем, он и сам так говорил, но одно только это не очень-то имело значение в моем понимании.

У меня никогда не было проблем с геями раньше. Я никогда не думал о них много, преимущественно потому, что я не думал, что стану когда-либо одним из них. Если бы я был одним из них… я даже не знаю, что тогда было бы. Я всецело соглашался с Джерардом, что мужское тело уродливо;  я всегда думал, что этот маленький факт точно сделает меня не-геем. Но тут появился Джерард, разглагольствующий о женской красоте и при этом всё равно желающий мужчин. Это немного смущало меня, даже если я никогда не нравился таким, как он,  раньше.

Однако было кое-что, что я знал наверняка – что я был чертовски тверд.   Несмотря на все эти противоречия,  для нас обоих было ясно, что мы друг другу нравимся, независимо от нашего пола. Я только надеялся, что все так и останется.

Когда я, наконец, решился спустить его штаны вниз, все мои страхи улетучились. Он не носил нижнего белья под такими узкими брюками, так что я сразу увидел его член, выскочивший наружу. Его размер застал меня врасплох, скорее, по той причине, что я не видел вблизи ничей член кроме как свой. Я не мог не сравнивать, поэтому заметил, что он был почти той же длины, что и мой, но гораздо больше в обхвате. Он был только наполовину напряжен, и теперь я задавался вопросом, станет ли он еще длиннее и толще.

Мы так и стояли, его член выглядывал из ширинки, пока ткань брюк по-прежнему плотно обтягивала его бедра, а я просто пялился на него, затаив дыхание. Это все действительно со мной происходит.

Джерард медленно провел руками вверх-вниз по моим плечам, медленно возвращая меня в реальность,  которая была создана лично нами. Я опомнился и, наконец, стянул его брюки вниз, заканчивая со своей задачей. Я услышал тихий стон Джерарда, когда я провел по нему руками, и он притянул меня к себе, лихорадочно целуя мои губы. Он уложил меня обратно на кровать, целуя и снимая свои штаны до конца, прежде чем опуститься на меня.

У меня перехватило дыхание, когда мы снова соприкоснулись друг с другой обнаженной кожей, и лично мне от этого становилось очень тепло. Между нами было ужасно жарко, но это был не тот липкий жар. Это был нагретый воздух, горячая кожа, опаляемая  теплым дыханием друг друга, все ближе и ближе. Я так же почувствовал его твердый член прямо напротив своего, и поэтому инстинктивно толкнул бедрами вверх.  Он все еще целовал меня,  когда взял в руку оба наших члена, заключенных между нашими с ним телами.  Некоторое время он просто дразнил меня, прежде чем  отпустить и двинуться дальше. Он снова прикоснулся к моим яйцам, так же, как делал чуть ранее, но задержался там совсем ненадолго, направляясь еще дальше, как оказалось, к заднему проходу. Он провел кончиками пальцев по этому кольцу мышц, и это было больше похоже на посыл огненных искр по всему моему телу, потому что я вдруг оказался в шоке. Мы будем трахаться. Это произойдет. Эти мысли были в моей голове и ранее, но сейчас, когда он коснулся моего отверстия, все будто бы подвелось к итогу. Он собирался подготовить меня.  

Я имел смутные представления о том, что такое гей-секс, и, судя по тому, как это звучало, мне вряд ли понравится.  Это была моя задница; только одна мысль об этом чего стоит. Я слышал ужасные истории от людей, которые теряли таким образом девственность, и они говорили, что при этом чувствовали боль, которую никогда бы не захотели испытать снова. Конечно, тогда речь шла об обычном сексе, но что, если и ко мне это в какой-то мере относится?  Наверное, так даже больнее, потому что технически сам по себе член не предназначен для того, чтобы его пихали куда-либо еще. Я снова смог дышать, когда он  принялся просто поглаживать меня там, не проникая внутрь. Пока что.

- Ты хочешь этого? – мягко спросил он, разорвав поцелуй и теперь глядя мне в глаза. Он заметил, как сбилось мое дыхание, и поэтому ворковал мне на ухо, слегка прикусывая мочку, ожидая ответа.

Он собирался позаботиться обо всем; я знал это. Опять же, как назло я вспомнил кошмарные истории о том, как один из партнеров, напившись, превращает ночь в сцену насилия, трахая свою жертву на кровати и забивая на все, кроме своих желаний.  Джерард был добрым и нежным, не желавшим сделать мне больно делая что-то, чего я не хотел. Но мне все еще было тяжело дышать. Я еще пытался осознать, чем мы собираемся заняться; что еще немного, и я перестану быть девственником. И что это будет больно. Я хотел, чтобы это случилось, но прямо сейчас все казалось нереальным.

- Ты не обязан, - так же мягко сказал он, продолжая ворковать мне на ухо. Он убрал от меня пальцы, и его рука снова вернулась к моему члену.  

- Мне страшно… - признался я, зажмурившись, когда он снова прикоснулся ко мне. Внезапно он прекратил все движения, оставив руку на моем стволе, он просто едва слышно дышал. А потом он прижался к моему лбу своим, говоря слова, которые я никогда не рассчитывал от него услышать.

- Мне тоже, - наконец ответил он, его дыхание пощекотало мои губы.  

- Что? – ответил я вопросом на вопрос, распахнув глаза. Я чуть сдвинулся, чтобы посмотреть прямо в его глаза, в его широкие зрачки. Он просто кивнул с какой-то странной улыбкой. Я все еще не совсем понимал смысл его слов, и тогда он снова вздохнул, слез с меня и прилег рядом. Приобняв меня одной рукой, касаясь моего лица, чуть подвинувшись ближе ко мне, он заговорил.

- Неужели ты не думал о том, что я боялся того, что это случится с того самого момента, как ты пришёл сюда? – серьезно спросил он, широко раскрыв свои глаза.

Я моргнул несколько раз, пытаясь сообразить, что он хотел сказать.  – Тогда почему ты продолжал ждать меня?

Всё то время, что я провел с Джерардом, я делал только то, что он хотел, чтобы я делал. Если он хотел, чтобы я мыл его кисточки в обмен на алкоголь, то я делал это. Если он хотел, чтобы я почистил птичью клетку, или усвоил уроки рисования, я делал это.  Я всегда слушал его и делал всё это, потому что  я хотел.  Но если бы однажды он сказал мне, чтобы я убирался из его дома и никогда не возвращался, я бы сделал и это тоже. Если у него был такой контроль над всем, то почему он не отменил игру, в которой, он сам знал, не победит?

Он тяжело сглотнул, в темноте я видел, как дернулся его кадык. Он смотрел мне глубоко в глаза, признаваясь этим в искренности его последующих слов, – некоторые вещи слишком хороши, чтобы их упускать.

Эти слова смешались с приятным фоном тишины, так гармонично, как это только могло получиться во вселенной. Я поцеловал его. Эти слова, можно ударили меня, но в этот раз в нужные места. Это было не так, как за день до этого, когда он говорил мне о том, как я играю. Те слова причиняли невыносимую боль.  Эти слова, интонация и тембр залечивали раны от предыдущих слов, стирая боль, делая меня новым человеком, пустым холстом перед ним.

Мне показалось, что желудок усвистел куда-то вниз, но, правда, только до определенного уровня. Я знал, что то, что я чувствую, нормально, потому что я знал, что я не один. Джерард уже не был опытным любовником. Это был первый раз и для него. Он впервые с кем-то настолько юным, впервые он позволил себе делать то, что он знал, ему не следует делать. Он был со мной впервые, и, я надеялся, не в последний раз.

Я придвинулся ближе к нему, давая понять, что я всё еще хочу сделать всё то, что я обещал. Но, даже спустя несколько минут, что мы целовались, его руки нашли путь к тому же, такому заветному для него, месту,  и он спросил снова.

- Ты хочешь этого?

На этот раз я уже не был шокирован, потому что знал, чего я хотел. Я кивнул, уткнувшись лицом в его плечо,  посасывая кожу у него на шее. Я был согласен, но всё еще понятия не имел, что делать в следующую очередь и я надеялся, что он будет вести меня.  

Он кивнул в ответ, на мгновение уткнувшись в мою шею и проведя рукой по всей спине. Оставив меня лежать, он зашел куда-то мне за спину.  Перед глазами была только чернота покрывал, а спину лизала прохлада, и я чувствовал,  как он встал на колени возле меня. Не зная, что еще мне делать, я слегка приподнял бедра вверх, думая, что  я делаю правильно.  Я почувствовал, как он провел ладонями по моей спине вверх, к плечам, и я знал, что он улыбался, коротко посмеявшись моей неопытности и непросвещенности по части анального секса.  

- Будет проще, если в этот раз ты встанешь, - прошептал он мне на ухо. Я быстро кивнул, чувствуя, как лицо заливает красная краска.

Я снова встал на колени, как мы уже стояли до этого. Я был рад, что  этого достаточно для Джерарда и что мне не надо вставать полностью, потому что я был уверен, что не смогу устоять на ногах. Я чувствовал, что меня трясло, как снаружи, так и внутри, особенно когда я случайно касался задницей его члена.   Он заметил мою потерянность, и, взяв мои руки, положил их на изголовье кровати.

Мои пальцы стиснули дерево, когда его руки мягко надавили мне на спину, наклоняя меня, так, что теперь я был еще больше открыт ему. Оставив меня в таком положении, он пробежался пальцами вниз по моему позвоночнику, снова вернулся к отверстию. Я замер вместе с ним, после чего он скользнул в меня влажным пальцем, смочив его слюной. Я съежился и напрягся, когда впервые почувствовал, как его костяшки погружаются в меня, и судорожно выдохнул, когда его палец вошел в меня до конца. Он остановился на момент, ожидая пока я привыкну и встану в более удобное положение, хотя на самом деле я не искал никакого удобного положения, а просто извивался с непривычки. Я переминался с одного колена на другое, слегка отпуская изголовье кровати, но все же не пытался как-либо ускользнуть от этого ощущения.  Джерард прижался грудью к моей спине, и, несмотря на то, сколько слоев плоти нас разделяет,  я мог почувствовать, как тяжело стучит его сердце.

- Будет легче, - сказал он, почти вытащив из меня палец, и затем вставляя его снова. Он чуть согнул его внутри меня, растягивая меня больше. – Это неловкая часть.

Я закусил губу и кивнул, не зная, смогу ли я говорить много. Было не настолько больно, сколько непривычно это ощущение вторжения, когда я этим задним местом мог прочувствовать каждый сустав его пальцев. Это ощущение мне не очень понравилось; никакого наслаждения и было не очень удобно. Я сказал себе, что это из-за того, что во мне его пальцы, а не член, и что будет лучше, когда не будет костей в том, что он в меня запихивает.  Но я так же понимал, что член был больше, намного больше, чем два или три пальца, которыми он скользил внутрь меня и наружу.  И, думая, что это не больно сейчас, это мог быть лишь вопрос времени. Ужасные истории снова вернулись ко мне, и я почувствовал, как в груди все сжалось в нервном ожидании. Мое волнение только усилилось, когда он вытащил из меня пальцы и потянулся к тумбочке за бутылкой с лосьоном для рук.

- Я не занимался этим довольно долго, - сказал он на выдохе с улыбкой, выдавливая немного жидкости себе на руку и затем размазывая ее по своему твердому члену, не забыв и про меня.

Казалось, его старания и правда принесли пользу, но как только когда он снова приблизился ко мне, положив мне на талию обе руки, и когда я почувствовал размеры его органа, то теперь мне казалось, что эта растяжка не изменила ровным счетом ничего. Мой зад казался мне самым маленьким предметом на земле, а его член – самым большим.  Я вспомнил, что слышал как-то от женщины, которая описывала беременность и роды, что это «входит как банан и выходит, как ананас» и эта мысль вдруг въелась в мое сознание, несмотря на  волнующие меня намеки. А что, если это не входит, как банан? – спросил я себя в тихой панике. Что, если по ощущениям это больше будет похоже на «ананас»? Это все-таки было больше похоже на правду, особенно при соединении с моими предыдущими мыслями.  Но, прежде чем страх окончательно завладел мной, я почувствовал губы Джерарда возле моего уха.  

- Ты готов? – выдохнул он.

Вопрос был простой, но каша в голове мешала ответить просто да или нет. Все мои мысли сейчас были заняты непонятными фруктовыми метафорами и сравнениями, и некоторые из них, походу, даже не на английском.  

- Это будет больно? – я ляпнул первое, что пришло в голову, и, как оказалось, это было то, что волновало меня больше остального. Я чувствовал жар его напряженного органа, который был так близко, что все мои мышцы дрожали в предвкушении боли. Он еще даже не вошел в меня, а я уже точно знал, что будет охренеть как больно.

- В жизни всё больно, Фрэнк, - серьезно сказал мне Джерард, пусть он и пытался сейчас не философствовать, но именно это он только что и сделал.  

Я тяжело выдохнул, не желая иметь дело с теориями прямо сейчас. Мне нужен был всего лишь обнадеживающий ответ.  Разумеется, к этому моменту я уже неплохо имел представление о том, что мы собираемся делать. Я этого хотел, он этого хотел, и я знал, что мы были на волосок от того, что все развалится в этот самый момент. Головка его члена была прямо напротив моего входа,  я чувствовал это, не видя этого, а сам он не двигался и лишь ждал, пока я дам четкий ответ, о котором я точно бы не пожалел. Он еще не вошел в меня, но господи, я уже знал, что он это сделает. Все мое существо было подобно натянутой струне, и сердце застучало быстрее.

Уловив все эти изменения, вызванные его ответом, он продолжил. 

– Да, это будет больно, - честно сказал он, поглаживая меня по спине, чтобы я успокоился. Правда, это меня ничуть не успокоило. – Но это зависит от того, сколько боли тебе нужно.

- Что? – спросил я, не совсем поняв суть сказанного. Я всегда был уверен, что боль это плохо, и ее следует избегать.

- Тебе нужно испытывать немало боли, чтобы понять, насколько это всё  реально, - сказал он мне, замирая на секунду. Он прижался своей горячей щекой к моей спине, – но это будет не настолько больно, чтобы тебе захотелось остановиться,  – он снова чуть отстранился, поцеловал меня в спину, провел языком между лопаток.

- Так ты готов?- спросил он меня в последний раз, после того как мы простояли в этой неловкой позиции, как мне показалось, вечность.

- Да, - честно ответил я, четко и ясно.  

Я знал, что такое боль. Я немало перетерпел её за свою жизнь; была  это школа, друзья или семья. Когда я был рядом с Джерардом, то не чувствовал себя опустошенным и ненужным, так же как и не чувствовал боли. Но теперь Джерард сам предлагал мне это ее, говоря, что теперь она мне нужна. Вы можете не помнить фактического ощущения самой боли, только приближенные ощущения, слышал я когда-то. Джерард вызывал из моей памяти этот факт, еще больше убеждая, что я просто не имею права не согласиться на боль сейчас. Боль была кошмарной штуковиной, но когда я был с ним, она стоила того, чтобы сделать из нее воспоминание.

Я уверенно кивнул, выдохнул и крепче вцепился  в изголовье кровати. Он тоже кивнул, затем принялся устраиваться поудобнее. Я почувствовал, как он оставил последний поцелуй на моей спине, прежде чем обхватить меня за талию и мягко надавить головкой члена на отверстие. У меня сразу же перехватило дыхание, когда я почувствовал ее внутри себя, как точку зарождающейся и распространяющейся боли.

 - Тссс,  – проворковал Джерард,  придерживая меня одной рукой ,   он коснулся другой моей шеи, проведя пальцами по коже вверх он запустил их в мои влажные волосы на затылке,  пока  я стоял на коленях весь съежившийся, прижав подбородок к груди и стараясь дышать ровнее. Он замер, но я все еще чувствовал пульс в его органе внутри меня, как в него закачивается все больше крови. Его рука проскользнула к моей щеке, и, слегка повернув мою голову к себе,  он поцеловал меня в уголок рта. Я едва ли не растекся в его мягких объятиях,  когда он приник ко мне, втискиваясь меня глубже, медленно, но уверенно.

- Почти, - прошептал мне, прервав короткий поцелуй.  

Я заскулил в ответ, опуская голову и сильнее стискивая пальцами гладкое дерево.  Мои руки уже побелели от напряжения, когда он вошел в меня полностью, сдержав свое слово. Я и не заметил, что все это время практически не дышал, но теперь облегченно выдохнул. Он был внутри меня.

И причинял мне просто адскую боль. Поначалу лишь дискомфорт, когда его член растягивал меня сильнее, чем это сумели сделать его пальцы, но дальше - невыносимая жгучая боль, стоило ему войти  глубже. Это было больно несмотря на то, как нежно он шептал что-то успокаивающее, как поглаживал мою спину, больно, несмотря на то, что он уже не двигался и даже несмотря на то, сколько он использовал смазки. Он все еще ожидал, пока я справлюсь с этой болью, чтобы мы смогли продвинуться дальше, но она все никак не отпускала меня. Хотя, с другой стороны, как Джерард и говорил, её  было как раз достаточно для того, чтобы дать мне понять, что всё это реально. Джерард был реальным; он был внутри меня прямо сейчас, он был частью меня. И все же этой боли было недостаточно, чтобы я не смог ее вынести и захотел все прекратить. Мне ничего не хотелось останавливать.

Казалось, мы так стояли довольно долго, ожидая пока мое тело, наконец, привыкнет к ощущению чего-то еще внутри себя. В конце концов, мои пальцы ослабили хватку, мои руки начали приобретать нормальный цвет, а боль из жгучей и острой становилась тупой; Это многое упрощало.

- Ты готов? – спросил он снова, когда моё дыхание стало более спокойным и ритмичным.

Его голос звучал совсем рядом, на мои лопатки ложились новые поцелуи, как и ощущения теплых ладоней, пока он старался  отвлечь  меня от того, что делал он же. Несмотря на то, что, казалось, меня сейчас разорвет по швам, я был уверен, что все будет хорошо. Джерард никогда бы не сделал мне больно; я знал это. Боль, которую я испытывал сейчас, он не мог контролировать, но, по сути, это было и необязательно: она понемногу отступала.

- Да, - снова вздохнул я, не имея возможности сказать что-либо еще.

Я почувствовал, как снова напрягаюсь, как пальцы снова сжимают дерево, и я ожидаю от Джерарда действий. Я почувствовал, как он глубоко вздохнул, еще раз поцеловал меня, прижался ко мне и начал двигаться.

Он подался чуть назад, позволив холодному воздуху проскользнуть между нашими горячими телами, после чего снова вошел в меня, опять прижимаясь ко мне. Он сделал так еще раз, и еще, и вот уже появляется некий ритм, в котором он двигается. Он двигался медленно, неторопливо, придерживаясь заданного темпа, не смея ускориться, так, что я довольно быстро привык к нему и уже дышал спокойно. Сначала я думал, что он действует медленно из-за меня, но когда я сказал ему, что он может двигаться быстрее, он лишь пожал плечами, уткнувшись лицом мне в шею.

- Я хочу прочувствовать все, что сейчас происходит, – сказал он, едва не задыхаясь между вздохами. Наши тела сильно  вспотели и теперь мы едва ли не липли друг к другу кожей при каждом толчке, - Я хочу почувствовать тебя.

Сказанное им чуть ранее всплыло у меня в голове, заставляя меня улыбнуться, несмотря на легкий дискомфорт, хотя мне уже было намного легче, так же, как и легче Джерарду было двигаться во мне. Он просто хочет запомнить этот вечер весь, вплоть до мелочей, сказал я себе. Он хотел насладиться всем, включая меня, изучив все мое тело своими прекрасными руками, пробовать меня на вкус и трахать так долго, как он только сможет. И я чувствовал то же самое. Мне было необходимо запомнить это, потому что все едва не разрушилось. Вспоминая, как тяжело нам это далось, я понял, что еще никогда не был так рад тому, что боролся за то, во что верил. Я поверил, и все стало явью.

Я хрипло вздохнул вместо ответа, оборачиваясь к нему и получая от него очередной поцелуй, преисполненный нежности. Мы начали ускорять темп, но пока совсем немного, двигаясь не так быстро, чтобы «дышать в унисон», но мы оба сильно нервничали, и это влияло на наше дыхание: мы уже немного задыхались. Я уже терпел намного меньше боли, так что, осмелев, я тоже начал двигаться вместе с ним, подаваясь назад в тот момент, когда он входил в меня, таким образом, больше насаживаясь на его член, каждый раз испуская едва слышный стон. Я старался не издавать ни звука, изо всех сил закусывая губу, но Джерард наоборот не хотел этого.

- Я хочу слышать тебя, - сказал он, проведя языком вдоль верхней части моего уха,  - мне нужно слышать тебя, потому что я не могу видеть твое лицо.

И, послушавшись его, я позволил одному из немногих стонов вырваться у меня изо рта, стать, наконец-таки, услышанным. Я не привык стонать, когда сам удовлетворял себя, преимущественно потому, что я был дома не один, а с другими людьми, и я действительно не мог издавать никаких звуков, не привлекая внимания. Сейчас же, находясь в мире Джерарда, его черной бездне из ничего, я мог хоть кричать, так громко, как я хотел.  Поначалу я вел себя довольно тихо, но лишь поначалу – внезапно он нашел одну точку где-то в недрах меня, и, коснувшись меня там лишь на долю секунды, он как будто провел по этому сверхчувствительному месту жесткой щеткой, и от этого из моего горла вырвался едва ли  не вопль.

- Здесь? – шепнул он мне на ухо и, остановившись на секунду.  

Я не представлял, о чём он говорил, но кивнул, выдохнув неразборчиво – «да». Кажется, он улыбнулся, притянул меня ближе к себе, крепко обнял и положил свои теплые ладони мне на грудь. Он снова начал двигаться, быстро набрав ту же скорость, но теперь задевая точку, о существовании которой внутри меня я даже и не подозревал.  Каждый толчок отзывался болью в кольце мышц, которое еще недавно просто горело от боли,  но только теперь вместе с болью так же пришло наслаждение. Джерард с той же точностью продолжал задевать меня в той самой точке, хотя для меня это было так ощутимо, как если бы он задевал оголенный нерв;  каждая эта вспышка наслаждения была настолько же охренительна, как отдельный оргазм, только мимолетнее, и она стремительно вела меня к  окончательному финалу,  чего я начинал хотеть все больше и больше.

Я так же начал осознавать, что чувствую и еще кое-что помимо его толчков,  а именно – легкое покалывание, которое проходило через все мое тело и достигало кончиков пальцев. Я чувствовал, как внутри меня скользит его член, внутрь и наружу, и это чувство было просто феноменально.  Мы будто слились в одного человека, двигаясь, дыша и исторгая из себя стоны почти одновременно. В один момент мне показалось, что мы и кончим в один момент, но я не считал это возможным.  

Рука Джерарда, до этого прижатая к моей груди, начала спускаться вниз, мягко скользнула по напряженному животу к изогнутым бедрам, после чего добралась до моего члена. Когда он начал меня трахать, я был лишь наполовину возбужден из-за недостатка ласки и достатка боли, но, после того как Джерард нашел эту точку во мне, а боль почти утихла, я был тверд и снова тек. Я еще не забыл, как мне нравилось, когда он прикасается ко мне здесь, и вот теперь он снова это сделал, большим пальцем растирая по головке мою смазку, придерживая меня другой рукой, чтобы я успевал двигаться вместе с ним. Каким-то образом я чувствовал, что он улыбался, когда он сильно сжал мой член, заставляя меня громко застонать, после чего стал дрочить мне быстрее, чем сам двигался во мне.

Мы уже оба задыхались в тот момент, когда он задел эту точку в последний раз, и я кончил в его руках, дернув бедрами вперед  и невнятно что-то простонав, широко раскрыв рот. Я откинул голову ему на грудь, и он поцеловал меня, зависая со мной в объятиях, пока я еще изливался в его кулак. Он все еще двигался во мне, и я двигался тоже, еще не отойдя от произошедшего, пока наши языки переплетались друг с другом, а  челюсть вообще уже не слушалась и я с трудом отвечал на поцелуй. Наконец, я почувствовал, как он сменил темп, вбиваясь в меня жестче, тоже приближаясь к развязке,  постанывая мне в рот. Поцелуй высасывал из меня последние силы, и я в изнеможении опустил голову, еще не отойдя толком от только что пережитого оргазма, последствия которого теперь белели на темных покрывалах и на мои бедрах. 

Я все еще ясно ощущал его скольжение, как и его  пульсацию, такую же, какую чувствовал и сам только что. Этот стук волн крови все еще отдавался в моем теле, пока он кончал в меня, а после, когда он вышел из меня, его сперма потекла по моим ногам, теплая и липкая. Его во мне уже не было, но я по-прежнему чувствовал себя наполненным чем-то действительно прекрасным.

Как только он высвободился из меня, то сразу же развернул меня лицом к себе. Мы снова столкнулись губами, так же, как когда стояли в центре этой комнаты. Мы оба были потными и липкими, и я ощущал слабость в теле, но это было неважно. Его мягкие губы скользили по моим, он открыл рот и позволил мне скользнуть туда языком и почувствовать его вкус. Нам было так же хорошо, как и до всего этого, и, думаю, это был хороший знак. Это означало, что мы снова сделаем это, и это уже не просто случайность или перепих на одну ночь. Это действительно нечто намного большее,  и это  не конец. Мы будем наслаждаться друг другом так долго, как это возможно.

Он все целовал и целовал меня, будто мы все еще возбуждены и еще не кончили. Но эти поцелуи и не были похотливыми. Он целовал меня, только чтобы целовать; чтобы еще раз убедиться, что я все еще здесь, как и он. Что мы были в безопасности, и все это больше, чем просто секс. Я знал, потому что целовал его в ответ,  касаясь его лица, рук и шеи по тем же причинам. Теперь просто стояли, прижавшись лбами, обнимаясь. Липкая кожа слипалась, но это все были мелочи. Мы были живы, и мы были вместе.

Пока мы смотрели друг другу в глаза в этой темной комнате, мы знали, что для нас это может стать концом света. Мы сделали то, что никогда не собирались делать, и чего делать были не должны. У нас был секс и море доказательств того, что он у нас действительно был. Здесь негде было от этого спрятаться. Мы и не хотели прятаться. Обнимая друг друга, целуя и лаская, мы знали, что не пожалеем ни о чём. Сожаление было бесполезной эмоцией, особенно если говорить об этой ночи. Мы хотели, чтобы это случилось; нам было это нужно. И было неважно, что люди могут подумать об этом, потому что мы никому ничего не расскажем. Это будет наш маленький секрет; наша собственная картина, наша собственная песня. Если мир снаружи увидит это и решит что-то для себя, то всё, что они увидят, это  -  это пол и числа. Они никогда не увидят то, что видим мы. Они не увидят нашего собственного письма позади нашей работы.

Просто глядя друг на друга,  не говоря ни слова, я и Джерард видели эту нашу истину. Только по глазам и языку тела один из нас понимал, что думает другой, и почему сейчас все было так хорошо, даже если другие люди углядят здесь что-то неправильное.  И поэтому мы хранили нашу картину в его маленьком доме, в этой черной бездне. Мы сохранили всё это здесь, где весь мир в наших руках,  где осуждение и опасность не достанут нас, и здесь мы можем дать друг другу то, в чём  так нуждаемся.

И в этом мире, сотканном нашими руками, нам нужно было всё.